Сова с утра (и такое бывает) обнаружила, что дождя нет и даже солнце подмигивает из-за облаков. Сова попробовала проснуться, не пропадать же такому хорошему утру. Потом ещё раз попробовала – и проснулась почти совсем, отловив жирного подсохшего лемминга.

А после завтрака полетела к лесной тихой речке. Умыться, клюв прополоскать, ещё лемминга найти.

Обычные дела обычной совы.

Вдруг у привычной коряги увидела хвост русалки. Никогда же такого не было, и вот опять. Ухнула удивлённо, потом еще раз. Хвост плеснул, выдав полведра воды, ушёл под воду. А из воды вынырнула голова русалки... 

 

Русалка оказалась русалом недовольного, немытого и растерянного вида.

 

Сова и глобальное потепление

 

В лапы сове попалась книжка. Книжка была написана на английском языке, но сове до этого, ясен пень, дела не было никакого. Снаружи лил дождь, лемминги забились в норы. И только в дупле было сухо, скучно и книга.

- Мда, - пробормотала сова, - так вот оно что, оказывается. Темнокожих вовсе не Куйва позвал, а это потепление глобальное. Чем дальше – тем заковыристее.

 

Сова почесала левое крыло, задумалась о странных людях и о ещё более странных взглядах на мир, от которых реальность искривляется под чьими-то умелыми конечностями.

 

Дождь продолжался, иногда переходя в снег. Конец мая, не Гиперборея, но кому какая разница теперь и нынче? Перекошенность нынешних времён, когда из имеющейся в распоряжении информации, можно слепить много правд, материала хватит на всех.

 

Майские посиделки

 

- Ну что, - вопросила Сова, - где май встречать будем? Вальпургиеву ночь без нас отлетают, а дальше-то что?

- Как где? – всполошился бесхвостый Симеон, прочно облюбовавший правую сторону совиного дупла, да так прочно, что Сова уже и ворчать перестала. – У домового в магазине, наверное. Памфилий сыр раздобудет и печенье, славно повеселимся.

- Люблю повеселиться, особенно поесть, - хмыкнула сова, - Памфилий о твоих планах знает?

- Так звал же, ещё прошлый год звал. Домовые от своих слов не отказываются. 

 

Погоды установились жаркие. Да что там жаркие - зной сочился по стволам и стекал в дупло тонкой липкой струйкой. Сова проснулась на закате с больной головой и мокрыми перьями. Под правым крылом зудело и жгло. С трудом вытряхнулась на край дупла и уставилась на бледное от жары небо.

Сейчас бы к чахкли, к беломорскому лабиринту, под корни старой сосны. Но портал давно закрылся, а лететь к Якову ночи не хватит.

Что есть - то есть. Хотя есть как раз совершенно не хотелось.

Сова кулем свалилась на землю, распахнула крылья и клюв, ловя жалкие капли прохлады. Откуда-то потянуло странным запахом, словно кофе сварили с кардамоном и выплеснули на мох.

 

- О великолепная белая птица, - пропищало сбоку.

 

Сова подпрыгнула и попыталась сосредоточиться.

На кочке, хрустящей иссохшим мхом, столбиком стоял крохотный толстый грызун в блестящем тюрбане и кланялся, сложив лапки перед собой.

Сова и баньши

 

Над болотом звенел какой-то странный звук. Он стелился над зеленью болотной травы, подобно туману, растекался над желтоватыми пятнами трясины, уползал в мелколесье по краю болота. Сова осторожно сделала над звучащим болотом круг, пытаясь определить источник звука. 

Потом второй. 

На кочке аккурат в середине валялось смятое серое полотенце, вроде бы махровое. Сова подлетела ближе. Звук совершенно определённо шёл из-под полотенца. Сова снизилась, зависла, вытянула лапу и попыталась сдёрнуть полотенце с кочки.

- Ой, - закричало полотенце, и звук немедленно прекратился, - отпусти, больно же!

- И кто это тебя так? - восхитилась сова, разглядывая Анри. 

- Впечатление хотел произвести, - буркнул тот, нервно проведя рукой по волосам.

- Произвёл? – с участливым ехидством поинтересовалась сова. - Какое, кстати, впечатление? Понравиться или чтобы больше не подходили?

- Нет, - ещё более мрачно ответил Анри.

