Так они и живут в независимой республике: люди — сами по себе, государство — само по себе.

Объединенная группировка

На рабочем столе в кабинете у президента Торгово-промышленной Абхазии Тамилы Мерцхулавы стоит небольшой белый бюстик президента Путина.

— Это — подарок прежнего руководителя палаты, — смущенно улыбается Тамила Валериевна. — Мы испытываем огромное уважение к Владимиру Владимировичу. Россия для нас — ближайший сосед и главный стратегический партнер.

Бюджет Абхазии на 50–70 процентов (в разные годы) зависит российских вливаний. Между Россией и Абхазией с 2008 года действовал «Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи». Еще раз: взаимной. В 2015-м на его основе подписали договор «О союзничестве и стратегическом партнерстве». В документе, например, сказано, что Абхазия регулярно повышает зарплаты работникам «государственных учреждений в сфере здравоохранения, образования, науки, культуры, спорта и социального обслуживания граждан», а Россия это финансирует. Для сотрудников органов внутренних дел предусмотрено повышение не только «денежного довольствия и социальных гарантий», но еще «материально-технического обеспечения». Как раз недавно, в октябре 2020 года, РБК писал, что Россия выделит на эти цели 3,6 миллиарда рублей на 2021–2023 годы.

В Абхазии насчитали 32 тысячи российских граждан-пенсионеров. Выплаты должны расти, пока их средняя пенсия не достигнет 10 тысяч рублей.

Россия дает нашим согражданам в Абхазии полисы ОМС. Пациенты прикрепляются к медучреждениям Краснодарского края, а краевой медицине затраты компенсирует федеральный бюджет. Отдельно по 50 миллионов рублей он выделяет на бесплатные лекарства.

В Абхазии любят вспомнить, что 90 процентов граждан у них имеют российские паспорта. А значит, подчеркивают, с полным правом могут претендовать на социальные льготы — те же, что у российских налогоплательщиков. Выплаты на эти цели будут расти. Статья 13 договора гласит: «Российская Федерация примет дополнительные меры, направленные на упрощение процедур приобретения гражданами Республики Абхазия гражданства Российской Федерации». Хотя куда, казалось бы, проще. Из пояснительных записок, приложенных к договорам, известно, что суммы помощи рассчитывали на 190 тысяч абхазских россиян, но с тех пор, наверное, их стало больше. Очереди возле пункта выдачи российских паспортов в Сухуми я не заметила.

Пункт выдачи российских паспортов. Сухум. Фото: Ирина Тумакова / «Новая газета»

Россия реализует, кроме того, «Инвестиционную программу содействия социально-экономическому развитию Республики Абхазия». Как сообщало ТАСС месяц назад, с 2008 года «общий объем финансовой помощи, оказанной Россией Абхазии, превысил 40 млрд рублей». И неизвестно, всю ли сумму тогда учли и все ли виды помощи, потому что за два года до этого, в октябре 2018-го, абхазская сторона говорила о 44,6 миллиарда. С тех пор принята новая программа — еще на 4,5 миллиарда до 2022 года. Она предполагает ремонт автодорог, электросетей и подстанций, водопровода, строительство больницы и тюрьмы.

— Мы восстановили всю социальную инфраструктуру, — рассказывает Тамила Мерцхулава. — Мы смогли что-то реконструировать, что-то модернизировать. Те же школы, детские сады, больницы, театры, Русский драматический театр. Это все мы смогли восстановить за счет инвестпрограммы.

Объект Минобороны. Фото: Ирина Тумакова / «Новая газета»

Сотрудничество в числе прочего предполагало появление российских военных баз в Абхазии и создание «объединенной группировки войск (сил), выделенных из состава Вооруженных сил Российской Федерации и Вооруженных сил Республики Абхазия». Кстати, на ограде возле заброшенного замка герцога Ольденбургского в Гаграх, о котором мы недавно рассказывали, сейчас висит табличка: объект Министерства обороны Российской Федерации. Его еще нет в реестре курортов на сайте Минобороны, потому что дворец на реставрации. Зато в этом реестре есть военный санаторий «Гагра» — бывший дом отдыха «Армения», полученный Россией в собственность еще в 2008 году.

