Э.В.:Мясо крупного рогатого скота,свиней,овец и т.д. есть не этично...Это однозначно...Пока мы едим их,более высокоорганизованные негуманоиды  имеют право есть нас...

К огорчению,у меня не хватает силы воли стать вегетарианцем...

Этично ли есть мясо? Короткий вопрос, появившийся на этих страницах несколько недель назад, вызвал споры настолько горячие, что можно было бы поджарить откормленного теленка (или по-настоящему гигантский цуккини – все зависит от вашей пищевой ориентации).

Чтобы заставить мясоедов как следует призадуматься, как это уже сделали вегетарианцы и веганы, я предложил им в 600 словах привести самые убедительные аргументы в пользу того мяса, которое они едят. А для оценки этих аргументов я пригласил несколько самых убежденных критиков мяса или, по крайней мере, того, как мы его употребляем – Марка Биттмана (Mark Bittman), Джонатана Сафрана Фойера (Jonathan Safran Foer), Эндрю Лайта (Andrew Light), Майкла Поллана (Michael Pollan) и Питера Сингера (Peter Singer).

За всем этим немедленно последовали возмущенные электронные письма, посты в блогах, твиты и радиопередачи. Мясоеды осудили этот конкурс, назвав его пропагандой вегетарианства. Веганы осудили этот конкурс, назвав его пропагандой мясоедения. Однако некоторые утверждали, что я сделал попытку установить единые нравственные нормы – против них выступили те, кто считал, что я поддерживаю нравственную анархию. Люди называли этот конкурс либо слишком элитарным, либо слишком популистским. Далее последовало возмущение, вызванное демографическим составом наших судей. «Мне бы хотелось предложить еще одну тему для обсуждения в колонке The Ethicist, - написал один критик. - Ее можно назвать «В поддержку женоненавистничества: почему в 2012 году никому не нужны женщины-эксперты».

Несмотря на все это – или благодаря всему этому – конкурс имел ошеломляющий успех. Мы надеялись получить хотя бы несколько десятков ответов. О нескольких сотнях мы могли только мечтать. Однако в конце мы получили около 3 тысяч ответов. И качество этих статей было настолько же исключительным, как и их количество.

Конечно, такой громадный улов (с которым я справился только благодаря бесценной помощи Гвинн Тараски (Gwynne Taraska), руководителя научно-исследовательских работ в Институте философии и публичной политики университета Джорджа Мейсона) неизбежно будет включать в себя некоторое количество незначительных аргументов. В данном случае речь идет о доводах типа:

•  Львы едят мясо. Вы станете обвинять львов в неэтичном поведении?

•  В Библии говорится, что это допустимо.

•  У меня острые зубы. Поэтому я ем мясо.

•  Станете ли вы обвинять акулу в неэтичном поведении?

•  Мясо питательное/вкусное.

•  У нас свободная страна.

•  Станете ли вы обвинять венерину мухоловку в неэтичном поведении?

Острые зубы и вкусные обеды, без сомнения, заслуживают внимания, однако эти аргументы не имеют никакого отношения к этике. Львов и акул нельзя обвинять в неэтичном поведении, потому что они не могут осознать, что то или иное действие может быть в большей или меньшей степени нравственным (то же самое относится и к растениям). А люди могут.

Некоторые критики настаивали на том, что даже размышления о жизни без мяса – это роскошь, глупая игра состоятельных представителей первого мира. Мне это показалось довольно странным – как будто всего 1% населения ест вареные клубни, в то время как бедняки каждый вечер пируют и зажаривают молочных поросят. В целом в богатых государствах люди едят гораздо больше мяса, чем в бедных, а выращивание животных ради мяса требует больших сельскохозяйственных ресурсов, чем выращивание зерновых. В любом случае, значительная часть этических вегетарианцев мира проживают в Индии. Икра – это роскошь. Этический спор – нет.

Судьи выбрали 29 полуфиналистов, и, хотя их мнения относительно победителей разделились, они единодушно согласились с тем, что конкурс стал культурным индикатором.

Судьи отметили широко распространенное мнение о том, что промышленное ведение сельского хозяйства, на долю которого приходится 99% съеденного в Америке мяса, по сути своей неэтично. «За этими аргументами, - говорит Джонатан Сафран Фойер, - кроется коллективное недовольство нынешней системой производства мяса, коллективный гнев».

Питер Сингер рассматривал этот гнев в контексте «сейсмического сдвига во мнениях в отношении мяса, произошедшего за последнее десятилетие». Он добавил: «Трагедия заключается в том, что промышленное сельское хозяйство сохраняется, несмотря на широко распространенное убеждение, что оно совершенно несостоятельно в этическом смысле, если мы беспокоимся о благополучии животных, об окружающей среде или о нашем здоровье».

