ЮЛИЯ ЛАТЫНИНА

При британцах Сингапур был весьма коррумпирован. Местные полицейские-китайцы обкладывали данью лавочки и делились со своими английскими начальниками. Бизнес платил триадам, которые полиция старалась не замечать.

Никакого экономического роста в Сингапуре не было бы, если б государство не искоренило беспощадно преступность и коррупцию.



Борьба с преступностью и коррупцией

Преступность в Сингапуре была ликвидирована без всяких судов присяжных: согласно Internal Security Act, для того чтобы без суда и следствия посадить члена триады, достаточно было трех свидетелей. Эти свидетели были анонимны для публики, но не для власти. Без суда можно было держать человека за решеткой два года, после чего специальная advisory board рассматривала вопрос, выпустить его или оставить на следующие два года. Никаким другим путем с триадами совладать было нельзя: в любом суде против них отказались бы свидетельствовать. Такая же процедура использовалась против коммунистов, а сейчас применяется против исламских террористов.

Так же беспощадно боролись и с коррупцией, причем первым примером был сам Ли Куан Ю, который расправлялся с любым из своих соратников, заподозренных во взятке.

Сейчас Сингапур — единственная страна в мире, где маленький чиновник может украсть больше большого. Самая крупная кража в истории Сингапура случилась в 2004 году, когда выяснилось, что один из менеджеров «Сингапурских авиалиний» Тео Чен Киа спер 35 млн долларов, систематически фальсифицируя инвойсы. Для сравнения: самый крупный за последнее время случай коррупции (министр, отвечавший за воду, предоставлял за взятки информацию при проведении тендеров), навзяточничал всего на 7 млн долларов.

То, что в Сингапуре нет коррупции, не значит, что в Сингапуре нет личных отношений. Наоборот, они составляют основу общества. Сингапур — это очень закрытая и высокоэффективная азиатская корпорация. В конце концов, лучшим примером такой закрытости и преемственности является сам Ли Куан Ю, который назначил своим преемником сына, а сам занял должность «министра-ментора».

Недавно в Сингапуре был скандал: одного из парламентариев PAP уличили в том, что он трудится на 64-х разных постах. Однако парламентарию было легко оправдаться: он тут же отчитался, что большинство этих постов — совершенно бесплатные. В сингапурской политике очень высок удельный вес личных связей, но благодаря беспощадной борьбе с коррупцией эти связи не монетизируются и работают на благо государства, а не во вред.

Сейчас почти вся Азия пытается повторить пример Сингапура. Но все азиатские страны изрядно коррумпированы. И в результате все деньги идут в них через Сингапур — потому что только Сингапуру доверяют, и все деньги, которые заработали чиновники и бизнесмены, включая деньги Китая, уходят в Сингапур, опять-таки потому что Сингапуру доверяют. К примеру, когда Малайзия попыталась создать порты, которые заменят порт Сингапура, то из-за коррупции и неэффективности у нее просто ничего не вышло.



Оппозиция

Ли Куан Ю трудно назвать демократом и невозможно назвать диктатором. Он реально побеждал на выборах, потому что он обеспечил нации за время своего правления 30-кратный рост благосостояния. С такими результатами не могли потягаться самые отмороженные демагоги.

Но с оппозицией и СМИ Ли Куан Ю боролся весьма жестко. Он закрывал газеты или ограничивал тираж тех СМИ, которые, как ему казалось, неправильно освещали ситуацию в Сингапуре. При этом Ли Куан Ю никогда не прятался за спорами «хозяйствующих субъектов».

Когда, например, в 1971 году власти закрыли выходящую на китайском газету «Наньян сиан пау» и арестовали без суда четырех ее руководителей, они без обиняков заявили, что газета «превозносит коммунизм» и «поощряет китайский шовинизм», изображая «власти в качестве угнетателей китайской культуры и языка».

Ли Куан Ю посадил или разорил многих оппозиционеров — за клевету, как он объяснял. Сейчас президент Грузии Саакашвили говорит, что он хочет построить «второй Сингапур». Должна сказать, что в «первом Сингапуре» такие персонажи, как Нино Бурджанадзе, Леван Гачечиладзе или Эроси Кицмаришвили, уже давно бы сели.