«Визитная карточка российской геополитики»

Считается, что без российских денег Абхазский народ бы не выжил. Но на сайте Минэкономразвития России и сейчас можно найти справку, согласно которой с 2002 до 2007 года в Абхазии и без многомиллиардных российских вливаний росли и ВВП, и доходы граждан, и бюджет. То есть не скажешь, что республика без России ни на что не способна.

— Я хорошо помню Абхазию в 2006 году и до 2009-го, когда российские деньги потекли рекой, — говорит Кирилл Базилевский. — Денег в стране было мало, но развитие рынка, инвестиции шли бодрее. Российская финансовая помощь, которая пошла с 2008 года, сыграла с Абхазией злую шутку, здесь на нее подсели. Если бы тогда начали давать не рыбу, а удочку, многие процессы шли бы быстрее.

Споры о рыбе и удочках шли и в абхазском правительстве. Максим Гвинджия с 2010 по 2011 год бы министром иностранных дел республики. Он рассказывает, как пытался привлечь лучших экономистов из разных уголков мира, чтобы его страна нащупала свою модель развития и стала по-настоящему независимой.

Очередь за российской пенсией. Фото: Ирина Тумакова / «Новая газета»

— Я видел, как это делали в Дубае и Шанхае, привозил экспертов из Европы и из Азии, — рассказывает он. — Они говорили: ребята, у вас такое преимущество: рядом Россия, огромный сосед, это вам и военная безопасность, и огромный рынок. Мы с ними составляли планы развития. Одна такая программа у меня сохранилась. Я посылаю ее каждому новому президенту. Абхазия ведь могла стать визитной карточкой российской геополитики.

Видимо, ни одна из предложенных Западом и Востоком моделей Абхазии не подошла. Молодая республика достаточно независима, чтобы без всяких подсказок выступать визитной карточкой.

— Указывать, как нам надо жить, не совсем правильно, — уверена Тамила Мерцхулава. — Неужели кто-то другой лучше знает, с какими проблемами мы сталкиваемся, как живут наши граждане? Вот если нам хотят помочь — это другое дело. Помочь профинансировать, помочь построить, сделать, создать что-то новое, то это другой вопрос. А когда приходят и говорят, что нам делать, так это мы и без вас знаем.

Но беда-то в том, что, кроме России, никто сюда не приходит и ничего уже абхазам не говорит. Инвестиции здесь существуют только в версии российской программы поддержки.

— Из-под палки инвестиций не бывает, нужно создавать инвестиционный климат, — говорит Эшсоу Какалия. — А мы не можем обеспечить даже главное условие для бизнеса: безопасность инвестиций. Дело даже не в преступности. У нас очень нездоровая правоприменительная практика. К сожалению, государство не смогло выработать механизмы, чтобы защитить бизнесмена.

Журналист Антон Кривенюк считает, что дело как раз в преступности, но, добавляет, не бытовой, не уличной.

— Проблема в абсолютно криминализованных элитах, — говорит Антон. — В людях из 1980-х с идеологией закрытой страны. Они считают, что Абхазии не нужны ни контакты с внешним миром, ни законы, ни отношения с Грузией. По большому счету даже нормальные отношения с Россией им не нужны, они сводятся к простому «дай». В Абхазии на 10 работающих приходится 9 госслужащих. Даже если сегодня страну залить инвестициями, экономического роста не будет. Просто поднимутся зарплаты у этой структуры из 80-х годов. От России они тупо с открытым ртом ждут денег.

Просто бизнес

— У нас открылись неплохие заводы за счет инвестпрограммы, — рассказывает Тамила Мерцхулава. — Чувствуется, что республика восстанавливается, раз новые заводы открываются.

