Кирилл
Кривошеев

 

Организация договора о коллективной безопасности (ОДКБ) – военный союз, куда входят Россия, Белоруссия, Армения, Казахстан, Киргизия и Таджикистан – никогда не пользовалась большой популярностью ни в самих шести странах-участницах, ни за их пределами. И дело здесь совсем не в том, что она требует больших затрат от входящих в нее государств или проводит агрессивную экспансионистскую политику. Причины непопулярности ОДКБ куда обиднее – о ней просто мало кто знает.

Настолько мало, что в 2019 году опрос Фонда Эберта показал, что усиление роли ОДКБ поддерживают 57% украинцев, 62% латышей и 66% поляков. Едва ли исследователи обнаружили в этих странах столько скрытых русофилов – скорее респондентам просто понравилось название неизвестной им организации. Кто же будет против «коллективной безопасности»?

Между тем последний год обрушил на ОДКБ столько испытаний, что рассуждения о пользе от этой организации перекочевали из узких экспертных кругов в широкую политическую дискуссию почти во всех странах-участницах, кроме России. Причем ответы на этот вопрос часто оказываются неутешительными, что заставляет еще раз задуматься, чем должна заниматься ОДКБ и насколько она вообще жизнеспособна. 

Три несчастья

Главным испытанием для ОДКБ стала прошлогодняя карабахская война – Организация ее, по сути, проигнорировала. Это вызвало серьезное разочарование в армянском обществе, которое не устроили юридические объяснения, что боевые действия шли в Нагорном Карабахе – формально территории Азербайджана.

Тем более что периодически азербайджанские ракеты залетали и на территорию самой Армении. Один раз Азербайджан даже признал такой обстрел, назвав его «упреждающим ударом для обеспечения безопасности гражданского населения» – неподалеку от Вардениса стояли армянские ракетные комплексы.

Теоретически тут могла бы сработать статья 4 Договора о коллективной безопасности, на базе которого и сформирована Организация. В ней говорится, что «если одно из государств-участников подвергнется агрессии (вооруженному нападению, угрожающему безопасности, стабильности, территориальной целостности и суверенитету), то это будет рассматриваться государствами-участниками как агрессия против всех государств». Некоторые армянские политики тогда указывали на этот факт и требовали от Никола Пашиняна обратиться в ОДКБ, но он этого не сделал.

Пашинян официально обратился в ОДКБ за помощью лишь весной 2021 года, когда азербайджанские военные стали проводить «уточнение границы» между еще вчера воевавшими странами и, как утверждают в Ереване, заняли позиции на армянской территории. В какой-то момент, по данным армянской стороны, в Армении находилось до тысячи азербайджанских военных, а на северных участках границы доходило даже до перестрелок с погибшими.

Процедура обращения за помощью была запущена, но заявку отклонили на министерской встрече в Душанбе. Дело в том, что решение об использовании сил для защиты союзника в ОДКБ принимается главами стран-участниц. Кроме того, есть еще фигура председателя ОДКБ, который должен поднять вопрос об оказании помощи. Председатель меняется ежегодно – это лидер страны, где проходит Совет коллективной безопасности ОДКБ. В 2020 году это была Россия, а в 2021-м – Таджикистан.

Иными словами, чтобы Армения получила реальную военную помощь от ОДКБ, после обращения Пашиняна вопрос должен был поднять президент Таджикистана Эмомали Рахмон, а все остальные главы – единогласно одобрить предоставление помощи, потому что решения в Организации принимаются на основе консенсуса. 

Очевидно, что ситуация, когда ОДКБ может приступить к реальным коллективным оборонительным действиям, почти невозможна. Современная война – это и есть приграничные стычки, диверсии, труднодоказуемые кибератаки. А устав ОДКБ рассчитан на полномасштабное военное наступление в стиле плана «Барбаросса», которое сейчас бывает лишь в фантазиях пропагандистов.

Армянское общество, что ни удивительно, восприняло такое отношение союзников как предательство. Именно в Армении на ОДКБ надеялись больше всего, ведь военная угроза там вполне реальна. Теперь опросы показывают, что на помощь ОДКБ рассчитывают всего 7% респондентов, а армянские политики регулярно критикуют Организацию за медлительность.

Вторым испытанием для ОДКБ за последний год стал вооруженный конфликт двух ее участниц – апрельская пограничная война Киргизии и Таджикистана, в которой применялись танки и минометы. Там ситуация сложилась поразительная – во время боев министр обороны и секретарь Совбеза Киргизии находились в столице противника Душанбе, как раз на заседании Совета министров обороны государств ОДКБ.

