Дневник Дюймовочки (Medieval_history) все записи автора

          В среду 17 февраля 1111 года кади Ибн аль-Кашаб неожиданно появился в султанской мечети в Багдаде с группой влиятельных жителей Алеппо, среди которых были хашемитский шериф, являвшийся потомком Пророка, суфитские аскеты, имамы и купцы.


          Они заставили проповедника спуститься с кафедры и разломали её, – говорит Ибн аль-Каланиси, – они стали кричать и оплакивать беды, которым ислам подвергался из-за франков, убивавших мужчин и порабощавших женщин и детей. Поскольку они мешали молиться верующим, присутствовавшие должностные лица, чтобы успокоить их, дали ряд обещаний от имени султана: будут посланы войска, чтобы защитить ислам от франков и всех неверных.


          Но для успокоения бунтовщиков обещаний было недостаточно. В следующую среду они возобновили свою манифестацию, на этот раз в мечети калифа. Когда стражники пытались преградить им путь, они грубо оттолкнули их, сломали деревянную кафедру, украшенную арабесками и стихами Корана и стали изрекать оскорбления в адрес самого князя правоверных. Багдад оказался свидетелем большой смуты.

Читать дальше

LinKoRR (Medieval_history) все записи автора

“Константинополь, этот акрополь вселенной, царственная столица ромеев, бывшая с соизволения Божия, под властью латинян, снова очутилась под властью ромеев - это дал им Бог через нас.” Такие слова мы читаем в автобиографии Михаила Палеолога, первого государя восстановленной Византийской империи.

Территориальные размеры государства Михаила были гораздо меньше, чем пределы Византии в эпоху Комнинов и Ангелов, особенно после первого Крестового похода, не говоря уже о более ранней эпохе. В 1261 году империя обнимала северо-восточный угол Малой Азии, большую часть Фракии и Македонии, Солунь (Фессалонику), некоторые острова в северной части Эгейского моря (Архипелага). Отсюда видно, что Босфор и Геллеспонт, эти в высшей степени важные с политической и торговой стороны водные артерии, входили в состав восстановленной империи. Эпирский деспотат находился от нее в зависимости. В самом начале своего правления Михаил получил в виде выкупа за освобождение Ахайского князя Вильгельма Виллардуэна, захваченного греками в битве при Кастории, три сильных франкских крепости в Пелопоннесе: Монемвасию, большую скалу, выдающуюся из моря недалеко от древнего Эпидавра, которая “не только является самым живописным местом Пелопоннеса, но и имеет блистательную память о героической независимости, ставящую эту крепость высоко в списке крепостей мира”;  известный укрепленный замок Мистру и построенную франками в горах Тайгета для борьбы с обитавшими там славянскими племенами Маину. Эти три полученные греками крепости сделались опорными пунктами, откуда войска византийских императоров с успехом выходили против франкских герцогов.

Этому остатку былой великой империи угрожали со всех сторон сильные политически и экономически народности: с востока, со стороны Малой Азии, турки, с севера - сербы и болгары. Венецианцы занимали часть островов Архипелага, генуэзцы - некоторые пункты на Черном море, латинские рыцари - Пелопоннес и часть Средней Греции. Ввиду столь великих опасностей, империя Михаила Палеолога не собрала воедино даже всех греческих центров: Трапезундская империя продолжала жить своей обособленной жизнью; византийские владения в Крыму, а именно Херсонская фема, с прилегавшей к ней областью, так называемыми готскими климатами, попала под власть трапезундских императоров и платила им дань. Эпирский же деспотат находился лишь в некоторой зависимости от восстановленной империи Михаила. Во всяком случае, при Михаиле Палеологе империя достигла наиболее широких пределов, какие она имела в последний период своего существования. Однако эти пределы сохранялись лишь в его царствование, так что Михаил Палеолог, по словам профессора Т. Флоринского, в этом отношении “был первый и вместе с тем последний могущественный император возобновленной Византии.”  И тем не менее, империя первого Палеолога представляется современному французскому византинисту Ш. Дилю “худосочным, расслабленным, жалким телом, на котором покоилась громадная голова - Константинополь.”

Столица, не оправившаяся от разгрома 1204 г., перешла в руки Михаила в состоянии упадка и разрушения; лучшие, наиболее богатые здания стояли разграбленными; церкви были лишены своей драгоценной утвари; Влахернский дворец, ставший со времени Комнинов императорской резиденцией и восхищавший своим богатым убранством и мозаиками, находился в состоянии глубокого запустения, будучи внутри закопчен, по выражению греческого источника, “итальянским дымом и чадом”, во время пиров латинских государей и сделался поэтому необитаемым.

Если Византийская империя времени Палеологов не перестает быть первостепенным центром цивилизованного мира, то Константинополь перестает быть одним из центров европейской политики. “После реставрации Палеологов империя имеет почти исключительно местное значение греческого средневекового царства, которое в сущности является продолжением Никейского, хотя вновь обосновалось во Влахернском дворце и облеклось в обветшавшие формы древней Византийской державы” . Вокруг этого стареющего организма растут и усиливаются более молодые народы, особенно сербы XIV века при Стефане Душане и османские турки. Предприимчивые торговые итальянские республики, Генуя и Венеция, особенно первая, овладевают всей торговлей империи и ставят последнюю в полную финансовую и экономическую от себя зависимость. Вопрос сводился к тому, кто из этих народов и когда покончит с империей восточных христиан, завладеет Константинополем и будет господствовать на Балканском полуострове. История XIV века решит этот вопрос в пользу турок.

Но если в сфере политической международной жизни Византия эпохи Палеологов занимает второстепенное место, то в сфере внутренней она имеет крупное значение. В эпоху Палеологов можно отметить любопытный факт возрождения в населении греческого патриотизма, с обращением взоров к античной эллинской древности. Так, официально императоры продолжают носить обычный титул “басилевса и автократора ромеев,” но некоторые выдающиеся люди того времени убеждают басилевса принять новый титул “государя эллинов.” Чувствуется, что прежняя обширная разноплеменная держава превратилась в скромное по территориальным размерам и в греческое по своему составу государство. В проявленном чувстве эллинского патриотизма XIV-XV веков, в тяготении того времени к славному эллинскому прошлому можно не без оснований видеть одно из начал, откуда выйдет в XIX веке возрождение современной нам Греции. Но, кроме того, эпоха Палеологов, когда в империи причудливо смешались элементы Запада и Востока, отмечена высоким подъемом умственной и художественной культуры, что при полной временами безотрадности внешнего положения и почти не прекращавшейся внутренней смуты может на первый взгляд показаться несколько неожиданным. Византия за это время дала немало ученых и образованных людей, писателей, иногда оригинальных по таланту, в самых разнообразных областях знания. Такие памятники искусства, как мозаики в константинопольской мечети Кахриэ-джами (византийская церковь Хоры), в Пелопоннесской Мистре и на Афоне позволяют вернее оценить важность художественного творчества при Палеологах. Этот художественный подъем эпохи Палеологов часто сопоставлялся с эпохой начального возрождения искусства в Западной Европе, то есть с эпохой раннего итальянского гуманизма и Возрождения. О всех этих явлениях в области литературы и искусства и о главнейших вопросах, возникавших в связи с ними, будет подробнее сказано ниже, в разделе о византийской культуре в эпоху Палеологов.

Время Палеологов принадлежит к наименее исследованным вопросам византийской истории, причинами чего являются, с одной стороны, чрезвычайная сложность их истории, как внешней, так и особенно внутренней, а с другой стороны, обилие разнообразных источников, из которых многие к тому же еще не изданы и продолжают находиться среди рукописных сокровищ западных и восточных библиотек. Вплоть до наших дней нет ни одной полной монографии о ком-либо из Палеологов, которая охватывала бы все стороны правления того или иного представителя этой династии. Существующие же работы охватывают, разрабатывают и освещают какую-либо одну сторону их деятельности. Есть одно исключение. В 1926 году вышло короткое и поверхностное, но общего характера, исследование К. Шапмана о Михаиле Палеологе.

Династия Палеологов принадлежит к известной греческой фамилии, давшей Византии, начиная с первых Комнинов, немало энергичных и даровитых людей, особенно на военном поприще, и породнившейся с течением времени с императорскими фамилиями Комнинов, Дуков и Ангелов; вследствие чего первые Палеологи, Михаил VIII, Андроник II, а, может быть, иногда и Андроник III, подписывались четырьмя фамильными именами, например: “Михаил Дука Ангел Комнин Палеолог.” Позднее императоры стали подписываться только “Палеолог.”

Династия Палеологов занимала византийский престол в течение 192 лет (1261-1453), т.е. представляла собой пример самой продолжительной династии на протяжении всей византийской истории. [+658] Первый из Палеологов, воссевших на трон расшатанной и сильно урезанной Восточной империи, коварный, жестокий, но талантливый и искусный дипломат Михаил VIII (1261-1282), сумевший спасти государство от грозившей ему страшной опасности с Запада, а именно со стороны королевства Обеих Сицилий, передал престол своему сыну Андронику II Старшему (1282-1328), которого, по словам одного английского историка В. Миллера, “природа предназначила в профессора богословия, а случай сделал византийским императором.” [+659] Андроник II был женат дважды: первая его жена Анна была дочерью угорского (венгерского) короля Стефана V; вторая жена Виоланта-Ирина была сестрой северо-итальянского маркграфа Монферратского, которая после смерти брата сделалась наследницей маркграфства; не будучи в состоянии, как византийская императрица, принять маркграфство, она отправила туда одного из своих сыновей, который и основал в Монферрате династию Палеологов, прекратившуюся лишь в первой половине XVI века.

Андроник  в 1295 году короновал императорской короной своего старшего сына от первой жены Михаила. Михаил скончался в 1320 году, до отца, и часто упоминается в источниках как соправитель отца, император Михаил IX. Начинались переговоры о том, чтобы женить Михаила на Катерине де Куртене (Catherine de Courtenay), дочери титулярного императора Романии (то есть бывшей Латинской империи), и папа был весьма заинтересован в этом проекте,  однако в конце концов Михаил женился на армянской принцессе Ксении-Марии.

