В. Н. Татищев в своём главном труде заметил: «естьли бы кто хотел в Руской Истории толковать, что значит Новогородцы, Поморие или Украйна, то б было излишнее, для того, что и младенцы оныя знаменованиа знают». Таким замечанием наш «последний летописец» хотел указать на очевидность для его современников смысла «оных знаменований» и их относительное значение как имен собственных. И действительно, сам он прилагал слово Украйна к различным местностям: в 1714 г. «едучи я из Германии через Польшу в Украине заехал в Лубны»; «Иоанн вторый и Грозный… в Украине по Донцу и другим рекам Белгород и другие построил»; «Мартиниере равномерно погрешил, сказуя Авхет в Украине Руской».
Однако то, что младенцы XVIII в. «знали» о слове «Украина», их многие потомки из XX–XXI вв. явно предали забвению. В самом деле, достаточно сравнить содержание источников по истории юго-западной России, особенно XVII–XVIII вв., с сопутствующими им комментариями издателей и с самими названиями публикаций, чтобы это обнаружилось во всей своей исторической неадекватности. То же наблюдается в публикациях свидетельств иностранцев о юго-западной России и в историографии. Сочинений такого рода, вольно или невольно искажающих историю России и понятие о ее пределах, за последние более чем сто лет издано немереное число. Из недавних изданий отметим книгу «История Украины», вышедшую в петербургском издательстве «Алетейя». В этом произведении, авторов которого, согласно «Введению», «отличает, прежде всего, приверженность к академическому подходу», особенно выделяются своим исторически неадекватным украинством главы, написанные «профессором Института истории Санкт-Петербургского государственного университета» Т. Г. Таировой-Яковлевой. Например, из ее сочинения «студенты вузов» и «широкий круг читателей» могут узнать о таких «научных» открытиях про «судьбу Украины»: «После 1569 года… Украина… делилась на шесть воеводств: Руськое, Подольское, Брацлавское, Волынское, Киевское и Черниговское» (с. 100–101); «Многие принципы “шляхетской республики” были впоследствии использованы при создании модели казацкого государства Украинского Гетманства» (с. 102); «Авторами гетманства были, прежде всего, Б. Хмельницкий и И. Выговский — православные украинские шляхтичи, получившие хорошее образование и воспитание на ценностях шляхетской республики» (с. 156); «Безусловно, гетман и старшина признавали вассалитет царя» (с. 166); «Русско-польская война… имела и серьезные культурные последствия. Алексей Михайлович был сильно удивлен, встретившись с представителями западной культуры», т. е. жителями «Украины» (с. 168); «Развитие Новороссии и вторая успешная русско-турецкая война поставили точку на автономии Украины» (с. 228)» и т. д.: плетение словес всё в таком «академическом стиле».
Особенностью подобного рода «исторического» творчества является частое забвение имен русь/Русь, или руский/росийский народ, Руская земля, или Росия, Малая Росия (Малоросия), росияне и малоросияне, руский язык, представленных обильно в памятниках русской письменности, и соответствующих им слов в многочисленных иноязычных источниках. Взамен того находим в сочинениях украинистов и украинствующих написание значительно реже упоминаемых источниками слов украина/Украина и украинский или редко встречаемых в актах и повествованиях имен украинец и украинцы. При этом смысл этих «украинских» слов в письменности XV–XVIII вв., по обыкновению, украинистами или не учитывается в силу традиции их употребления, или намеренно искажается. И более того, под Россией и русскими подразумеваются только жители Московского Государства («Русского государства»), которые противопоставляются жителям «Украины», прежде всего «днепровским», иначе «украинским», казакам. Вместе с тем вопрос о смысле имени украина/Украина был поставлен еще киевским историком А. В. Стороженко в связи с событиями на юго-западе России в 1917–1918 гг., ознаменовавшимися объявлением «Украины» не Россией. И в дальнейшем неоднократно этот вопрос поднимался в историографии, недавно, в частности, Ф. А. Гайдой, который указал на многочисленные украины и на «пограничный» смысл слова украинцы. При этом надо отметить, что о различных русских украинах как о пограничных областях было хорошо известно и в XIX — начале XX в., о чем свидетельствует словарная литература того времени.
