Ptisa_Lucy все записи автора Автор Алексей_Груненков,


Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4

Во время запоя

“О, самое бессильное и позорное время в жизни моего народа – время от рассвета до открытия магазинов!”
Венедикт Ерофеев. «Москва-Петушки»

Свою третью местечковую лавку в шаговой доступности от дома я открыл для себя недавно. В тот самый момент, когда закрылась “палочка-выручалочка” Марика, куда я ходил как на работу, так и вместо работы. А произошло это чисто случайно. Во время недельного запоя в конце апреля 23-года. Кстати вход в запой похож на скоростной спуск с горы, ну а выход напоминает медленный подъём в ту же гору.
Короче, запил. Влетел в запой как в фонарный столб. Превышение “скоростного режима” неизбежно приводит к тяжким последствиям, ну а тут я начал разгоняться с середины недели и к пятнице набрал максимальные обороты.
Чем занимался всю субботу и воскресенье помимо прогулок в отдалённый торговый центр где брал исключительно алкоголь точно не помню. Вероятно, смотрел ролики на YouTube. Не мог же просто пить и бездельничать. А в понедельник на работу понятно не вышел. Проснулся, отпросился и пока были силы снова метнулся в тот супермаркет на краю света.
История в общем стандартная. Поймал себя на мысли, что описание запоя дело в принципе неблагодарное. Это как Эйфелеву башню описывать. То, как она выглядит. Так что не будем тратить на это время и перейдём к очерку.
Во вторник проснулся рано. Без чего-то шесть. Не потому, что такой сознательный (я и будильник-то оказывается не завёл и про свет на кухне забыл). Взвинченная нервная система разбудила меня сама и озвучила свои требования в предельно доступной и жёсткой форме. Она мне велела: “Делай что хочешь, а выпить мне раздобудь иначе никуда не поедешь!”
Я вытащил из-под подушки телефон и с его помощью принялся сканировать местность на предмет магазинов поблизости, которые открывались бы в восемь утра. План был простой: заскочить туда, купить сотку-другую, наскоро похмелиться и дунуть прямиком на работу. Не в супермаркет же мне тащиться… И о чудо! В трёх минутах ходьбы отыскался продуктовый магазин без названия. Я и не знать про него не знал и в своих алкогольных потребностях ограничивался в основном Мареком, а на этот внимания не обращал. Он и вовсе не существовал для меня. Я проходил мимо него как школьный красавчик проходит мимо дурнушки.
Выяснилась важная деталь. Магазин работал не с восьми, а с семи! Я просто глазам не своим не поверил. Не может быть – думаю. Тем не менее Яндекс писал, что открытие состоится через двадцать минут.