Сын Михаила IX и внук Андроника II юный Андроник был при жизни отца в течение долгого времени любимцем деда. Но легкомысленный характер молодого Андроника и склонность к любовным приключениям привели к тому, что одно из подобных приключений, закончившееся случайным убийством его брата и повлекшее за собой вследствие этого преждевременную смерть его отца Михаила IX, окончательно изменило отношение деда к внуку. Между ними возгорелась междоусобная борьба. Против Андроника Старшего образовалась сильная оппозиционная партия, первенствующую роль в которой играл знаменитый впоследствии Иоанн Кантакузен, ставший на сторону Андроника Младшего. Гражданская война закончилась в пользу внука, который в 1328 г. захватил неожиданно Константинополь и заставил престарелого Андроника Старшего отречься от престола. Низложенный император, долгое правление которого было временем нового упадка Византии, закончил свою жизнь (в 1332 г.) монахом в одном из монастырей.

Во главе правительства Андроника Младшего (1328-1341) стал главный руководитель восстания против его деда - Иоанн Кантакузен, в руки которого перешли внутреннее управление государством и иностранные дела. Сам новый император, предаваясь отчасти по-прежнему веселью и охотничьим прогулкам и не чувствуя склонности к занятию государственными делами, принимал, тем не менее, личное участие в многочисленных внешних войнах, которые были в его царствование. Между тем, исключительное по влиянию положение в государстве, занятое Кантакузеном, не удовлетворяло последнего, так как целью его было подготовить для себя путь к императорскому трону или, по крайней мере, к полновластному регентству. Эта мысль занимала его в течение всех 13 лет правления Андроника и являлась руководящей нитью всей его деятельности. Мать Андроника, вдова Ксения-Мария, и вторая супруга его, западная принцесса Анна Савойская,  относились весьма недоброжелательно к всепоглощающему влиянию Кантакузена. Однако, последний при помощи ряда интриг сумел удержать свое положение до самой смерти Андроника.

После смерти Андроника III в 1341 г. его старшему сыну, новому императору, Иоанну V, минуло едва одиннадцать лет. Вокруг трона несовершеннолетнего государя за обладание влиянием и властью возгорелась долгая, гибельная для и без того ослабевшей империи междоусобная война, главную роль в которой играл Иоанн Кантакузен. Против него создалась сильная партия из вдовы покойного императора Анны Савойской, объявленной правительницей, ее сторонника, бывшего ставленника Кантакузена, алчного и властолюбивого Апокавка, получившего главную власть, патриарха и некоторых других лиц. Характерной чертой междоусобной распри XIV века является участие в ней, то на одной, то на другой стороне, иноземных народов, преследовавших свои политические цели, а именно сербов, болгар и особенно турок, сельджуков и османов. Уже несколько месяцев спустя после смерти Андроника III Кантакузен в одном из городов Фракии провозгласил себя императором (Иоанн VI). Вскоре после этого в Константинополе было устроено торжественное коронование Иоанна V Палеолога. В империи появилось два императора. Кантакузен, нашедший сильную опору в турках (за одного османского султана Кантакузен выдал замуж даже свою дочь), одержал верх. Главный его соперник Апокавк был в это время убит в Константинополе. Как бы дополнением к упомянутой церемонии провозглашения послужила коронация Кантакузена, совершенная в Адрианополе Иерусалимским патриархом, который возложил на голову нового императора золотую корону. После этого столица открыла ему ворота. Правительница Анна Савойская должна была уступить, и Кантакузен был признан императором наравне с Иоанном Палеологом. Вскоре последовала новая коронация Кантакузена, дочь которого Елена была выдана замуж за юного Палеолога. Честолюбивые замыслы Кантакузена исполнились.

В том же году (1347), когда столица открыла ворота Кантакузену, в Риме на короткое время во главе правления встал знаменитый мечтатель, увлеченный воспоминаниями о былой славе Римской республики, трибун Кола ди Риенцо, к которому Кантакузен отправил посольство с поздравительным письмом по случаю достижения им власти над Римом.

Бурное правление Кантакузена, во время которого Иоанн Палеолог был отодвинут на задний план, протекало в тесной связи с международными отношениями эпохи, о чем речь будет ниже. В своей же личной политике Кантакузен стремился к полному устранению Палеолога; он провозгласил своего сына императором, объявил его соправителем и наследником и запретил поминать имя Иоанна Палеолога в церквах и на общественных торжествах. Однако, влияние Кантакузена в населении все более и более ослабевало; последний удар его популярности был нанесен фактом утверждения турок в Европе. Иоанн Палеолог, при содействии генуэзцев, в конце 1354 г. вступил в Константинополь. Кантакузен вынужден был отречься от престола, после чего он постригся в монахи под именем Иоасафа и провел последнюю часть своей жизни за составлением своих интересных мемуаров.  В одной из греческих рукописей Парижской Национальной Библиотеки сохранились две интересных миниатюры с изображением Кантакузена; на второй из них Кантакузен, одетый в свой императорский наряд, представлен рядом со своим же изображением в монашеском одеянии. Сын его также отрекся от престола.

Сделавшийся, наконец, единодержавным императором, Иоанн V Палеолог получил, особенно после опустошений междоусобной войны и внешних неудач, весьма жалкое наследство. “Несколько островов, - по словам проф. Флоринского, - и одна провинция (Фракия), вконец разоренная и обезлюдевшая, в одном конце которой, у самой столицы, гнездились хищные генуэзцы, а с другого поднимался могущественный турецкий колосс: вот та империя, которой ему приходилось править.”

Но этим семейные злоключения Иоанна V не кончились. Он разошелся со своим старшим сыном Андроником, который в 1376 г., при помощи генуэзцев, низложил отца, короновался как Андроник IV (1376-1379) и сделал соимператором своего сына Иоанна. Престарелый Иоанн V и его любимый сын и будущий император Мануил были посажены в темницу. Однако, в 1379 г. Иоанну V удалось бежать из заключения и, при помощи турок, снова вернуть себе трон. Между отцом и Андроником состоялось соглашение, продолжавшееся до смерти последнего (в 1385 г.). После этого Иоанн V, минуя своего внука, упомянутого Иоанна, короновал соимператором своего сына Мануила.

Наконец, в самом конце правления Иоанна V против него поднял восстание его внук. В 1390 г. Иоанн Младший захватил Константинополь и правил там, но только несколько месяцев, под именем Иоанна VII. Новые документы из архивов Венеции показывают, что восстание Иоанна в 1390 г. было организовано султаном Баязидом. Венецианский сенат, как всегда хорошо осведомленный о ситуации в Константинополе благодаря своим купцам, судя по всему, считал вполне вероятным, что Баязид в этой ситуации будет на византийском троне. Как бы там ни было, инструкции венецианским послам, отправленным в Константинополь в 1390 г., звучали так: “Если вы найдете сына Мурада [Баязида]  в Константинополе, вы должны постараться добиться от него снятия секвестра с венецианских кораблей.”  Благодаря деятельному Мануилу, Иоанн V был восстановлен на престоле. Он, однако, умер в начале 1391 г. после продолжительного, бурного и несчастного царствования. Императором сделался его сын Мануил.

Новый император незадолго до своего вступления на престол женился на Елене, дочери владетеля северной Македонии Константина Драгоша (Драгаса), славянке, или, как сказал К. Иречек: “единственной сербке, которая стала византийской императрицей.”  Последняя дала Мануилу шесть сыновей, из которых двое сделались последними византийскими императорами: Иоанн VIII и Константин XI, часто носящий славянскую фамилию своего деда по матери Драгоша (Драгаса). Отсюда видно, что два последних Палеолога на императорском троне были полу славянами. Изображение Елены, прозванной Палеологиней, дошло до нас на прекрасной миниатюре одной из ценных рукописей Лувра в Париже. На миниатюре император Мануил, его жена Елена и трое его сыновей коронуются Девой Марией. Рукопись является одной из жемчужин Лувра. Она содержит сочинения св. Дионисия Ареопагита и была послана в Париж Мануилом через несколько лет после его возвращения в Константинополь из Парижа.  Другой портрет Елены сохранился на свинцовой печати, или моливдовуле.

Красивый, благородный, прекрасно образованный и одаренный литературным талантом Мануил еще с юных лет, при жизни отца, остро почувствовал весь ужас положения империи и всю унизительную тяжесть грядущего для него государственного наследства. Получив от отца в управление Фессалонику, он вошел в сношения с населением македонского города, захваченного войсками султана Мурада, в целях избиения турецкого гарнизона и освобождения города от турецкого ига. Султан узнал об этом и собрался жестоко наказать правителя Фессалоники. Не будучи в состоянии оказать сопротивление надвигавшейся грозе, Мануил, после бесполезной попытки найти убежище у испуганного отца, направился прямо в резиденцию Мурада и принес ему раскаяние в своем поступке.

“Безбожный, но разумный,” по словам источника, султан благосклонно принял пришельца, провел с ним несколько дней и, на прощанье снабдив дорожными припасами и богатыми подарками, отправил его обратно к отцу с письмом, в котором просил отца “простить сыну то, что он по неведению соделал.” В своей же напутственной речи Мануилу, по сообщению того же источника, Мурад будто бы между прочим сказал: “Управляй с миром тем, что тебе принадлежит, и не ищи чужого. Если же у тебя будет какая-либо нужда в деньгах или в другом содействии, я всегда с радостью буду готов исполнить твою просьбу.”

В другой раз преемник Мурада Баязид потребовал от Иоанна V, вместе с присылкой условленной дани, отправки к нему Мануила с вспомогательным отрядом греческих солдат. Мануил должен был подчиниться и принять участие в грабительской экспедиции турок по различным областям Малой Азии. Испытанное унижение, полное бессилие избавиться от него и лишения похода ясно чувствуются в письмах Мануила за это время. Описав в одном письме голод, холод, утомление и переход через горы, “где даже дикие звери не могли бы питаться,” Мануил делает полное трагизма замечание: “все это переносится сообща со всем войском; но вот что нестерпимо для нас: ведь мы сражаемся с ними и за них; а это значит увеличивать их силу и уменьшать силу нашу.”  В другом письме, по поводу встречавшихся во время похода разрушенных городов, Мануил писал: “На мой вопрос, как эти города назывались, те, кого я спрашивал, отвечали: как мы их уничтожили, так время уничтожило их название; и тотчас же меня охватывает печаль; но я печалюсь молча, будучи еще в силах сдерживать свои чувства.”  В таких условиях унижения и раболепства перед турецкими варварами пришлось жить Мануилу до вступления на престол.

