Грустный_покой все записи автора
Кабинка колеса обозрения, установленного на месте старого трамплина, мерно покачивалась на подъеме. Откуда-то сверху доносился рождающий смутные опасения металлический скрип.
«Не хватало еще, чтобы крепления не выдержали», - с тоской думал Михаил, глядя на потолок.
- Да ты не бойся! – раздалось с противоположной лавки.
Михаил опустил глаза и увидел невзрачного вида мужичка в потертой бежевой куртке и темно-коричневых брюках со светлыми разводами, внимательно наблюдавшего за ним.
- Здесь изначально все скрипело, - продолжил незнакомец, доставая из кармана мятую пачку сигарет, - и ничего - каким-то чудом работает, как и все у нас.
- Здесь же нельзя курить, - предупреждающе произнес Михаил, показывая на табличку с перечеркнутой сигаретой в красном круге.
- Да ну? - наигранно удивился незнакомец, прикуривая от дешевой зажигалки, которая тут же была помещена внутрь пачки и убрана с ней во внутренний карман куртки. - И что же случится?
- Хрен его знает, - пожал плечами Михаил. - Сработает пожарная сигнализация.
- Пф! - махнул рукой мужичок. - Ничего ты не понимаешь. Если что-то под эгидой имортозамещения собирать из дерьма и палок, то это что-то будет работать каким-то чудом, причем только наполовину. Забыл, в какой стране живешь? Если бы сигнализация была действующей, то защелка на дверце давно бы отлетела, или же мы с тобой давно бы отправились к праотцам, потому что из-за сорвавшейся резьбы на крепежном болте кабинка упала бы на набережную вместе с нами.
Михаил не знал, что ответить на слова незнакомца, да и не особо хотел вступать с ним в полемику. Чаще всего ему было проще молча согласиться с собеседником, чтобы тот отстал, чем активно отставать собственную точку зрения. К тому же после получения оповещения от Единого портала услуг о необходимости явиться к пяти часам вечера в Центр планирования, пришедшего на его телефон в половине шестого утра, все мысли Михаила были посвящены предстоящему визиту.
- Единственное, что у нас научились делать хорошо, - не унимался незнакомец, - так это дурить народ с помощью некой великой цели, добиваясь таким образом слепого подчинения.
- Не боитесь говорить столь оппозиционные вещи? - тихо произнес Михаил.
- Тю! - иронично поморщился мужчина. - Мне бояться уже поздно.
- В каком смысле?
- Отлучают лишь единожды. Теперь я – человек-невидимка, человек вне закона. Неограниченная свобода и отсутствие каких-либо прав. Ну, что ты смотришь на меня, как на прокаженного? Не бойся - не укушу!
- Я и не боюсь, - тихо ответил Михаил, - просто вы первый отлученный, которого я встречаю.
- Поверь, - задумчиво выпустил облачко сизого табачного дыма мужчина, - видел и не раз. Мы же ничем не отличаемся от остальных людей. Посмотри на меня. Кого ты видишь, а?
- Ну, - протянул Михаил, - неопрятного человека.
- Неприятного? Эво как! - хрипло засмеялся собеседник. Все его тело затряслось. Пепел с сигареты упал ему на штанину. Он смахнул его рукой, но на ткани осталась серая полоса.
Отчего-то Михаилу стало очень некомфортно из-за присутствия рядом с ним этого человека. Он посмотрел в окно, чтобы только не смотреть на то, как тот, смочив слюной большой палец с широким длинным ногтем, под которым скопилась грязь, пытается счистить со штанины остатки пепла.
Кабинка колеса обозрения, миновав вершину, начала медленно двигаться вниз, дабы завершить очередной цикл. По ту сторону Волги началась масштабная вырубка леса - несколько десятков гектаров территории на безвозмездной основе были отданы под строительство резиденции Первосвященника.
- На самом деле, это колесо было спроектировано несколько лет назад. Один оборот составляет десять минут, - произнес незнакомец, не отрываясь от своего занятия, - это шесть полных циклов. Одна из кабинок специально выкрашена в красный цвет. Она играет роль минутной стрелки. Раньше ведьмы над своими котлами читали заклинания, служившие мерилом времени, затем священники придумали четки, чтобы удобнее было это время отмерять. Так что мы сейчас, по сути, находимся внутри огромных четок Первосвященника. Ха-ха!
