Иванов, Александр Андреевич [16 (28) июля 1806, Санкт-Петербург — 3 (15) июля 1858, там же] —великий русский художник, живописец-философ, запечатлевший в своем творчестве итог нравственных и эстетических исканий своего времени.

Иванов родился в семье видного живописца-классициста А. И. Иванова. Отец был главным наставником будущего мастера во время его учебы в Академии художеств (1817—1828). Ранние полотна Иванова — «Приам, испрашивающий у Ахиллеса тело Гектора» (1821, ГТГ) и «Иосиф, толкующий сны заключенным с ним в темнице хлебодару и виночерпию» (1827, ГРМ) — показали, что он блестяще усвоил принципы академического классицизма.

Как магистральный путь творческого поиска, однако, Ивановым понимается библейско-евангельская тема. Попытками найти новые подступы к ней стали эскизы к неосуществленной картине «Братья Иосифа находят чашу в мешке Вениамина» (1831—1833, ГТГ), а также величественно-грациозное полотно «Явление Христа Марии Магдалине» (1833—1835, ГРМ), за которое Иванов получает звание академика.



«Явление Христа Марии Магдалине» (1833—1835)



"Приам, испрашивающий у Ахиллеса тело Гектора" 1821



"Иосиф, толкующий сны в темнице заключенным с ним виночерпию и хлебодару" 1827

В 1830 году как пенсионер Общества поощрения художеств Иванов выезжает за границу и, посетив ряд городов Германии и Италии, почти на всю жизнь поселяется в Риме. Он органически врастает в жизнь международной богемы «вечного города», прислушивается к советам Б. Торвальдсена, но более всего дорожит мнением И. Ф. Овербека, основателя братства назарейцев. Неизменно погруженный (по его собственным словам из письма отцу 1837 года) «в недра тихой умственной жизни», он находится в постоянном духовном общении со многими деятелями отечественной культуры, в том числе с Н. В. Гоголем. Разрабатывая собственную философию искусства, Иванов перенимает идеи кружка Д. В. Веневитинова, соприкасается со славянофильской философией истории. Особое воздействие на него оказывает учение Ф. Шеллинга, рассматривавшего искусство как высшую форму постижения мира.



"Копия головы Сикстинской мадонны Рафаэля" 1830



"Спящий натурщик" 1820-е

В историко-художественном смысле ведущее значение для него (не считая Н. Пуссена) имеют образы искусства итальянского Возрождения. Полная тонкой композиционно-колористической гармонии картина «Аполлон, Гиацинт и Кипарис, занимающиеся музыкой и пением» (1834, ГТГ) — это античность, воспринятая через уроки Возрождения. Музыка как бы «орфически» просветляет мир природы, открывая ее потаенный божественный смысл.



"Аполлон, Гиацинт и Кипарис, занимающиеся музыкой и пением" 1831-34



"Братья Иосифа находят серебряный кубок" 1833



"Портрет Виттории Кальдони (Лапченко)" 1834


Наконец замысел его «всемирного сюжета», центрального произведения жизни, получает четкую определенность как тема «Явления Мессии» («Явление Христа народу». 1837—1857, ГТГ), то есть прихода Спасителя к толпе «лиц разных сословий, разных скорбящих и безутешных» (из описания в записной книжке 1830-х гг.), собравшихся вокруг Иоанна Крестителя на берегу Иордана. Пророк вдохновляет толпу надеждой на избавление от скорбей и бед, мощным жестом указывая на приближающегося издали Бога-Сына. Работа над картиной растянулась на 20 лет, размеры ее стали гигантскими (540 на 750 см).



Коллективным героем тут как бы является все человечество. Художник разрабатывает сложную гамму чувств — от недоверия, вражды и равнодушия до крепнущей веры, — богатейший диапазон характеров и народных типов, восходящих к различным прообразам — от итальянской бедноты до Николая Гоголя, с которым портретно связана одна из «дрожащих фигур» в правой стороне среднего плана. Пространственный размах пейзажных далей в контрасте с теснотой переднего плана призван дополнительно усилить историзм произведения. Иванов постоянно подчеркивает, что это именно «историческая картина», изображающая наступление новой эпохи в жизни природной и человеческой, оказавшейся «на перепутье из физических сил к духовным», из рабского прошлого к царству грядущей свободы. Художник ставит своей целью «служить как моей картиной, так и этюдами живым напутником в средоточии нашего отечества» (из письма к великой княгине Марии Николаевне, 1838).