Между тем проблема исторической оправданности использования слова Украина вместо одной из частей России — Малой России — и производных от него для обозначения и характеристики общественных явлений XV–XVIII вв. в историографии до сих пор поставлена и решена не была. В посильном решении этой задачи автор настоящей статьи и усматривает свою научную цель. Смысл слова выясняется, в связи с другими словами того или иного исторического времени, через рассмотрение его систематического употребления в известном языке, через обнаружение его толкования носителями данного языка и, обычно при новизне слова, наблюдателями иноязычными, а также через соответствие его в переводах словам других языков. Пренебрежение таким, системно-историческим, осмыслением слова влечет за собой его неадекватное времени использование, что с неизбежностью приводит к искажению исторической действительности, а соответственно и к недостоверности изустного или письменного текста, претендующего на научность. Особенно это часто наблюдается в отношении имен родовых (народных) и земских. Слово украина (оукраина, украйна, вкраина) и происходившие от него имена, впервые редко встречаемые в рукописях XIV — первой половины XV в. великих княжеств, а «украинными людьми» и «украиньниками» — их жители. Многочисленные доказательства тому находим затем в памятниках письменности конца XV–XVII вв. Вот малая толика их.
После «стояния на Угре» один татарский «царевич хоте имати украину за Окою», но «избави Бог Рускую землю от поганых Татар». И в 1498 г. у рязанского князя были села «в мордве на цне и на украине». А в XVI в. крымские татары приходили «на украину, на Белеву и на Белевские места и на Одоевские и на Козельские», «имав на Украине много полону», и на «великого князя украину, около города Тулы и Безпуты» реки; а также «на великого князя украйну на Рязанскую», «под великого князя украйну к Северскому Донцу», на «Рязанскые украйны», «Тульские украйны» и «Мценские украйны». И в 1609 г. жители Вятки отписали в Великий Устюг: «…а для бережения от Черемис, собрав мы на Вятке ратных людей, и послали с сотнями на Вятскую Украйну, да и все люди по головам на Вятке в сборе…».
В жалованной грамоте царя Федора Ивановича Соловецкому монастырю от 1584 г. говорится, что игумен Иаков с братьею били челом о том, что у них «на берегу в волостях от Свейские украйны Немецких людей приходы живут частые, зиме и лете». Да и сам «город Соловецкой» в 1621 г. был «место украинное». Но также Печенский монастырь на Кольском полуострове, по известию 1675 г., «стоит на украйнена Студеном море». И еще в XIX в. жители Беломорского Поморья называли «сторонку» свою «украйной», а часть побережья Кольского полуострова — «Терской украйной».
В «Истории о Казанском царстве», известной по спискам XVII в., обнаруживаются такие известия: царь Болгарский Саин «обрете место на Волге на самои украине Рускои», или «Руския земли», «на сеи стране Камы реки»; ордынский царь Улуахмет после победы у Суздаля в 1445 г. над великим князем Василием Васильевичем «прииде от места того, с побоища подале, на другую страну Руских предел и украины», или «на другую страну Руския земля украины», «перелезше Волгу, и засяде пустую Казань, Саинов юрт»; один из князей казанских Чюра говорил царю Шигалею: «побегну аз к украинам Руским», и «побежа к Василю граду, к Руским украинам»; в видении во сне царю Ивану Васильевичу град Свияжск является как «некое пособие… украинам Руским, и воем хрестьянским крепость».
