Елизавете Английской за столом прислуживали на коленях

Средневековый европейский монарх в отношениях с подданными выступал как Божество, и действительно, по праву решать судьбы людей и страны он был подобен Богу, и только лишь в отношениях с Богом проявлялась его человеческая сущность.

Коронование – вступление на трон государя – сопровождалось процедурой помазания. Это таинство было характерно для православной, католической и англиканской церквей. Вступающий на трон монарх получал дары Святого Духа – силу и мудрость, необходимые для того, чтобы управлять своей страной.

Обряд коронования имел глубокий мистический смысл и сопровождался ритуалами и религиозной символикой: корона означала величие, скипетр – мудрость и милосердие, держава – владычество на Земле, порфира (алая мантия) – покровительство подданным, трон – возвышение над остальными, приближение к Богу.

Ежедневная жизнь королей по тем же самым причинам также сопровождалась ритуалами – ведь прислуживали помазаннику Божьему, что считалось высокой честью.

Несмотря на то, что короли Франции помазывались особым миром – с добавлением миро из Святой Ампулы, принесённой голубем во время крещения Хлодвига в конце 5 века, католическая церковь Франции считала короля не «единодержцем», а «старшим сыном Церкви», правой её рукой, и это проявлялось в некоторой «простоте» придворных церемоний французского двора.

В 16 веке придворных и пажей, обслуживающих королевскую трапезу было немало, при входе в зал каждый из них преклонял колени, тут же поднимался, после чего делал своё дело. Непосредственно королю за столом прислуживали главные хлебодар, кравчий и виночерпий – при дворе это были одни из самых почётных званий – но и они в редкие, положенные по церемонии ритуальные моменты лишь на мгновение преклоняли перед королем колени, затем ловко с них поднимались, и церемония продолжалась.

Кто читал «Княгиню Монако» Александра Дюма-Старшего, возможно, вспомнит удивление французов по поводу того, как прислуживали испанским монархам: «…его величество в окружении врача и всех своих грандов ел гранат ложкой и пил воду с корицей. Ему прислуживали, стоя на коленях»… «королева и инфанта … ели, но очень мало и очень медленно. И, разумеется, в полной тишине. А прислуживали им дамы в белом, которые весь обед провели, стоя на коленях!» К церемониям испанский двор относился с особенной серьёзностью, придворные лица за свою приближенность к правящим особам должны были расплачиваться участием в сложных и изнурительных процедурах.

Моды на коленопреклонение не избежала и Австрия – на коленях подавались прошения, проезд королевской кареты сопровождался поголовным вставанием на колени встреченного по пути населения на протяжении всего маршрута следования, не взирая на табели о рангах. Со временем, как и в других странах, коленопреклонение превратилось в реверанс, а ещё позже – в лёгкий мужской поклон и изящный дамский книксен – символы коленопреклонения.

Английский двор из общей тенденции не выбивался. Сохранились воспоминания Франсуа Вьейвиля, французского маршала, присутствовавшего при ритуале, сопровождающем королевские обеды при английском дворе ещё доелизаветинских времён. (Mémoires de la Vie de François de Scepeaux, Sire de Vieilleville,1547, Paris). Они переизданы и в наше время, и в них можно прочитать о том, как рыцари Ордена Подвязки вносят подносы с едой и, приближаясь к столу, опускаются на колени. К ним приближается гофмейстер, тоже становится на колени и уже на коленях подаёт еду королю – и в таком же положении обслуживает его на протяжении всей трапезы.

Немецкий путешественник Paul Hentzner в своих записках 1598 года «Journey into England» переносит нас в обеденный зал времен Елизаветы Английской.

Он пишет: «Два джентльмена вошли в зал, у одного в руках жезл, у другого скатерть. Они три раза преклоняют колени и застилают стол. Потом, немного ещё постояв на коленях, выходят. Входит следующая пара: один с жезлом, второй с солонкой, блюдом и хлебом. Трижды становятся на колени, после чего ставят принесённое на стол и удаляются из зала с теми же церемониями, что и первая пара. За ними входит пара знатных дам, одна замужняя, вторая – нет, приносят собой ножи для дегустации, и, повторяя уже известный ритуал, натирают солью и хлебом блюдо и остаются в зале уже до конца обеда».

Народ прибывает и все выказывают столу те же церемониальные знаки внимания, как если бы за ним уже сидела сама королева. Телохранители королев, вносят 24 блюда с едой, дамы с ножами отрезают от всего по кусочку и дают на дегустацию телохранителям, чтобы избежать попыток отравления государыни. Гарольды и музыканты сопровождают действие музыкой… В конце церемонии из покоев королевы выходит дама, которая отрезает кусочек мяса и относит его Елизавете, всё оставшееся съедается придворными.