Об открытии «новых заводов» впервые речь зашла еще в 2010 году, когда поступил первый полуторамиллиардный транш по первой инвестпрограмме. Министр финансов Абхазии Беслан Кубрава горячо заверил российских коллег, что освоение денег в его стране пойдет предельно прозрачно и кристально честно. Например, пообещал он, будет запущена современная упаковочная линия на молочном заводе. Можно представить, как удивились в самом Сухуми. Потому что молочного завода, куда эту линию можно было бы поставить, в Абхазии не было. И его тут же решили создать. В 2012 году решили еще раз. Зарегистрировали РУП (Республиканское унитарное предприятие, аналог российских ГУП) Сухумский молочный завод. В Абхазии такие вопросы решаются исключительно через РУП. Не доверять же, в самом деле, российские миллиарды частному бизнесу.

— Купили итальянское оборудование, а потом выяснилось, что в Абхазии нет специалистов, которые могут с ним работать, — рассказывает Кирилл Базилевский. — Вторая проблема — негде было брать сырье. В Абхазии плохо развито молочное животноводство, не хватает пастбищ.

Другим проектом, который хотели развивать в республике, была заготовка меда в промышленных масштабах с прицелом на экспорт в разные страны.

— Абхазия славится своим экологически чистым медом, — объясняет Тамила Мерцхулава. — Внутри страны его не реализовать, здесь у каждого второго своя пасека, но можно найти рынки сбыта в тех странах, где Абхазия получила признание.

Ориентироваться хотели на Россию и Сирию, выбора большого не было. Создали, как водится, РУП «Абхазмёд».

— Предполагалось, что пасечники будут сдавать мед этому РУПу, он его будет фасовать и продавать, — рассказывает Кирилл Базилевский. — Но сначала выяснилось, что купили не то оборудование — не для той фасовки. Потом обнаружилось, что для хранения меда нужны особые помещения. Без них невозможно получить сертификат для отправки меда на экспорт. А помещений таких даже в проекте не было.

Оба проекта государство с его РУПами благополучно провалило. Бизнесмена, который бы сам построил молокозавод или начал фасовку меда, пока не появилось. В Абхазии нет нормальной банковской системы, нет кредитования как такового. Нет страховой системы. Загадочно работает судебная.

Фото: Ирина Тумакова / «Новая газета»

— Если тебе в Абхазии нужны деньги на бизнес, это не ваши российские кредиты, тут за тобой не будет бегать Сбербанк, упрашивая вернуть долг, — усмехается Антон Кривенюк. — Не отдашь в срок — к тебе приезжают люди и стреляют по ногам. Все серьезно. Страна в принципе с 1993 года живет вне закона — любого. С этим выросли два поколения, они живут вне правовых практик — любых вообще. Какой тут может быть бизнес?

С частным российским бизнесом у абхазских госпредприятий тоже как-то не очень хорошо пошло. Что больше всего удивило меня в абхазских магазинах — это ряды и ряды банок с вареньем, я никак не могла понять, зачем стране, где есть свежие фрукты чуть ли не круглый год, варенье в таком количестве.

— У нас есть предприятие «Абхазские сады», которое производит джемы и варенья и экспортирует в Российскую Федерацию, — рассказала Тамила Мерцхулава. — Но, к сожалению, договор составлен так, что запрещает нашему производителю заключать контракты на экспорт с кем-то еще.

То есть варенье это реально некуда девать. Турист не поможет, раз оно и так идет в Россию на экспорт, не тащить же с собой банки. А продавать варенье в Науру или Венесуэлу, которые признали Абхазию и как пить дать прикупили бы варенья, запрещает контракт с россиянином.

Торгово-промышленная палата нашла еще одного российского партнера для абхазских садоводов. Он будет получать здесь «цитрус» (собирательное название всех цитрусовых) и делать из них, по словам Тамилы Мерцхулавы, «натуральные чаи».

Недавно еще появилась информация, что абхазское правительство попросило у России денег на создание консервного завода. Пока вроде почему-то не получило.