Сингапур — хороший пример того, что в политической жизни все взаимосвязано. Как в двойной цепочке ДНК, напротив аденина всегда будет стоять тимин, а напротив гуанина — цитозин, так нищее государство, беспощадно борющееся с коррупцией, преступностью и терроризмом, никогда не сможет сделать это с помощью суда присяжных. Нищее государство, в котором правительство пытается сделать народ собственником, никогда не допустит в СМИ той свободы высказывания, которая позволит оппозиционным партиям уничтожить само основание этого государства.

Сейчас Сингапур стал значительно либеральнее. На недавних выборах оппозиция получила дополнительных четыре места в парламенте и получила бы даже больше, если бы не весьма специфическая избирательная реформа, о которой ниже. Но ответ заключается в том, что оппозиция больше не опасна. Это не коммунисты, которые хотят отменить сами основы государства-корпорации. Это просто миноритарии, которые тоже хотят защищать права акционеров. И акционеры-избиратели с удовольствием голосуют за них, при условии, что прежний, столь успешный менеджмент, сохранит контрольный пакет.



Исламский терроризм

Межконфессиональный мир в многонациональном Сингапуре возник отнюдь не сам собой. Это продукт такой же кропотливой государственной прополки, как зелень и чистота на улицах Сингапура.



Мусульмане в Сингапуре есть, а террористов нет

В Сингапуре есть значительное мусульманское меньшинство, прежде всего малайцы; меньшинство это менее успешно, чем основная масса населения, а такая ситуация обыкновенно ведет к зависти, представляющей лучшую питательную среду для экстремизма. История Сингапура в 50-х и 60-х была омрачена расовыми и религиозными беспорядками, типичными для нищей страны. Соседи Сингапура все более и более исламизируются, исламский фанатизм в Малайзии и Индонезии становится такой же политической реальностью, как маоистские фанатики в 60-х.

Почему же в самом Сингапуре не было 11 сентября?

Ответ заключается в том, что 11 сентября в Сингапуре было предотвращено. Вскоре после 11 сентября «Джамаа Исламия» планировала в Сингапуре громкий теракт — собиралась взорвать 7 посольств, потратив на каждое по 2 тонны взрывчатки.

Теракт был предотвращен очень просто: один из мусульман Сингапура донес на мусульманина по имени Аслан, что он, мол, ходит в мечеть, но молится отдельно от всех. За Асланом стали следить. Когда он поехал в Афганистан, его поймали. После того как его поймали, спецслужбы стали слушать его контакты. Их удивило, что друзья Аслана решили заняться импортом удобрений. А именно: импортировали в промышленных количествах нитрат аммония, стандартное сырье для приготовления самодельной взрывчатки. Их взяли: выяснилось, что ребята собирались взорвать 7 посольств.

Этот теракт был предотвращен не случайно. Он был предотвращен именно благодаря тому, что в Сингапуре государство тщательно контролирует политические и религиозные мутации на первичном уровне. В Сингапуре нет такого, как в Европе, когда радикальные проповедники в мечетях призывают людей к джихаду и превращают их в пункты вербовки, а государство потом разводит руками: «Ну, это же свобода слова!». В результате любой исламский террорист в Сингапуре является маргиналом, и на этого маргинала, как правило, доносит коллектив.

Расовые и религиозные беспорядки в Сингапуре маловероятны еще и потому, что для беспорядков нужны гетто. В Европе кварталы и целые пригороды, где добровольно кучкуются представители одной расы или национальности и куда боятся заходить местные полицейские, стали привычной частью социального пейзажа.

В Сингапуре образование таких гетто просто-напросто запрещено законом. В любом квартале города не может жить больше 25% малайцев и больше 13% индусов. (Закон этот часто влечет финансовые потери: допустим, человек хочет продать квартиру, самые богатые все равно китайцы, а китайская квота уже выбрана, и он не может продать китайцу.)

А вслед за этим был принят другой закон — о том, что вместо одного кандидата, баллотирующегося от одного избирательного округа, отныне положено 3-4 кандидата, баллотирующихся в сумме от 3-4 округов. Потому что в противном случае во всех округах побеждали бы китайцы. Как следствие китайский шовинист не может быть избран в Сингапуре в парламент, потому что он сразу теряет 25-30% голосов.

Этот замечательный закон о расовом равенстве имел еще одно, менее публичное, последствие: он сделал невозможным победу оппозиции. Потому что для того, чтобы оппозиция победила, ей надо найти не одного кандидата на один округ, а четырех — на четыре. Да еще один из них должен быть малаец, а дельных малайцев немного, а какие есть — те идут в правительство. И кто же будет голосовать за четырех клоунов, если рядом — четыре серьезных человека, из которых, как правило, один министр?

