Владислав Иноземцевд.э.н, директор Центра исследований постиндустриального общества

Масса слухов относительно скорого возвышения – вплоть до премьерской позиции – Сергея Чемезова и  о его особой роли в постоянно обсуждающемся «транзите власти» породило особое внимание к нему не только как к потенциальному перспективному политику, но и как к одному из крупнейших отечественных бизнесменов (его недавнее пространное интервью «РБК» лишь дополнительно подчёркивает этот тренд). Между тем «Ростех» не стоило и не стоит считать обыкновенной коммерческой компанией.
С момента своего образования корпорация представляла собой инструмент сложной «комбинаторики», в результате которой государственные активы, принадлежавшие Росимуществу или иным государственных агентствам, передавались компании, которая пусть тоже контролировалась государством, но теперь уже не как непосредственным собственником, а как акционером.

Формально менялось немногое – но степень контроля правительства за коммерческой деятельностью передаваемых структур и за движениями по их счетам безусловно снижалась. За 12 лет, прошедших с основания компании, она получила таким образом контрольные или блокирующие пакеты акций десятков крупнейших предприятий, среди которых можно было отметить КАМАЗ,АвтоВАЗ, Вертолёты России, Тракторные заводы, Концерн Калашников и ВСМПО Ависма, а последней «вишенкой на торте» стала Объединённая авиастроительная корпорация. Все эти «пожертвования» не сопровождались денежными расчётами – государство вносило активы в счёт своего «имущественного вклада» в капитал корпорации (в то время как остальные госкорпорации, также часто инициировавшие поглощения конкурентов, платили за них миллиарды долларов). В итоге под контролем С.Чемезова сегодня находятся более 800 предприятий, на которых трудятся около 900 тыс.человек. Глава корпорации много говорит об успехах (в прошлом году выручка достигла рекордных 1,64 трлн. руб., а чистая прибыль – 128 млрд.), но нельзя не отметить, что, с одной стороны, госкорпорация – в отличие от тех же «Газпрома» или «Роснефти» – пока ни разу не выплатила государству дивиденды, и, с другой стороны, «оптимизация» на принадлежащих ей предприятиях в настоящее время идёт полным ходом (на том же АвтоВАЗе по состоянию на cередину 2019 г. заняты не более 45 тыс. сотрудников – против 140 тыс. в момент прихода на предприятие «Ростеха»).

Однако в скором времени, похоже, «Ростех» может расширить своё и без того по сути всепроникающее присутствие в российской промышленности. В условиях санкционных войн под разного рода ограничения попадают не только госудаственные, но и частные предприятия – например, принадлежащий О.Дерипаске ГАЗ. У «Ростеха» с его АвтоВАЗом и Тутаевским моторным заводом сформировались большие интересы в автомобилестроении, и С.Чемезову в упомянутом интервью пришлось опровергать претензии «Ростеха» не только на ГАЗ, но и на целый ряд других крупных промышленных активов, в том числе Объединённой судостроительной корпорации и концерна «Алмаз-Антей». Конечно, невозможно отрицать, что на ГАЗ оказывается серьёзное санкционное давление – из-за введённых Соединёнными Штатами персональных санкций в отношении О.Дерипаски с предприятием прекратили сотрудничать многие европейские поставщики – в частности Daimler. Volkswagen пока работает, но тоже прекратит, если санкции введут окончательно. Американский Минфин раз за разом переносит дату окончательного запрета на операции американских резидентов с бумагами компании, однако проблемы с партнёрами одним только этим не решаются.

«Ростех», по словам его руководителя, «не имеет интереса» к поглощению Группы «ГАЗ» и других активов, контролируемых частными акционерами – что можно понять: за них принято платить, а госкорпорация к этому не привыкла. Вполне вероятно, что руководство «Ростеха» ждёт, когда положение потенциально интересных ему компаний ухудшится настолько, что накануне банкротства их владельцам можно будет продиктовать любые условия. Однако государству, вероятно, стоило бы задуматься о том, способно ли оно выработать какие-то иные стратегии на случай, когда частные российские компании сталктваются с трудностями, порождёнными внешнеполитическим курсом страны. Свои активы государства хорошо или не очень, но защищать научилось – теперь, вероятно, нужно думать шире. Что же касается «Ростеха» и иных госкомпаний, на протяжениии многих лет мы слышали о том, что передача им государственных активов следует рассматривать как их приватизациию с последующим выводом на рынок. Однако до сих пор ни одна компания,переданная «Ростеху», не была предложена рынку (продавались лишь небольшие доли – например, в «Вертолётах России» и АвтоВАЗе). Поэтому было бы правильнее считать «Ростех» агентом не приватизации российской промышленности, а, наоборот, её огосударствления – и это станет ещё более явным, если компания С.Чемезова перейдёт от очередного принятия на баланс государственной собственности к поглощениям частных предприятий.