Благородная сторона его натуры особенно проявилась в выкупе отца его Иоанна V из рук венецианцев, которые, при возвращении императора из Италии, о чем речь будет ниже, задержали его в Венеции за неуплату в срок взятой в долг суммы денег. В то время как старший сын Иоанна Андроник, управлявший в отсутствие отца государством, оставался глух к мольбам отца собрать нужную сумму, Мануил быстро сделал это и, отправившись лично в Венецию, выкупил отца из позорного плена.

После долгого и тяжелого царствования Мануил в последние годы жизни удалился от государственных дел, вручив ведение последних сыну Иоанну и посвятив все свое время изучению Священного Писания. Вскоре после этого императора постиг удар; за два дня до смерти он постригся в монахи под именем Матфея.

Сын и преемник его Иоанн VIII царствовал с 1425 по 1448 г. Новый император был женат трижды, и все три его супруги принадлежали к различным национальностям. Первой супругой Иоанна была юная русская княжна Анна, дочь великого князя Московского Василия I, прожившая в замужестве всего три года, успевшая за этот короткий срок сделаться любимицей столичного населения и ставшая жертвой морового поветрия. Вторая супруга Иоанна была итальянка, София Монферратская, обладавшая, при высоких духовных качествах, настолько непривлекательной внешностью, что вызывала в Иоанне отвращение к себе; описав ее наружность, византийский историк Дука приводит народную поговорку его времени: “спереди пост, а сзади пасха.”  Не сумев вынести своего унизительного положения при дворе, София, при помощи галатских генуэзцев, бежала, к удовольствию супруга, в Италию, где и закончила дни в монастырском уединении. Третью супругу Иоанн нашел себе в лице трапезундской принцессы из дома Комнинов, Марии, “отличавшейся красотой и обаянием.”  Эта обаятельная женщина, привлекательность которой отмечена как у византийского историка, так и у проезжавшего через Константинополь в то время французского паломника ко святым местам, восхищенного василиссой при ее выходе из храма Св. Софии, [+675] пользовалась до самой своей смерти большим влиянием на императора. Умерла она раньше Иоанна. До сих пор еще существует на одном из Принцевых островов (около Константинополя) небольшая часовня Св. Девы, построенная красавицей императрицей из Трапезунда.

У Иоанна VIII ни от одной из трех супруг не было детей. Когда осенью 1448 г. он умер, поднялся вопрос о преемнике. Тогда находившаяся еще в живых императрица-мать, жена Мануила II, братья покойного императора и высшие сановники Константинополя остановили свой выбор на Константине, одном из братьев Иоанна VIII, бывшим в то время морейским деспотом. Об избрании нового императора было доведено до сведения султана, который одобрил кандидата. После этого в Морею была отправлена депутация, которая и объявила Константину о его избрании на гибнувший трон когда-то великой Византии. В начале 1449 г. в средневековой Спарте, т.е. в Мистре, где находилась резиденция деспота, была совершена коронация последнего византийского императора, который вскоре после этого на каталонском судне прибыл в Константинополь и с торжеством был встречен населением.

Долгое время считалось, что Константин XI был коронован мирянином. Теперь, однако известно, после публикации сочинений Иоанна Евгеника С. Ламбросом, что коронация Константина XI никогда не была осуществлена. Церковь требовала, чтобы коронация была бы осуществлена патриархом, однако, она была, вероятнее всего, отложена из-за антагонизма между сторонниками и противниками объединения церквей.

Обе супруги Константина из латинских фамилий, обосновавшихся на христианском Востоке, - первая из фамилии Токко (Тоссо), вторая из известной генуэзской династии на острове Лесбосе Гаттилусио (Gattilusio), - умерли еще до избрания Константина на престол. Переговоры же о третьей супруге новому императору на Западе и Востоке, например, в Венеции, Португалии, Трапезунде и Иверии (Грузии), закончились ничем. Падение Константинополя и смерть Константина помешали осуществлению этих брачных планов. Его доверенный друг и дипломат, историк эпохи Палеологов, Георгий Франдзи оставил нам в своей истории интересное описание миссии найти для императора невесту в Трапезунде и Иверии. [+677] Современный нам историк Ш. Диль замечает, что, несмотря на давнее существование брачных связей между византийскими императорами и западными принцессами, в последний критический момент империи взоры последнего императора обратились в поисках супруги к более им близкому, понятному и родственному Востоку.

Константин XI погиб при взятии Константинополя турками в мае 1453 г. На месте христианской восточной монархии основалась сильная военная держава османских турок.

Из братьев, переживших Константина, Димитрий Палеолог попал в плен Мехмеду II, который женился на его дочери; умер Димитрий в Адрианополе монахом, под именем Давида. Другой брат Фома окончил жизнь в Италии, лелея мечту о крестовом походе против турок и найдя у папы материальную поддержку для собственного существования. Сын его Андрей, ставший уже католиком, являлся единственным законным представителем династии Палеологов, имевшим права на утраченный византийский престол. До нас дошел любопытный документ, на основании которого Андрей Палеолог будто бы передавал свои права на империю Константинопольскую и Трапезундскую и на сербский деспотат французскому королю Карлу VIII. Последний, предпринимая в конце XV века свой поход на Неаполь, думал, что его итальянская экспедиция явится лишь началом для его дальнейших завоеваний, а именно Константинополя и Иерусалима, что указывает на существование мечтаний о крестовом походе в конце XV века. Вероятно, акт передачи упомянутых прав Карлу VIII остался лишь проектом, так как позднее Андрей Палеолог уже передавал свои права на византийский престол Фердинанду и Изабелле Испанским. [+679] Конечно, подобные передачи прав на Византию никаких реальных результатов не имели.

Дочь Фомы Палеолога и сестра только что упомянутого Андрея Зоя была выдана замуж за далекого великого князя Московского Ивана III  и известна в русских источниках под именем Софии Палеолог. В. О. Ключевский писал в этой связи: “[брак Ивана и Софьи получал значение политической демонстрации, которой заявляли всему свету, что]  царевна, как наследница павшего византийского дома, перенесла его державные права в Москву, как в новый Царьград, где и разделяет их со своим супругом.”

Москву стали сравнивать с “семихолмным Римом” и называть “третьим Римом.” Великий князь Московский стал “царем всех православных,” а Москва, столица русского государства, стала “новым городом Константина” (то есть новым Константинополем-Царьградом).  Русский автор начала XVI века, монах Филофей, писал: “Два убо Рима падоша. А третий стоит. А четвертому не быти.”  Папа призывал преемника Ивана III защищать свои права на “наследие Константинополя.”  Таким образом, падение Византийской империи и брак Ивана III с Софьей Палеологиней лежат в основе вопроса о правах московских государей, представителей и защитников восточного православия, на трон византийских басилевсов, попавший в руки турок османов в 1453 г.

Pirattika (Medieval_history) все записи автора

            В XV в. каталанские пираты были настоящим бичом Средиземноморья. Самым известным из них был Николас Сампьер, но до нас дошли имена и других «работников ножа и топора, романтиков с большой дороги». 

            Особенно желанной добычей для морских разбойников были торговые суда Венеции и Генуи. Документы Венецианского Сената пестрят сведениями о каталанских грабежах. В 1402 г., например, судно с Крита, которым тогда владела Венеция, было ограблено двумя кораблями, отправившимися на каперство из г. Сиракузы. (Сицилия находилась под властью арагонской короны). Разбойники взяли с него «сто бочонков масла, мешок шафрана и много других ценных вещей». 

            В 1423 г. венецианскую кокку, возвращавшаяся из Таны, ограбил каталан Антонио де Бельомо из Сиракуз. Общий ущерб превысил 14000 дукатов. 

            В 1437 г. каталанский пират Равано «сеял страх на море». В этой ситуации Венецианский Сенат не нашел ничего лучшего, как запретить судам республики св. Марка покидать порты. Как говорится, береженого бог бережет. 

Впрочем, не всем пиратам везло. 5 июля 1449 г. Сенат поздравлял кастелланов Корона и Модона [венецианских владений на юге Пелопоннеса] с захватом пиратского корабля под командой каталана Симона Перона. 

А каталанский пират Лопе де Бертаньо пользовался таким авторитетом, что в 1460 г. жители греческого города Монемвасия пригласили его в качестве правителя. Наверно, надеялись, что он защитит их от турок, которые только захватили город Мистру. Неизвестно, что там выкинул этот пират, но монемвасиоты очень скоро сами изгнали своего новоявленного покровителя.

 

Дневник Дюймовочки (Medieval_history) все записи автора

          После стольких, следующих друг за другом поражений и стольких разочарований, три неожиданные новости, достигшие Дамаска летом 1100 года, породили немало надежд. Об этом говорили не только среди поборников ислама в окружении кади аль-Харави, но и на рынках, под аркадами деловых рядов, где продавцы шёлка, золотой парчи, камчатного белья и драгоценной утвари, сидя в тени виноградных лоз, передавали от лавки к лавке через головы проходящих благоприятные известия.

          В начале июля – первый, вскоре подтвердившийся слух: старый Сен-Жиль, который никогда не скрывал своих намерений относительно Триполи, Хомса и всей центральной Сирии, неожиданно отплыл в Константинополь вследствие конфликта с другими вождями франков. Говорили по секрету, что он уже не вернётся.

          В конце июля пришла вторая, ещё более важная новость, распространившаяся за несколько минут от мечети к мечети, от улицы к улице.

Читать дальше

Отныне доступна Версия для печати

Дневник Дюймовочки (Medieval_history) все записи автора

Не знаю, то ли моя родина – место обитания
диких животных, то ли это – ещё мой дом!

          Это горькое восклицание анонимного поэта из города Маарры отнюдь не было фигуральным оборотом речи. Как ни печально, но мы должны воспринять эти его слова буквально и вместе с ним задаться вопросом: а что же такое чудовищное произошло в сирийском городе Маара в конце 1098 года?

