kata_rasen***
После дхармового собрания Гьичувы великий мастер Сачен хотел сразу же отправиться к Се Кхарчунгве; однако Се скончался почти одновременно с Гьичувой, и Сачен не смог получить у него Драгоценное Учение.
Когда Сачен стал вызнавать, у кого теперь лучше всего получить Драгоценное Учение Пути и Плода, ему рассказали о братьях Жангтонах, которые были наилучшими из учеников Се. Более сведущим из двух был Сиджибарва, младший; но он к тому времени уже умер. Оставался старший из братьев – Чобар. Сачен решил, что ему должно пойти к нему, и заговорил об этом с мастером Нам Кхаупой.
"Чего ты добиваешься?" – спросил его Нам Кхаупа.
"Хочу попросить о Драгоценном Учении", – ответил Сачен.
"Эти так называемые преданные медитирующие – великие лжецы. У него нет никаких устных наставлений. А если ты хочешь достичь состояния Будды, я научу тебя методу достижения, и ты будешь медитировать".
"Я уже всё решил!" – сказал Сачен, и поскольку он был непреклонен, Нам Кхаупа отпустил его.
Сачен взял с собой человека по имени Апо Гьялпо, дал ему броню, и они отправились в путь – как мастер и его слуга. Когда они прибыли в Динг, владыка Гонпава сидел на стрельбище, прял нить и боромотал всякие пустяки. Поверх нижней одежды на нём была одна только накидка из козлиной кожи, и его волосы были спутанными и влажными.
Остановившись на краю в овраге, великий мастер Сачен спросил у проходившей мимо девушки: "Где у вас здесь живёт человек по имени Жанг Гонпава Чобар?"
"Жанга Гонпаву я не знаю, – ответила она ему, – но если тебе нужен дядюшка Чобар, то он там", – и она показала в сторону стрельбища.
"Попроси его подойти сюда", – сказал ей Сачен.
Когда Жангтон подошёл, Сачен разостал перед ним белую одежду, которая у него была, и сказал: "Пожалуйста, садись".
Но Жангтон не пожелал садиться. Когда же Сачен сделал перед ним простирания, он сказал: "А к тому ли человеку ты обращаешься? Ты выглядишь, как ученик, пришедший издалека, – вдобавок, последователь новых переводов".
"Именно к тому", – ответил Сачен и поднёс броню.
"Ну, теперь уж ты точно ошибся! – воскликнул Жангтон. – У меня нет ничего, кроме пропитания, которое мне приходится искать себе днём и ночью. Что же такое ты хочешь одолжить у меня, что даёшь мне в залог целую броню?"
Он выглядел обеспокоенным.
"Я не прошу ничего одалживать мне. Я прошу тебя передать мне Драгоценное Учение", – сказал Сачен.
"О чём только ты говоришь? – произнёс Жангтон. – Я не то, что не знаю этого учения, но и вообще впервые слышу о нём от тебя. Я могу объяснить только малые учения – кое-что из "Дзогчен Чамунди" и "Цикла Брамина"; но поскольку последователи новых переводов относятся к этим учениям с подозрением, то и ты, я думаю, не будешь иметь в них веры. Уходи!"
Поскольку Сачен предполагал, что Жангтон может согласиться передать учение, если проявить большую настойчивость, то сказал: "Уже поздно; я не смогу сейчас никуда добраться. Мне нужно какое-то место, чтобы переночевать".
"У меня нет ни дома, ни другого места, где можно было бы принимать гостей, – ответил Жангтон. – Так что у меня тебе остановиться негде. А останешься ты или уйдёшь – дело твоё".
Ничего не желая отвечать на это, Сачен пошёл прочь.
"И забери свою броню!" – крикнул ему вдогонку Жангтон.
"Я уже поднёс её и не собираюсь брать себе снова", – ответил Сачен.
И поскольку ни Сачен, ни Жангтон не взяли её, она так и осталась лежать в высохшем овраге.
Великий мастер Сачен подумал: "Судя по тому, как вёл себя этот человек, у него действительно может и не быть Драгоценного Учения. Накронг-лоцава теперь в Чактханге; пойду к нему и разберусь во всём как следует".
