АЛЕКСАНДР ПОДРАБИНЕК

Опуститься легче, чем подняться. Вернуться к прошлому проще, чем выстраивать будущее. С тех пор как Россия утратила возможность формировать власть из лучших и открыла доступ к ней только для ловких, тенденция возврата к варварским советским временам возобладала над всеми остальными. Очень недолгое время, пока в 90-х годах в России были относительно честные выборы, во власть могли попасть люди умные, образованные и способные побеждать в политической конкуренции. Не всегда так происходило, но достаточно часто, благодаря чему власть могла удержаться от того, чтобы опуститься на четвереньки и дать волю своим звериным инстинктам.

С передачей Борисом Ельциным верховной власти невзрачному и закомплексованному чекисту ситуация, и без того не слишком обнадеживающая, стала стремительно меняться в худшую сторону. Холопы, в меру своих возможностей, всегда стараются копировать барина. Поэтому, когда Путин мучается от стыда за распад СССР, челядь помельче тащит на свет советские обычаи и законы.

В колыбели большевистской революции приняли местный закон о запрете пропаганды гомосексуализма не потому, что Питер стал столицей секс-меньшинств, а потому, что петербургское законодательное собрание раньше многих других достигло минимального уровня мракобесия. Аналогичные законы, впрочем, уже приняты в Архангельской и Рязанской областях. Обсуждается принятие такого закона в Москве. Депутат Совета Федерации от Красной Речки Валентина Матвеенко надеется, что такой же закон будет принят и на федеральном уровне. «Можно было бы рассмотреть варианты принудительного лечения гомосексуализма, а также введения запрета для этих лиц на работу на госслужбе», — предлагает член Совета Федерации Валерий Шнякин.

И если уж депутаты закусили удила, то чего же ждать от всех остальных? «В Советском Союзе гомосеки сидели по подвалам и боялись нос высунуть, но сейчас… Скажите, как это так — гей-клуб существует? Все позакрывать к чертовой матери! Ваше личное дело — дело двух людей, если у вас так извращенно протекает ваша половая жизнь — идите и протекайте наедине! А гей-клуб — это все равно, что экстремистская организация. Для меня нет разницы никакой. И портят наших детей», — говорит лидер организации «Коммунисты Петербурга и Ленинградской области» Сергей Малинкович.

Глава отдела Русской православной церкви по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными органами протоиерей Владимир Смирнов предложил публиковать списки «врагов семьи», в которые должны войти представители сексуальных меньшинств, а также создатели порносайтов, «те, кто связан с наркотиками и алкоголем», и «телевизионщики».

Последний перечень не только впечатляет, но и проясняет подлинные мотивы торжествующего мракобесия. Все-таки дело совсем не в том, что ревнителей православия и советской морали так уж беспокоит, с кем и чем будут заниматься российские граждане под одеялом. Наверняка, им на это глубоко начхать, и они никогда не рискнут в повседневной жизни указывать незнакомым людям, как им следует правильно заниматься сексом. Уже хотя бы потому, что за подобные поучения незнакомому человеку можно нарваться на грубость или получить по физиономии.

Нет, здесь вопрос чисто политический, но старательно закамуфлированный под моральный. И в основе его лежат два мощных мотива.

Мотив первый – стратегия ограничения свободы. Гомофобное законотворчество свойственно представителям тех политических и гражданских сил, которые стремятся ограничить свободу и права человека. В данном случае это, прежде всего, функционеры авторитарной по своей идеологии «Единой России», коммунисты и стремящиеся к доминированию над другими конфессиями православные иерархи. Отнять свободу всю и сразу ни у кого не получается, а ограничивать ее постепенно, шаг за шагом вполне возможно. И нет ничего лучше, чем начать это с секс-меньшинств, права которых в традиционалистском обществе мало кого волнуют. Какое дьявольское удовольствие – отнимать у общества свободу под его собственное тому рукоплескание!

Потом, как это запланировал протоиерей Владимир Смирнов, можно заняться распространителями наркотиков и алкоголя, затем перейти к Интернету, начав для разбегу с порносайтов. И уж по-настоящему можно развернуться на «телевезионщиках», которые показывают невесть что, вместо нравоучительных бесед с отцами церкви, ежедневных вестей с полей и воскресных проповедей по всем без исключения каналам. Вот подлинные мотивы борьбы с гомосексуализмом, а вовсе не отвращение к однополой любви. Тем более что гомосексуалистов в клерикальной и депутатской среде едва ли меньше, чем в любом другом срезе общества.