          До появления франков люди Маарры жили безмятежно под защитой круговых городских стен. Их виноградники, оливковые и фиговые рощи позволяли им наслаждаться скромным достатком. Местными делами управляли достойные представители знати, лишённые больших амбиций и номинально подчинявшиеся князю Алеппо Рыдвану. Маарра могла претендовать на известность главным образом потому, что была родиной одного из великих представителей арабской литературы Абу-ль-Ала аль-Маарри, который умер в 1057 году. Этот свободомыслящий слепой поэт осмеливался высмеивать нравы своего времени и относиться с презрением к разного рода табу; требовалась немалая смелость, чтобы писать стихи наподобие следующих:


          Жители земли делятся на два сорта:

          Те, что имеют мозги, но не имеют религии,

          И те, что имеют религию, но не имеют мозгов.


          Через сорок лет после его смерти пришедший издалека религиозный фанатизм обрушился на город и очевидно оправдал сына Маарры не только в его безбожии, но и в его легендарном пессимизме:


          Судьба разбивает нас, как если бы мы были из стекла,

          И никогда больше наши осколки не соединятся.


          Его город был обращён в груду развалин, а часто выражавшееся поэтом недоверие к людям нашло самое жестокое подтверждение.

Читать дальше

Pirattika (Medieval_history) все записи автора

Интересный факт из истории средиземноморского пиратства: в 1422 г. свидетелем (и жертвой) нападения каталанских пиратов стал русский инок Зосима, дьякон Троице-Сергиева монастыря, в 1419-1422 гг. совершавший паломничество по святым местам.

В 1422 г. генуэзское судно, на котором находился Зосима, вблизи анатолийского побережья (между Родосом и Лесбосом) атаковали каталанские пираты. Инок в своем «Хожении в Царьград, Афон и Палестину» оставил красочное описание этого происшествия. «И не среде пути, – пишет он, – найде на нась корабль каталански, разбоиници и разбиша нашь корабль пушками и въскакша на нашь корабль, аки зверие дивни. И разсекоша нашего корабленника [капитана] (на) части и ввергоша въ море и взяше, яже въ нашем корабли. Мене жъ убогаго удариша копеиным ратовищем [наконечником копья] въ груди и глаголюще ми: калугере, поне дуката къерса [что примерно можно перевести как: «Монах, давай деньги!» Пираты, кстати, задали этот старый как мир вопрос: кошелек или жизнь? – по-гречески], еже зовется деньга золотая. Аз же заклинахся богомь вышним, что нет у мене. Они же взяша мшелець [вещи] мои весь, мене же убогаго во едином сукманце оставиша. И скачющи по кораблю, аки зверие дивни, блистающи копии своими и мечи и саблями широкими немецкими. Мню аз грешныи Зосима, яже въздуху устрашитися отъ них. Паки взыдоша на свои корабль и отидоша вь море. Мы же пристахом к острову Митилену».

Похоже, и пассажиры, и генуэзские моряки в данном случае легко отделались, поплатившись только личным имуществом и товарами. Они могли лишиться и корабля, и своей свободы, особенно если учесть, что каталаны принимали активное участие в работорговле.

 

 

Хунд (Medieval_history) все записи автора REGULA
Pauperurum Commilitonum Christi Templiqne Solamoniaci
Составлен св.Бернаром. Утвержден на Церковном Соборе в городе Труа (Франция) в 1128 году и подписан Римским Папой Евгением III.

I
О том, как следует слушать божественную службу
Вы, отказавшиеся от собственных желаний, и те, кто до конца сражаются вместе с вами ради спасения душ своих в рядах Великого Царя на конях и с оружием, старайтесь всегда с чистым и благочестивым чувством слушать заутрени, и всякое священное (integrum) богослужение, согласно каноническому установлению и обычаю учителей права (regularium doctorum) Святого Града. Поэтому вам, почтенные братья, весьма следует, презрев блеск настоящей жизни и страдания вашей плоти, навечно пренебречь сим бурным миром ради любви к Богу: итак, пусть никто после божественной службы не боится идти на битву, но готовится к венцу, приобщившись божественной трапезе и ею насытившись, научившись божественным правилам и в них укрепившись.

II
О том, чтобы читали молитву Господню, если не могут слушать божественную службу.
Впрочем, если какой брат, удалившись от восточного христианства (negotio orientalis Christianitatis) (что, мы не сомневаемся, будет случаться все чаще), по причине оного отсутствия не услышит божественную службу, то пусть вместо заутрени он читает 13 молитв Господних, и каждый час - по семь; вместо же вечерни мы предписываем девять и единодушно утверждаем свободным голосованием (libera voce). Ведь поскольку эти братья были направлены для спасительного труда, не могут они в назначенный час прибыть к божественной службе. Но, если только возможно, пусть они не пренебрегают назначенным часом.

III
Что следует совершать об усопших братьях.
Когда же кто-нибудь из постоянных воинов ордена (militum remanentium) предстанет (что неизбежно) смерти, которая никого не щадит, то капелланам и клирикам вместе с вами мы повелеваем, с любовью совершая службу Высшему Первосвященнику (summo sacerdoti), вознести торжественно и в чистоте духа должную службу и мессу за его душу Христу. Братья же, стоящие там и проводящие ночи в молитвах за спасение умершего брата, пусть возносят за умершего брата по сто молитв Господних вплоть до седьмого дня; с того дня, в который была возвещена кончина брата, и до седьмого дня пусть сто человек братолюбиво соблюдают (habeat) совершенную чистоту (perfectionis integritatem). Ещё же заклинаем божеским и человеческим милосердием и приказываем пасторскою властью, чтобы каждый день, всё, что полагается распределять между братьями для удовлетворения потребностей этой жизни в еде и пище, уделялось каждому нищему до сорокового дня. Все же прочие приношения, которые добровольная нищета бедных воинов Христа привыкла давать Господу в честь успения брата, по случаю пасхального Празднества и прочих Праздников, мы вообще запрещаем.

IV
О том, чтобы капелланы имели только средства к существованию и одежду
. Прочие же приношения и все виды милостыни, какого бы рода они ни были, мы предписываем приносить капелланам или лицам, замещающим их на время (aliis ad tempus manentibus), в общую казну ордена (unitati capituli communis). Итак, пусть церковные служители имеют только средства и плащ, соответствующие их власти, и пусть они не жаждут иметь ничего сверх того, если только магистры по своему усмотрению им этого не предоставят.

V
Об усопших воинах, которые состояли на временной службе.
Есть в Божественном Ордене (in domo Dei) Храма Соломона воины, по милосердию нашему временно (ad terminum) с нами пребывающие. Поэтому мы просим вас с несказанным состраданием, предписываем и, наконец, строго приказываем, чтобы, если какая ужасная сила в это время подведет кого-нибудь к последнему его дню, каждый бедный Христов воин из божественной любви и братского благочестия, наложил на себя семидневное воздержание ради души его.

VI
Чтобы ни один из постоянных братьев ордена не делал приношения.
Мы предписываем, как было сказано выше, чтобы никто из постоянных братьев не совершал иного приношения, кроме как денно и нощно с чистым сердцем следовать своему обету, дабы мог он в этом сравняться с мудрейшим из пророков: Чашу спасения приму и в смерти своей буду подражать смерти Господа: ибо как Христос за меня положил душу свою, так и я за братьев моих готов положить душу`. Вот истинное приношение; вот жертва живая и Богу угодная.

VII
О неумеренном бдении
То же, что нашему слуху поведал вернейший свидетель, а именно, что вы слушаете божественную службу в неумеренном бдении и не соблюдая меры в стоянии, мы не только не предписываем, но даже порицаем: по окончании псалма придите, воскликнем Господеви c прокимном (invitatorio) и гимном, мы приказываем, чтобы сели все - как сильные, так и немощные, во избежание соблазна. Когда же вы сядете, то по окончании каждого псалма, при возглашении Слава Отцу..., мы предписываем вам вставать для молитвы к алтарю из почтения к Святой Троице, а немощным - склонять главу. Также приказываем стоять при чтении Евангелия и тя, Господи, хвалим... и на всех Хвалитех(Laudes), пока не кончится Благословим Господа... и следовать тому же правилу на утрени Святой Марии.

VIII
О трапезе собрания (conventus)
Мы полагаем, что вы будете вкушать пищу вместе, в одном дворце или, лучше сказать, столовой, a если потребуется что необходимое, то вместо невежественных жестов (pro signorum ignorantia), следует испрашивать это тихо, не возбуждая всеобщего внимания. Так, всякий раз (omni tempore) то, что вам необходимо за трапезой, просите со всяческим смирением и почтительной покорностью, как говорит Апостол: Вкушай хлеб твой в молчании и псалмопевец должен вас вдохновить, когда он говорит: Положил я печать на уста мои, т. е. я решил не согрешать языком, т. е. запечатал свои уста, дабы не сказать ничего дурного

IX
О чтении
Во время завтрака и обеда пусть читается Св. Писание. Если мы любим Господа, то должны внимательнейшим образом слушать Его спасительные слова и предписания. Чтец же писания пусть требует от вас тишины.

X
Об употреблении в пищу мяса
В продолжении недели, если не случается Рождество Господне, или Пасха, или праздник Св. Марии, или Всех Святых, да будет вам достаточно трижды вкушать мясо, так как употребление мяса в пищу считается дозволенным способом (honorosa) развращения плоти. Если же в среду (die Martis) случится пост такой, что употребление мяса запрещено, то на следующий день пусть вам будет добавлено его столько же. В воскресенье же всем постоянным воинам, а также капелланам пусть будет добавлено по два блюда в честь Святого Воскресения, благого и полезного. Прочие же, т. е. оруженосцы и клиенты, сойдясь вместе, пусть пребывают в благодарении (cum gratiarum actione permaneant).

XI
Как следует трапезовать воинам
Воинам следует вообще трапезовать по двое (duos et duos), чтобы один всячески заботился о другом, дабы суровость жизни или тайное воздержание не примешивались (ne... intermisceatur)к общей трапезе. А также справедливо приказываем, чтобы каждый воин или брат имел для себя одну и ту же меру вина одной и той же крепости.

XII
Чтобы в прочие дни подавалось два или три блюда пищи из бобов
В прочие же дни, т. е. на второй и четвертый день недели(secunda et quarta feria)], а также в субботу, мы полагаем, всем будет достаточно двух-трех блюд бобов или другой пищи, или, к примеру, печеных приправ; и приказываем вести дело так, чтобы тот, кто не может наесться одним, насытился бы другим.