- Почему? И что нет? - изумилась птица. - Такое сложно не заметить. 

- Не пришла, - последовал краткий ответ.

- Ай-яй-яй, - сова прищёлкнула клювом. – А что так-то? Обещания выполнять надо. Даже тебе.

- Сам виноват. Ошибся. Никто никуда не собирался идти.

 

История тринадцатая

 

Грибы из пустыни

 

Грибы из пустыни

 

- Проснись! Да проснись же, - писк влезал в уши и в сон, распугивал осторожные сновидения, тащил на поверхность. В дупло то есть.

 

Сова неохотно приоткрыла один глаз.

 

- Ну, конечно, кто бы сомневался! – проворчала она, открыв и второй глаз. 

 

В дупле обнаружился встрёпанный бесхвостый Симеон, подпрыгивавший от возбуждения.

 

- Наконец-то! – возопил он. – Я тебя уже битый час бужу!

- А целого часа у тебя не нашлось? – проворчала сова, пытаясь хоть как-то клювом пригладить перья. – Случилось что?

- Яков прислал за тобой, просил побыстрее к нему зайти.

- Прилететь, то есть, - уточнила сова. – А у него что стряслось?

 

Симеон задумался, сел на то место, где когда-то был хвост и закатил глаза кверху.

 

- Жив-здоров Яков, и Анна тоже. Кажется. Сыр у них точно был.

- Ну, если сыр есть, тогда спешить некуда, - резюмировала сова Симеонову борьбу с памятью.

 

Симеон замер, внимательно поглядел на сову и тихо пискнул:

 

- Но ведь Яков просил поторопиться. Значит, есть причина.

- Есть, понятное дело, - вздохнула сова и поскребла лапой под крылом. – Это я спросонок ворчу. Оставайся здесь, если хочешь. Тут тебя никто не тронет, да и новости от меня первым узнаешь.

- Полетишь?

- Ну, не пешком же идти.

 

Пятница в командировке

 

Анри проснулся от грохота, отнюдь не музыкального.

 

Во сне был рояль, на котором Анри наяривал польку.

 

- Соскользнула, - успел подумать Анри, ужаснувшись в последний миг перед пробуждением метаморфозе оной в Даму Пик.

 

Наяву рояля, разумеется, никакого не было, да и быть не могло. Грохот исходил от внезапно сломавшихся ножек письменного стола. Стол, к счастью, оставался девственно чист, поэтому лишь карта уезда соскользнула с одного гвоздя и повисла совершенно сюрреалистическим образом на цветастых гостиничных обоях.

 

Анри уставился на часы. До будильника оставалось самое подлое время – 26 минут. Приходилось вставать, разбираться со столом и администратором и отправляться по делам. Несколько утешало, что наступила пятница, несколько огорчало, что в чужом городе. То есть плюс на минус, в целом, вопреки всей арифметике, друг друга уравновешивали в ноль.

 

Анри подошёл к неудачной замене рояля. У подломившихся ножек валялся какой-то тёмный комок. Анри потыкал туда ногой, выпихнув комок на освещённое место. И зажал себе рот рукой, обнаружив у своей ноги мелкую бесхвостую крысу. Пасть у крысы оставалась открытой – зашибло неудачницу бесповоротно, из пасти торчали острые зубы. Анри наклонился к столу – так и есть, ножки оказались подточены коварным проходимцем.

 

Маленький гном, сидевший на пне, грустно болтал ногой в зелёном башмаке с загнутым носом.

- Ничего не получается, - подытожил он, отвечая каким-то своим размышлениям.

- Ты о чём? – поинтересовалась сова.

 

Гном поднял на сову задумчивые глаза:

- Да всё о том же, о котлетах и памятниках.

- Памятник котлете поставить не получается? – спросила сова, -  Вот не думала, что ты такой обжора.

- Я-то при чём? Мне одной котлеты на неделю хватит, человечьей, понятной дело. А гномьи – не то, не то.

- Тогда что у тебя не получается? Кому памятник? Откуда котлеты? Ты раз начал – говори, фантазия у меня буйная.

- Да уж в курсе, - гномик крякнул, спрыгивая с пенька. Подобрал свалившуюся шляпу и буркнул: 

- Не буду ничего рассказывать. И так ничего не выходит, а ещё и ты ехидничаешь.