Видимо, государи время от времени тоже хотели почувствовать себя обычными людьми и провести вечерок в тишине и покое.
При дворе Елизаветы Английской говорили на французском языке
В современном английском языке 70% слов – заимствованные, и связано это с историей Англии. Схематично историю образовании Англии можно изложить так: после ухода римлян с территории Британии в начале 5 века большую часть острова, постепенно тесня кельтские племена и отбиваясь от скандинавских викингов, завоёвывают три германских племени: англы, саксы и юты, которых соседние племена вытеснили с их «исторической родины», территории между Эльбой и Одером, и к концу 7 века здесь образовывается семь королевств, которые в начале 10 века объединятся в одно большое Королевство Англия. Это значит, что на англосаксонскую основу в те времена легли дополнения из других языков: кельтской группы, скандинавских и романских. Слов, заимствованных у кельтов, не так уж много, но некоторые из них известны и нам: «tory» (ирл.: разбойник), «clan» (ирл.: племя), «whisky» (виски). Иными словами, до вторжения Вильгельма Завоевателя в 1066 году язык развивался постепенно.

Нормандское завоевание означало, что верховную власть и власть, как сейчас говорят, «на местах» заняла норманнская верхушка, которая говорила на своём, нормандском (тогда ещё старонормандском) языке, сформировавшемся, в основном, на базе варианта народной латыни с галльскими (германскими) нюансами. Это значит, что знать, которой в то время было чуть больше процента населения, и народ говорили на разных языках.

Ситуация была странной, но не запутанной: на англосаксонском говорили крестьяне и мещане; двор и администрация – на старонормандском; церковь – на латыни. При этом – удивительный факт – англосаксонский язык в течение двух веков, 11-13, не имел своей письменности, а ведь на нём говорило 95% населения.

Официальный старонормандский язык сохранялся в Англии даже когда Нормандия была отнята у английской короны Францией. Попытки вернуть Нормандию вылились не только в Столетнюю войну, но и в то, что старонормандский язык, даже со всеми временными преобразованиями и заимствованиями из английского, стал восприниматься, как язык врага. Но, как ни странно, он всё равно остаётся языком, которому отдаётся предпочтение в судах, университетских лекциях, портах, различных хрониках, художественной литературе.

Распространение почти на всю Францию парижского диалекта коснулось и изменений в официальном языке Англии – он обогащается теми же парижскими элементами и превращается в англо-французский официальный язык. А один из его вариантов, который назывался «правовой французский язык», был обязательным языком английского судопроизводства почти до середины 18 века, и, кроме того, на нём велись университетские дебаты.

Конечно, вы понимаете, что люди в Англии не существовали в замкнутых обществах и понимали друг друга – более или менее – в рамках, как минимум, необходимого, но разделение на языковые группы, связанное с сословиями, прекрасно отражается в современном языке. Почти всё примитивное, простое, прозаическое в жизни имеет германские корни; духовное, военное – латинские; возвышенное, дорогое, роскошное – старофранцузские.

К примеру, в английском языке «бык», «корова», «свинья» – слова германских корней, а «говядина», «телятина», «свинина» – французских. Маленький, но заметный нюанс, отмеченный ещё Вальтером Скоттом. Кстати, слова «король» и «королева» тоже пришли в английский из французского.

Королева Елизавета Английская прекрасно владела как английским языком, так и французским, итальянским, греческим, отлично знала латынь, говорила на этих языках, в том числе и на латыни, и даже кое-что переводила на английский. И всё-таки языком дворцового этикета был язык знати – англо-французский. Очень давно, в одной из переизданных старых английских книжечек я прочитала воспоминания путешественника, допущенного к английскому двору того времени: «Королева Елизавета говорила на правильном английском – почти французском – языке». Тогда я засомневалась, правильно ли я поняла эти слова, сегодня, надеюсь, я понимаю их смысл.

Иван Грозный дарил Елизавете Английской бриллианты

Как вы знаете, Лондонский Сити, совершенно необычная часть Лондона, и не только потому, что это самый большой деловой и финансовый район Европы. В The City есть свои границы, которые дают ему особый статус абсолютной автономии, есть своё правительство, собственная полиция, независимая от Полицейской службы Великобритании, а въезд королевы на территорию «квадратной мили» (площадь Сити – 2,6 кв. км) разрешается только при письменном согласии лорда-майора или, проще говоря, мэра Сити, должность которого утверждена ещё в 1189 году. Население Сити невелико – не более девяти тысяч человек, хотя в рабочие дни сюда приходят на работу ещё четыреста тысяч клерков и прочих работников.