XIII
Какой пищей следует питаться в пятницу
Мы полагаем, что в пятницу всей конгрегации будет достаточно одноразовой постной пищи в воспоминание Страстей Господних, за исключением больных, ради их немощи, от праздника всех святых до Пасхи, если только не случится Рождество Господне или праздник Св. Марии или апостолов. В прочее время, если только не случится Великий пост, пусть трапезуют дважды.

XIV
О том, чтобы после трапезы всегда возносили благодарственные молитвы
Строго предписываем всегда после завтрака и обеда в церкви, если она есть неподалеку, если же ее нет, то в том же месте, со смиренным сердцем, как положено, приносить благодарность нашему высшему правителю, который есть Христос. Мы приказываем, чтобы по братской любви между слугами и нищими были распределены остатки из нетронутых хлебов.

XV
О том, чтобы десятая часть хлеба всегда уделялась в милостыню.
Нищета заслуживает награды, которая есть Царство Небесное, нищим оно, без сомнения уготовано. Вам же, которым христианская вера о них истину возвестила, мы приказываем десятую часть всего хлеба ежедневно отдавать в качестве милостыни.

XVI
О том, чтобы сбор был отдан на усмотрение магистра.
Когда же солнце покинет Восток и спустится к Иберии, вы должны, услышав условный знак таков обычай той области, все прийти на всенощную (Completa), но до этого мы весьма советуем устроить общий сбор. Этот сбор мы поручаем распоряжению и усмотрению магистра, чтобы, когда он захочет, пили воду, а когда милостиво прикажет - некрепкое вино. Только это не должно приводить к излишнему пресыщению и совершаться с роскошеством, но достаточно умеренно. Так как мы видим, что насытившиеся становятся даже отступниками.

XVII
О том, чтобы по окончании всенощной (Completa) соблюдалась тишина.
Итак, когда кончится всенощная, следует идти на улицу. Братьям же, идущим со всенощной, пусть не будет позволено обращаться ко всем, если только кто не будет вынужден необходимостью; то же, что он захочет сказать своему оруженосцу, пусть говорит тихо. Но так как возможно, что в то время, как вы идете со всенощной, возникнет величайшая необходимость обсудить военное дело, или состояние нашего ордена (domus), и так как, оказалось, что дня вам для этого не хватило, то надлежит говорить либо самому магистру с некой частью братьев, либо тому, кому временно дана магистерская власть. Так нам приказано поступать; к тому же сказано: Во многословии не избежать греха, и в другом месте: Жизнь и смерть зависят от языка. Во время же этого разговора мы вообще запрещаем балагурство, празднословие и шутки; а когда вы отходите ко сну, также приказываем со смирением и благоговением чистоты читать молитву Господню, если кто-нибудь скажет что-либо глупое.

XVIII
О том, чтобы уставшие не вставали к утрени
Уставшим же воинам мы предписываем вставать на утреню не так, как вам было объявлено, но пусть они отдыхают (acquiescere) с разрешения магистра, или того, кому это будет поручено магистром, и 13 раз пропоют установленные молитвы так, чтобы разум был согласен с устами, согласно следующим словам Пророка: Пойте Господеви разумно и другим: Пред очами ангелов воспою Тебе. Это мы вам единодушно предписываем. Сие же да будет всегда на усмотрение магистра.

XIX
О том, чтобы среди братьев сохранялась общность имущества.
На богодухновенной странице читаем: Уделялось каждому, сколько было надо. Поэтому мы настаиваем на том, чтобы не было личного имущества, но должно созерцать непостоянство всего. Если кто меньше нуждается, пусть возносит благодарность Богу и не омрачается, кто же нуждается, пусть смиряется ради свей немощи и не кичится своим уничижением; и так все члены пребудут в мире. Но мы запрещаем, чтобы кому-нибудь было позволено соблюдать неумеренное воздержание, но пусть все постоянно ведут совместную жизнь.

XX
О качестве и виде одежды.
Мы приказываем, чтобы одежды всегда были одного цвета, например, белого, или черного, или, скажем, бурого (burella). Итак, всем воинам, давшим обет (professis), мы предписываем белые одежды и летом, и, если только можно, зимой, так как те, кто оставили темную жизнь позади, должны через чистую и светлую жизнь вернуться к своему Творцу. Ибо что есть белизна, как не нетронутая чистота это чистота, спокойствие духа, здоровье тела. Если какой воин не сохранит чистоту, то не сможет он ни вечного покоя достигнуть, ни бога увидеть, по свидетельству апостола Павла: Мир имейте со всеми и чистоту, без которой никто не увидит Господа. Но так как одеяние такого рода не должно иметь излишней ценности, приводящей к надменности, то мы приказываем иметь всем такие одежды, чтобы каждый мог спокойно сам одеваться и раздеваться, обуваться и разуваться. И пусть ответственный за это распоряжение (ministerium) в неусыпной заботе старается избегать того, чтобы раздавать слишком длинные одеяния, или слишком короткие, но пусть раздает соразмерные одеяния тем, кто будет ими пользоваться, в соответствии с размерами каждого. Итак, каждый, получив новое одеяние, пусть cразу (in praesenti) сдает старое, которое должно быть помещено в хранилище, или же, если постановит брат, которому это поручено, пусть отдает оруженосцам или клиентам, а иногда и в пользу нищих (pro pauperibus).

XXI
О том, чтобы слуги не имели белых, т. е. светлых, одеяний.
Всё, что происходило в Божественном ордене и среди принадлежащих к нему воинов Храма без распоряжения (sine discretione) и постановления Общего Капитула, мы категорически запрещаем, и вообще предписываем считать это как бы особым пороком. Ведь некогда имели слуги и оруженосцы белые одежды, отчего произошли великие несчастья. Ибо появились по ту сторону гор какие-то лжебратья, женатые (conjugati), и прочие, говорящие, что они от Храма, в то время как они от мира. Они такие бесчестия и столько ущерба причинили рыцарскому ордену, и бывшие там (remanentes) клиенты сделали так, что разразились многие скандалы из-за надменности. Так пусть постоянно носят они черное: но если таковые одеяния они не смогут найти, то пусть носят то, что можно найти в той провинции, где они проживают, или одноцветное, что сравнительно дешевле, а именно бурое (burella).

XXII
О том, чтобы только постоянные воины имели белое.
Следовательно, никому не дозволено носить блестящие плащи, или иметь белые камзолы, кроме признанных (nominati) воинами Христа.

XXIII
О том, чтобы пользовались шерстью агнцев.
Предписываем общим указом (communi consilio), чтобы ни один постоянный брат (frater remanens) никогда не имел меховой одежды или одеял, сделанных не из овечьего или бараньего меха.

XXIV
О том, чтобы старое распределялось между оруженосцами.
Пусть попечитель или распределитель тканей со всяческой заботой и внимательно относится к тому, чтобы честно и поровну раздавать оруженосцам, клиентам, а иногда и нищим старые вещи.

XXV
О том, чтобы тот, кто желает лучшее, получал худшее.
Если какой постоянный брат в силу должности (ex debito) или из чувства гордыни возжелает красивого или лучшего, пусть за такое желание он непременно получит самое дешевое.

XXVI
О том, чтобы сохранялось размер и качество одеяний.
Следует следить, чтобы размер одеяний соответствовал размерам и длине тела. Пусть за это будет ответственным распределитель тканей.

XXVII
О том, чтобы распределитель тканей в первую очередь следил за одинаковой длиной одежды.
Пусть попечитель с братским вниманием смотрит за тем, чтобы длина одежды, как было сказано выше, была одинакова, да не усмотрит чего глаз клеветников и врагов. Пусть также во всём вышеупомянутом со смирением помнит о Божеском воздаянии.

XXVIII
Об излишних волосах.
Всем братьям, и в первую очередь постоянным (remanentes), следует иметь волосы причесанные так, чтобы они всегда могли их правильно уложить и спереди, и сзади. И пусть те же правила неукоснительно соблюдаются в отношении бороды и grenniоnibus, чтобы не было в этом излишества или повода для шуток.

XXIX
Об украшениях (laqueis) и клювах (rostris).
Об украшениях et rostris известно, что они - признак язычества. И коль скоро это всеми признается мерзким, мы запрещаем их и налагаем вето, так что кто их не имеет, пусть и впредь будет их лишен. Прочим же временно служащим, мы не позволяем иметь rostra, украшения, излишние волосы и непомерную длину одежд, но совершенно запрещаем это. Ведь слугам Высшего Творца снаружи и изнутри необходима защита, как свидетельствует Тот, Кто сказал: Будьте чисты, так как Я чист.

XXX
О числе коней и оруженосцев.
Каждому из ваших воинов позволено иметь трёх коней, так как великая бедность Божественного Ордена Храма Соломона не позволяет сейчас иметь больше, если только не с позволения магистра.

XXXI
О том, чтобы никто не бил верного оруженосца.
По той же причине каждому воину разрешаем иметь лишь одного оруженосца. Но если верен и почтителен будет этот оруженосец по отношению к воину, не позволено последнему бить его, даже если тот в чем-либо провинится.

XXXII
О том, как должно принимать рыцарей на временную службу.
Всем воинам, желающим с чистым сердцем до определённого срока служить Иисусу Христу в том же Ордене, мы приказываем честно покупать и коней, которые им необходимы в ежедневных трудах, и оружие и то, что им вообще будет необходимо. Затем же, сохраняя интересы обеих сторон, мы приказали хорошо и по достоинствам (utile) оценивать коней. Итак, пусть цена значится в записи, чтобы ее не забыть; и то, что воину, или его коням, или его оруженосцу будет необходимо, включая и сбрую коней, пусть из братской любви будет оплачено из средств Ордена, учитывая возможности Ордена. Если между тем воин потеряет своих коней во время какого-нибудь события, связанного со службой, то магистр, учитывая возможности Ордена, пусть даст других. Когда же подойдет срок возвращения на родину, пусть воин ради божественной любви половину пожертвует, другую же, если захочет, возьмет из братской общины.