"Жених, выбирающий серьги для невесты" 1838



"Итальянская сцена" 1838



"Октябрьский праздник в Риме у Понте Молле" 1842



"Храм Весты в Риме" Конец 1830-х



"Голова Иоанна Крестителя"



"Голова фарисея в чалме"



"Группа апостолов" Эскиз. 1840-е



"Женская голова" 1830-40



"Мужская голова"



"Полуфигура натурщицы Асунты" 1840-е



"Голова апостола Андрея" 1830-1840



"Портрет Н.В. Гоголя" 1841



"Голова молодой женщины с серьгами и ожерельем" 1840

Замыслы Иванова требуют для своего воплощения монументального храмового пространства. Он мечтает о том, чтобы поместить своего «Мессию» в храм Христа Спасителя, который строится в то время в Москве, создает особый эскиз заалтарного образа для того же храма («Воскресение», гуашь, 1845, ГТГ). Наконец, художник задумывает свой собственный храм искусства, который явился бы одновременно и историческим пантеоном человечества.



"Ave Maria" 1839



"Проповедь Христа на горе Елеонской о втором пришествии" 1840



"Вид на Понте Молле близ Рима" Конец 1830-х



"Девушка из Албано, стоящая в дверях" 1830-е



"Путешественник"



"Понтийские болота" 1838



"Оливы у кладбища в Альбано. Молодой месяц" 1840-е



"Аппиева дорога при закате солнца"



"Монтичелли близ Тиволи" 1843



"Ветка"



"Почва и дали"

На библейские акварели и рисунки (так называемые «Библейские эскизы») ушли все творческие силы мастера на последнем этапе его жизни. Иванова увлекают исследования Д. Ф. Штрауса, его «Жизнь Иисуса». Под воздействием рационализма Штрауса живописец несколько охладевает к «Явлению Мессии», хотя и доводит работу до конца. Новый, еще более грандиозный проект, проект храма, влечет художника — для него, в виде эскизов будущих росписей, он создает огромный цикл библейских акварелей и рисунков (1850-е гг., в основном — в ГТГ и ГРМ). Мерная эпическая ритмика сочетается тут с феерическими романтически-визионерскими эффектами, предвосхищающими искусство символизма.



"Моисей перед Богом" 1850



"Сон Иосифа" 1850



"Три странника, возвещающих Аврааму рождение Исаака" 1850-е



"Хождение по водам" 1840-50



"Тайная вечеря"



"Архангел Гавриил поражает Захарию немотой" 1850



"Благовещение" 1850



"Выход с тайной вечери" 1850



"Христос в Гефсиманском саду. Явление Ангела" 1850



"Женщины служат Христу именем своим" 1850



"Бичевание Христа" 1850-е



"Христос и Никодим" 1850



"Богоматерь, ученики Христа и женщины, следовавшие за ним, смотрят издали на Распятие" 1850-е



"Иосиф Аримафейский и Никодим переносят тело Христа" 1850-е



"Преображение" 1850



"Портрет Виктории Марини" 1850

В процессе работы над «Явлением Христа народу» Иванов вносит выдающийся вклад в развитие самых разных жанров. Его бытовые сценки составляют живую, полную юмора панораму современной итальянской действительности (три большие акварели на тему Октябрьского праздника в Риме — 1842, ГТГ и ГРМ). Многочисленные этюдные портреты и пейзажи к «Мессии» сами по себе эпохальны. Романтическая возвышенность сохраняется здесь в том первозданно-поэтическом достоинстве, которым отличается каждый, пусть внешне самый простой образ: будь то нищий, которому предстоит исполнить роль апостола, ветка на фоне бездонно-синего неба или галька, виднеющаяся сквозь прозрачную воду. Пленэрные впечатления соединяются с глубоким историзмом (как, к примеру, в «Аппиевой дороге» — 1845, ГТГ). Кульминацией этих пленэрных, цветосветовых поисков можно считать этюды обнаженных мальчиков, написанные в 1850-е годы, где цветовая лепка достигает новаторской, в полном смысле импрессионистической свежести.



"Народ израильский поклоняется Золотому тельцу" 1849-57

В поисках соратников для своих художественно-философских замыслов Иванов в 1857 году специально едет в Лондон знакомиться с А. И. Герценом, а позднее встречается с Н. Г. Чернышевским. Однако его возвращение на родину в 1858 году отнюдь не было триумфальным, не соответствовало его «мессианским» надеждам. Художник наталкивается на равнодушие и либеральных кругов, и официальной критики. Прожив в Петербурге всего шесть недель, Иванов скоропостижно скончался. Однако его посмертное влияние и авторитет с течением времени лишь возрастали. Не создав школы в прямом смысле слова, он стал универсальным учителем мастерства для многих поколений российских художников самого различного толка — от позднего романтизма до авангарда.

Пелевин Ю.А.