О как я заволновался, забегал и с каким энтузиазмом полез в шкаф в поисках того, что надеть. Для того, чтобы прийти за алкоголем в столь ранний час требуется выглядеть на все сто! Вот поэтому я и собирался в эту безликую лавку словно в театр. Нарыл в своём барахле стильный приталенный блейзер мягкого коричневого цвета, под него подобрал водолазку в тон, а завершил образ голубыми джинсами и надел модельные туфли. В руки я взял портфельчик.
Перед выходом старательно причесался, сбрызнулся дорогим парфюмом и только моя отёчная, небритая физиономия портила комильфо. Трясущимися руками запер входную дверь и направился к лифту, в кабине которого чуть не спятил от страха. Боялся не остановится никогда. Нет, всё-таки остановился. Я вышел на улицу. Солнце, птички поют, а у меня на душе печаль да тоска. Да ещё на работу пилить. Ну ничего. Куплю, выпью и на душе полегчает. Затем тихо-мирно доеду до офиса, а к тому времени проблем где достать не будет. Все магазины уже откроются.
Размышляя подобным образом, я добрался до места. Невзрачный магазинчик одним концом был встроен в трансформаторную будку и архитектурно напоминал ларёк. Ну два ларька слепленых в одно здание. Сверху виднелись тусклые вывески: “Продукты” “Шаурма”, “Парикмахерская”, “OZON”. Удивительно как столько всего поместилось в этом одноэтажном сооружении! Его владельцы поди кавказцы, а они настоящие кудесники эргономики. В собачей конуре кафе оборудуют!
То, что вход в торговое предприятие был забран белой металлической занавеской я разглядел с десяти шагов, но не теряя надежды подошёл ближе и прочитал график работы. В самом деле это позорище открывается ровно в семь. Оставалось надеяться, что продавец не опоздает и придёт вовремя.
Нервным движением вскинув левую руку, я высвободил циферблат часов из-под пиджачной манжеты. Стрелки показывали без семи минут. На своё первое свидание с новой торговой точкой я явно поторопился и весь сгорая от нетерпения отправился обозревать окрестности.
Широкой подпрыгивающей походкой сделал виток. Из людей никого не встретил. Только дворников и пару машин. И те, и другие напугали меня. Одна из машин задела по локтю зеркалом и не извинившись поехала дальше. А дикие дворники в оранжевых жилетках словно хищные звери из-за кустов таращились на меня. Я нисколько не сомневался, что в темноте они бы напали.
В 7-00 вернулся к объекту своего вожделения. Ура! Магазин раскрыл мне объятия. Шторку его подняли. Путь был свободен. Как сгорающий от страсти любовник ворвался я в помещение и в миг убедился, что его содержимое соответствует упаковке. Грязно, тесно и лишь целая стена, заставленная всевозможными бутылками и бутылочками, компенсировала мрачное убожество обстановки. Я жадно ткнул пальцем в одну из бутылок:
– Виски “Fox and dogs.” 250 граммов.
От возбуждения голос у меня дрожал. Однако, существо за прилавком маячившее на самой периферии зрения живо охладило мой пыл:
– Алкоголь с восьми часов! – небрежно бросила продавщица. Посмотрел я на эту гоблиншу и сразу понял, что уговаривать её бесполезно, поскольку это не женщина. На женщину мои уговоры бы непременно подействовали. Я бы ей улыбнулся и нашёл те слова способные смягчить её непреклонность. Но то-то и оно, что имел я дело не с женщиной, а с продавщицей советского периода, хотя никак не подозревал, что подобные кадры ещё водятся. Что их ещё выпускают. Не иначе наладили подпольное производство подделок, чтобы использовать по дешёвке в спальных районах вроде нашего Бирюлёво. Столкнулся я разумеется с копией (или точнее с репликой) и тем не менее эта “реплика” поражала сходством с оригиналом. Единственное отличие состояло в том, что попавшийся мне экземпляр был без полагающегося белого халата, а в застиранном платье отдалённо напоминавшем его по покрою, ну а в остальном точь-в-точь как тогда. Во времена моего детства. Бесформенная низкорослая баба неопределённого возраста с двойным подбородком, химическими румянами и с завивкой на голове. А по структуре этих с позволения сказать волос складывалось ощущение, что она надела парик из пакли.