XXXIII
О том, чтобы никто не поступал (incedat) по собственному желанию.
Подобает тем рыцарям, которые считают, что для них нет ничего более драгоценного, чем Христос, беспрекословно соблюдать повиновение магистру ради своей службы, так как они принесли обет, ради славы высшего блаженства, или страха пред Геенной. Следует же так соблюдать его, чтобы когда что-либо будет приказано магистром, тут же это было исполнено без промедления тем, кому приказал магистр, а если Divinitus imperaretur, пусть они не знают промедления в исполнении. Ведь о таковых Сама Истина сказала: От слуха ушей подчинился мне меня.

XXXIV
О том, позволено ли идти через селение без приказа магистра.
Итак, временных (hospitales) воинов, оставивших собственную волю, и прочих, временно служащих, мы просим и строго им приказываем, чтобы без позволения магистра, или того, кому это доверено, не осмеливались идти в селения, кроме как ночью на могилу, и к стоянкам, которые находятся в стенах Святого Града.

XXXV
О том, позволено ли кому ходить одному.
Путники пусть не дерзают начинать путь без охраны, то есть без воина или постоянного брата (remanente), ни днем, ни ночью. В войске же, после того, как они приняты на временную службу, пусть ни один воин, или оруженосец, или кто другой, не входит в чужую палатку ни для того, чтобы увидеть помещение других воинов, ни для того, чтобы с кем-нибудь поговорить, без приказа, как сказано было выше. Итак, мы подтверждаем решением, чтобы в этом Ордене, учрежденном свыше, никто не воевал и не отдыхал по собственному желанию. Но согласно воле магистра пусть всегда поступает так, чтобы всегда подражать Господу, который говорит: Я пришел исполнить не Мою волю, но Того, Кто Меня послал

взято с вообщества new_crusaders

Pirattika (Medieval_history) все записи автора

            Остров Родос с момента перехода под власть рыцарей госпитальеров и вплоть до захвата турками в 1522 г. был пристанищем христианских пиратов. В этом не было ничего удивительного. Даже в лучшие времена численность Ордена не превышала нескольких сотен человек, и в своей длительной и героической борьбе с неверными, рыцари полагались не только на свои силы, но и на добровольцев. И вооруженные корабли, и люди, знающие толк в военном ремесле, никогда не были здесь лишними.            Проблема заключалась в том, что обосновавшиеся на острове морские разбойники грабили как мусульман, так и христиан. Пираты они и есть пираты. Особенно если учесть, что венецианские купеческие корабли представляли собой богатую добычу. 

            В первой четверти XV в. страх на море наводил каталанский пират Николас Сампьер, вооруживший свой корабль на Родосе. 

            Венецианцы забеспокоились. 5 апреля 1417 г. в Венецианском Сенате обсуждали меры по обеспечению безопасности в связи отплытием на Левант галеи «Приола» со стоимостью груза на борту свыше 100000 золотых дукатов. Кастелланам Корона и Модона предписывалось дополнительно предоставить для этого судна десять арбалетчиков. 

            В апреле этого же года власти Крита сообщили, что Николас Сампьер захватил два венецианских корабля в водах Сен-Жан-д’Акра и просили выделить необходимые средства для борьбы с морским разбойником. 

            Согласно документам Венецианского Сената, развитие ситуации выглядело следующим образом: 

16 мая 1417 г. Сенат разрешил вооружать корабли за счет республики всякий раз, когда будет известно, что пираты разбойничают на Леванте, речь шла главным образом об уничтожении Николаса Сампьера. Этот приказ был повторен 21 мая. Надо отметить, что в обычной ситуации власти на Крите не имели полномочий самостоятельно решать такого рода вопросы. 

            4 мая 1417 г. Сенат выразил Ордену свое удивление по поводу предоставления на Родосе убежища этому морскому разбойнику, ведь рыцари должны были, «по крайней мере, принять во внимание кровь, пролитую венецианцами в борьбе против турок», и объявил госпитальеров ответственными за причиненные расходы, так как венецианское правительство было вынуждено вооружить против «ужасного пирата» две кокки. 

9 июня 1417 г. было принято решение о вооружении двух новых кокк для защиты венецианской торговли на пути в Сирию. 

Наконец, 7 апреля 1418 г. венецианским представителям Леонардо Мочениго, Альбано Бадоэру, Никколо Виттури, Россо Марино, Франческо де Бернардо и Бартоломео Нани были даны инструкции для ведения переговоров с адмиралом родосских рыцарей Антонио де Риппой по вопросу о возмещении убытков, причиненных венецианским торговцам Николасом Сампьером. 

 Интересно  отметить, что  для  переговоров с представителями республики св. Марка Орденом был выбран итальянец, очевидно, госпитальеры стремились мирно урегулировать ситуацию. По всей видимости, договаривающие стороны пошли на взаимные уступки. А именно: сторговались. 

Во всяком случае, в 1419 г. Франческо Лоредан, капитан галер Бейрута, должен был забрать на Родосе сумму возмещения убытков, обещанную иоаннитами в качестве компенсации за акты пиратства, совершенные Сампьером. В обмен, несмотря на приказ, запрещающий иностранцам грузить пряности и другие дорогие товары на галеи Венеции, госпитальерам разрешалось отправлять такие товары на борту галер, следующих в Бейрут. 

Дальнейшая судьба самого Никаласа Сампьера неизвестна.

 

 

Pirattika (Medieval_history) все записи автора

            В 1285 г. император Андроник II, сын восстановителя Византийской империи Михаила VIII Палеолога, отвоевавшего у латинян древнюю столицу Константинополь, совершил самую гибельную для своего государства ошибку. Он повелел распустить флот – основу обороны империи. Содержание флота требовало средств. Казна была пуста. Потому-то придворные льстецы и подали совет, который пришелся по душе императору: отказаться от расходов на корабли. «Дело известное, – заключает византийский историк Никифор Григора, – подчиненные по большей части любят подлаживаться к воле начальников и к ней, как к какой-нибудь цели устремлять свою мысль, язык и каждое свое действие. И этим они легко приобретают благосклонность начальников. Совет был такой: бедствия, говорилось, из-за которых римляне [так называли себя византийцы] довели до большой цифры свои триеры прошли все, поэтому напрасно было бы издерживаться на корабли, которые почти больше всех других предметов истощают царскую казну».

            Конечно, византийский флот не был полностью уничтожен, тем не он никогда уже не восстановил свою былую мощь. Византийские моряки – большей частью потомки смешанных браков гречанок и итальянцев – рассеялись кто куда: одни перешли на службу к латинянам, другие нанялись к знатным и богатым грекам, третьи, продав оружие, занялись земледелием, а некоторые превратились в пиратов.

            В деле обеспечения военно-морской безопасности империи Андроник II почти полностью положился на своих союзников-генуэзцев. Опытные итальянские корсары принимались на византийскую службу. К числу таких искателей удачи относились два брата, Андреа и Лодовико Мориско, а также их дядя Виньоло де Виньоли, все трое генуэзцы по происхождению.

            К слову сказать, Эгейское море XIV в. так и кишело всевозможными грабителями и разбойниками. Многочисленные острова и островки, изрезанная заливами линия побережья предоставляли пиратам удобные гавани и укрытия. Противоборство различных политических сил: Венеции, Генуи, Византии, каталонцев и турок из нескольких эмиратов – создавало очень нестабильную обстановку в этом регионе, что тоже способствовало расцвету морского разбоя.

 К тому же, в средневековье вообще не существовало четкого разграничения между профессиями воина, купца и пирата. Торговцам часто приходилось с оружием в руках защищать свой товар, а при случае и сами они были не прочь ограбить более слабого. Сбывающий награбленное пират превращался в торговца. Пираты сражались против пиратов.

Андреа Мориско с 1279 г. обосновался на принадлежавшем Венеции острове Крит, а в конце 1304 г. перешел на службу к императору с двумя собственными кораблями и захваченным турецким судном. Первоначально удача ему сопутствовала. Он успешно сражался на море против турок и венецианцев, врагов империи, а в 1305 г. захватил остров Тенедос, лежащий у входа в Геллеспонт (пролив Дарданеллы). Венецианцы, раздосадованные успехами Мориско, атаковали один из его кораблей и сожгли. Самому Мориско тоже не повезло. В Мраморном море он был побежден каталонским морским разбойником Филиппо. Андреа был единственным из всего экипажа, кого этот пират оставил в живых, рассчитывая получить богатый выкуп, ведь с команды, по большей части, взять было нечего, а вот капитан, как правило, был состоятельным человеком. Филиппо обошелся с Андреа Мориско довольно милостиво, прежде всего благодаря заступничеству собственного сына, который однажды попадал в плен к Мориско, но был им отпущен за выкуп. Из признательности Филиппо взял с Андреа «всего» 3000 золотых, которые за него внес дядя Виньоло де Виньоли. Оказавшись на свободе, Андреа вновь вернулся к своему пиратскому промыслу. В 1307-1308 гг. он досаждал венецианцам, нападая на их корабли у западного побережья Пелопоннеса. Но в 1308 г. ему снова не повезло и на этот раз уже окончательно. Он был захвачен в плен подданными кипрского короля Генриха II Лузиньяна и как пират повешен в Фамагусте.

Андроник II ценил услуги своих корсаров. Андреа получил почетный титул вестиария, а летом 1305 г. обоим братьям был пожалован Родос с близлежащими островами: Карпатосом и Касосом. Виньоло де Виньоли должен был получить острова Кос и Лерос в Додеканезском архипелаге. Дело, однако, заключалось в том, что император раздавал острова, которые ему в действительности уже не принадлежали. Родос считался частью империи только формально, а по сути был независимым владением. Карпатос предстояло отвоевать у венецианцев.

Андреа Мориско так никогда и не получил пожалованных ему владений, а вот Лодовико и Виньоло только и думали, как бы заполучить эти острова в собственность. Оба принялись за дело. Каждый на свой манер.

В 1309 г. Лодовико организовал нападение на Карпатос и попытался подтолкнуть исконное греческое население острова к восстанию против венецианцев. Однако владетель острова Андреа Корнаро схватил Лодовико и отправил в тюрьму на Крит. Против Лодовико выдвинули обвинение в пиратстве. Андроник II заявил по этому поводу протес и просил венецианцев освободить Лодовико, но получил решительный отказ. Десять лет Лодовико томился в тюрьме. В 1319 г. император вновь потребовал его освобождения, настаивая на том, что Лодовико вовсе не пират, а византийский подданный, и, следовательно, никто не имеет права держать его в заключении, что бы он не сделал на Карпатосе. Венецианцы снова отказали в просьбе. О дальнейшей судьбе Лодовико ничего не известно. Но тот факт, что он происходтл из Генуи, извечной соперницы республики св. Марка, и то обстоятельство, что венецианцы считали его пиратом, то есть человеком вне закона, а не военнопленным, не оставляли ему шансов на спасение. Скорее всего, Лодовико разделил участь брата.