Генсек Организации Станислав Зась тогда призвал стороны к миру, но в целом было понятно, что он здесь не помощник. В уставе ОДКБ просто нет предписаний на случай, если участники Организации воюют друг с другом. А все остальные инициативы, с которыми могли выступить Россия или, скажем, Казахстан – предложить посредничество и площадку для переговоров – уже никак не связаны с участием в Организации.

Наконец, еще один кризис чудом миновал ОДКБ, когда туда не стал обращаться Александр Лукашенко, который на пике протестов пугал оппозиционеров словом «стабильность» из устава Организации. Формально размытая формулировка «угроза стабильности» может стать основанием для каких-то мер в рамках ОДКБ, но на деле отправляться войска подавлять протесты в другой стране – перспектива сомнительной привлекательности. 

Ни повоевать, ни расшириться

Нельзя сказать, что страны-участницы не пытались как-то улучшить имидж ОДКБ и закрепить его субъектность делами. В 2017 году в России обсуждалась идея, что Организация должна бороться с угрозами не только у своих границ, но и на дальних подступах – например, в Сирии. Москва просила союзников отправить туда свой контингент, но откликнулась только Армения, очевидно желая показать свою особую лояльность. Правда, в боях армянские военные не участвовали, ограничившись операциями по разминированию. 

Когда на переговорах по Донбассу зашел разговор о возможном введении миротворцев, то возникло ожидаемое предположение, что это должны быть представители ОДКБ. Замгенсека Валерий Семериков даже не исключил, что это может произойти, если будет политическое решение в верхах. Но с тех пор донбасское урегулирование зашло в тупик, и о таком оптимистичном сценарии уже не вспоминают.

Наконец, в рамках ОДКБ пытались создать единый список террористических организаций. Но и эта идея оказалась нереализуемой. Например, в Армении вообще нет собственного списка террористических организаций, а Таджикистан включает туда, например, оппозиционную Партию исламского возрождения, которая до 2015 года заседала в парламенте республики, после чего ее обвинили в организации едва ли не всех терактов в истории страны.

Казахстан и Киргизия тоже оказались бы перед неприятным выбором. Сейчас они, чтобы не обижать турецких партнеров, признают Рабочую партию Курдистана террористической организацией, а Москва идти на такие уступки Анкаре не собирается.

В итоге у ОДКБ не получается проявить себя почти ни в чем, кроме военных учений, устраиваемых в пику аналогичным маневрам НАТО, и «обсуждения военно-политической обстановки» за круглым столом. На таких совещаниях говорят, среди прочего, о «биологической угрозе», которую США создают в лабораториях на постсоветском пространстве. Но проблема в том, что лаборатории, которые вызывают беспокойство Москвы, есть в том числе в Армении и Казахстане, которые входят в Организацию.

Говорить о возможности оживить ОДКБ с помощью расширения тоже не приходится. Еще несколько лет назад много спорили о возможном вступлении туда Азербайджана – тем более что в 1992 году он тоже подписывал Договор о коллективной безопасности. Но, судя по всему, это были лишь дипломатические маневры Баку, чтобы изолировать Армению. Сейчас, после победы во второй карабахской войне, Азербайджану вряд ли захочется связывать себя лишними обязательствами.

Другой теоретический кандидат на вступление, а вернее – возвращение – Узбекистан, который вышел из ОДКБ в 2012 году. Когда пришедший к власти в 2016 году Шавкат Мирзиёев стал налаживать отношения с соседями, возникло предположение, что Ташкент удастся вернуть в ОДКБ. Ведь в 2006 году он уже приостанавливал свое участие, а позже вернулся.

Однако эти ожидания вряд ли оправдаются – учитывая, с каким трудом Москва уговорила Ташкент присоединиться к ЕАЭС в качестве наблюдателя. Граница с Афганистаном у Узбекистана не особенно протяженная и успешно охраняется без внешней помощи. А в проблемах с соседями – например, в Ферганской долине – от ОДКБ, как видно по прошлому опыту, мало толку.

Тем не менее шанс показать себя у ОДКБ все же остается – если Организация сможет продемонстрировать эффективную и слаженную работу после вывода американских войск из Афганистана. Подготовка уже идет – в 2021 году у ОДКБ запланировано три учения в Таджикистане и одно в России. Предположить, с какими именно проблемами придется столкнуться Центральной Азии после ухода американцев из Афганистана, пока трудно. Но если с помощью России удастся разработать внятную стратегию сдерживания подобных рисков, то сомнений в пользе от ОДКБ станет куда меньше.

Статья опубликована в рамках проекта «Диалог Россия – США: смена поколений». Взгляды, изложенные в статье, отражают личное мнение автора