Система медицинского обслуживания в Сингапуре одна из лучших в мире и одна из самых дешевых среди развитых стран


Есть страны пятизвездочные, например Франция. А есть семизвездочные — это Сингапур.

Во всех мировых рейтингах Сингапур неизменно входит в тройку лидеров по уровню образования, медицинских услуг, качеству жизни, отсутствию коррупции и глобализации экономики.

При этом с неизменным постоянством мы видим две вещи. Первое: это богатство имеет широчайшую социальную базу. В Сингапуре богат не 1% населения, не 2% — по гамбургскому счету богаты все. Нищие и неблагополучные кварталы есть в Париже и Чикаго — но их нет в Сингапуре.

Второе: эта страна наплевала на все политкорректные максимы, которые считаются общим местом в Европе. В Сингапуре нет пособий по безработице, нет минимальной заработной платы. По мере старения населения пенсионный возраст был повышен там без особых дебатов с 55 до 62 лет. Сингапур — один из самых здоровых городов мира при самом низком среди развитых стран уровне государственных расходов на медицину (5% от ВВП).

Сингапур и не думает подписывать бюрократическое фуфло под названием «Киотский протокол», но весь город является природным парком, а напротив третьего в мире нефтехимического комплекса устроен птичий заповедник.

Сингапуром правит бюрократия, но это очень странная бюрократия, принципиально отличающаяся от европейской. Европейская бюрократия все время вмешивается в экономику. Она обкладывает тех, кто трудится, непомерными налогами, предоставляет потомственным алкоголикам и наркоманам защиту и преимущества и регулирует все, что угодно — от выбросов СО2 до величины огурцов.



Сингапурская бюрократия никогда не вмешивается в экономику, но очень часто вмешивается в частную жизнь граждан.

Сингапур дважды менял свою политику в отношении рождаемости (сначала ограничивал, а потом поощрял). Ли Куан Ю объявлял кампании, которые в Европе были б заклеймены как неполиткорректные (он поощрял мужчин брать образованных /читай — китайских/ женщин замуж, он объявил кампанию по повышению уровня образования среди отстающих малайцев).

После кризиса 2008 г. Сингапур фактически уничтожил рынок жилья: сейчас каждый, кто купит частное жилье и продаст его на следующий год, вынужден будет уплатить 16% от стоимости продажи, а каждый, кто продаст государственное жилье и купит себе новое, уплатит 24% налога со старого дома. Иначе в крошечном Сингапуре, где покупают себе жилье все миллионеры Китая и Юго-Восточной Азии, цены бы взлетели до небес.

В Сингапуре очень сильные ограничения на покупку машин. Как только государство увеличивает свою дорожную сеть, оно увеличивает квоту на машины, которые могут иметь сингапурцы, и продает на аукционе certificate of entitlement — позволение купить машину. COE может стоить дороже машины, а выдается на 10 лет, поэтому все машины в Сингапуре — с иголочки. Однако Сингапур сейчас настолько богат, что, несмотря на прекрасно развитый общественный транспорт и астрономическую цены машины (вместе с COE она легко может стоить до 200 тыс. долл., а пятикомнатное жилье в некоторых районах можно купить за 300 тыс.), в Сингапуре на 5 млн жителей, из которых 3 млн граждан, приходится почти 1 млн машин.

Это очень важный момент. В социалистической Европе бюрократия делает вид, что заботится о народе. Она говорит о свободе выборов и свободе слова. Но и то и другое почему-то неизменно приводит к увеличению бюрократических полномочий и количества тех, кто нуждается в помощи государства.

В авторитарном Сингапуре бюрократия заботится о бизнесе и о будущем. В результате нищих в Сингапуре нет, а уровень государственных расходов в ВВП — 20% — оказывается вдвое меньше, чем в Европе.



Китай

Как я уже писала, необходимость борьбы с диверсионно-пропагандистской машиной китайских коммунистов немало способствовала быстрому развитию Сингапура.

И вот прошло 20 лет, в 1978 году, после смерти Мао, Дэн Сяопин приехал в Сингапур. Он не мог приехать в Гонконг, это была британская колония, он не мог приехать на Тайвань, это был враг. Он приехал в Сингапур. И его реакция была очень простая: мы же тоже так можем! Именно после возвращения Дэн Сяопина из Сингапура в Китае начались реформы, которые по сути являются адаптацией принципов Ли Куан Ю для управления огромным по территории государством.