А перед тем «воевали Казанцы… по украйнам государя нашего, никым возбраняеми, и много хрестьянства погубиша грады пусты сотвориша…: Новгород Нижней, Муром, Мещеру, Гороховец, Балахну, половину Володимеря, Шую, Юрьевець Волской, Кострому, Заволжие, Галичь со всем, Вологду, Тотму, Устюг, Пермь, Вятку».
В свою очередь из Разрядных книг узнаем, что с 1539 по 1584 г. была «роспись воеводам от Казанские украины (Казанские Украины)» или «по Украинам от Казанския Украины», а именно: во Владимире, Муроме, Нижнем Новгороде, Костроме, Галиче, Арзамасе, Чебоксарах, Кинешме и других городах. Но вскоре началось «покорение Сибири», и в начале царствования Михаила Федоровича в Москве знали о том, что до монгольского «Алтын царя ходу от нашего от сибирского украинного от Томсково города через многие кочевые орды недель с осмьнадцать сухим же путем». И в 1680 г. били челом царю Феодору Алексеевичю «холопи твои дальние сибирские украины бедные и разореные до конца от кыргызских воинских людей красноярские детишка боярские… и все служилые люди конные и пешие казачишка». Да и в 1703 г. Ф. А. Головин писал И. С. Мазепе про «далную украину — Сибирь». И в XIX в. сохранялась память о «сибирской украйне». А в середине XVII в. власть русского царя простерлась уже и на Забайкалье, так что, вероятно, вскоре после того была сочинена песня с такими словами: «Во сибирской во украине во даурской стороне».
Но в статейном списке хождения в «Китайское царство» (1654–1657) Ф. Байков поведал, что, когда «мунгальцы» покорили это царство, «царевы китайские люди отъехали в украйные городы». И в 1670 г. «богдойские» люди «приезжали в Нерчинский острог» и «приходили на Шилку реку» «из украинных юрт». И в грамотах 1700 г. говорилось про «подданых китайских людей украинных мунгальцов, которые стоят под Селенгинском», и наказывалось «смотреть и проведывать», чтобы «табунутцкие люди» не учинили «какой шатости к стороне царского величества над украинными городами».
А в 1558 г. «Ливонские Немьцы… забыли, на чем крест целовали из начала и ныне, что им платить» царю «всеа Русии» и «царь благоверной» Иван Васильевич собирался «правды искати в их земле», «рати велел на украину збиратца». И действительно, на границе с Ливонией находились «Новгородская украина», «Псковская украина» или «Немецкая Украина», о чем свидетельствуют Разрядные книги за 1564–1668 гг.
В свою очередь в «Новом летописце» (1630-е гг.), в главе «О поставлении Украйных городов», говорится, что царь Федор Иванович велел поставить «на степи городы: Белгород, Оскол, Валуйку и иные городы; а до тех городов поставиша на Украйне городы: Воронеж, Ливну, Куреск, Кромы». А перед тем приходили «на государеву Украйну царевичи Крымские безвестно, на Рязанские и на Коширские и на Тулские места».
А в начале Смуты «окаянный Гришка, собрався с Литовскими людми и с Черкасы,.. прииде на Украйну под град Чернигов», тогда приграничный город Московского Государства. «И пришол тот вор Гришка Отрепьев… на украину Московского государства в северские городы безвестно. А царь Борис… в северских городех от литовские украины прибылых ратных людей не держал». И в 1608 г. польские послы говорили московским боярам, что когда тот самозванец «был при князю Вишневецком, было с вашее украины… писано и присылано на нашу украину»; слались грамоты «с украины Московской на украину короля»; а потом «тот чоловек Дмитрей Иванович вборзе из Кракова отъехавши… к украине Московской». Когда же он стал царем и великим князем всеа Русии, «посла на украйну во град Елец с нарядом и со всякими запасы». А еще «Божьим гневом учинился был на Московском Государстве вор розстрига Гришка Отрепьев волгався в государское имя, и он был, как Московское Государство с Казы Гиреем царем и с Крымом ссорил, хотел ити войною на Азов и на Казы Гирееву цареву украйну…».