Кондитерская фабрика, Сухум. Фото: Ирина Тумакова / «Новая газета»

«Заросла высокой травой»

В 2010 году Счетная палата Российской Федерации проверила, как в Абхазии потратили 7,3 миллиарда рублей, выделенные в рамках финансовой помощи в 2009 и 2010 годах. О серьезных нарушениях речи не шло, только о «недостаточном нормативно-правовом регулировании в сфере организации бюджетного процесса». Позже орган возглавит Татьяна Голикова, и она в интервью РБК выскажется конкретнее: бюджетные деньги в Абхазии «распределялись «понятийно». Республике рекомендовали создать свой контрольный орган. Потом еще дважды российские аудиторы проводили проверки, нашли нарушений на 1,8 миллиарда и уже очень настойчиво порекомендовали Абхазии взять это под контроль.

Контрольная палата Республики Абхазия начала свои проверки в 2014 году. Отчеты опубликованы на сайте ведомства. Это редкие примеры абсолютно бесхитростного «освоения», их можно было бы публиковать отдельной книгой, но мне, например, покоя не дает мысль, что деньги-то взяты у российских налогоплательщиков. Приведу несколько примеров.

В 2018 году палата проверяла республиканский кабинет министров. Выяснилось, что семь лет назад, в 2011-м, аппарат кабмина просто так давал сотрудникам в долг денег из казенных средств. Обратно не потребовал. В 2016 году правительство наняло «для оказания услуг» гражданина РФ Гришина. Ему выплатили 220 тысяч рублей, но кто этот Гришин, какие услуги оказал правительству, так и осталось невыясненным: «отсутствуют какие-либо документы, подтверждающие факт выполнения работ конкретно гражданином РФ Гришиным».

По счету, выписанному индивидуальным предпринимателем Шларбой, правительство купило планшет за 30 тысяч рублей, приняло его на баланс и тут же списало. По такой же схеме аппарат правительства приобрел ноутбук, айпад, клавиатуру за 15 тысяч рублей и телевизор за 46 тысяч.

потом предъявляли в бухгалтерию чек за съеденное и выпитое и получали компенсацию. С кем ели и в чем была представительская ценность ужина — не указывали. Наели за год на 181 тысячу рублей.

Минсельхоз Абхазии выделял деньги из российских траншей подведомственным предприятиям и частным фермерам. На развитие. Форелевое хозяйство взяло деньги на очистку «от кустарников и мелколесья» участка 75 гектаров. Аудиторы нашли участок 10 гектаров. Кто ж знал, что они приедут с линейкой? Миллион рублей, судя по бумагам, Минсельхоз выделил индивидуальному предпринимателю из села Моква на выращивание ореха пекан. Ревизоры на месте пекана не нашли, «территория под посадку ореха заросла высокой травой». Фермеру Джарсалии выделили 3,5 миллиона «на организацию животноводческой фермы». Ревизоры животных не обнаружили. Фермер заверил их, что скот закуплен, просто сейчас «находится в г. Краснодар». Отдохнуть поехал.

Но самый смак — это кампания по борьбе с коричневым мраморным клопом. Это вредитель, угрожающий садам. Обычно с ним борются химическим методом. Но абхазский Минсельхоз организовал «прием коричневого мраморного клопа у населения». За каждый принесенный килограмм клопа платили тысячу рублей. Судя по суммам, списанным на выкуп клопа, народ нес вредителя нескончаемым потоком. Один только Очамчирский район сдал министерству почти тонну клопа. В отстающих оказался Гулрыпшский, оттуда поступило 455 кило клопа. Всего на клопа министерство списало три миллиона рублей.

Житель Сухуми, который был некоторым образом вовлечен в борьбу с коричневым мраморным клопом, на условиях анонимности рассказал «Новой»: сельчане действительно были очень активны в сдаче насекомого.

— Узнав, что за клопа будут платить, несколько человек взялись разводить его у себя дома, — говорит он. — Когда об этом пошла молва, разведением клопа занялось уже большое количество людей.

Испортила все, как это обычно бывает в Абхазии, Грузия: с вертолетов она распылила какой-то американский инсектицид сначала над своими садами, а потом над абхазскими, чтоб личинок вредителя не оставалось. С тех пор в Абхазии коричневого мраморного клопа нет.