"Друг кошек" 2009 №02
пишем историю
Кошки БУЛГАКОВА
Галина РУДЬ











Кошки БУЛГАКОВА
Галина РУДЬ

В 1936-1937 годах Михаил Афанасьевич Булгаков работает параллельно над двумя произведениями: «Мастером и Маргаритой» и «Театральным романом». На страницах обеих книг встречаем кошек. Правда, в отличие от Кота Бегемота, «театральные» кошки не являются центральными персонажами, однако сопровождают повествование, расставляя в нем определенные эмоциональные акценты.
Герой «Театрального романа» Максудов, занимавший скромную должность читальщика в некоем издательстве, свою должность ненавидел.
Живя у себя в мансарде, он писал роман, потом начал сочинять пьесу. Однажды Максудов проснулся весь в слезах после грустного сна и вдруг так остро почувствовал страх смерти, что даже простонал. Он оглянулся тревожно, ища помощи и защиты от смерти. И нашел ее: «...тихо мяукнула кошка, которую я некогда подобрал в воротах. Зверь встревожился. Через секунду зверь уже сидел на газетах, смотрел на меня круглыми глазами, спрашивал — что слу¬чилось. /.../
— Это приступ неврас¬тении, — объяснил я кошке. — Она уже завелась во мне, будет развиваться и сгложет меня. Но пока еще можно жить... Я успокоил
ся, успокоилась и кошка, закрыла глаза».
Кошки начинают появляться на страницах произведений писателя во время совместной жизни Михаила Афанасьевича Булгакова с Любовью Евгеньевной Белозерской.
Еще будучи студентом медицинского факультета Киевского университета, он женился на своей первой супруге Татьяне Лаппа. Они обвенчались в православной церкви в 1912 году. Говорят: первая жена — от Бога, вторая — от людей, третья — от сатаны. Любовь Белозерская, «от людей», была очень привлекательная, добрая, милая, веселая, дружелюбная дама. Судьба Любови Белозерской поразила воображение писателя. (Именно она явилась прототипом Серафимы Корзухиной в пьесе писателя «Бег».) Михаил Афанасьевич расстался с первой супругой, разделившей с ним самые тяжелые годы жизни, страшную бедность и голод, и женился на Любови Белозерской. При всем своем обаянии создать семейный уют новая супруга не смогла. Более того, заметим, что Любовь Белозерская не понимала и не ценила литературный дар своего мужа.
Часто в их доме происходила такая сцена. Супруга громко и весело болтала по телефону. Писатель был раздражен и просил:
— Люба, нельзя же так. Я работаю!
— Ничего, ты не Достоевский.
Эта удивительная глухота к творческой личности супруга причудливым образом сочеталась в Любови Евгеньевне с большой душевностью по отношению к животным: лошадям, собакам, кошкам. По-видимому, именно в это время Булгаков стал внимательно присматриваться к хвостатым, наблюдая за их повадками.
Одно время супруги жили в Москве в Малом Лёвшинском переулке, 4, где им принадлежали две маленькие комнаты. Домик — обыкновенный московский особнячок, населенный множеством самых разных людей — был превращен в коммунальную квартиру, с общей кухней, в которой не было газа: на столах гудели примусы, коптили и мигали керосинки. Любовь Евгеньевна Белозерская вспоминает, что особенностью кухни была сизая кошка. Время от времени эта кошка вихрем проносилась к форточке, не забывая куснуть попутно за икры того, кто стоял у примуса.
В этом жилище у супругов Булгаковых поселилась кошка Мука, может быть, подобранная ими где-то на улице, как кошка героя «Театрального романа» Максудова? Кошка регулярно приносила котят.
Михаил Афанасьевич на руки кошку никогда не брал — был слишком брезглив, но на свой письменный стол допускал, подкладывая под нее бумажку. Исключение делал перед родами: кошка приходила к нему, и он ее массировал.
Первенца кошки Муки они назвали Аншлагом в ознамено¬вание театральных успехов Михаила Булгакова. Владимир Николаевич Долгорукий (Владимиров), друг семьи и, как называет его Любовь Евгеньевна в своих мемуарах, «наш придворный поэт Вэдэ», написал по это¬му поводу шуточные стихи:
На крысиный ужас-страх
Родился у ней «Аншлаг».
Не котенок — удивленье,
Тетя Люба — в восхищеньи!
Позже эти стихи вошли в рукописную книгу под названием «Мука Маки». (Домашнее имя Михаила Афанасьевича было Мака). На обложке книжки «Мука Маки» изображен Михаил Афанасьевич, по словам Белозерской, «в трансе: кошки мешают ему творить. Он сочиняет "Багровый остров"». Кошачьи позы: забавные, умилительные, невероятные, — радуют и удивляют автора.
— В доме также печь имеется,
У которой кошки греются.
Лежит Мука, с ней Аншлаг.
Она — эдак, А он так.