Прекрасный будущий мир

Я описываю принципы устройства Сингапура так подробно по двум причинам. Первая заключается в том, что, с моей точки зрения, Сингапур, нравится нам это или нет — государство будущего. В XXI веке сингапурская модель (через Китай) будет доминировать над миром, а звезда Европы и, возможно, США, закатится.

Европейская модель государства всеобщего благосостояния быстро исчерпывает себя и оказывается тупиковой ветвью социальной эволюции, неконкурентоспособной по сравнению с сингапурской моделью.

В ней есть два главных недостатка. Первое: как показал опыт, заботу о благосостоянии нельзя переложить с плеч граждан на плечи государства. Иначе избиратели вырождаются в попрошаек, а государство — в неэффективную и коррумпированную бюрократию.

Этот недостаток уже вполне очевиден, и о нем громко говорят и в Европе, и в США. Но есть недостаток второй, о котором не говорит никто, он лежит в самом основании нынешнего Запада, и осознавать этот недостаток лично мне, журналисту и писателю, крайне неприятно.

Недостаток заключается в том, что, как показал опыт, заботу об идеологии нельзя переложить с плеч государства на плечи граждан. Свобода махать кулаками ограничена расстоянием до чужого носа. Свобода слова тоже не может быть безграничной.

Я не оспариваю право журналистов изобличать коррупцию. Я имею в виду другое: именно благодаря лозунгу «свобода прессы есть sine qua non, читатель сам разберется» ХХ век стал веком постепенной капитуляции Запада перед маргинальными поначалу идеологиями, навязываемыми большинству агрессивным меньшинством.

Сначала он привел к капитуляции перед социалистической идеологией, а теперь ведет к капитуляции перед воинствующим исламизмом. Некоторые идеологии надо запрещать, как запрещают наркотики.

Ли Куан Ю никогда не смог бы заставить свою нацию говорить по-английски и никогда не увеличил бы доходы сингапурцев в 40 раз, если бы газеты типа «Наньян сиан пау» смешивали его с грязью как национал-предателя, продавшего китайцев в рабство транснациональным корпорациям и уничтожающего их культуру.

Будущее России

Вторая причина, по которой я пишу этот текст — будущее России. Рано или поздно, если Россия хочет выжить, нам придется проводить реформы.

Какие это будут реформы?

Программа нынешней демократической оппозиции поражает крайним инфантилизмом. В целом она сводится к тому, что надо провести честные выборы и от честных выборов все болячки рассосутся сами собой.

Спросишь их, что надо делать на Кавказе, и в ответ слышишь, что кровавый режим убивает на Кавказе невинных людей без суда и следствия и, как только в Россию вернется демократия, Кавказ станет мирным сам собой. Неправда: не станет. Главной проблемой Кавказа являются не бессудные казни, а воинствующие фундаменталисты, которые хотят построить там царство Аллаха. В условиях демократии и мягких законов фундаменталисты начнут размножаться, как кишечная палочка в чашке Петри.

Спросишь, как бороться с бандитами в погонах и без, получишь ответ, что нужны суды присяжных. Глупость: каждый процесс с судом присяжных будет длиться по десять лет, будет стоить безумных денег, присяжных купят или запугают, бандит выйдет на свободу. Рак не лечат аспирином, а тотально мафиозное общество — судами присяжных.

Если демократическая оппозиция собирается осуществить реформы, которые позволят малоимущему большинству стать собственниками и налогоплательщикам, то как эти реформы уживутся со свободой слова, кричащего на всех перекрестках, что жестокие власти малоимущих обижают и заставляют работать, вместо того чтобы дать им все даром? А если оппозиция налогоплательщиков и собственников создавать не собирается, то кончит она так же, как Путин.

На самом деле сингапурская, а теперь и китайская модель не так уж нова. Эта новая модель — хорошо забытое старое. Именно так — избиратель, являющийся собственником, но не халявщиком, и государство, обеспечивающее безопасность, но не социальные блага — были устроены и Великобритания в XVIII веке, и США в XIX-м. Эта модель разрушилась, прежде всего из-за наркотика социализма и наркотика бюрократии. Запад ушел на Восток.

На Востоке встает новое солнце.