Дурак! Не в свое дело вмешался , в таких выражениях отреагировал император Алекснадр Павлович (который Благословенный) на представленную ему полковником Генерального штаба А. Муравьевым записку с критикой крепостного права. Читаю сейчас вот эту книгу (давно к ней подбирался, но вот, наконец-то, руки и дошли):
Двойственные впечатления. С одной стороны, сделана большая работа, переработаны тонны исторической "руды", прежде чем на свет вышел этот внушительный том. Но, с другой стороны, читаешь, и как будто вернулся лет этак на 35 назад, в конец 80-х гг., лексика, интонации? акценты и прочее - как будто повеяло духом perestroyka & glasnost.
Но, собственно, не об этом речь. Совпало - так уж получилось - что "Мятеж реформаторов" пошел вслед за Луи Филиппом и Николаем I (чуть раньше я упоминал эту книгу). Там был дан, в частности, анализ записок французского посла в России барона де Баранта. Оный барон, будучи убежденным либералом и сторонником пресловутых фратерните, либерте и эгалите в рамках прогресса и умеренной законности, касаясь проблемы русского крепостного права, исходил из того, чот оно - безусловно зло. Однако вместе с тем он был убежден в том, что поспешная его отмена, не приуготовленная долгим подготовительным периодом, есть зло чуть ли не меньшее, если не большее. И, в общем, с этим можно согласиться в большей или меньшей степени уже хотя бы потому, что крепостное право - это не только право помещиков распоряжаьтся жизнями, трудом и имуществом крестьян. Это только част проблемы и, пожалуй, даже и не самая важная, ибо отменить крепостное право и дать мужику свободу - дело простое, это можно сделать простым росчерком пера. Но вот что делать потом? Обращая крестьян в крепостных и раздавая их помещикам, государство тем самым решало кучу проблем, сбрасывая их с себя и перенося тяжесть их решения на плечи тех же помещиков - помещик действительно был по отношению к крестьянам и царем и богом, и воинским начальником, а еще судьей, фискальным агентом и много кем еще. Но теперь, с освобождением крестьян, все эти функции из-под его руки уходили и, следовательно, государство должно было взять их на себя. А оно, государство, к этому было готово? Ни в административном, ни в законодательном, ни в судебном, ни в каком либо ином другом. Все это нужно было прорабатывать, а еще лучше - сперва поэкспериментировав, затем постепенно внедрять на практике.
Николай I пошел по этому пути, и, кстати, говоря, де Барант считал это правильным выбором и одобрял политику императора в этом вопросе. И Николай действительно продвинулся дальше кого бы то ни было в деле освобождения крестьян. Почему же он не довел начатое дело до конца? Сложный вопрос, но представляется, дело здесь не в том, что, как считает Я. Гордин, он, как и его предшественники, сделал ставку на ложную стабильность - Николай прекрасно понимали всю гибельность и опасность сохранения крепостного прав в его неизменном виде. Однако "Россией управляю не я, а сорок тысяч столоначальников", а авангард дворянский, о котором пишет Я. Гордин и на который он предлагает опереться что Благословенному что Незабвенному - был ли он таким уж авангардом? Во всяком случае, муравьевский проект освобождения крестьян без земли выглядит, по меньшей мере, странно (напоминает бессмертное "а где ж я столоваться буду") и уж точно никак не тянет на авангард.И самое главное - написать самую прекрасную конституцию - не проблема. Россия - вообще страна советов, все знают как надо делать и прямо таки горят желанием дать совет - ахинею всяко ж разно легче нести, чем мешки с цементом. А вот что дальше, после объявления конституции? В общем, чем дальше, тем больше я разочаровываюсь в декабристах - решить проблему они все же не смогли бы, а ввергнуть Россию в пучину кровавого хаоса - без проблем, на раз-два.В общем, "узок круг этих людей, страшно далеки они от народа". И то, что Николай не дал им дорваться до власти - это меньшее зло по сравнению с тем, что случилось, победи они в тот день на Сенатской площади.
P.S. Единственный более или менее адекватный и трезвомыслящий человек среди них - это Пестель.