Мука регулярно приносила котят, и «кошачий коллектив» квартиры Белозерской-Булгакова всегда был неиссякаемым источником для новых шуток. Любовь Евгеньевна, например, утверждает, что жившие с ними кошки вдохновляли не только самого Булгакова и друзей семьи, но и «проявили себя в эпистолярном жанре». В своих воспоминаниях она упоминает: «У меня сохранилось много семейных записок, обращенных ко мне от имени котов. Привожу, сохраняя орфографию, письмо первое (см. стр. 65. — Прим. ред.). Надо признаться: высокой грамотностью писательской коты не отличались».
Через некоторое время кошачья семья распалась. Котенок Аншлаг был подарен хорошим знакомым. У них он подрос, похорошел и неожиданно для всех... родил котят. За что и был разжалован из Аншлага в Зюньку. Других котят кошки Муки раздали в «добрые руки». Один из них был подарен Валентину Катаеву, с которым в то время Булгаков очень дружил. Ну а кошка Мука переехала с Любовью Евгеньевной и Михаилом Афанасьевичем на Большую Пироговскую улицу, 35-а, в бывший особняк купцов Решетниковых. «Устроились мы уютно, — вспоминает Белозерская. — На окнах повесили старинные шерстяные, так называемые «турецкие», шали. Конечно, в столовой, она же гостиная, стоит ненавистный гардероб. Он настолько же некрасив, насколько полезен, но девать его некуда. Кроме непосредственной пользы нам, им пользуется кошка Мука: когда ей оставляют одного котенка, мы ставим на гардероб решето и кошка одним махом взлетает к своему детищу. Это ее жилище называется "Соловки"».
По словам супруги писателя, именно она «заразила» его своим отношением к животным. «Я рада, что привнесла совершенно новую тему в творчество писателя. Я имею в виду, как в его произведениях преломилось мое тяготение, вернее, моя постоянная, неизменная любовь к животным. Вот передо мной весь его литературный путь. Нигде, никогда (если не считать фельетона «Говорящая собака», напечатанного в «Гудке», да и собака-то там — объект жульничества), не останавливается он на изображении домашней кошки, любимой собаки: их у него просто не было, как вообще не водились они в киевском доме Булгаковых.
Обратимся к роману «Белая гвардия». Обжитой дом, уютная обстановка, дружная семья. Казалось бы, где как не там, приютиться и свернуться калачиком на старом кресле домашнему коту. Нет. Не может здесь этого быть. И вот появляюсь я, а вокруг меня всегда ютится и кормится всякое зверье».
Чувство юмора, свойственное Михаилу Афанасьевичу, искрится в «Театральном романе», о котором мы сегодня говорим. Вот эпизод, где писатель рассказывает о бездарной актрисе театра. Главный герой приходит к режиссеру Ивану Васильевичу, чтобы прочитать и обсудить с ним свою пьесу.
«...Иван Васильевич вернулся, и мы дошли до конца пятой картины. И тут в начале шестой произошло поразительное происшествие. Я уловил ухом, как где-то хлопнула дверь, послышался где-то громкий и, как мне показалось, фальшивый плач, дверь, не та, в которую я вошел, а, по-видимому, ведущая во внутренние покои, распахнулась, и в комнату влетел, надо полагать осатаневший от страху, жирный полосатый кот. Он шарахнулся мимо меня к тюлевой занавеске, вцепился в нее и полез вверх. Тюль не выдержал его тяжести, и на нем тотчас появились дыры. Продолжая раздирать занавеску, кот долез до верху и оттуда оглянулся с остервенелым видом. Иван Васильевич уронил лорнет, и в комнату вбежала Людмила Сильвестровна Пряхина. Кот, лишь только ее увидел, сделал попытку полезть еще выше, но дальше был потолок. Животное сорвалось с круглого карниза и повисло, закоченев, на занавеске.»
Чуть позже автор пьесы Максудов, услыхав, что на роль его девятнадцатилетней героини назначена именно эта самая актриса, уже немолодая, но, главное, совершенно бездарная, пришел в ужас и негодование. Забавно, что свое неприятие этой актрисы в качестве исполнительницы главной роли в спектакле, драматург Максудов аргументиру¬т отношением к ней кота.
«— Нет, позвольте! Актриса, которая хотела изобразить плач угнетенного и обиженного человека и изобразила его так, что кот спятил и изодрал занавеску, играть ничего не может.
— Кот - болван, — наслаждаясь моим бешенством, отозвался Бомбардов,— у него ожирение сердца, миокардит и неврастения. Ведь он целыми днями сидит на постели, людей не видит, ну натурально, испугался.
— Кот - неврастеник, я согласен! — кричал я. — Но у него правильное чутье, и он прекрасно понимает сцену».
Вероятнее всего, Любовь Евгеньевна ничуть не преувеличивала, говоря о своем влиянии на отношение писателя к животным. А Михаил Афанасьевич со свойственным ему талантом преломил свои наблюдения за котами, превратив их в еще одно литературное выразительное средство.