Марк Биттман считает, что еще пять лет назад подобные критические замечания могли показаться весьма радикальными: «Тем не менее, через 20 или даже 50 лет те из нас, кто еще останется в живых, будут рассказывать о том, как мы когда-то обращались с животными, предназначенными нам в пищу, со значительной долей скептицизма».

Эндрю Лайт написал: «Хотя в подходах, к которым склонялось большинство людей, наблюдались значительные разногласия, все участники – убежденные мясоеды, чувствующие свою вину мясоеды и благородные вегетарианцы – согласны с тем, что выбор пищи – это нравственный выбор». По его словам, это довольно обнадеживающий знак, поскольку, «если мы не можем прийти к согласию относительно того, что на кону стоит нравственная проблема, у нас очень мало шансов на то, что мы сумеем обсудить наши различия в этих вопросах».

Майкл Поллан заметил, что во многих эссе подчеркивалась та роль, которую животные играют в обеспечении жизнеспособности фермерских хозяйств. «Этот аргумент приобретает значимость, только когда он основывается на практических реалиях сельского хозяйства» - а не на отвлеченном теоретизировании – «это прослеживалось в нескольких наших эссе, которые я считаю наиболее убедительными, - отметил он. - Аргумент заключается в том, что просто призыв задуматься о выборе пищи уже имеет значение, поскольку наше легкомыслие в этих вопросах влечет за собой серьезные последствия».

С этим я согласен. Что меня изумило в массе эссе, так это желание людей – их рвение – забыть о своей занятости и всерьез задуматься над этическим значением того, что в противном случае так легко проигнорировать. (Кстати, мой фаворит не получил ни одного голоса судей. Этот ответ состоял всего из одного абзаца, в котором говорилось следующее: Нравится вам это или нет, когда мы сделаем эту планету непригодной для жизни, нам придется переселиться на другую, и единственное, что может заставить людей взять с собой на корабль животных, это возможность их съесть. Весьма оригинально.)

Очень многие участники во вводной части своих эссе признавались, что им никогда прежде не приходилось размышлять на эту тему и что они благодарны за возможность сделать это теперь. Я же благодарен за то, что они воспользовались этой возможностью.

Что бы вы ни думали по поводу мяса – будь вы яростным мясоедом, придерживающимся диеты кроманьонца, или принципиальным веганом, который не обидит даже муху – в этическом смысле во всех нас много всего намешано. Поэтому читайте, наслаждайтесь, переваривайте и обсуждайте.

Ответы читателей

Конкурс сексистский и расистский

В состав жюри входят исключительно белые мужчины… Таким образом, на возникновение социальных фактов значительное влияние все еще оказывают взгляды белой мужской элиты. (Лори Груен, Бриз Харпер, Кэрол Адамс)

Конкурс безобидный

Ради всего святого, это всего лишь пять судей бессмысленного конкурса. Насколько это жюри может быть разнообразным? Почему это вообще кого-то волнует, насколько оно разнообразно? (ETHICSALARMS.COM)

Конкурс – это пропаганда мясоедения

Разве этические вегетарианцы представляют собой настолько серьезную «угрозу» мясу и молочным продуктам, что изданию The Times Magazine пришлось просить миллионы читателей заставить их замолчать?.. Мы считаем тревожным знаком то, что журнал организовал такой односторонний конкурс, а также то, что Ариэл Каминер участвует в нем с таким легкомыслием. (Совместное письмо 59 научных работников и других участников)

Конкурс – пропаганда вегетарианства

«Объясните, почему есть мясо этично». Это предпосылка дискуссии. Очевидно, предпосылка заключается в том, что мясо есть неэтично. А сам конкурс выглядит так: «Ну, неандерталец, объясни, почему это так, чтобы мы могли избить, разорвать на кусочки и высмеять тебя!» (Раш Лимбо)

Конкурс направлен против свиней

Я не понимаю, почему на эмблеме конкурса нет свиньи. Свинина гораздо более популярное мясо, чем козлятина, ягнятина или телятина. Лобстеры, рыба и кальмары – это вообще не мясо. Поскольку на иллюстрации к конкурсу не было свиньи, мне показалось, что организаторы не хотели, чтобы в нем принимали участие любители свинины. (blasmaic, Вашингтон, в блоге The 6th floor)

Конкурс элитистский 

Ни нам, ни большинству фермеров и рантье, которых мы знаем, никогда не придет в голову диктовать другим, что им нужно или не нужно есть… Если этот конкурс стал порождением великих мыслителей декадентских салонов Манхеттена, интересно будет узнать, к чему это приведет. (Capital Press)

Конкурс – заговор

Я считаю ироничным и одновременно совершенно неэтичным то, что The New York Times использует этот конкурс с целью собрать адреса электронной почты, чтобы позднее передать их политическим кандидатам. Большой Брат в Нью-Йорк-Сити с таким количеством непроницаемого бетона между его ногами и почвой, которая его питает, честно говоря, заставляет меня нервничать. (Д. Квинтон)