Galyshenka все записи автора

Алексей Беляков, шеф-редактор журнала Allure

Лет семь назад я пришел к Зайцеву на интервью. В тот самый Дом моды Slava Zaitsev на проспекте Мира. Меня проводили в просторный кабинет — видимо, для приема гостей. Вскоре явился сам хозяин: быстрый, улыбчивый, шумный.




«Жарко тут!» — воскликнул он и ловко вскочил на широкий подоконник. Распахнул форточку.

Была очень поздняя, но очень теплая осень. Чтобы поддержать разговор о погоде, я рассказал Зайцеву о белках в моем Тимирязевском парке. Мол, от такого тепла они впали в весну и носятся с брачными играми.

«Да? — оживился Зайцев.— Совсем охренели!» Он произнес другой глагол, конечно. Непечатный. Зайцев, что не секрет,— страшный матерщинник.

Нет, я ничего не понимаю в моде. На показ Зайцева, открывавший Mercedes-Benz Fashion Week, я пришел лишь потому, что это Зайцев. Мне повезло вдвойне: заботливые устроители посадили меня в первый ряд, в двух шагах от мэтра. Он был в темных очках, рядом — сын Егор. К ногам Зайцева припадали дамы постбальзаковского возраста, кто-то из них представлял своих внучек. Зайцев улыбался, любезно отвечал, но было видно: тяжело. Ему под 80. В старике не осталось почти ничего от того хулигана, который возмущался чокнутыми белками. Но в напутственном пресс-релизе он написал: «…хочу лишний раз подтвердить, что жизнь прекрасна!!!» Да, именно с тремя восклицательными.


















И тут на подиум, распевая, торжественно выплыла Бабкина со своим ансамблем. Зайцев сделал для «Русской песни» черно-белые костюмы а-ля рюс. Стильные и прикольные. Это была увертюра от-кутюр.

Сама коллекция прет-а-порте — торжество китча, ядреной кутерьмы и евразийской идеи. Мечта жизнелюбивой богачки из Нефтеюганска, которая решила прикупить гардероб на все случаи жизни. И своему пацану заодно — мужская коллекция дефилировала параллельно. Золотое шитье, розы-мимозы, кокошнички, сумки, сарафаны и душегрейки. Туркменские принты и почти шанелевские узоры. И вдруг — строгие юбка с жакетом цвета неба в грозу. Если бы увидел такое на актрисе, допустим, Ходченковой — сказал бы: «Кажется, что-то такое было в Милане? Или Париже?» А потом опять кутерьма. Так вся коллекция — эклектика, вздор. Скифская дичь и парижский акцент.

На самом деле Зайцеву можно. Зайцеву давно можно всё. Потому что свою первую коллекцию — «спецодежда для работниц села и области» — он сделал в 1963 году. Спустя всего два года после старта Гагарина. Ту коллекцию не запустили в производство, зато о ней написал Paris Match. Зайцев — он наш Гагарин в моде. Наглец, бонвиван, сквернослов. Давайте не стесняться и при жизни назовем мастера великим. И все мы вышли из его шинели с огромными смешными плечами.









Зайцев — это алый балахон Пугачевой и белый, с ажурным шитьем костюм Миронова в «Женитьбе Фигаро». Зайцев — единственный модельер Советского Союза. В Донецке, Батуми, Челябинске, Тарту и, простите, Караганде женщины знали только одно имя. Зайцев. Вся мода огромного пространства заключалась в одной фамилии из шести букв. По горизонтали и вертикали.

Зайцев. Он очень русский. Пускается в пьяный танец на обломках империи и тут же рыдает над озером, уверяя, что там в прошлом году потонул прекрасный град Китеж. Со всем экипажем. Он скоморох и большевик, мудрец и блаженный. Все это сшито в нем намертво парчовой византийской нитью. Иностранцы его называли «Красный Диор». Какой, к черту, Диор? Он круче. Он Зайцев. Тощий мальчик из Иванова. Он делал моду в стране, где журнал Vogue считался страшней Солженицына.

…После показа весь зал устремил взоры к Зайцеву: аплодисменты, вспышки, слезы радости. Дюжие парни-модели помогли ему подняться, он взошел на белый подиум. И, осторожно ступая, короткими шажками двинулся вглубь, к закулисью — не бэкстейджу! — туда, где и есть настоящее место мастера. Ему несли цветы, целовали руки, на фоне Зайцева делали селфи. Он удалялся. Человечек в черном. Маленький, смешной, великий.

Спасибо, что вы есть. Жизнь прекрасна, Вячеслав Михайлович.