А потом «сам король и паны рада… устремились в Московском Государстве смуту делати…, выслав на украину Московского Государства на Северскую землю иново вора, родом жидовина…». Согласно «Вестям-Курантам» за 1666 г., заключавшим переводы или пересказы из европейских газет, «из Стеколны» (Стокгольма), «по указу королевского величества посланы различные воиска на Украину Датцкую и Норвецкую», находившуюся на юге Скандинавского полуострова. Голландский источник этого известия предстает таким: «Door ordre van‘t Hof werden veele troupen op de Frontieren tegen Denemarcken en Noorwegen gesonden». Как очевидно, здесь de Frontieren (границы) переведено как Украина.
Имеем пример и обратного перевода слова украина — с русского на иностранный язык. В 1661 г. в Москву приезжал цесарский посол А. Мейерберг и оставил о Московском Государстве сочинение с латинским переводом «Соборного Уложения» 1649 г. И в этом переводе находим такие соответствия тексту русскому: «ex ciuitatibus limitaneis, in districtibus Ukrainae» — «украинных городов»; «in limitibus» — «на украине»; «indistrictibus Ukrainae» — «украинных городов». Излишне доказывать, что в «Соборном Уложении» речь шла об украине и украинных городах Московского Государства.
В «Повести об Азовском осадном сидении», известной по спискам конца XVII в., донские казаки из взятого ими Азова пишут туркам: «А государь наш великий… на вас на всех босурман велел быть войною одной своей украине, которые люди живут в украинских городех по валу от рубежа крымского и нагайского, и тут бы собралось его государевых руских людей с одной той украины болши легеона тысящь. Да и такия ево государевы люди руския украиньцы, что они жестоки на вас будут и алчны, аки львы яростные и неукротимые».
И в 1647 г. донские атаманы говорили, что «меж де… Богучару и Казанскаго перелаза на реке на Дону городу быть можно… и им де всей украине тот город годен». Затем из царской грамоты 1684 г. узнаем, что и тогда была «Донских казаков Украйна». А в 1645 г. воеводы из города Вольнова отписали в Москву государю, что «пошел де черкашенин атаман Петрошенко… на твою государеву украйну войною на Мордву… И по вся де лета литовские люди на твою государеву украйну в мордовские места ходят». Из записки же дьяка Г. Кунакова «О Черкаской войне» (март 1649 г.) узнаем, что крымский хан «прислал на украйны панства Польского мурз своих и Татар». И «те Крымские Татаровя, сложась с… воры казаки» запорожскими, «украины короны Польские и великого княжства Литовского» разграбили. А «если то гультяйство и Татаровя похотят вомкнутьца в украины царского величества,.. а только придут в украины королевского величества», надо бы «промышлять» над ними «сопча за один, чтоб их разогнать и обоих государств украины от войны оберечь». Узнаем затем, что в 1651 г. «указал Государь быть воеводам на Украйне, для Крымских и Нагайских людей приходу, по городам»: в Туле, Одоеве, Кропивне, Веневе, Переславле Рязанском и Мценске; и «от поля от Крымские Украйны»: в Орле, Туле, Ельце, Белгороде, Чугуеве, Воронеже, Тамбове, Калуге, Курске и других городах; а «от Литовские Украйны» в Путивле. «А будет придут царь или царевичи» крымские «на государевы Украйны, и итти на Татары боярам и воеводам».