Виньоло действовал умнее. Он понял, что полагаясь только на свои силы, он ничего не добьется, и предпочел получить пусть лишь часть желанной добычи, зато верную. В 1306 г. он прибыл на Кипр, где в то время размещался рыцарский орден св. Иоанна Иерусалимского (госпитальеры). После того как в 1291 г. пала Акра, рыцари были вынуждены перебраться на Кипр, однако были не прочь обзавестись собственным независимым владением.

5 мая 1306 г. состоялась тайная встреча Виньоло де Виньоли с великим магистром Фульком де Вилларе, в ходе которой генуэзский авантюрист предложил Ордену совместный захват всего Додеканезского архипелага и, в первую очередь, Родоса. Виньоло обещал отказаться от своих прав на Кос и Лерос, а взамен должен был получить третью часть доходов с владений, которые предстояло завоевать.

Формально Родос продолжал считаться частью Византийской империи. Прежде чем начать военные действия против христианского государя, требовалось получить разрешение папы. В то время как Фульк де Вилларе отбыл в Европу, чтобы добыть одобрение святейшего престола (папский двор тогда находился в Авиньоне), флотилия госпитальеров в составе двух галер и четырех более мелких судов устремилась к Родосу. Чуть позже прибыли обещанные Виньоло подкрепления. Получить папское благословение на захват оказалось делом менее сложным, чем покорить сам остров. Благодаря своему сельскому хозяйству, свободе от византийских налогов и доходам от пиратства остров процветал. И местные жители отнюдь не горели желанием обзавестись новыми сеньорами и подвергнуться новому налогообложению.

Родосцы упорно сопротивлялись. Только в ноябре 1307 г. госпитальерам удалось наконец захватить важную крепость Филермо и то лишь благодаря предательству одного из греков, который открыл им боковые ворота. По преданию, рыцари, спрятавшись под овечьими шкурами, проникли в город вместе со стадом овец, которых на закате сгоняли с лугов.

Между тем папа Климент V оптимистично утвердил Орден во владении остром, оптимистично, потому что прошло еще два года, прежде чем сам Родос – главный город острова – наконец пал. Он открыл рыцарям свои ворота только 15 августа 1309 г. Год спустя Орден официально перенес свою штаб-квартиру с Кипра на Родос и вскоре подчинил своей власти ряд соседних островов. Как и было условлено, при разделе добычи Виньоло получил третью часть всех доходов, включая прибыль от пиратства. Великий магистр мог позволить себе быть великодушным: Виньоло однажды умрет, Орден св. Иоанна вечен.

 

Pirattika (Medieval_history) все записи автора

Из письма папы римского Климента VI (1342-1352) к великому магистру Ордена св. Иоанна Иерусалимского Элиону де Вильневу (1319-1346): «От заслуживающих доверия людей нам известно, что среди клириков и всех народов христианского мира господствует единодушное мнение, что вы и ваши братья неправильно используете огромное имущество, которое находится в вашем распоряжении по обеим сторонам Моря. Те, кто им управляет, говорят, содержат прекрасных лошадей, ведут роскошную жизнь, пышно одеваются, пользуются золотой и серебряной посудой, держат множество собак и соколов для охоты, собирают огромные богатства и пренебрегают защитой христиан, прежде всего, на Востоке».

На первый взгляд кажется, будто Орден погряз в безделье и роскоши. Но, во-первых, упрек папы во многом был риторическим: несмотря на постоянную тягу к роскоши и разгулу (надо учитывать, что рыцари были отпрысками знатных семейств), иоанниты всегда были готовы подняться на борьбу с неверными. Госпитальеры были настоящей церковной армией. А такие претензии со стороны Рима внезапно обнаруживались, когда папе становилось что-нибудь нужно от Ордена. Возможно, именно исключительно удобное положение Родоса для организации атак против «неверных», постоянная готовность рыцарей принять участие в крестовых походах и стали причиной того, что госпитальеры не разделили судьбу тамплиеров.

А, во-вторых, как бы рыцари смогли сражаться, если бы только постились да молились?

 

 

 

 

Дневник Дюймовочки (Medieval_history) все записи автора

          Когда Яги-Сиян, правитель Антиохии, узнал о приближении франков, он стал опасаться возможного мятежа христиан, живших в городе. И поэтому решил изгнать их.

          Об этом поведал арабский историк Ибн аль-Асир, более чем через сто лет после начала франкского вторжения, основываясь на свидетельствах, оставленных современниками событий.

          В первый день Яги-Сиян приказал мусульманам выйти за стены и очистить рвы, окружающие город. На следующий день он послал на ту же работу только христиан. Они трудились до ночи и когда собрались возвращаться, он остановил их, сказав: «Антиохия – ваш город, но вы должны оставить его в моих руках, пока я не разберусь с франками». Они спросили его: «Кто же защитит наших женщин и детей?». Эмир ответил: «Я позабочусь о них». И он действительно защитил семьи изгнанных, не позволив никому тронуть хотя бы волосок на их головах.

Читать дальше

P.S. Следующая глава появится не ранее, чем через три недели, ибо уезжаю...

Pirattika (Medieval_history) все записи автора

            6 августа 1384 года остров Лесбос, лежащий у западного побережья Малой Азии, постигла внезапная катастрофа. Ранним утром, когда островитяне, вероятно, еще досматривали сны, с востока наползла зловещая темная туча. Поднялся ураганный ветер, от которого башни замка дрожали, словно деревья. Затем последовал ряд подземных толчков, разрушивших большую часть города Митилены, столицы острова. Рухнула и мощная крепость, защищавшая его от турецких набегов.

            В числе погибших оказался и правитель Лесбоса, генуэзец Франческо Гаттилузио, зять византийского императора. Это был властелин, чей флот приводил в трепет турок, пират и авантюрист. «Он, – повествует краткая Лесбоса, – был погребен под руинами крепости, которую сам воздвиг огромной высоты и несравненной красоты. С большим трудом нашли его тело, раздавленное камнями. Он был похоронен в церкви, которую сам построил и посвятил св. Иоанну Крестителю, в могиле, изготовленной по его приказу. Вместе с ним были похоронены два его сына, раздавленные тем же землетрясением: первый по имени Андроник, второй – Доменико».

            Парадокс судьбы заключался в том, что возводя сильную крепость, правитель тем самым готовил могилу для себя и своих сыновей. Незадолго до катастрофы он позаботился о том, чтобы подыскать им достойных невест. Но теперь девушки «услышали похоронные песни вместо свадебных гимнов, а вместо лиц своих будущих супругов увидели их тела».

            В течение тридцати лет Франческо Гаттилузио правил островом. Он происходил из знатной и богатой генуэзской семьи. Но, как и многие его соотечественники-итальянцы, лучшие моряки и торговцы средневековья, начал свою карьеру искателем удачи. На этом пути одних ждали слава и почести, других – тюрьма или виселица. Храбрость, предприимчивость, беспринципность – вот то, что нужно было для достижения успеха. Разумеется, требовалась еще и благосклонность капризной богини Фортуны, потому что любому, даже самому отважному герою, не повредит в нужный момент оказаться в нужном месте.

            Судьба улыбнулась Франческо. В 1354 году две его вооруженные галеры, бороздившие Эгейское море в поисках добычи, зашли в порт на острове Тенедос, который был тогда временным пристанищем византийского императора Иоанна V Палеолога, сражавшегося за возвращение трона с узурпатором Иоанном Кантакузином. Молодой император и генуэзский авантюрист быстро пришли к соглашению: в обмен за помощь в отвоевании престола Иоанн V обещал пирату руку своей сестры Марии и остров Лесбос в качестве приданого.

            В темную штормовую ноябрьскую ночь заговорщики проникли в Константинополь. Для этого Гаттилузио возвел на своей галере надстройки и притворился хозяином безобидного торгового судна, которому угрожает кораблекрушение. Ему позволили войти в гавань. Но едва Гаттилузио сошел на берег, как тотчас же поднял крик, что в столицу вернулся законный император. Новость быстро распространилась. На рассвете улицы заполнились сторонниками Иоанна V. Они выразили свою радость по поводу возвращения законного монарха грабежом домов, принадлежавшим друзьям и родственникам Кантакузина. Осажденный в своем дворце, Иоанн Кантакузин вынужден был пойти на переговоры, а затем отречься от престола и постричься в монахи. После этих бурных событий Франческо Гаттилузио обвенчался с сестрой Иоанна V Марией и вместе с ней отбыл на Лесбос.

            Вскоре он выпустил собственную медную монету, затем занялся подделкой венецианского золотого дуката, за что по просьбе венецианцев ему сделало выговор генуэзское правительство. На море он оставался таким же разбойником, каким был до этого. Папа римский Иннокентий VI (1352-1362) жаловался генуэзцам на «отвратительное пиратство» их соотечественника, которое тот совершал даже против христиан. Видимо, такие прегрешения бывшему искателю приключений все же прощались, ведь Рим рассматривал Гаттилузио как оплот против постоянно возрастающего турецкого могущества: Лесбос обладал мощным флотом.

            Землетрясение оборвало жизнь Франческо, однако род Гаттилузио не пресекся. Третий, младший сын владетеля Митилены – Якопо, благодаря счастливой случайности остался в живых. Краткая хроника Лесбоса так передает чудесную историю его спасения: «Он также спал в одной башне вместе со своими братьями, но божественной силой был сохранен невредимым от землетрясения. Он был схвачен, как говорили, за волосы и брошен у ветряной мельницы вблизи жилища человека по имени Куренос, и был найден его женой Каледонией».

            Взяв в свои руки бразды правления островом под именем Франческо II, «чудом спасенный» новый владетель Митилены продолжил семейные пиратские традиции. В 1398 году корабли с Лесбоса атаковали торговцев принадлежавшего Венеции острова Крит.