- Я? – сова похлопала жёлтыми глазами, - ничего подобного. Может, помогу чем. Запихнуть обратно, например, то, что не выходит. Или котлету съесть.

- Или на памятник нагадить, - гном явно был не в настроении. – Нет уж. Сам справлюсь. Или не справлюсь.

 

И исчез. Вот так взял – и провалился сквозь зелёный мох прямо там, где стоял.

 

Сова повертела головой, хмыкнула и отправилась в своё дупло. Размышлять над странным поведением старинного приятеля. 

 

История девятая, вторая и завершающая восьмую историю часть

 

И совам снятся сны - 2

 

И совам снятся сны

 

Которую ночь подряд сове снились пакостные сны. В снах люди со смуглыми лицами и в одежде цвета жухлой травы куда-то бежали, размахивая странным оружием, не то кистенями, не то саблями. На бегу одежда меняла цвет, оплывала яркими складками, на головах возникали разноцветные тюрбаны, а вот оружие в руках, наоборот, становилось похожим не то на винтовку, не то на автомат. Сны повторялись с завидным упорством. Сова перетрясла подстилку, наткнувшись в процессе уборки на последнюю монету из клада. Подумала, поковыряла её лапой и запихнула в древесную щель в дальнем углу дупла. Не помогло. Сны никуда не делись и не поменяли сюжета. Снова смуглокожие люди бежали, кричали, их одежда и оружие менялись, расцветая диковинными цветами. В снах присутствовало гнетущее ожидание какой-то беды, сова всякий раз просыпалась, не досматривая сон до конца.

 

В общем, спала сова плохо. Настроение от хронического недосыпа установилось хмурое. Ничего не хотелось, лемминги и то ловились без удовольствия. 

 

В этот раз сон продлился дольше обычного. Крик смуглых усилился, достигнув какой-то невероятно высокой ноты, винтовки-пулемёты в руках взорвались белым огнём, и откуда-то полились потоки красной густой жидкости. Сова раскрыла глаза и потрясла головой, приходя в себя от липкого кошмара сна. 

 

И замерла. На правом крыле отчётливо виднелось пятно крови.

 

День домового

Готовясь к именинам Памфилий, сшил себе новую рубаху. Для это пришлось пойти на противоправные действия, но что людское право для смотрящего за хозяйством? Памфилий обдумал, позагибал корявые пальцы и пришёл к вполне справедливому выводу, что вон то полотенце в алых маках из ворсистой мягкой ткани он всяко отработал. И ещё вон то, маленькое, изумрудного цвета.

 

Иголка с ниткой и ножницы у Памфилия имелись – как хозяйственному домовому без хозяйственных предметов? И через несколько вечеров рубаха была готова. По подолу цвели маки, а пояс и воротник отсвечивали изумрудами.

 

В день домового Памфилий вышел из своей каморки-холодильника в новой одёже и приятно удивился, обнаружив у дверцы холодильника коробочку со сливками. 

 

- Заметили. Традиции чтут, - и домовому отрадно, что труд его оценили. 

 

История первая

 

За окном

Белая сова летела над землёй. До земли, вообще-то, докопаться ещё надо было. Если у кого такая необходимость и возникла бы. Земля пряталась под толстым слоем снега, спала ещё. 

Ночь, белая гладь снежной равнины и белая тень, скользящая бесшумно над этой гладью.

Сова размышляла. Мерные взмахи крыльев ничуть не мешали плавному течению мыслей.

- Странная история, - думала сова, - почему же она плачет?..

В паре вёрст отсюда находится деревушка, в которой на узкой улочке стоит домишко. По ночам в этом домишке всё время светится окошко жёлтым слюдяным светом.

За окошком мелькают тени, и сову, пролетающую мимо, всякий раз разбирает любопытство. Сегодня она не выдержала, зацепилась когтями за ветку кривого дерева, росшего против домика, выгнула голову так, как это умеют только совы, и заглянула внутрь.

Сквозь мутное стекло сова разглядела стол и сидящую за ним женскую фигуру. Женщина плакала, закрыв лицо руками. Иногда она убирала от лица руки и подолгу смотрела в одну точку.

Сова провисела на дереве, пока не затекла вывернутая шея, но картинка за окном оставалась неизменной. Наконец сова поняла, что загадку эту ей сегодня не разгадать, а вот шею надо как-то на место поставить. И улетела от крохотного домика с жёлтым окошком.