Отношение к секс-меньшинствам – это лакмусовая бумажка для экспресс-анализа цивилизованности общества. Она годится отнюдь не только для России. В современных демократических странах права меньшинств, в том числе сексуальных, охраняются не только законом, но и повседневной правоохранительной практикой. А где и как преследуют гомосексуалистов? Уголовному наказанию гомосексуалистов подвергают примерно в 80 странах, но среди них нет ни одной европейской или североамериканской страны. В восьми странах за гомосексуализм казнят – в Иране, Саудовской Аравии, Нигерии, Афганистане, Йемене, Судане, Сомали и Мавритании. Казнят, кстати, не только за гомосексуализм, но и за супружескую измену.

Современная демократия и преследование секс-меньшинств несовместимы. Это прекрасно понимают отечественные противники демократии и делают шаг в точном соответствии со своими политическими целями. Идеал их государства – синтез фундаменталистского режима с коммунистической диктатурой, управляемый вождем нации на основе законов шариата и сочиненного ими морального кодекса. Вот тут-то они бы и развернулись! Вот тут-то они бы и завязали в один тугой узел политику, секс, мораль и показное благочестие! Примерно так, как в 1938 году наркома внутренних дел Николая Ежова обвинили не только по политическим статьям, но и в гомосексуализме. В предъявленном ему обвинении утверждалось, что он совершал акты мужеложства, «действуя в антисоветских и корыстных целях».

Авторы законов, карающих за пропаганду гомосексуализма, хотят опустить Россию в варварские времена, записать страну в один ряд с самыми одиозными фундаменталистскими режимами. Именно в такой компании они чувствуют себя «своими» и могут рассчитывать на бесконечное пребывание во власти. Но политический мотив не единственный.

Второй мотив – моральное самоутверждение. Не стоит недооценивать этот мотив. Даже законченные мерзавцы хотят, чтобы их уважали и хоть кто-нибудь любил. Законотворцы вроде питерских, рязанских или архангельских испытывают острый дефицит уважения к себе, в том числе и самоуважения. К ним прочно приклеился ярлык «жуликов и воров», это стало общим местом, и спорить с этим невозможно. Коррупцию, фальсификации, взятки они оправдывают тем, что «политика – грязное дело», но это оправдание только для самих себя и людей своего круга, да и то, не слишком убедительное. Согласиться с этим аргументом они могут, но самоуважения это не добавляет.

Другое дело – практически бескорыстная борьба за мифический моральный облик! На этой стезе можно предстать перед всем миром в образе высоконравственного человека, которого язык не повернется обвинить в коррупции и воровстве. Именно поэтому гомофобная кампания с такой легкостью захватывает весь российский политический класс и начинает свое триумфальное шествие по стране. Наконец-то жулье с нулевой репутацией нашло себе белые и пушистые одежды! По крайней мере, они на это рассчитывают.

Удивительная по своей антиправовой сущности кампания борьбы с пропагандой гомосексуализма имеет, к сожалению, одно неприятное и закономерное основание. Законодатели, в том числе и в правовых демократических странах, полагают, что возможно законодательное ограничение или запрещение пропаганды действий, которые законом не считаются криминальными. Например, употребление табака или алкоголя не считается преступлением или правонарушением, но реклама их ограничена или запрещена. Спрашивается: если закон не считает эти деяния предосудительными, то почему запрещает их свободно рекламировать? В этом смысле гораздо логичнее шариатское право, которое запрещает рекламу алкоголя, поскольку его употребление законом тоже запрещено. Логично запрещать рекламу наркотиков, если их употребление считается преступлением. Но если – нет, то это представляется необоснованным ограничением свободы слова.

Иначе говоря, отношение закона к порокам может быть жестким или мягким, но оно должно быть логичным. Нельзя запрещать или ограничивать свободу обсуждения, предложения или рекламы того, что не запрещено законом. Даже по мотивам заботы о нравственности и здоровье общества. В противном случае, подобная схема легко может быть применена и в других случаях, например, в отношении секс-меньшинств. Или, например, так. Никто не заставляет верить в Бога или быть атеистом, но, заботясь о духовном благополучии общества, можно запретить в клерикальном государстве пропаганду атеизма, а в атеистическом – религиозную проповедь. В обоих случаях – из одних и тех же «возвышенных» соображений.

Наклонная плоскость, по которой страна катится в варварство, может быть не очень крутой, и движение по ней не будет сразу слишком заметным. Но остановиться будет трудно. По этой дороге можно уйти очень далеко – в те времена, когда законом в племени была воля самого сильного.