Во второй же половине XVII в., когда в Московском Государстве вошло в обыкновение подразделять Россию на Великую, Малую и Белую, его юго-западная Украина стала называться «велико-российской». И еще И. С. Тургенев о своих родных местах писал: «Читатель, знакомы ли тебе те небольшие дворянские усадьбы, которыми, двадцать пять, тридцать лет тому назад, изобиловала наша великороссийская Украйна?». Как известно, ее самая южная часть — с городами-слободами Ахтырка, Чугуев, Харьков, Сумы, Острогожск, — в которых с XVII в. размещались слободские украинские казачьи полки, состоявшие из малороссийских выходцев, иначе черкасов, — в 1687– 1700 гг. находилась в ведомстве Приказа Великия Росии. В 1765– 1780 и 1796–1835 гг. в основном земли этих полков заключала Слободская Украинская Губерния, откуда пошло имя Слободская Украина. Здесь же в 1732 г. была заложена Украинская линия и для ее прикрытия квартировался Украинский ландмилицкий корпус. Он формировался в основном из жителей Великороссийской Украины, в том числе из дворян и однодворцев, которые в XVII– XVIII вв. назывались «украинцами» или «рускими украиньцами». Да и первым известным украинцем, вероятно, был сын боярский Федор Андреев сын Лукин, живший в середине XVI в. на Рязанской Украине. По родословной росписи конца XVII в., он имел прозвище «Украинец», и его потомки со второй половины XVI в. известны были под фамилией «Украинцов». В свою очередь с конца XVI в. в польской словесности, а с сере[1]дины XVII в. и в русской слово украинец (украинцы) изредка начинает прилагаться к разного происхождения жителям украинных воеводств Короны Польской. При этом замечаем, что русские тексты — это либо собственно московские грамоты, либо сделанные в Москве переложения с «белоруского писма», каковым считали в Московском Государстве XVII в. все западные и юго-западные наречия русского языка. Между тем в одном из переводных западнорусских произведений конца XV в. говорится о пути «через оуси земли и королевства и оукраины».
На западе же Русской земли, на Волыни, в Пересопницком монастыре было переложено Евангелие «изь языка блъгарского на мову роускою». И в этом так называемом «Пересопницком Евангелии» читаем, например, о том, что Иисус «жиль в‘капер’наоуме за моремь. на оукраина(х) заоулон’скыхь, и неоалим’скыхь», а затем «шель до оукраинь тир‘ьски [!] и сидоньскихь» и «пришоль въ оукраины иоудейскыя». А в другом памятнике западной русской словесности, «Хронографе», который известен по рукописям конца XVI и первой половины XVII в., говорится о том, что Аттила, собрав «с полунощных украин людие», «опусташил Влоские украйны». Сама же «Влоска украйна вся есть в Европии, речена Италия». А еще здесь упоминаются «украины» времен Александра Македонского «на границе Кападокеи», «Сабинских королей украйна», «украины Францужския и Баворския», «Чесские», «Немецкие», «Словенские и Угорские», «Арменския» и «множество мест и украин в велицей Азии».
Нетрудно догадаться, что в последних трех памятниках под украиной подразумевалась вообще любая земля-страна, и в таком смысле она соответствовала южнославянскому и польскому слову krajna-kraina, имевшего во втором значении смысл «земли-страны». В то же время и наоборот слово украина в значении любого пограничья заимствуется из русского языка в язык польский. У М. Стрыйковского, например, читаем, что княгиня Ольга взяла в свое управление «Panstwa Ruskie, Wielkonowogrodzkie y Kijowskie», вручив воеводам «ukrajne obrony»; а также, что «Albricht mistrz Pruski… czynil szkody na ukrainie Polskiej i zmodzkiej ziemi», т. е. на польском и литовском севере. Король же Стефан (Баторий) в грамоте от 1580 г. обращался к «starostom, podstaroscziem, dzierzawzom, xirzetom, panom y ryczerstwu na ukrainie ruskiey, kijowskiey, wolynskiey, podolskiey y braczlawskiey mieskainczem (живущим)». В свою очередь в 