Он отправился в сторону Чактханга и дошёл уже до развилки на дороге, когда Тонпа Дордже О (которого в дальнейшем ещё называли Жангом Кьябпой и которому приходился сыном Джосе Очок) спросил у владыки Гонпавы: "Чего хотел от тебя этот человек, который пожелал с тобой встретиться?" "Он сказал, что ему нужно Драгоценное Учение". "И что же ты ответил ему?" "Что я ни о чём подобном не знаю". "Когда мы были в Кхарчунге, туда пришли несколько молодых учеников Гьичувы. Одному из них Се Кхарчунгва сказал: "Ты сын моего учителя", – посадил его к себе на колени и оросил слезами. Если это был тот самый человек, что вполне вероятно, не повредит ли отказ твоим обетам самаи?"
"Ах! – воскликнул Жангтон. – Это действительно может нарушить мои самаи. Но я не знал обо всём этом! Беги скорее и выясни, тот ли это человек. И если не тот, пусть идёт дальше, а если тот, то его нужно вернуть".
Тонпа Дордже О бросился бежать за Саченом и нагнал его у дорожной развилки. Поговорив с Саченом об упомянутом случае, Тонпа Дордже О убедился, что это действительно тот самый человек, и пригласил его вернуться обратно.
"Я не хочу, чтобы другие знали о нашей встрече, – сказал на сей раз Сачену Жангтон. – Давай поговорим с тобой в уединённом месте".
Он отвёл Сачена в одно из ущелий верхнего Динга и там спросил его: "Кто сказал тебе, что у меня есть Драгоценное Учение?"
"Я слышал об этом от владыки Кхарчунгвы", – ответил Сачен.
"Почему же ты не попросил об этом учении самого владыку Кхарчунгву?"
"Владыка Гьичува не разрешил мне пойти к нему; поэтому я и не смог получить у него учение".
"Правду говорят, что иногда мары являются в образе учителей и настоятелей", – произнёс Жангтон.
"Не говори так, – сказал Сачен. – Владыка Кхарчунгва и мастер Гьичува покинули этот мир почти одновременно; так что если бы я пошёл тогда, то не дослушал бы объяснений Гьичувы, а устных наставлений Кхарчунгвы всё равно бы не получил. Гьичува знал это".
"Я просто пошутил, – пояснил Жангтон. – Разве Гьичува мог совершить ошибку?"
Коротко говоря, владыка Гьичува знал, что Сачену суждено стать учеником Жанга Гонпавы. Так объяснял мне учитель.
После этого мастер Жангтон сказал: "Устные наставления я получал полностью. Но поскольку текстов не существует, а сам я ни разу ещё никого не учил, мне понадобится некоторое время на то, чтобы собраться с мыслями. Кроме того, было бы неправильно давать объяснения сразу же после просьбы о них; тебе следует попросить меня по крайней мере три раза".
"Я попросил тебя только что и ещё вчера, а это уже две просьбы, – сказал Сачен. – Если я ещё раз попрошу тебя завтра перед уходом, этого будет достаточно?"
"Поскольку ты уже получал объяснение внутренней структуры Драгоценного Учения у владыки Кхарчунгвы, я должен буду по крайней мере прислушаться к твоей просьбе, – сказал Жангтон. – Как бы то ни было, скоро сюда прибудет множество великих и малых пандит на собрание в память о Сетоне Дорджунге. Нехорошо было бы старому йогину давать Дхарму в одно и то же время и в одном и том же месте со всеми этими пандитами. Кроме того, этой осенью мне нужно будет собрать подношения за объяснение Дхармы кое-каким мирянкам. Поэтому приходи ко мне следующей весной!"
Сачен так и сделал. В качестве подношения он принёс с собой тринадцать унций золота, да ещё тёплый плащ для Дордже О – в благодарность за его доброту. Но поскольку Дордже О к тому времени уже умер, плащ достался его сыну Очоку.
Говоря вкратце, получать полное объяснение Драгоценного Учения великий мастер начал в возрасте двадцати восьми лет. Само Драгоценное Учение он получал четыре года, а затем ещё четыре года слушал Последующие Циклы Пути.
И далее, надо сказать, что владыка Гонпава в основном придерживался тайного поведения и делал вид, будто вовсе не медитирует и не учит – разве что иногда объясняет мирянкам кое-что из Дхармы. Казалось, что он проводит всё время в совершенно обыденных делах: то помогает местным с разными работами, то собирает по дорогам человеческие и собачьи испражнения, чтобы удобрить свой участок, то занимается ещё чем подобным.
