Каким божественным существом мог бы стать человек, кабы не постоянная его нужда в жратве и сексе! Конечно, речь в данном случае идет о нормальных, здоровых людях, к каковым прежде всего относятся военные, то есть армия. Причем независимо от времен, стран и вероисповедания.


СЕКС И ВОЙНА

Запретная тема ( рассказ военного с некотрыми сокр.)

Семнадцать лет назад в Афганистане я подружился с военным медиком. Мой друг -- майор Евгений С. -- имел 190 см росту, роскошные гусарские усы, мужественную внешность, баритон, как у премьера Касьянова, и, естественно, бешеный успех у женщин. Фигурально выражаясь, бабы висли на нем гроздьями. Однако у Жени имелись также двое детей и красавица жена, служившая актрисой одного из одесских театров. Поэтому амурные атаки госпитальных дам разбивались о неприступную стену супружеского целомудрия майора.

Стойкость его поражала окружающих. Меня прежде всего. Сидя за мензуркой спирта в госпитальной фанерной комнатушке, обклеенной рисунками Женькиных детей, я сдерживал свою иронию и часами выслушивал рассказы благочестивого отца и мужа о семейном счастье. Я искренне восхищался, когда Женя деликатно, но настойчиво выпроваживал забредшую к нему якобы за солью подвыпившую красивую медсестру из терапевтического отделения. Белокурая бестия из терапии, кстати, пользовалась славой любовницы нашего комдива -- генерала, «старого человека 38 лет». По этой причине даже я, распутный молодой холостяк, побаивался «бить к ней клинья».

-- Женя, как ты можешь?! Такая баба! -- округлились мои глаза от удивления.

-- Ты бы видел мою жену! -- вздыхал Женя и мечтательно поднимал взгляд к низкому потолку, засиженному мухами...

Зимой, после года безвылазной службы в Афгане и такого же срока безгрешной жизни вдали от семьи, у моего друга случилось какое-то недомогание по мужской части. Коллеги по госпиталю, ознакомившись с его болячкой, ахнули от изумления и уложили Женю на операционный стол. Еле-еле, титаническими усилиями они спасли его здоровье.

-- Ты был прав, старина, -- с печалью в голосе говорил мне Женя, прогуливаясь по госпиталю враскорячку (из-за мудреной перевязки бедер и промежности), что не скрывала даже длинная шинель, неуместная в Афгане. -- Вот жил бы нормальной половой жизнью, и никакая простуда бы ко мне не прицепилась...

Едва оправившись от недуга, Женя уехал в отпуск в Одессу и вернулся просветленным.

-- Супруга сказала мне: «Женя, Афган не будет длиться вечно, а нам с тобой еще жить и жить... Так что не мучай себя и не сдерживайся, а то будем мучиться после вдвоем до конца дней»... -- так ответил он на мой вопрос.

«Господи! -- изумился я. -- Семьянин -- это диагноз... Он даже на адюльтер у жены разрешение испросил!»

Тем не менее Женя после приезда на следующий же день затащил к себе в келью потерявшую было надежду «белокурую бестию из терапии».

Об этой истории я вспомнил много лет спустя, прочитав у Монтеня в «Опытах» следующее: «...До чего же несчастное животное -- человек! Самой природой он устроен так, что ему доступно лишь одно только полное и цельное наслаждение, однако же он сам старается урезать его своими нелепыми умствованиями».

Женя, где ты? Это сказано про тебя! И не только про тебя, к сожалению...

Год назад во время штурма Грозного произошла поразительная история. Наемная снайперша (славянка), воевавшая на стороне бандитов, влюбилась в российского старшего лейтенанта, командира взвода, штурмовавшего город. Она, видимо, брезговала своими товарищами по оружию. Через оптический прицел, долго наблюдая за нашим офицером, преисполненным мужества и отваги, снайперша возжаждала близости. Вычислив радиоволну, она вышла на связь со своим врагом и предложила встретиться. Офицер подумал, что это злая шутка. Однако когда девушка стала точно комментировать все, что делал наш старлей, рассказала, на каких позициях, в каких позах и с каким выражением лица сидят его солдаты, он понял, что давно находится под наблюдением и уже сто раз мог быть убитым.

В любовь «вражины» офицер все равно не поверил и от свидания отказался, обматерив подругу на радиоволне. Истосковавшаяся от полового одиночества снайперша разозлилась и стала мстить.