Баба ни разу не посмотрела в мою сторону и продолжала заниматься каким-то своим делом или имитацией этого дела. Ни слова не говоря, я развернулся и пошёл восвояси как незадачливый школьник пойманный на выпускном экзамене со шпаргалкой.
Почему-то с похмелья я становлюсь восприимчив ко всякого рода звукам. Тем, что в нормальном состоянии не различаю. А тут на меня столько всего обрушилось. Здесь и пение птиц, и далёкие голоса, и обрывки музыки из окон домов и машин. На обратном пути они стали вдвойне неприятны.
Вернувшись в свою берлогу, я скинул парадный прикид и переодевшись в домашнее барахло истерически кинулся наводить чистоту, чтобы за этим занятием хоть как-нибудь скоротать время. Выгребал отовсюду пустые бутылки и собирал сопутствующий запою мусор, а сам в томительном ожидании поглядывал на часы. Когда же? Когда? И вспоминал бедного Веничку Ерофеева в аналогичной ситуации. Нескончаемым грузовым составом потянулись минуты.
В 7-53 я опять облачился в свои выходные шмотки для театров и для свиданий, в 7-59 прибыл на точку и подождав у входа минуту ровно в восемь уже стоял у прилавка с раритетной торговкой. На этот раз та всё-таки удостоила меня недовольным взглядом из-под бровей. Посмотрела, как на говно, узнала во мне первого посетителя и пробурчала:
– Ещё две минуты.
– Но сейчас восемь! – твёрдо ответил я и продемонстрировал ей огромный экран своего айфона. На нём высвечивалось 8-00.
– Ждите до 8-02! – заревела баба – Вы что, не понимаете? Раньше терминал не пропустит!
И я подчинился. Остался стоять и ждать эти чёртовы две минуты. Реально какая-то архаика и “совок”. Музей советского прошлого. Плевать, что терминал есть. Ничего не изменилось. Впрочем, может скоро везде так будет? Тотальный регресс и возврат в Советский Союз в самом худшем его проявлении. Я стоял и слышал мысли этой продавщицы:
“Опять притащился, сволочь. Ишь расфуфырился, а от самого за версту перегаром несёт. Видала я таких. Альфонс поди”.
– Ну? Чего вам? – наконец спросила она.
– Виски “Fox and dogs.” 250 граммов.
Наивный. Я полагал хоть мой утончённый вкус как-нибудь повлияет на мнение этой бабы, и она проникнется ко мне уважением. Не водку же утром беру. Куда там! Баба выставила бутылку с таким видом будто бы я не покупал её, а как последний ханыга выклянчил у неё в долг. Самое смешное, что тару она не выпустила. Сжимала левой рукой за горлышко, а пальцем другой тыкала в кнопки на терминале. Держа наготове карту, я скорей протянул её к терминалу и приложил.
– Ну куда вы суёте-то? – воскликнула продавщица – Вы что не видите, что куар-код не высветился!.. Вот. Теперь прикладывайте.
Она была бы на седьмом небе от счастья окажись моя карта пустой. Но оплата прошла и гоблинша с сожалением убрала руку с бутылки. Небрежным жестом она слегка подтолкнула её мне навстречу. Та проехалась по прилавку донышком несколько сантиметров. Мол, так и быть, пижон. Хрен с тобой! Забирай, очкарик!
Забрав покупку, я молча ушёл с чувством, что меня унизила какая-то лавочница. А я ничего не высказал этой суке. Не поставил её на место. Просто взял и ушёл с говном в душе и со своим виски. Не в моём положении с ней скандалить пока длится запой. Ведь я приду сюда и завтра, и послезавтра, и послепослезавтра утром. В какой-то степени я стал от неё зависим, от этой бабы с паклей на голове. Кто знает на какие гадости она способна пойти. Допустим, завтра приду, а баба посмотрит на меня и скажет, что у неё терминал не работает.
Вообще, само по себе хамство это, конечно, идеология. Проявление силы и власти. Русский человек в запое жалок вне зависимости от социального статуса, что очень удобно власти. Именно таким власть хочет видеть народ. Нет, не пьяным. Пьяным он мало ли что натворить может. Чего доброго, бунт поднимет и свергнет верхушку. Власть хочет видеть его с похмелья. С лютого, многодневного бодуна. Когда можно откровенно плевать ему в рожу причём за его же деньги, а он и слова не скажет.
