Герман Гессе  — Мыльные пузыри — На склоне жизни облекая в слово Дум и занятий многолетних мед, Из понятого и пережитого Старик свой труд итоговый плетет С мечтой о славе свой затеяв труд, Намаявшись в архивах и читальнях, Юнец-студент спешит вложить в дебют Все глубину прозрений гениальных. | Пуская из тростинки пузыри И видя, как взлетающая пена Вдруг расцветает пламенем зари, Малыш на них глядит самозабвенно. Старик, студент, малыш -- любой творит Из пены майи дивные виденья, По существу лишенные значенья, Но через них нам вечный свет открыт, А он, открывшись, радостней горит. | |  — Но втайне мы мечтаем... — Мы жизнью духа нежною живем, Эльфической отдав себя мечте, Пожертвовав прекрасной пустоте Сегодняшним быстротекущим днем. Паренья мыслей безмятежен вид, Игра тонка, чиста и высока. Но в глубине души у нас тоска По крови, ночи, дикости горит. Игра нам в радость. Нас не гонит плеть. В пустыне духа не бывает гроз. Но втайне мы мечтаем жить всерьез, Зачать, родить, страдать и умереть. | — Игра в бисер — И музыке вселенной внемля стройной, И мастерам времен благословенных, На праздник мы зовем, на пир достойный Титанов мысли вдохновенных. Волшебных рук мы отдаемся тайне, Где все, что в жизни существует врозь, Все, что бушует и бурлит бескрайне, В простые символы слилось. Они звенят, как звезды, чистым звоном, И смысл высокий жизни в них сокрыт, И путь один их слугам посвященным -- Путь к средоточью всех орбит.
|  — Последний умелец игры в бисер — Согнувшись, со стекляшками в руке Сидит он. А вокруг и вдалеке Следы войны и мора, на руинах Плющ и в плюще жужжанье стай пчелиных. Усталый мир притих. Полны мгновенья Мелодией негромкой одряхленья. Старик то эту бусину, то ту, То синюю, то белую берет, Чтобы внести порядок в пестроту, Ввести в сумбур учет, отсчет и счет. Игры великий мастер, он немало Знал языков, искусств и стран когда-то, | Всемирной славой жизнь была богата, Приверженцев и почестей хватало. Учеников к нему валили тыщи... Теперь он стар, не нужен, изнурен. Никто теперь похвал его не ищет, И никакой магистр не пригласит Его на диспут. В пропасти времен Исчезли школы, книги, храмы. Он сидит на пепелище. Бусины в руке, Когда-то шифр науки многоумной, А ныне просто стеклышки цветные, Они из дряхлых рук скользят бесшумно На землю и теряются в песке...
|  — С т у п е н и — Цветок сникает, юность быстротечна, И на веку людском ступень любая, Любая мудрость временна, конечна, Любому благу срок отмерен точно. Так пусть же, зову жизни отвечая, Душа легко и весело простится С тем, с чем связать себя посмела прочно, Пускай не сохнет в косности монашьей! В любом начале волшебство таится, Оно нам в помощь, в нем защита наша. | Пристанищ не искать, не приживаться, Ступенька за ступенькой, без печали, Шагать вперед, идти от дали к дали, Все шире быть, все выше подниматься! Засасывает круг привычек милых, Уют покоя полон искушенья. Но только тот, кто с места сняться в силах, Спасет свой дух живой от разложенья. И даже возле входа гробового Жизнь вновь, глядишь, нам кликнет клич призывный, И путь опять начнется непрерывный... Простись же, сердце, и окрепни снова. |  — Ж а л о б а — Не быть, а течь в удел досталось нам, И, как в сосуд, вливаясь по пути То в день, то в ночь, то в логово, то в храм, Мы вечно жаждем прочность обрести. Но нам остановиться не дано, Найти на счастье, на беду ли дом, Везде в гостях мы, все для нас одно, Нигде не сеем и нигде не жнем. | Мы просто глина под рукой творца. Не знаем мы, чего от нас он ждет. Он глину мнет, играя, без конца, Но никогда ее не обожжет. Застыть хоть раз бы камнем, задержаться, Передохнуть и в путь пуститься снова! Но нет, лишь трепетать и содрогаться Нам суждено, - и ничего другого. |  | |