1592 г. Сигизмунд III писал к подданным «ktori na Ukrainach mieszkacie» о том, что «doszlo do usza naszych, yz na Ukrainie woiewodsztw Wolynskiego, Kiiowskiego, y Braslawskiego… nieslychane szkody… bywail». А в 1656 г. пан Станислав Викентий Орда, instigator (прокурор) Великого Княжества Литовского, упоминал о владениях князя И. Вишневецкого «na Ukrainach, Podolu, Wolyniu y w Rusi», т. е. в Русском воеводстве. Другой современник, поляк С. Грондский, сообщает, что Великое Княжество Русское (magnum Ducatum Russiae) Короны Польской делится на шесть воеводств: Подольское, Брацлавское, Киевское, Черниговское, Волынское и собственно Русское (palatinatus Russiae) с главным городом Львовом. Их жителей он называет «русью» (Russi), или «русским народом» (gens Russorum), из которого происходили и казаки, «донские», «заднепрские» (левобережные), «запорожские» и «украинские» (Ukrainscii) — правобережные. И «украинские» казаки, «так названы потому, что живут в тех областях, которые расположены как бы в приграничье Польского Королевства… Приграничье ведь по-польски — Край, отсюда Украйна, как бы область, расположенная у пределов королевства». От себя же добавим, что в год написания сочинения Грондского (1676 г.) Украйна, или пограничная земля, Короны Польской как раз находилась к западу от Днепра. И в 1678 г. сотник киевский М. Степановский доносил своему полковнику К. Солонине «вести, от господина подчашего Сиратцкого присланные», что «украина те места значатца, которые крайние и граничат от полских, в которых казаки живали издавна будто на сторожье от Татар. А места те Рашков, Чечельник, Умань, Капустина Долина, Олховец, Чечерин и иные по Черкасы. А от полской стороны, которые есть места не украина…; а те волости и подданные там панов полских, не казаки живут, как то: Винница, Бряславль, Калник, Немиров, Белая Церковь и иные по Канев». Или вот в латинском переводе одного польского сочинения 1683 г. определяется: «Украиной, в силу словопроизводства, называются рубежи или границы королевства в направлении диких полей».
Впрочем, с конца XVI в. слово Украина стало обнаруживаться, с разъяснением его смысла как нового имени и в других европейских языках, а также на картах. Произошло это потому, что подданные Короны Польской и Великого Княжества Литовского употребляли его чаще всего по отношению к южному пограничью из-за часто происходивших там казачьих восстаний и войн с крымскими татарами и турками. Самое раннее из таких толкований находим в дневнике Э. Лясоты, в 1594 г. ездившего посланцем от цесаря Римского Рудольфа II к запорожским казакам. На переговорах он просил запорожцев для пополнения своих рядов подняться «вверх по Днепру, на Украину, или в пограничные земли» (dem Nepr hinauff, an die Ukrayna oder landesgr"anzen). Сам же Лясота, идя Днепром, называет его правый берег «русской стороной» (Reutzischen Seiten), а левый — «стороной московской» и, ниже по течению, «татарской». Затем в донесении некоего иезуита, посланном в 1610 г. в Рим из Польши, читаем: «Украния… есть крайняя часть Польского Королевства: обширная полоса, которая через пустынные просторы полей тянется… от реки Днестра в Волошской земле до самого Днепра».
Из сочинения же французского инженера Г. Боплана, служившего в 1630–1640-е гг. в воеводствах Киевском и Брацлавском, — «Описание Укрании, то есть некоторых областей Польского Королевства, простирающихся от границ Московских до рубежей Семиградских…», — читатель мог узнать, что татары не только «входят… в Окранию» (entrent… dans l’Ocranie), но, направляясь туда же, «входят… в границу» (entrent… dans la frontiere). И действительно, другой француз, П. Шевалье, в своем повествовании о казацко-польской войне середины XVII в., самовидцем которой он был, прямо утверждал, что «область, в которой обитают казаки, называется Украиной, что означает граница».