Между тем запой шёл полным ходом. Интенсивность его не снижалась. Это как снежный ком. Каждое утро к восьми утра я приходил в “сельпо” и брал там свои заветные 250 граммов виски. После чего выдвигался в сторону автобусной остановки на ходу восстанавливая броню и здоровье.
У гоблинши была такая же неприветливая сменщица, лицо которой одновременно совмещало в себе черты матери-героини и пожилой уголовницы. Это когда у женщины вместо следов косметики – глубокие отпечатки алкоголизма. Сменщица не подходила на роль классической продавщицы позднего СССР, но по-своему претендовала на классику. Например, я неоднократно видел её в кино. Точнее в так называемых “перестроечных” фильмах о беспризорниках в амплуа пьющей лишённой родительских прав мамаши.
Уму непостижимо! Но кто-то их двоих собеседовал. Принимал на работу… Место этому месту в бреду и прописка его в современной реальности совершенно абсурдна, но факты штука упрямая. В Бирюлёво возможно всё!
Итак, я наведывался туда каждое утро и субботнее также не составило исключения. По зову сердца я проснулся в начале девятого и отметил про себя, что магазинчик поди открыт на случай если он мне понадобится. Изначально я планировал обойтись без него и как-нибудь перебиться. Прийти в себя. Но часам к десяти понял, что без него мне не никак. Душа попала в тиски и тиски эти всё сильнее сжимались. Ужас похмелья в его неукротимом движении. Чтобы хоть ненадолго остановиться и перевести дух требуется алкоголь. А потом снова-здорово. Это циклический плен. Короче, надо идти.
Укоряя себя за слабость оделся. Насчёт наряда теперь заморачиваться не стоило. В субботу это как раз было лишним и прилично одеться вполне достаточно. Худи, джинсы, кроссовки, а на плечи рюкзак. Именно в таком виде я вышел из дома в направлении магазина. По пути пару раз сбился с курса и заглянул в навигатор. Получается, за неделю я так и не выучил к нему дорогу.
За прилавком стояла “мать-героиня”, а к ней выстроилась очередь из двух неопрятных женщин и мужика в самом её конце. Очередь двигалась вяло. Тормозили женщины, которые оказались подругами. Женщины долго не могли определиться с выбором и постоянно советовались. “Может быть то взять? А может быть это?” Раздражали ужасно. Вдобавок одна из них поставила мне на ногу свой баул. Когда обе они ушли толком не купив ничего, в зале сделалось чуточку посвободней и продавщица начала обслуживать мужика с его грандиозными планами на выходные, то из служебного помещения со шваброй в руках появилась кавказская девушка и не глядя ни на кого стала мыть пол.
Она была совсем юной. Может быть восемнадцать, а может и того моложе. На ней было что-то вроде клеёнчатого передника повязанного поверх короткого платьишка. Её точёная фигурка и ровные ножки сводили с ума. Лица своего девушка не поднимала, она была полностью поглощена работой, но и по той доступной мне малой части я видел то, насколько она красива. Я смотрел на неё глазами Гумберта-Гумберта и не мог оторваться. Это было чудо. Что делает она в такой грязной дыре? А, впрочем, понятно, что делает... Она моет здесь пол… У меня возникло желание опуститься перед ней на колени на какой угодно (чистый или нечистый) кусочек пола, попросить отдать эту швабру тому, кто ей её дал, а затем на полном серьёзе умолять выйти за меня замуж.
Дикое вожделение на фоне похмелья испугало меня. В столь острой форме ничего подобного я ранее не испытывал и с трудом отвернулся от девушки. Тем более, что подходила очередь. Я догадывался, что сейчас во мне происходит. Во мне вопил древний инстинкт продолжения рода. Он призывал размножаться и причина тому мои фокусы с алкоголем.
– Ну… Чего вам? – в своей обычной хамской манере спросила “мать-героиня”.
Я выдохнул:
– Мне это… Виски… “Лиса и собаки”… 250 грамм. Нет-Нет. Левее. Ещё левее. Да, эту.
Продавщица сняла бутылку со стеллажа, посмотрела на этикетку и проворчала:
– Тоже мне англичанин выискался. Я что по-твоему переводить должна?