Когда по весне владыка Гонпава собирал навоз, то сколько бы деревенских жителей ни говорило ему: "Дядюшка Чобар, собери-ка у нас навоз!" – он никому не отказывал.
Его жене это очень не нравилось; она говорила ему: "Уж не думаешь ли ты обслужить всех их одновременно? Или ты хочешь, чтобы дело кончилось дракой?"
Однако мастер просто проявлял на каждом участке по отделённому телу и так удовлетворял пожелания всех просителей.
Подобным же образом, когда приходила пора вспахивать землю, собирать урожай или выполнять иную работу, владыка Гонпава проявлял множество физических форм по числу позвавших его; но поскольку каждый полагал, что имеет дело с самим Жангтоном, то никто, видимо, не сознавал, что он способен проявляться во многих телах. Так объяснял мне учитель.
И раз уж зашла речь о чудесах, то когда устные наставления были завершены, и пришло время дать пророчество о практике, Жангтон отвёл владыку Сачена на крышу и сказал ему: "В Ваджраяне нет ничего, что было бы важнее медитации. Нас было двое братьев; мой младший брат с великим усердием изучал объяснения трактата, я же медитировал. И хотя медитировал я не так уж много, но обрёл более глубокое понимание трактата, чем он. А чтобы ты не сомневался в моих словах, сейчас я кое-что покажу тебе".
Набросив козлиную шкуру, Жангтон вышел наружу. У дома стояла большая потрёпанная корзина; Жангтон накрыл её шкурой, а сам забрался под неё, и вскоре из-под этой корзины стали во множестве вылезать дикие животные, сделанные из различных драгоценных субстанций. Они имели всевозможные формы, различались мехом и расцветкой. Никогда раньше Сачену не приходилось видеть таких созданий! Они заполнили собой весь Динг, а потом стали растворяться одно в другом и наконец вернулись обратно в корзину.
Затем из-под корзины вылетело множество птиц. Они также были из различных драгоценных субстанций, имели разные формы и окраску. Весь Динг был заполнен этими птицами. Потом они также растворились одна в другой и вернулись в корзину.
После этого Жангтон проявил в воздухе перед корзиной фигуры глав трёх духовных семейств – обладающие природой света, окружённые радугами и сиянием, – а затем вновь растворил их.
Потом владыка Жангтон Гонпава заполнил всю долину Динг своими собственными изображениями, являющими нераздельность формы и пустоты. Он сел на каждую из корзин, и затем из его тела изошло невообразимое число разноцветных лучей, и вся долина обратилась в свет. Наконец, когда все Жангтоны растворились один в другом, владыка Жангтон вылез из-под корзины, встряхнул свою шкуру, надел её и вернулся в дом.
После этого он дал Сачену следующее пророчество: "Если важнее всего для тебя будет практика, ты сможешь достичь Махамудры в этом самом теле, не отбрасывая его. Если же ты больше будешь учить, то трое из твоих учеников обретут высшее достижение, семеро достигнут воздержания, и ещё около восьмидесяти будут украшены реализациями. Не записывай этих устных наставлений в течение восемнадцати лет. Не упоминай, что обладаешь ими, – не произноси даже их названия. Когда же названный срок пройдёт, ты станешь хозяином учения, и тогда сможешь делать с ним, что пожелаешь: и составлять о нём тексты, и объяснять другим".
Отдельные части Драгоценного Учения Сачен также получал у Кьюры Акьяпа, Шамы Кончока и Дрангьюла Олкавы. Позднее первые двое из упомянутых стали его собственными учениками. Так объяснял мне учитель.
Ваджрагатху Сачен освежал в памяти ежедневно, а обширный путь – ежемесячно, и не допускал нарушений этого правила. Однако прежде, в Гунтханге, он был отравлен монахом, который его ненавидел. И хотя его вылечили от отравления с помощью лекарства под названием сомо цици, однако часть яда осталась в его теле, и когда он находился в Йеру в монастыре Дронгчунг, то яд снова подействовал на него, и он впал в беспамятство, в котором находился около трёх недель. И хотя ему удалось оправиться от болезни, действие её было таково, что он совершенно забыл Дхарму.
"В отношении других наставлений я могу опереться на друзей, книги и прочее, – думал Сачен. – Но что касается Драгоценного Учения, то учителя уже нет в живых, текстов не существует, а никто из моих друзей с этим учением не знаком. Если бы даже я отправился в Индию, вряд ли смог бы получить эти наставления заново!"