А еще читатель Бопланова сочинения просвещался в том, что жители l’Vkranie/Ocranie называются по вероисповеданию «русскими греками» (Les Grecs Russiens), «русским дворянством, или шляхтой» (La Noblesse Russe) и «русью» (Rus). Он ведет «речь о наших руси или казаках» (le discours de nos Rus ou Cosaques). Невольников, которых захватывают татары в землях Польской и Московской, он называет «русскими», или «русью» (Roux esclaues, Rus), и рассказывает о «des amours des Rus». Сообщает, что подданные Короны Польской казаки по вероисповеданию «греки», а по своему языку — «русь» (Ils sont Grecs de Religion appellez en leurs langues Rus). В Киеве Боплан обнаруживает погребения «князей России» (Princes de Russie), «русских монахов» (Moines Russiens) и «патриарха всея России» (le Patriarche de toute la Russie). И он разыскивает «des Histoires des Rus». Берег Днепра, на котором расположены Киев, Канев, Черкассы, называется им, как ранее и Лясотой, «боком России» (cost'e de la Russie), а противоположный, левый, — «московским» (cost'e de Moscouie). При этом «русский бок» Днепра он определяет как «весьма высокий» (fort haut), каковым и является правый берег этой реки. Трехтемировский монастырь, располагавшийся на правом берегу, он называет «русским» (Tretemirof Cloistre des Roux). Описывая днепровские «пороги» (Poro"uy), Боплан отмечает, что это «русское слово» (un mot Russien). Остров Томаковка у правого берега Днепра он помещает ближе к «России» (Russie), нежели к «земле Татарской» (Tartarie), находившейся на левом берегу Днепра, в его нижнем течении.
Точно так же, как «граница» (confine) — «Si dice questo paese Ucraina, cio`e confine», — в 1656 г. разъяснил имя Ucraina побывавший у Б. Хмельницкого посланец «Речи Посполитой Венецейской» А. Вимина. Отсюда становится понятен и смысл слова confine в другом сочинении Вимины, в котором имя Ucraina отсутствует, как-то в «Истории гражданской войны в Польше». Здесь итальянский писатель под «confine della Russia» и «Confini della Russia» разумел украину и украины России, находившейся под властью Короны Польской, а под «Confinanti Ruteni» — «украинский русский народ» или «украинцев русь», которые и «la natione de’Cosacchi».
Таким образом, германские и романские иностранцы XVI– XVII вв., как и поляки, под именем l’Ocranie/Vkranie/Ukraina подразумевали пограничную область — южную украину/Украину России в Короне Польской. К этому добавим, что тогда в Европе хорошо знали о пределах Россия.
Так, С. Герберштейн писал, что Россия (Russia, Rosseia) находится между Карпатскими горами и Польшей на западе и средним течением Волги на востоке, «Северным морем» на севере и по течению рек Днестра и Днепра на юге. И барон Мейерберг около 1676 г. свидетельствовал, что «имя России простирается широко, ибо охватывает всё, что от гор Сарматских (Карпатских) и реки Тиры, для туземцев Нистры (Днестра), восходя по той и другой Волыни к Днепру и Полоцкой земле, пограничной малой Польше, древней Литовской земле и Ливонии, тянется до Финского залива, и всё, что, начиная от карел и лопи, а также северного Океана на обширном пространстве пределов Скифских, нисходит к татарам Нагайским, Волжским и Перекопским. Под великой московские люди разумеют то пространство, которое находится в пределах между Ливонией, Белым морем, татарами и Днепром, и оно в просторечии называется Московской землей. Под малой — области Брацлавскую, Подольскую, Галицкую, Санокскую, Перемышльскую, Львовскую, Белзскую с Холмской, Волынскую и Киевскую между пустынями Скифскими, реками Борисфеном, Припятью и Вепрем, малой Польшей и горами Карпатскими. А под белой — между реками Припятью, Днепром и Двиной Новогрудок, Минск, Мстиславль, Смоленск, Витебск и Полоцк с их областями».
Далi буде.
Первоисточник:
https://iarex.ru/articles/88426.html https://mikle1.livejournal.com/14167449.html