Возвращение

“Я шёл к себе домой…”
Вячеслав Бутусов

О том, чтобы сесть на автобус и доехать до дома не могло быть и речи. До неё я дошёл пешком пока в организме рассасывались утренние 250 виски. Они-то и обеспечили дорогу туда, а обратно я планировал сесть в автобус, но минут за двадцать до выхода понял, что поездки в нём я не выдержу.
При свете дня всё было нормально. Мы долго гуляли по Северному Чертаново и разговаривали на тему родителей. Нам обоим не повезло с ними. Потом купили еды и пошли к ней домой. Там около часа предавались любви, после чего поели и посмотрели фильм ужасов про медведицу, впавшую в кровавую ярость от потерянного контрабандистами кокаина. А как стало смеркаться пришла пора собираться к себе.
Вечерние сумерки мне не нравились. С их наступлением я занервничал. Изначально она хотела дойти со мной до парка с собакой, но я сказал, что не нужно. На сборы у неё ушло бы не менее получаса, а я уже томился в прихожей. Мне не терпелось уйти. В безалкогольном сердце разрастался неадекватный страх. Объективно бояться мне было нечего отчего становилось вдвойне страшней. На выходе из запоя я всегда открывал в себе паранормальные способности. Алкоголики – вот кто настоящие медиумы, а не те шарлатаны из “Битвы экстрасенсов” по телевизору.
Предстоящий путь длинной в пять километров меня откровенно страшил. В моём состоянии он был равносилен прогулке по криминальному гетто или по зоне боевых действий, правда не на физическом, а на духовном уровне.
Она отперла входную дверь и, поцеловав, выпустила меня наружу. Спустившись по лестнице, я вышел на воздух. На улице стоял тёплый апрельский вечер. Какие-нибудь сто грамм коньяку взятые мной в дорогу в ближайшей “Пятёрочке” существенно облегчили бы мне задачу добраться пешком до дома (более того с ними возможно я сел бы и на автобус и нормально доехал), но я решил обойтись в этом деле без допинга и хорошенько прочувствовать на своей шкуре все последствия запойной недели, чтобы запастись впечатлениями на будущее.
Первые тёплые деньки. Суббота. Народ гулял. Отовсюду слышались смех и музыка. Все лавочки у торгового центра были заняты молодёжью. Инфантильные и хамоватые парни и девушки сидели и ковырялись в своих смартфонах. Окружающим страшно не было. Их мозг ловил другие частоты, ну а мой принимал сигналы прямо из Ада.
Мимо туда-сюда гоняли велосипедисты и самокатчики. Встречные ездоки заставляли меня шарахаться, а попутные вздрагивать. Когда же им запретят ездить по тротуарам?
Я натянул на голову капюшон, а поверх нацепил наушники. Но попытка что-то послушать, чтобы отвлечься от происходящего не привела ни к чему. Не получалось сосредоточиться ни на английском роке, ни на Иване Бунине. Тем не менее снимать наушники я не стал хотя согласно внутренним представлениям с ними и в капюшоне я выглядел подозрительно. Концентрация прохожих вокруг зашкаливала. Я стремился скорей покинуть оживлённые улицы и попасть туда, где поменьше людей.
Любая задержка на светофоре выводила меня из себя. Спокойно стоять со всеми и ждать, когда он переключится с красного на зелёный я не мог. Меня потряхивало и те, кто стоял со мной рядом искоса за мной наблюдали. От этих взглядов началась паническая атака. Вещь до крайности неприятная. Контролировать её невозможно.
Вслед за мной в подземный переход спустились трое. Один из них что-то громко крикнул. Его крик я расслышал даже в наушниках и подумал, что это он мне кричит. Не оборачиваясь, я зашагал дальше едва, сдерживаясь чтобы не побежать. Руки и ноги дрожали. Перебравшись на противоположную сторону, я зашагал к области вдоль дороги.
Треть пути пройдена. Осталось пройти чуть более трёх километров. Впереди был мост через железную дорогу. Издали я различил на нём группки людей. Они всматривались с моста вниз. Когда в немых наушниках я проходил мимо, то обрывки их разговоров неизбежно относил на свой счёт и внутренне поджимался. Я жалел, что не зашёл в “Пятёрочку”. Возникла мысль вызвать себе такси и домчаться на нём до дома, но недавно я удалил приложение, а заново его ставить и привязывать карту стоя посреди тёмной пустынной улицы было небезопасно.
Я прибавил шаг. Своей напружиненной, резвой походкой я походил на спешащего за закладкой нарка. Удивительно как у обочины не притормозил полицейский патруль и из него дружелюбным голосом не спросили куда же я так спешу.
От быстрого шага и нервов футболка под кофтой намокла и липла к телу. Едва завидев в отдалении тёмные силуэты, я добегал до ближайшего светофора и нажимал кнопку, чтобы перейти дорогу и пойти по безлюдной стороне тротуара. При этом в голове вставали картины как меня сбивает несущийся на скорости грузовик.
Спустя минут десять я свернул на финишную прямую. Словно в предвкушении крупного выигрыша стучало сердце. Главное, чтобы в последний момент ничего не сорвалось. Мне просто хотелось дойти до дома и ни с кем не столкнуться. И тут на тебе. Возле строительного колледжа (проще говоря ПТУ) держась на забор стоял человек. Приблизившись я разглядел старуху. Она не стояла на месте как мне сперва показалось, а хватаясь руками за прутья вяло передвигалась. Неожиданно для себя я остановился.
– Вам плохо? – спросил я.
Старуха обернулась и посмотрела на меня. Её правое запястье дважды обматывали ручки тряпичной сумки.
– Нее… – тяжело дыша произнесла она – Магазин… Магазин закрыли…
Не отпуская правой руки от прутьев, старуха махнула свободной рукой в направлении дома где раньше была лавка Марека. Недавно дом обнесли забором. Его готовили к сносу. Я вспомнил, что уже видел эту старуху стоя однажды утром на остановке. Старуха жила в моей башне и ползала к Мареку за продуктами. Расстояние от подъезда до дверей магазина, которое я преодолевал секунд за двадцать у неё занимало, наверное, минут пятнадцать. За это время я успевал сесть в автобус и уехать, а она всё ковыляла. Шажок. Остановка. Шажок. Остановка… Она шла по капле. По чайной ложке. Теперь, когда лавку закрыли, бедной женщине за тридевять земель ходить приходится за продуктами. В супермаркет в полутора километрах от дома. Наверное, она вышла днём, а сейчас в темноте возвращается.
– Позвольте я помогу Вам дойти до дома. – вдруг предложил я – Обопритесь на меня. Вот так. Потихоньку.
Старуха взяла меня под руку. Мы медленно потащились к башне. Страх пропал. С этой минуты нас стало двое.

2023 год.