Одного за другим она подстрелила троих солдат -- подчиненных старшего лейтенанта (не трогая своего избранника). Все пули попали в... промежность!

Офицер скрипел зубами от бессилия, но сделать ничего не мог -- влюбленную снайпершу невозможно было вычислить. Глядя, как корчатся от боли его изувеченные бойцы, старлей жалел, что не переспал с противником где-нибудь на нейтральной полосе. Пожертвовал бы честью -- спас бы людей. Впрочем, именно за доблесть и честь его любили.

«ПОЛИТИЧЕСКИЙ ИНСТИНКТ»

Каким божественным существом мог бы стать человек, кабы не постоянная его нужда в жратве и сексе! Конечно, речь в данном случае идет о нормальных, здоровых людях, к каковым прежде всего относятся военные, то есть армия. Причем независимо от времен, стран и вероисповедания.

В древности, например, полтора года таскало за собой греческое войско по азиатским просторам тысячи своих гетер и рабынь! Только и забот было, что о женщинах для утех да о стадах скота для пропитания. Даже тактика боевых действий против персидского царя определялась прежде всего заботой об обозе. Это считалось нормальным. А почему бы и нет?! Ведь зато не обижали насилием женщин из покоренных земель. А значит не возбуждали у тамошних народов «движения сопротивления». Потому, видимо, и вышли победителями из войны.

Однако если вопрос о необходимости пропитания для войска никогда и никем особо и не обсуждался ввиду совершенной его ясности, то проблему необходимости сексуального удовлетворения воюющего человека не трогали из стыдливости -- слишком уж щекотливая и скользкая тема. Даже Елена Ханга в своей беспредел-программе «Про это» ее не коснулась (видимо, по причине недостатка «материала»). Уж, казалось бы, обо всех аспектах секса рассказала. А о «сексе в камуфляже» не получается. Пока.

Но не упущение Ханги диктует необходимость разговора «про это на войне», а то остервенение и пыл, с которым многие и на Западе, и у нас, опираясь на чеченские бандитские источники, обвиняют российских военных в «бесчинствах по отношению к мирному населению». Началось, как все помнят, с полковника Буданова. Причем такое возникло ощущение, что людей волновал не столько факт гибели девушки-снайперши, сколько ее «изнасилование».

Увы, смерть в нашей воюющей стране перестала поражать воображение. Поражает «бесчинство военных». Ради этого многие антиармейски заряженные журналисты судорожно ищут фактуру для такого поражения обывательского сознания. Слава Богу, пока не находят. Даже в громкой истории с Будановым по предварительным результатам следствия уже выяснилось, что изнасилования не было.

Тем не менее нехорошие разговоры идут. А самое главное: никто не даст гарантий, что какой-нибудь идиот в военной форме не предастся низменным страстям и с «мужским орудием наперевес» не бросится на девушку из соседнего с полком аула.

Кстати, это не наша национальная особенность. Когда в прошлом году американские «джи-ай» изнасиловали на Окинаве местную девушку, то пол-Японии вышло на демонстрации. И не с частным требованием наказать насильников, а с лозунгами: «Янки, гоу хоум!» То есть Страна восходящего солнца захотела выдворения восвояси вообще всех американцев. Еле-еле правительства двух стран справились с проблемой. Образно говоря, умудрились спрятать концы... в воду.

А на другой стороне планеты, в Германии, только терпение и стоицизм побитых в войне немцев не позволяют разгораться международным скандалам. Там случаев, подобных окинавскому, по букету на день.

Мой бывший командир полковник В. Чижевский в составе группы наших военных в 1991 году был участником «круглого стола» в Баварии с участием бургомистров немецких городов, в которых стоят гарнизоны американской армии. Так вот он лично слышал их жалобы советским офицерам на бесчинства «кожаных затылков». Особенно «достали» наркотики и изнасилования. Кабы не рабочие места, которые янки предоставляют местному населению на своих военных базах, то люди бы не выдержали и подняли бы «антиамериканскую революцию». Это говорили, подчеркиваю, совсем недавно советским офицерам -- в присутствии американских -- бургомистры (мэры) немецких городов! Как же «затрахали» их штатовские вояки и в прямом и в переносном смысле.

Справедливости ради надо признать, что и наша доблестная Красная армия дала немцам прикурить в этом смысле. Правда, это было в 1945 году. Совсем другая историческая эпоха. Морально и военно-политически раздавленные немки врывавшимся в дома русским солдатам обреченно выдыхали:

-- Иван! Их капитулире!.. -- и просили только об одном -- чтоб сапоги сняли.