            Нападения на венецианские торговые суда не прекратились и при преемнике Франческо II Якопо. Если венецианцам, извечным торговым противникам генуэзцев, приходилось опасаться разбойничьих кораблей с Лесбоса, то соотечественники всегда находили помощь и поддержку Гаттилузио, в том числе и против пиратов.

            Гаттилузио правили Лесбосом до 1462 года, когда остров перешел под власть турок. Любопытно, что знаменитые средиземноморские корсары братья Арудж и Хайраддин Барбаросса происходили именно с Митилены. Их отцом был грек Якуб, гончар по профессии, переселившийся на остров незадолго до его завоевания турками. Затем он принял ислам и вместе со своими четырьмя сыновьями занялся морским разбоем.

 

Аноним (Medieval_history) все записи автора 12 мая 2007 года исполнилось ровно 950 лет с того дня, когда мастер книжного дела диакон Григорий написал на пергаменте Евангелие-апракос для новгородского посадника Остромира (отсюда название книги). В Институте русского языка имени В.В. Виноградова РАН состоялись Кирилло-Мефодиевские чтения, посвященные юбилею первой датированной восточнославянской книги — Остромирова Евангелия (1056-1057 гг.).

Выступая на открытии торжественного заседания Ученого совета Института русского языка, член-корреспондент РАН А.М. Молдован отметил, что юбилейный форум отражает тот интерес, который Остромирово Евангелие представляет для историков, филологов, искусствоведов и представителей других областей научного знания. В представленных на чтениях докладах были отражены новые данные об этом уникальном памятнике.

Доклад Е.М. Верещагина (Институт русского языка) был посвящен значению Остромирова Евангелия для современного состояния русского литературного языка. По словам докладчика, эта древнейшая из сохранившихся славянских рукописей остается камертоном русского литературного языка.

В докладе Э.С. Смирновой (Государственный институт искусствознания) «Миниатюры Остромирова Евангелия: особенности композиции» был предложен искусствоведческий анализ с привлечением каролингских аналогий, позволивший сделать вывод о западноевропейских истоках уникальных миниатюр этого памятника.

О.Г. Ульянов (Центральный музей древнерусской культуры и искусства им. А.Рублева) в своем докладе поставил под сомнение бытующее мнение о первоначальном принятии в Русской Церкви богослужебных уставов константинопольского происхождения. На примере месяцеслова Остромирова Евангелия он привел новые данные, свидетельствующие о том, что русское богослужение в конце Х — середине XI вв. испытало существенное влияние Иерусалимского Святогробского Типикона. Источником литургической традиции Русской Церкви, по мнению О.Г. Ульянова, стал Антиохийский Патриархат.

В завершающей части форума было отмечено, что хотя Остромирово Евангелие находится в поле зрения ученых уже более 200 лет, оно далеко не изучено, поэтому будущее сулит нам еще немало научных открытий.

По материалам пресс-службы Института русского языка РАН

http://www.tserkov.info/numbers/churchsociety/?ID=2220

«Церковный Вестник», № 12 (361) июнь 2007
© «Церковный Вестник», 2002-2006

Pirattika (Medieval_history) все записи автора

После 1204 г. на развалинах Византии фактически образовались две империи: Латинская и Венецианская, причем первая оказалась намного более слабой и недолговечной. Доля же венецианцев была столь значительной, что современники даже считали, что «лев святого Марка получил больше, чем мог переварить». А дожу Венецианской республики Пьетро Зено (1205-1229) открывающиеся перспективы показались столь заманчивыми, что он даже внес предложение, чтобы все население Венеции со своим имуществом переместилось на Босфор. Только с перевесом всего в два голоса этот удивительный проект был отклонен Сенатом! 

Говорят, история не терпит сослагательного отклонения, но как тут не задаться вопросом: а, интересно, что было бы, если бы итальянские купцы и в самом деле решили переселиться на берега пролива?

 

Дневник Дюймовочки (Medieval_history) все записи автора

          В том году начали просачиваться новости о появлении франкских отрядов, приходящих в неисчислимом количестве от Мраморного моря. Людей охватил страх. Эта информация дошла до султана Кылыч-Арслана, территория которого была ближе всех к этим франкам.

          Султану Кылыч-Арслану, о котором здесь упоминает Ибн аль-Каланиси, не было ещё и 17 лет, когда пришли захватчики. Первый мусульманский лидер, информированный об их приближении, этот молодой турецкий султан со слегка раскосыми глазами был также первым, кто нанёс им поражение, но и первым, кто был разбит этими ужасными рыцарями.
          В июле 1096 года Кылыч-Арслан узнал, что огромное скопление франков находится на пути к Константинополю. Он немедленно заподозрил самое худшее. Конечно, он не имел представления о действительной цели этих людей, но, по его мнению, от их прибытия на Восток не могло произойти ничего хорошего.

Читать дальше

Pirattika (Medieval_history) все записи автора

            Средневековые рыцарские романы пестрят историями о том, как сильные и смелые воины доказывали свою отвагу победами над кровожадными драконами. Но эти события относятся к незапамятным временам, а их герои, как правило, вымышленные. Совсем другое дело, когда речь идет о реальном историческом лице, а дату появления дракона можно определить довольно точно.

            Дракон завелся в первой половине XIV века на острове Родос, в 1310 году перешедшем под власть Ордена св. Иоанна Иерусалимского, или рыцарей-госпитальеров. Он устроил себе логово у подножия горы св. Стефана южнее города Родоса и, как и полагается чудовищу подобного рода, стал похищать окрестных крестьян. В особенности он был неравнодушен к деревенским девушкам. Не раз храбрые рыцари-иоанниты выходили на поединок с драконом, но гибли один за другим. Монстр проглатывал их вместе с оружием и доспехами. В конце концов великий магистр Ордена Элион де Вилленев (1319-1346), обеспокоенный потерей своих лучших бойцов, отдал распоряжение оставить зверя в покое.

            Но нашелся один юный рыцарь, который ослушался приказа великого магистра. Не силой и храбростью, а умом и хитростью решил он победить чудовище. Этого рыцаря звали Дьедонне де Гозон, он был родом из Прованса.

            Задумав избавить Родос от опасности, Дьедонне расспросил людей, которым довелось видеть дракона, и узнал, что спина и бока чудовища покрыты непроницаемой чешуей, а вот брюхо его уязвимо. Согласно этим описаниям, он изготовил чучело зверя и обучил двух своих гончих псов нападать на него.

            Когда обучение закончилось, Дьедонне вместе с двумя оруженосцами и выдрессированными собаками отправился на битву с драконом. Псы яростно напали на чудовище, а Дьедонне, воспользовавшись тем, что внимание зверя было отвлечено, отсек ему голову. Правда, не обошлось без казуса. Дьедонне упал с лошади и был придавлен телом мертвого дракона. Когда оруженосцы извлекли рыцаря из-под туши чудовища, тот был без сознания. Впрочем, серьезных травм он не получил.

            Элион де Вилленев обрушился на Дьедонне де Гозона с градом упреков. «Послушание – главная добродетель христианина», – указывал он. Но Дьедонне оставался непреклонным. «Мужества и послушания не достаточно, чтобы бороться с подобной опасностью», – твердил он. За нарушение приказа великого магистра Дьедонне был лишен орденских одежд и брошен в тюрьму. Но даже великий магистр не мог пойти против общественного мнения, которое, впрочем, в глубине души и сам разделял, что такой умный и храбрый воин не может быть осужден. Спустя некоторое время Дьедонне не только был освобожден и восстановлен в Ордене, но даже удостоился великих почестей, а после смерти Элиона де Вилленева, в 1346 году, был избран новым великим магистром.

            Остается загадкой, как же возникла легенда о драконе и вообще была ли она легендой в полном смысле этого слова или же имела под собой какую-то реальную основу. Одни исследователи полагают, что на Родос могла попасть большая змея или даже нильский крокодил, благо Египет не так уж далеко. Другие справедливо возражают, указывая на то, что на Родосе нет подходящих условий для обитания крокодила (больших рек или других крупных водоемов), а морская вода едва ли пришлась бы ему по вкусу. К тому же ни один крокодил никогда не смог бы проглотить рыцаря в полном вооружении.

            Тем не менее, эту историю трудно отнести к чистому вымыслу, потому что еще при жизни Дьедонне де Гозон пользовался славой победителя дракона, а на его могильном камне были высечены слова: «Здесь покоится борец с драконом». Думается, ответ нужно искать в другом. Чудовище, которое на несколько столетий приковало к себе внимание рыцарей-госпитальеров, – это все возрастающее могущество турок, разбойничавших на море. В течение нескольких веков Орден св. Иоанна Иерусалимского оставался едва ли не единственной силой, бескомпромиссно противостоявшей мусульманской агрессии. Кстати, именно под предводительством Дьедонне де Гозона рыцари одержали внушительную победу над турецким флотом около малоазийского города Смирны.

 

Дневник Дюймовочки (Medieval_history) все записи автора "Крестовые походы глазами арабов" пополнились предисловием автора и прологом. Не за горами и первая глава!

Дневник Дюймовочки (Medieval_history) все записи автора

Приглашаю всех посетить "Историческое пространство XIII века"! На сайте изложена история различных местностей и памятников архитектуры в свете событий четвёртого крестового похода. А для профессиональных историков помимо прочего найдутся ранее не публиковавшиеся источники и исследования в переводе на русский язык. Источники представлены письмами Иннокентия III. Исследования - переводом главы "Четвёртый крестовый поход" из американского издания "Последние крестовые походы", а также отрывком из книги писателя арабского происхождения Маалуфа Амина "Крестовые походы глазами арабов". Буду рада отзывам. :)

Фотографии Medieval_history :

Геральдика участников четвёртого крестового похода с сайта "Историческое пространство XIII века"

Как показал поиск, в рамках данного ресурса почти отсутствуют сообщества, где идёт обсуждение и обмен ссылками по серьёзным историческим вопросам. Нашлось только одно сообщество, отвечающее, на мой взгляд, обозначенным требованиям. Однако на нём обсуждается наука в целом и имеется лишь раздел "История". Кроме того я искала не просто сообщество, интересующееся историей, а сообщество, интересующееся средневековой историей. Именно поэтому вы находитесь сейчас на страничке нового открытого сообщества "Medieval_history". Присоединяйтесь! :)