- Может быть, мы оставшуюся часть пути проведем в тишине? – раздраженно выдохнул Михаил. За несколько минут их общения внезапный собеседник успел порядком ему надоесть.
- Хорошо-хорошо! - примирительно поднял левую руку незнакомец. Он внимательно посмотрел на Михаила, бросил окурок на пол и затушил его носком ботинка, откинулся на спинку сидения и закрыл глаза.
Когда кабинка наконец-то поравнялась с посадочной платформой, контролер открыл дверцу. Михаил выскочил на улицу и быстрым шагом направился в сторону автобусной остановки. Ему хотелось как можно скорее оставить неприятного соседа позади, чтобы тот растворился в толпе и никогда больше не появлялся в его жизни. Он чувствовал себя так, словно вымазался в грязи, которую следовало смыть с себя как можно скорее. Разумеется, Михаил понимал, что отлучение – это не проказа, однако ничего не мог поделать с нарастающей брезгливостью. К сожалению, домой он мог попасть только вечером после посещения Центра, а до этого ему как-то следовало смириться со своими эмоциями.
Автобус подъехал на удивление скоро. Михаил вошел в салон, вставил кисть левой руки в терминал оплаты проезда, а после сел на свободное место у окна. Двери закрылись, он удовлетворенно выдохнул и посмотрел на улицу. По спине Михаила пробежал ходок - на остановке стоял потрепанный незнакомец и внимательно смотрел на Михаила.
- Черт! – вырвалось у него. Он тут же испуганно прижал ладонь ко рту и посмотрел по сторонам. Подобный внезапный эмоциональный порыв мог послужить причиной обвинения в богохульстве. К счастью, как ему показалось, никто из пассажиров, погруженных в собственные мысли, не обратил на Михаила никакого внимания.
Автобус тронулся с места, оставляя остановку и неопрятного незнакомца позади.
Михаил окончательно успокоился лишь тогда, когда вдруг обнаружил себя стоящим около Центра планирования, расположенного на другом конце города. Как он туда добрался, мужчина не помнил.
Михаил удивленно посмотрел на огромное здание кубической формы с бесчисленным количеством бойниц окон, покрытых золотистой светоотражающей пленкой. Тревога по поводу предстоящей процедуры, до которой оставалось - он посмотрел на часы на экране телефона - пятьдесят минут исчезла, сменившись успокоением от принятия неизбежного. Сегодня Система выбрала его. Сегодня он обретет счастье и выполнит свой гражданский долг. Гордо подняв голову, Михаил убрал телефон в карман и пошел навстречу своей судьбе.
Просторный холл, над которым словно бы парил подвешенный на стальных тросах золотой крест, был заполнен практически до отказа гражданами обоих полов. По периметру помещения располагались многочисленные регистрационные кабинки, над каждой из которых висело электронное табло, где отображался номер кабинки и буквенно-цифровой код регистрируемых граждан. На процедуру по протоколу отводилось не более десяти минут.
Михаил нашел свободный пятачок и начал терпеливо ждать своей очереди, оглядываясь по сторонам, чтобы не пропустить свой код, - опоздание или неявка на процедуру влекли за собой церковно-правовую ответственность вплоть до отлучения.
Закон о Системе планирования был принят двадцать лет назад в рамках приоритетного национального проекта «Демография», благо ресурсов на его реализацию было более чем достаточно. Каждый гражданин в возрасте до тридцати пяти лет был обязан предоставить в Центр планирования образец своего генетического материала для последующей обработки, которая заключалась в анализе и подборе на основании имеющейся картотеки - «Родовой Библиотеки» - пары для создания семьи и рождения здорового потомства. Гражданам старше тридцати пяти лет законодательно не разрешалось вступать в брак. Если же в результате сожительства такой незарегистрированной пары рождался ребенок, то он изымался в Дом призрения для обследования и принятия решения о возможности использования его в будущем - по достижении ими шестнадцати лет - в работах, не требующих высокой квалификации.
Разумеется, были и противники подобного нововведения, противоречащего нормам морали и больше напоминающего селективный отбор скота, однако благодаря грамотной и слажено работе сил правопорядка и добровольной церковной дружины несогласные вскоре поменяли точку своего зрения.
- Гражданин с кодом «КВ 850», пожалуйста, подойдите к регистрационной кабинке номер двадцать пять! - раздался в холе холодный женский голос. – Повторяю, гражданин с кодом «КВ 850», пожалуйста, подойдите к регистрационной кабинке номер двадцать пять!
