Ещё несколько слов в жанре "Изложение по картинке". На сей раз о мозаике напротив
Юстиниана, где изображена, по всей видимости, его августейшая супруга.
В античном изобразительном искусстве у портретного сходства была особая роль. Не так важно было походить на далёкий оригинал (кто его видел, в конце концов? газет и интернета тогда не было), сколько передавать яркие индивидуальные черты персонажа. Чем больше индивидуальности у изображённого лица, чем оно живее, тем оно важнее в иерархии прочих изображений. То есть для изображения отвлечённого ангела или фигуры из массовки достаточно каких-то общих черт (массовка часто вся на одно лицо). А для значимых личностей художники пользовались моделями. Всё это хорошо прослеживается и на мозаике с императрицей Феодорой.
Как и в случае с Юстинианом, мы не можем судить, насколько похожи портреты. Но чем ближе члены свиты к главной фигуре, тем больше у них индивидуальных черт.Чтобы не было недопониманий: речь идёт именно о лицах государственных, церковных деятелей, донаторов, святых, которые отстоят от своего изображения очень далеко в пространстве и во времени. С местными и современными личностями другое дело, здесь достигали максимально возможного сходства. А можно было даже кого-то из них изобразить не в собственном виде, а нарочито представить в образе какого-то святого, чтобы польстить или отблагодарить за спонсорскую поддержку.
Итак, что же мы видим на картинке. Оставим пространные описания одежд. Патриции в общих чертах такие же, как в свите Юстиниана. Некоторые считают по крайней мере одного из них евнухом, однако допущение чисто теоретическое. Ну разве что с особым цинизмом уподобить количество персонажей на мозаике десяти разумным девам из притчи (восемь плюс два евнуха), но это вряд ли. Августа в хламиде на фоне
экседры с конхой украшенной ниши напомнила мне
Madonna di Loreto. Фигурки на её подоле косплеят императрицу. Как она приносит дар к алтарю, так и вышитые волхвы приносят свои дары младенцу Иисусу.
Фонтанчик на переднем плане - вполне живая деталь интерьера. Добропорядочные католики до сих пор, минуя церковные двери, омакивают персты в святой воде прежде чем перекреститься ими. Художник здорово прикрыл им зияющий дверной проём, как мы бы прикрыли ободранные обои картиной или буфетом.
В руках у Феодоры чаша. Мы можем предполагать, что евхаристическая, поскольку изображение находится в алтарной части и там рядом ещё, на той же стороне, известная мозаика с Авелем и Мелхиседеком, совершающими ветхозаветный прообраз евхаристической жертвы. Царица несет изукрашенный сосуд в качестве апокомбия так же, как и её августейший супруг, но ирония в том, что об участии императрицы в данном чине мы не знаем ровным счётом ни хрена. То есть соответствующее описание церемонии молчит об императрице так, будто император был холостяком.
И тут, о чудо, мозаика рассказывает нам то, о чём молчат письменные источники. Крайний патриций отодвигает завесу входа, ведущего наверх, в верхнюю галерею: "Вам сюда, гражданочка". То есть из нартекса св.Софии царица поднималась на верхнюю галерею, где испокон века уготовано место женщинам что в церкви, что в синагоге. Эта галерея (или балкончик, при более скромных размерах) в греческих храмах и сейчас называется гинеконитисом, то есть местом для женщин,
негров и собак.
Что может показаться необычным? Феодора изображена на южной, в нашем представлении традиционно мужской стороне храма, а Юстиниан на северной. Для сравнения - в Сан-Аполлинаре-Нуово процессия мучеников и мучениц расположена более кошерно, в четком соответствии с сохранявшимися до недавнего времени представлениями, когда женщины становились в храме на молитву слева, напротив иконы Богородицы, а мужики справа - созерцая икону Христа. Однако иконостасов с иконами тогда не было, и икон перед собой, на уровне глаз, соответственно, люди не имели тоже. И кто-то предположил, что здесь, в Сан-Витале, стоящие справа мужики, почёсываясь и озираясь по сторонам, видят на противоположной стене мужика-императора (ведь мозаику прямо над собой особо и не видно), а бабы наоборот - не заглядываются на святых мужчинок, а любуются царицей, но это такой бред, что я уже пожалел, что повторил его здесь.
Ну, что ещё сказать? Основываясь на том, что рядом с императорской четой должны быть изображены самые важные лица (как это представляли в Равенне), делалось предположение, что одесную Юстиниана стоит Велизарий, маршал победы над остготскими захватчиками, а ошуюю Феодоры - евонная жена Антонина, закадычный партнёр Феодоры по всяким дворцовым интригам. Но это чистая теория, она ни на чём не основана.
Про мозаики в Сан-Витале пока всё, хотя о самом храме, предполагаю, ещё придётся упомянуть.
https://anchoret.livejournal.com/525319.html