А ведь то была Красная армия, спаянная сталинской железной репрессивной дисциплиной! Увы, на войне -- на этом пиршестве инстинктов -- Фрейд со своими сексуальными мотивами лезет из каждого, как трава по весне из земли. Даже Юрий Бондарев, вышколенный бесполым соцреализмом, не смог объехать «основной инстинкт» в своем романе «Берег». Видимо, просто потому, что сам воевал и знает: на войне секс есть, что бы ни говорили политруки.

Кстати, и Сталин это знал. Однажды Мехлис (в то время главный армейский политработник) пожаловался вождю, что Рокоссовский, наезжая в Москву на совещания в Ставку, аморально ведет себя в столице. То есть «снимает» красивых девушек прямо на улице и развлекается на всю катушку.

-- Что будем делать, товарищ Сталин? -- вопрошал Мехлис.

-- Что будем делать? -- хитро улыбался Сталин. -- Завидовать будем, товарищ Мехлис...

Анекдот не вымышленный. Из жизни. И можно было бы посмеяться всласть, кабы та же жизнь не убеждала нас в обратном: «основной инстинкт» человека на войне давно уже является не физиологической, а политической проблемой. И не только Мехлис тому причина.

«СВОЯ БАБА БЛИЖЕ К ТЕЛУ»

Когда-то Олоферн, настроившись воевать с неприятелем на поле боя, перестроился на бой в постели с Юдифью. Бой проиграл, войну соответственно тоже. А Юдифь с его головой стала победно красоваться на картинах художников почти всех эпох сознательной истории человечества. В назидание сексуально озабоченным воякам.

Вышеупомянутый великий француз Монтень тоже приводит любопытный случай сексуальности как фактора вооруженной борьбы. Неаполитанский король Владислав, обложив Флоренцию осадой, довел окруженный город до крайности. Флорентийцы уже готовы были сдаться. Но Владислав сдался под напором своих страстей. Он до такой степени истомился в походе и возжелал плотской любви, что пообещал осажденным отступить, если они выдадут ему самую красивую девушку города. Предоставлена была дочь местного врача. И войска отступили. Флоренция воспряла, Неаполь захирел.

Но мало этого. Врач из патриотических побуждений, из мести и от бесчестия снабдил дочку платком, пропитанным ядом. В постели и неаполитанский король и его заложница отравились и умерли в любовном пылу. История, достойная пера Шекспира.

В отличие от Владислава и Олоферна Цезарь -- великий воин и не менее великий прелюбодей -- никогда не обременял себя в боях сексуальными заботами из-за женщин противника. Поэтому и не проигрывал.

Тут нужно оговориться, что речь не идет о войнах, разгоревшихся из-за любви (как, например, случалось и при Цезаре, и Троянская война началась с похищения Елены Прекрасной, и рыцарские стычки Средневековья -- по тому же поводу). Это тема отдельного разговора. И кстати, давно историками обговоренная до скукоты.

Гораздо интереснее посмотреть на любовь (секс) не как на причину, но как на средство войны. Что для нас непривычно, но еще древними греками было понято и умело использовалось.

С тех пор мало что изменилось. Кто помнит «Прощай, оружие!» Хемингуэя, помнит и разговор героя романа с проституткой из фронтового борделя. Борделей было два: один -- для солдат, второй -- для офицеров. Их (бордели) периодически перемещали вдоль линии фронта. С северного участка -- на южный и наоборот. Чтоб бойцы окопные и бойцы постельные не привыкали друг к другу и не обременяли себя серьезными любовными отношениями (а тем паче браком), которые мешают самоотверженному выполнению боевой задачи и подтачивают воспоминания о настоящих семьях в глубоком тылу.

Спрашивается: зачем это все было нужно? А затем, чтобы солдаты не озверели в окопах и не дезертировали, истосковавшись по дому и женам-невестам (как в русской армии, повально свалившей в тыл к концу Первой мировой войны). Потому что на «Западном фронте» начальство помнило, что солдат -- тоже человек, и ничто человеческое (включая секс) ему не чуждо.

На Востоке были гейши. Там тоже у самураев застоя в предстательных железах не допускали. А на Руси всегда свой путь. На войне распутства не допускали; бойцов держали в военной строгости и окопной сырости безвылазно. Чего они, собственно, и не перенесли уже к концу 1916 года.