Михаил подскочил от неожиданности. Он не понимал, как мог пропустить вызов? Судорожно озираясь, он наконец-то нашел нужную кабинку и начал проталкиваться сквозь возмущенную подобным поведением людскую массу. Обычно звуковое оповещение включали через пять минут от начала процедуры, если один из партнеров не являлся. «Ну, - думал он, - пять минут это достаточно много, чтобы я успел».
Запыхавшийся, красный от волнения и смущения, Михаил все же добрался до кабинки, где его уже ожидала растерянная молоденькая девушка со светло-русыми волосами.
- Извините, - запинаясь, пробормотал он, - должно быть стоя задремал.
Девушка робко улыбнулась и взглядом указала на регистрационный сканнер с двумя отверстиями для кистей и таймером обратного отсчета - до конца процедуры оставалось полторы минуты.
Времени на размышления не было. Михаил погрузил кисть левой руки в одно из отверстий. Девушка последовала его примеру. Таймер на сканнере остановился и спустя мгновение вновь установился на десяти минутах.
- Вот и все, - выдохнул Михаил, - успели.
- Да, - робко и слегка растерянно улыбнулась девушка.
- Нам надо освободить кабинку. Давай познакомимся уже на улице.
Девушка кивнула. Михаил взял ее за руку, и они вышли из здания Центра. Только теперь он смог хорошенько рассмотреть новоиспеченную спутницу своей жизни.
- Тебе сколько лет?
- Шестнадцать.
- Твою же мать! Они что же теперь и детей заставляют расти и размножаться в соответствии с Писанием? Да, как тебя, кстати, зовут-то?
- Катя, - почти шепотом ответила полноватая девушка.
- Михаил, - успокаивающе улыбнулся он, все еще борясь с внутренним возмущением. – Прогуляемся немного по городу или поедем сразу ко мне, чтобы ты могла попривыкнуть к своему новому жилью?
- Давайте прогуляемся немного.
- Можно на «ты», - мягко произнес Михаил, - я ведь тебя старше всего лишь на четырнадцать лет.
- Хорошо, я постараюсь, - сказала Катя и взяла супруга под заботливо подставленный локоть. - У нас ведь еще есть время, да?
- Конечно! Целых девять месяцев, если все пойдет так, как надо…
На город опустилась тихая ночь. Одинокий старый месяц в окружении редких звезд задумчиво заглядывал в окно спальни Михаила, который стоял, прижавшись лбом к холодному стеклу. От его дыхания на гладкой поверхности образовывались облачка испарины, которая почти мгновенно испарялась.
Катя, поджав колени к груди, сидела на кровати и тихо всхлипывала. Растрепанные волосы спадали ей на лицо.
- Прости, - захлебываясь, произнесла она в очередной раз.
Михаил выдохнул и повернулся к ней, попытавшись изобразить теплую улыбку.
- Все хорошо, - тихо ответил он, - ты не обязана вот так сразу…
- Но в Доме призрения нас учили, что жена должна исполнять свое предназначение, как указано в Писании.
- Писание создано людьми, - отрезал Михаил. Эту фразу он случайно услышал от своего соседа по лестничной клетке, когда был еще ребенком. Сосед этот был человек работящий, однако пьющий, и алкоголь частенько развязывал ему язык. Он исчез куда-то лет десять назад. Только спустя годы Михаил наконец-то понял страшный смысл этих слов, а так же то, куда именно подевался сосед.
Катя посмотрела на мужа округлившимися от ужаса глазами:
- Это… это же… нельзя…
- Ты же никому не скажешь? - грустно улыбнулся он, присев на край кровати и поглаживая девушку по обнаженной спине.
- Нет, - прошептала она.
- А теперь иди в душ, и давай лучше ляжем спать. Завтра вновь попробуем. Согласна?
Катя кивнула, встала с кровати и, прикрывшись руками, скрылась в ванной.
Михаил посмотрел ей вслед и вдруг поймал себя на мысли, что любуется ее юным телом. И, хотя ему и было несколько жалко бедную девочку, где-то в глубине души он был счастлив, что обладает ею.
Когда Катя вышла из душа, Михаил уже спал. Она осторожно прикрыла его одеялом и, достав из сумочки телефон, тихо ушла на кухню, чтобы сообщить о факте богохульства, как этому учили ее в школе при Доме призрения.