Первая банковская контора здесь появилась в самом конце 17 века, но фактически свои функции Сити выполняет с середины 15 века. Сегодня Сити управляет активами в 9 триллионов долларов – это больше, чем Токио и Нью-Йорк вместе взятые. Здесь находятся представительства более четырех с половиной сотен иностранных банков.

Официально управляет Сити Лорд- майор Лондона (Lord Mayor of London). Административным органом власти является Суд Старейшин (Court of Aldermen), состоящий из 25 старейшин (по числу районов Сити – Wards). 100 муниципальных советников являются членами Суда Муниципального Совета (Court of Common Council), они выступают посредниками в финансовых и деловых спорах компаний Сити и, кроме того, могут блокировать крупные сделки на территории не только Сити, но и всей Великобритании. Хотите купить большой футбольный клуб? Получите разрешение управления финансового контроля (FSA) лондонского Сити.

Бывшие средневековые гильдии – их более ста, но самыми древними, и самыми почётными из них являются только 12, получившие в 1900 году от королевы Виктории полную независимость от государства и его правительства – сегодня превратились в деловые объединения, называемые «Ливрейные компании», при этом не каждый член «Каретной гильдии» должен заниматься каретным бизнесом, название их условное, но влияние на мировой бизнес – более, более, чем реальное.

Лорд-майор Сити избирается сроком на год, и ежегодно, во вторую субботу ноября в Сити начинается «Лорд-майор шоу». Лорд-майор в золочёной карете в сопровождении копейщиков и мушкетёров следует до Дворца Юстиции, где приносит присягу верности королеве. Специально для этой процедуры лорд-майор надевает особый знак, отделанный 254 бриллиантами, подаренный Елизаветой Английской тогдашнему лорду-майору. Пять из этих бриллиантов – подарены Елизавете русским царём Иваном Грозным, который был одним из претендентов на руку английской монархини.

Хотя английская царь-девица не была любовью всей жизни царя Ивана, в ответ на отказ Елизаветы от его предложения руки, он написал весьма грубое письмо, обозвав её «пошлой девицей». Но, как ни странно, оба монарха, венчавшиеся на царство с разницей в один день, до самой кончины Ивана Грозного поддерживали и деловые, и личные отношения. «Muscovy Trading Company» (Московская Торговая Компания), основанная в 1551 году при Марии I, достигла своего расцвета именно при поддержке Елизаветы и Ивана. (Здание Старого Английского Двора до сих пор сохранилось на Варварке неподалёку от Кремля.) При этом Елизавета была единственной женщиной, которой Иван Грозный писал письма: из более двух сотен сохранившихся писем Ивана, 11 писем написано в её адрес.

Елизавета Английская была вторым «пользователем» ватерклозета

Англичанин сэр Джон Харингтон был поэтом-любителем, но его стихи мало кто сейчас вспомнит. Творческое наследие Харингтона имеет более приземлённый характер – это сливной унитаз или, как говорят, ватерклозет. Хотя первый патент на ватерклозет был выдан в 1775 году английскому же часовщику А. Каммингу, пальма первенства в деле этого изобретательства уверенно достаётся Харингону, поскольку сведения о каком-то китайском императоре, имевшем ещё в 1 веке до н.э. золотой унитаз со сливом, больше напоминают сплетню, чем исторический факт, а рисунок, напоминающий ватерклозет, обнаруженный в наследии Леонардо да Винчи, не подписан, да и данных о его реальном воплощении в жизнь тоже не выявлено.

Крестник Елизаветы, Харингтон, регулярно навлекал на себя немилость монархини. То напишет что-то не то, то не то где-то скажет, в результате – ссылка, чуть позже – милостивое прощение. В 1584 году во время одной из таких опал он начал строить собственный дом и достроил его к 1591 году, установив в нем унитаз собственной конструкции с водным сливом, назвав его «Аяксом», и на радостях написал сатирическую поэмку «Метаморфзы Аякса». («Аякс» созвучно с «jakes» (туалет), 16 век).

Как раз к тому времени он был в очередной раз прощён Елизаветой, и она посетила его новостройку. Устройство её заинтересовало и было ею опробовано и одобрено. Елизавета даже заказала для себя такой же ватерклозет, который и был установлен в Ричмондском дворце в 1598 году. Как вы понимаете, общественного водопровода в то время не было, поэтому вода набиралась в цистерну, спрятанную в специальном шкафу, система позволяла отмерить нужное для одного слива количество воды и непосредственно слить. Пересела ли Елизавета на постоянный ватерклозет – не ясно, но пользовать ночные горшки она продолжала, как и прежде. Возможно, экономной монархине проект показался не вполне финансово привлекательным, если внедрять его повсеместно – поскольку он обошёлся Харрингтону в 30 шиллингов и 8 пенсов, о чём он сообщил сам в своей поэме. А, возможно, её смущал запах – водяной затвор был придуман позже, тем самым Каммингом.