Однако есть нюанс: не выдержали семейные. Молодые «нецелованные» солдаты, не привыкшие к семейным отношениям, особо не страдали. Да и сейчас тоже. Считается, что от воздержания возрастает агрессивность, уместная на войне в отношении к неприятелю. Какая-то логика тут есть.

Однако о наших национальных особенностях речь впереди. А эту главу закончим главным выводом, давно известным «прогрессивному человечеству». Итак, уважительное отношение к солдату и его нуждам (в том числе плотским) -- вопрос хоть и спорный, хоть и похоже решаемый во многих армиях стран Востока и Запада, однако не самый главный. Самый главный вывод, который вытекает даже из вышеперечисленных примеров, следующий: свои сексуальные проблемы армия должна решать с помощью «своих» женщин, а не чужих. Лучше таскать в обозе свой бордель, чем превращать в бордель чужую страну. Женщина из лагеря противника становится если не прямым врагом (как Юдифь), то косвенным (как дочь врача из Флоренции), ибо побуждает своих родных и близких к мести, к партизанской войне, если угодно. Изнасилованное местное женское население покоренной страны порождает не только детей от захватчиков, но в конце концов и гибель их незваных отцов.

Мало кто знает, что нынешнее поражение бандитов в Чечне случилось не только благодаря мощи русского оружия и доблести российского солдата, но и по причине разнузданного поведения пришельцев из Афганистана и арабских стран Ближнего Востока, насиловавших все, что шевелится. Включая детские дома в полном составе. Воюя вроде бы за чеченцев против русских, наемники действовали на «чужой» по отношению к себе территории. И вели себя соответственно. Отсюда раскол в рядах бандитов, отсюда споры между мосхадовцами и гелаевцами с одной стороны и хаттабовцами -- с другой. Отсюда прямые заявления многих чеченцев из некоторых мирных сел: мы пошли бы воевать против русских, если бы не наемники. Сама по себе мысль, что они окажутся в одном отряде с чужеземцами, осквернившими их женщин, приводит чеченцев к однозначному выводу: лучше русский солдат (при всех его недостатках), чем озверелый насильник-чужестранец (пусть даже единоверец).

Снайперши в бандитских отрядах больше зарабатывают проституцией. Чем меткими выстрелами. Это в порядке вещей. В порядке вещей у террористов и «обоз» рабынь разных кровей. Они поварихи, прачки, медсестры и секс-куклы. Особенно тяжко тем женщинам, кто у арабов и афганцев.

Отношение к террористам-наемникам в Чечне со стороны местного населения нынче напоминает отношение итальянцев к войскам антигитлеровской коалиции, высадившимся в 1943 году на Апеннинах. Особенно прославились марокканцы. Примитивно усвоив мысль, что Италия -- союзник Германии, арабы из Марокко добросовестно изнасиловали на своем боевом пути все детское, женское и даже мужское население. Дошло до того, что итальянские партизаны (отчаянно сражавшиеся с фашистами пришлыми и местными) вынуждены были биться еще и на третьем фронте -- против марокканцев, которые представляли так долго ожидаемых ими «союзников».

Кстати, за семь лет до этого марокканцы помогли генералу Франко сломить республиканский режим в Испании. Франкисты вздрогнули от их зверств. Как говорится, избавь Боже от друзей, а с врагами мы сами как-нибудь справимся.

Вот такая история с географией.

НАШИ НАЦИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ФРОНТОВОЙ ЛЮБВИ

В любом случае наша военно-эротическая слава лучше, чем марокканская. Мы не беспредельщики. Потому что преклонение перед Западом и пренебрежение к Востоку отразились и на отношении русского (советского, российского) солдата к женщинам покоренных народов. Перед француженками (несмотря на скабрезные рисунки художников) наш брат робел, а афганками и турчанками брезговал.

За десятилетнюю историю пребывания советских войск в Афганистане я не помню случая изнасилования солдатом местной жительницы. Чего не было, того не было. Завидуйте, янки! «Облико морале» нашего бойца в сексуальном вопросе было на высоте.

