По закону положено пойманных на месте преступления злоумышленников передавать властям для совершения правосудия. Однако бывает, что озлобленные потерпевшие расправляются с преступниками сами, устраивая над ними самосуд.

Один из таких случаев произошел в селении Старохоперском Балашовского уезда Саратовской губернии. Там в ночь на 27 августа 1907 года крестьяне учинили жестокий самосуд над своими четырьмя односельчанами. Дело было так. В окрестностях Старохоперска с некоторых пор начала пошаливать шайка разбойников, которая занималась воровством, грабежами, конокрадством и поджогами. Своими делами разбойники наводили ужас не только на старохоперцев, но на жителей окрестных деревень и селений. Почти никто из проезжавших мимо этого села поздно вечером крестьян не остался не ограбленным. Поэтому сельчане были крайне озлоблены на разбойников, но кто они такие — никто не знал.

Постепенно дело дошло до настоящего рэкета. Бандиты потребовали у сельского старосты платить им постоянную дань, пригрозив, в случае отказа, сжечь весь его двор. Однако староста не испугался и пригласил нескольких крестьян, чтобы они сторожили его хлев и гумно. Некоторое время разбойники не давали о себе знать. Наконец в ночь на 27 августа 1907 года они пошли на дело. Восемь разбойников подкрались к Старостиной риге и подожгли ее. Один из сторожей заметил их и поднял тревогу. Вооружившись вилами, крестьяне бросились на поджигателей. Увидев себя окруженными озлобленными сельчанами, разбойники кинулись спасаться, но было поздно. В четверых из них сразу с нескольких сторон вонзилось по несколько вил. Кровь хлынула ручьем. Трое разбойников упали замертво, а четвертый, очень рослый и сильный мужчина, весь израненный, бросился бежать... домой. Неуловимый разбойник оказался своим же односельчанином! Вбежав в избу, он, думая спастись, стал прятаться за жену, которая прикрывала его собой. Однако она тоже получила вилы в бок и упала на пол, обливаясь кровью. Вслед за этим раздался выстрел, и рядом с ней упал муж с пулей в голове.

Разъяренная толпа бросилась искать остальных поджигателей, но те успели скрыться. Тогда крестьяне собрались у горящей риги и одному из уже мертвых поджигателей вбили в грудь осиновый кол.

— Пусть все видят, чего заслуживают поджигатели, воры и грабители! — говорили крестьяне друг другу.

После этого жестокого самосуда разбои у села Старохоперское навсегда прекратились.

Жестокий самосуд над преступниками могли учинить не только темные крестьяне, но и вполне интеллигентные люди. Разницы здесь нет никакой, поскольку в такие моменты чувства затмевают разум.

Так, ночью 2 августа 1912 года заведующий библиотекой

«Польского дома» при костеле в Милютинском переулке Москвы Иван Корытинский уже собирался было ложиться спать. В соседней комнате находилась его дочь. Почти одновременно до их слуха из библиотеки донесся подозрительный шум. Там явно кто-то ходил. Взяв в руки свечу, Корытинский пошел в библиотеку. Но лишь только он вошел, некто невидимый выбил у него свечу, схватил за горло и стал душить. Завязалась отчаянная борьба. Корытинский пытался кричать. Этот сдавленный крик услышала дочь библиотекаря. Подбежав к окну, выходившему на улицу, она подняла крик.

Испугавшись, злоумышленник выпустил шею Корытинского и кинулся бежать. Впереди него мчались два его сообщника, ранее прятавшиеся за шкафами. Они быстро пересекли все помещение библиотеки, и двое из них начали спускаться вниз по лестнице. Им удалось бесследно исчезнуть. Третий, тот, кто душил библиотекаря, наоборот, зачем-то устремился по лестнице вверх.

К этому моменту тревога разнеслась по всему дому, и на лестничные площадки стали выходить взволнованные жильцы. Между 2 и 3 этажами они настигли вора, метавшегося в поисках укрытия, и начали его избивать. Кулаками и палками разъяренные жильцы изувечили его до полусмерти. В таком состоянии он был арестован прибывшей по вызову полицией и отправлен в местный участок.

Только значительными усилиями полицейского врача преступника привели в чувство. Жертвой жестокого самосуда оказался хорошо знакомый сыскной полиции Валериан Марковский — чрезвычайно опасный громила-рецидивист. В свое время он был выслан из Москвы и отдан под надзор полиции в одном из провинциальных городов Варшавской губернии. За два дня до описываемых событий он сбежал оттуда и прибыл в Москву «на гастроли». Первая же его гастроль оказалась и последней. Повреждения, причиненные ему разъяренными жильцами, были так велики, что незадачливого вора отправили в больницу. При обыске у него нашли целый арсенал воровских инструментов — фомки, отмычки, потайной фонарь и множество ключей.

«Пострадавший от нападения громилы библиотекарь сильно захворал, а его дочь получила нервное потрясение», — писали газеты.

Особо жестоким расправам в прошлом подвергались конокрады, поскольку лошадь зачастую составляла единственную ценность крестьян. Например, 6 августа 1912 года в деревне Малое Тишнево Богородскогго уезда во двор крестьянина Самохина забрался конокрад и] стал взламывать замок на дверях конюшни. За этим занятием вора заметил Самохин. Со своим сыном они поспешили во двор, поймали конокрада и начали наносить ему побои. Отбиваясь, тот пустил в ход фомку и финский нож. На крики дравшихся сбежался народ, который стал помогать Самохину бить конокрада. Дело закончилось тем, что вора убили. Когда принесли огонь, то в погибшем опознали бывшего деревенского пастуха Зеленова.

Иногда озлобленность крестьян к конокрадам приводила к трагедиям. Так, в деревне Спас Волоколамского уезда во время церковного праздника по селу быстро проезжал на лошади какой-то человек. Большинство мужиков по случаю праздника пребывали в подпитии, и двое из них не узнали в проезжавшем их односельчанина Гусарова. Они приняли его за конокрада и стали расспрашивать, чья у него лошадь, откуда он едет и куда направляется. Гусаров попросил пьяных мужиков отстать от него. Те подняли крик. Сбежался народ. Кто-то ударил Гусарова колом. Тот ответил. «Бей конокрада!» — послышался чей-то призыв, и пьяная толпа набросилась на несчастного. В ходе неравной драки Гусарову оторвали ухо, сломали челюсти, выбили все зубы и нанесли 11 ран в разные части тела. Вскоре Гусаров, не приходя в сознание, умер.

Однажды жертвой крестьянского самосуда стал тогда еще никому неизвестный Григорий Распутин. В юности он сильно пил, а поскольку денег у него на водку не было, то приходилось воровать. Однажды за этим занятием его застал крестьянин Покровской слободы Тюменского уезда Картавцев. Вот что он рассказывал об этом впоследствии: «Я поймал Григория на краже у меня остожья... Разрубив остожье, он сложил все на телегу и хотел увезти. Но я поймал его и хотел заставить везти краденое в волость. Он хотел бежать и желал было ударить меня топором. Но я в свою очередь ударил его колом и так сильно, что у него из носа и рта потекла кровь ручьем... Сначала я думал, что убил его, но он стал шевелиться... И я повез его в волостное правление. Он не хотел идти... но я ударил его несколько раз кулаком по лицу, после чего он сам пошел в волость... После побоев сделался он каким-то странным и глуповатым». Впоследствии эта «глуповатость» и приблизила Распутина к вершинам государственной власти в России. Худа без добра не бывает.