Идея принести обществу в деле наведения чистоты значимую пользу, видимо, стала причиной тому, что в 1608 году Харингтон, не имея медицинского образования, взял и перевёл на английский язык знаменитый «Салернский кодекс здоровья» , в котором, в частности есть очень грамотный, но так часто мною нарушаемый совет:

«Ты за еду никогда не садись, не узнав, что желудок
Пуст и свободен от пищи, какую ты съел перед этим.
Сам по желанию есть ты получишь тому подтвержденье:
А указанием будет слюны пробежавшая струйка».

Что делать, если струйка слюны у меня «пробегает» каждый раз при виде «чего-нибудь вкусненького», независимо от степени набитости или пустоты желудка?

Елизавета Английская любила бывать в гостях – и подолгу

Каждое лето со дня свой коронации Елизавета Английская совершала поездку по одной из частей своего королевства. Причин для таких поездок было несколько. Во-первых, таким образом она поднимала свою популярность среди народа , принимая прошения и жалобы, во-вторых, совмещала ревизию своего королевства с отдыхом вне стен своих дворцов, в третьих, и это было очень серьёзной причиной – экономила. Государство Елизавете досталось не в лучшем финансовом положении, но достойная дочь своего рачительного и бережливого деда, Генриха VII, не пошла по стопам своего расточительного отца, Генриха VIII, и научилась экономить на всём – в том числе и на содержании двора, поскольку удовольствие это было недешёвым.

Дом, в котором останавливалась Елизавета, выбирался ею по своему желанию, о чём она извещала хозяина, и оставалась у него в гостях, «сколько пожелает». Хозяин дома, в котором останавливалась Елизавета, принимал не просто королеву и пару её камеристок – на его содержание переходили её кортеж, придворные, слуги, лошади. Свита Елизаветы обычно составляла триста-четыреста повозок, в которые были впряжены по пять-шесть лошадей, поэтому вместить такое количество людей и животных мог только огромный особняк или замок, а содержание всего этого королевского «шалмана» обходилось в баснословные суммы.

Все непомеченные лебеди-шипуны на Темзе принадлежат королеве Елизавете II. Королевская семья установила собственность на лебедей ещё в 12 веке, когда их подавали к столу в качестве деликатеса. Сейчас птиц не едят, но права согласно английским законам сохранились.

Но мало того, что хозяева были рады принять у себя королеву, даже если после такого визита они полностью разорялись или того хуже – оставались в долгах, те, кто желал видеть королеву своей гостьей, специально строили дома, на которые Елизавета могла обратить внимание и пожелать в них остановиться в следующей поездке. Объяснялось это вовсе не страстной любовью к монархине, а тем, что Елизавета, не платя денег на содержание двора, платила большим – раздавала титулы, земли, награды и монополии на торговлю чем-то или с кем-то. Даже если иногда затраты хозяина превышали доход, полученный им с помощью таких монополий, это было прекрасной инвестицией в доходы будущих поколений, эти «особые права» ещё не раз икнутся будущим правителям Англии.

Этот коммерческий приём королевы привёл ко всеобщему строительству в Англии. Строилось новое дворянство, строились сквайры, строились богатые торговцы, подтягивались и мелкие землевладельцы, строившие, раз уж все строят, фермерские дома и коттеджи. Применение угля вместо дров привело к тому, что повсеместно камины стали сменять тюдоровские открытые очаги, и потолки с дырой, из которой можно было увидеть небо в любую погоду, и через которую выходил коптящий дым очага, стали уходить в прошлое.

Не все дома или холлы были одинаково красивы, встречались, и нередко, настоящие дома-уродцы, но даже самые красивые постройки в то время, когда в них не жил двор Елизаветы, могли почти полностью стоять без мебели – кроме комнат и помещений, необходимых своим хозяевам. Всё необходимое для жизни своего двора Елизавета привозила с собой – вплоть до ночных горшков и постельного белья. Так было принято в те времена не только для королевских переездов, заботиться о своем комфорте европейский гость должен был сам, и не только в Англии. Со временем этот обычай сошел на нет, полностью забылся – но не везде. В России он сохранялся, как минимум, до времён Екатерины Второй, которая приказывала не просто строить гостиницы, но и обставлять их мебелью и обеспечивать постельным бельём, поскольку заморские гости не понимали, почему их приводят в пустую комнату без мебели и даже постели и желают спокойной ночи. А всё потому, что тоже не всё знали про времена Елизаветы Английской.