Произошел однажды, правда, случай комический. В начале «афганской кампании» несколько молодых офицеров из заброшенной у черта на куличках роты «купили» за ящик тушенки у многодетного афганца дочку -- молодую девушку. Отмыли ее, переодели в военную форму и назвали Гюльчатай. Относились бережно и ласково, не обижали. Но в конце концов она офицерам надоела. По-русски ни бельмеса, ни поговорить по душам, ни к теще на блины съездить... Скука. Решили вернуть отцу. А он ни в какую забирать не хочет. Дескать, вы товар получили -- делайте с ним, что хотите, хоть убейте. Возврат -- позор перед кишлаком. Или купите, мол, другую дочку. Еще есть.

В общем, переговоры шли туго. Еле-еле за три ящика тушенки вернули.

Гюльчатай плакала. Ей хорошо жилось у «шурави». Да и офицеры наши после душой маялись. Сердечный у нас народ.

На моей памяти это единственный случай «любви» советских воинов к местному женскому полу. В основном же наши ребята брезговали подобными контактами -- боялись антисанитарии. Болезней... Все половые проблемы решали со своими. Медсестры, машинистки в штабах, поварихи, продавщицы в военторге -- вот наше «поле деятельности».

Даже самая страшная (Господи, прости!) женщина, в чью сторону «на гражданке» ни один мужик не глядел, на войне превращается в Василису Прекрасную. И в чьих глазах?! Отборная молодежь страны, пропахшая порохом, готова была стреляться за ее внимание и ласковый взор. Старые и стареющие девы Великой России! Вступайте в ряды Вооруженных сил своей воюющей страны! И вы истомитесь от мужских притязаний...

Недавно в Ханкале (главной военной базе Чечни) была свадьба. Все аккредитованные там журналисты были гостями и свидетелями. Молодой и красивый офицер женился на женщине, годной ему в матери. Много было сочувствующих. Я привык к таким сценам. Они часто случались на тех пяти войнах, на которых пришлось побывать. Ничто так не распаляет любовь, как военная обстановка и угроза гибели. Особенно остры воспоминания об Афгане. Потому что никакая Чечня не сравнится с полным двухгодичным отрывом здоровых мужчин от семьи. Для многих это была мука. Для других -- оправдание...

Пустыня, выцветшие палатки, госпиталь в мужской осаде... Тесные фанерные модули по ночам качались от любви. Оргазмные стоны тонули в грохоте пулеметных очередей... Из-за стесненности условий по нескольку пар одновременно глушили тишину влажным шепотом в узеньких комнатушках. Эх, молодость боевая!..

Это все великий Монтень. Ну а чем не про нас, не про российского офицера и солдата, «стесненного особой армейской манерой держаться»?! Тут даже рецепт геройства! Где ты, военный врач Женя из Одессы?!..

Да, в русской армии никогда не было борделей в отличие от многих европейских армий. Зато любви было больше. Всмотритесь повнимательней в фильмы Петра Тодоровского (фронтовика) «Военно-полевой роман» и «Анкор, еще Анкор!». Сколько там чувственности и чувства! Пусть с сердечным надрывом, пусть с исковерканной судьбой, но без скотства живут и воюют российские солдат и офицер. Пусть «походно-полевые жены», но жены, а не бездушные проститутки! Я не смогу об этом рассказать лучше Тодоровского.

Нас можно упрекнуть в том, что во фронтовой жизни нашего воинства много лжи. Дескать, нет борделей -- факт, однако есть женщины небезупречного поведения, числящиеся в штатах воинских частей телефонистками, поварами, медсестрами, машинистками и т.д. Есть и те, кто небескорыстно ложится в постель к офицерам. Да, есть. Но как бы они себя ни вели в «личное время», никто никогда не освобождал их от должностных обязанностей. Свою военную работу они делают честно. А если где-то кто-то с кем-то чего-то «склеит», то -- типун вам на грязные ваши языки! Потому что человек и на войне остается человеком и имеет свое право на кусочек счастья.

А потом, армейская женщина в боевой обстановке необязательно должна жилы рвать на службе. Как говорил кавказец в одном анекдоте: «Не надо петь, ты ходи туда, сюда...» И только от одного ее вида солдату жить легче и радостней. А если еще и ноздри пощекочет духами -- полный кайф. О крайностях не будем. Всем все понятно -- мы народ чувственный, даже на войне.

Государство должно платить за настроение своего войска. Вот и пусть заплатит телефонистке в погонах. Ее голос прожурчит в трубке -- и воевать веселее. Кстати, у телефонистки двое детей и муж погиб под Бамутом.