Он ушёл в ретрит в Пещеру Манджугхоши, что близ восточного дворца, называемого Старой Резиденцией, и стал возносить молитвы. Через некоторое время Жанг Гонпава явился ему во сне и дал устные наставления. Сачен стал молиться ещё ревностней, и тогда владыка Гонпава явился ему воочию и передал устные наставления во всей полноте. При этом Сачен вспомнил и другие наставления, которые забыл.
Потом Сачен опять стал усиленно молиться и в конце концов узрел лики Пятерых – властителя и его свиты. Вирупа, почитаемый Владыка Йогинов, обладал в том видении телом тёмно-красного цвета, окружённым величественным сиянием, равным сиянию десяти миллионов солнц. Он восседал в ваджрной позе у склона белой земли Сакья, охватывая её от Балдрока до Мондрока, и руки его были сложены в мудру колеса Дхармы. Справа от него был махасиддха Канха – левой рукой он выполнял мудру медитации, правой поддерживал рог, в который трубил, – а слева Гаядхара в просторном одеянии пандиты из белого хлопка, сидящий со скрещенными ногами, держащий у сердца перекрещенные ваджру и колокольчик. Сзади Коталипа поддерживал зонт, спереди Винапа разливал нектар из капалы, придерживая её обеими руками287. Все трое сиддхов были тёмно-синего цвета, с заплетёнными в узлы волосами, одетые в короткие белые хлопковые штаны.
В течение месяца Вирупа являлся Сачену – иногда один, иногда с окружением, – и за этот месяц Вирупа получил от него Гуру-йогу глубокого пути, обычную и необычную охранные практики Вирупы, Видарану традиции Вирупы, и сверх того – семьдесят две тантры.
Таким образом, поскольку Сачен получил прямую передачу от самого Владыки Йогинов, две линии передачи сошлись в нём воедино.
Когда восемнадцать лет, на которые Жангом Гонпавой был наложен запрет, истекли, к Сачену пришёл с просьбой об учении бодхисаттва Асенг, сын Кьюры Акьяпа. Он сказал: "Ты обладаешь Драгоценным Учением, однако до сих пор даже не упоминал его при нас. Пришло время тебе учить!"
Поскольку эта просьба точно совпала с завершением указанного Жангом срока, Сачен воспринял это как благословение мастера и наедине передал Асенгу Драгоценное Учение. Для блага этого ученика он также составил текст "Краткое объяснение Трактата". Это был самый первый письменный комментарий в традиции линии. Так объяснял мне учитель.
Потом Сачен также учил Пути и Плоду по три ученика сразу, позже по пять, а ещё позже по двадцать пять и даже несколько более двадцати пяти – хотя он всё же не собирал таких больших групп, как это делается теперь. В первое время Сачен каждый раз устраивал по три ритуальных пиршества; впоследствии он оставил лишь два из них – одно в самом начале и второе тогда, когда происходит восстановление самай.
Приведя таким образом к созреванию и освобождению бесчисленное множество учеников, Сачен продемонстрировал в монастыре Кьяво Кхаданг, что в Джанге, уход в блаженство, причём отправился сразу в четыре чистых земли, проявив для этого четыре телесных формы. Одна из них отошла в Сукхавати, вторая – в Поталу (то есть в места пребывания Самбхогакаи и Нирманакаи Авалокитешвары соответственно), третья – в мирскую землю Сердокчен, которую должно было очистить для главного духовного сына290, а четвёртая – в страну Уддияну, где хранятся все тантры Ваджраяны. Последнее было указанием на то, что Сачен является владыкой всего тантрического учения. Так объяснял мне учитель.
Когда тело Сачена было подвергнуто кремации, многие ученики узрели его как Чакрасамвару, а некоторые – как Хеваджру. Когда же весной его прах развеяли над озером, то на поверхности воды возникла красная плёнка, которая приняла вид поддерживающей и поддерживаемой мандалы Чакрасамвары. Согласно древним текстам, именно по этому изображению и была выполнена роспись потолка в его усыпальнице; но теперь говорят, что она опиралась на образы, проявившиеся в дыму во время сожжения тела. Так объяснял мне учитель.
http://nandzed.livejournal.com/3931183.html