Что касается отечественной проституции, которая хоть и не легализована, но набирает силу, то, боюсь, она вскоре напрямую выйдет в окопы. Уже сейчас регулярно работает бригада тружениц сексуальных полей в Моздоке, неподалеку от воинских частей Объединенной группировки войск. Но любопытно, что пользуются их услугами в основном зажиточные московские журналисты. Бедные офицеры и нищие солдаты позволить себе платной любви не могут. Жирные «боевые» деньги получают не все, а расценки у моздокских гастролерш экстремальные. Поговорка «Русские придумали любовь, чтоб денег не платить» не из пальца высосана.

В общем, все у нас пока по любви. Вернее, от светлого, доброго чувства. Именно от него одна медсестра, увидев отчаяние молодого безногого солдата, вселила в него веру в жизнь и укрепила силу духа -- умело «переспала», продемонстрировав акробатическую изворотливость над кроватью недвижного бойца. Солдат воспрял и отогнал мысли о самоубийстве.

Увы, медсестру застукали «на горячем». Начальство хотело выгнать ее с войны на «большую землю» (тоже наказание!).

-- Вы что, думаете, мне мало тех кобелей со звездами на погонах, что вокруг госпиталя шастают? Просто мальчишку жалко стало, отравиться хотел, -- оправдывалась сестра, промокнув слезу, окрашенную дешевенькой тушью.

Простили ей «распущенность». Хотя не чиновничье это дело -- прощать такую женщину! Хай ей Бог все простит. И все, что сделала, и все, что еще сделает. А я руку дам на отсечение, что она в своей жизни ничего дурного не совершит. И голову перед ней склоняю! «Шапки долой перед нашими медсестрами!» -- еще 80 лет назад писал Исаак Бабель, воевавший в Первой конной армии. Знал, что говорит. Знал толк в войне и в любви. Экстремал. Пошел в сексуальную атаку на жену сталинского наркома Ежова. При аресте отстреливался -- чуть ли не единственный в те времена. Познавший любовь на войне скучает без острых ощущений на фоне риска.

Вернемся к медсестрам наших дней. У них -- закаленные души. Сексуальной жалости не чураются. Дух поднимают отчаявшимся. Что тут плохого? Кто кинет камень в них -- кинет в ангела.

Майор Саша Мартышенко рассказывал, как на «КамАЗе» на мину напоролся. В заднице -- 27 осколков было. В хирургическом отделении -- запарка, обезболивающее кончилось.

-- Выпей! -- сказал врач и дал Саше стакан спирта.

Майор хряпнуп «шила» и лег на живот, обнажив окровавленную, в лохмотьях мяса «корму».

-- Маша! -- крикнул хирург медсестру. -- Выходи «по форме номер раз»!

Красавица Маша выплыла из-за ширмы, как Афродита из морской пены. Только марлевый прозрачный халатик на ней. Умелая одетость возбуждает больше, чем полная раздетость. Грамотно работала хирургия!

-- Успокойся! -- бархатным голосом сказала Маша майору, положив теплую мягкую руку на воспаленную голову, и заслонила раненому офицеру бедрами белый свет.

Вот и все обезболивающее! Хирург кромсал майорову задницу как свинобой. Осколки звенели в миске, словно железный дождь. Сашка только зубами скрипел и глубоко вдыхал теплый ароматный дух, исходивший от Машиных бедер. Кремень человек!

Месяц после выздоровления майор крутился вокруг красавицы медсестры, как станция «Мир» вокруг Земли, норовя поскорее низко пасть. Нет. Гвозди бы делать из этих людей!

Саша готов был опять сесть задницей на мину. Опасностей жаждал, как самоубийца. Лишь бы снова увидеть перед глазами Машу «в форме номер раз». Не увидел. Только для страждущих и от боли гибнущих.

Вот он, фактор русской военной силы! Это вам не бордельная девка за двадцать баксов. Ради таких Маш Берлин и Грозный берут, кровью харкая. Прав Жванецкий: наша баба -- самое большое наше достижение!

Даже если легализуют проституцию, мы ее переварим. Нигде в мире проститутки так успешно не выходят замуж, как в России. Мужики у нас смотрят на продажных женщин, как на падших -- жалеючи. Бабы жалеют нас, мы -- их. Секс прилагается как форма жалости. Вместе восстанем, слившись ранеными душами, -- кто из купринских «ям», кто из окопов. В праздники нацепим медали, выпьем и поплачем. В своем кругу.

Всех с праздником Победы !!!

Полковник Сергей ТЮТЮННИК  ( 2000 г.)