НАТЕЛЛА БОЛТЯНСКАЯ
«Грязными руками добрые дела не делаются.

И это тоже закон.

Нравственный закон справедливости»

( из Письма 50-ти)



В ближайшие две недели будет оглашен приговор по делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. Если верить одним, процесс Ходорковского-Лебедева знаковый для России и его исход будет четко обозначать вектор дальнейшего развития страны. Другие считают, что можно бы, конечно, и поаккуратней, но, в целом, собаки лают, а караван идет («…Хотя я среди тех, кто считал и считает, что осуждение Ходорковского — это ошибка, тем не менее я не считаю, что освобождение Ходорковского — единственный способ начать модернизацию в стране…» — из интервью А.Б. Чубайса газете Handelsblatt, фрагмент расшифровки с сайта Роснано). Хотя в силу приличного IC не могут не понимать, что караван, отягощенный балластом в виде ошибок, идет существенно медленнее. Ошибки, знаете ли, нужно исправлять. Иначе они становятся системными черными дырами.

Во время первого процесса была некая иллюзия общественного мнения — было письмо Гордона и Липскерова, было так называемое письмо 50-ти — тест-драйв будущей Общественной палаты… Сегодня нет никого, кто, побывав в Хамовническом суде, четко огласил бы позицию: я был, я видел, я согласен. Где вы, властители дум, лояльные действиям власти? Значит ли это, что сегодня не осталось никого, кто бы продолжал утверждать, что никакой политики в этом процессе нет?

С другой стороны, под опубликованным на сайте требованием дать свободу Михаилу Борисовичу и Платону Леонидовичу на сегодняшний день 8696 подписей. Это не то что мало. Это — ничто. В то же время периодически появляются разные письма поддержки — то питерская интеллигенция с вкраплениями московской, то еще кто-то. Все эти обращения не сливаются в единый поток. К приговору мы с вами — российское общество — придем с тем, что есть. Но мне кажется, что эти подписи в том количестве, в котором они есть, — неполное отражение ситуации в целом и отношения общества к процессу в частности. Я не думаю, что имеет смысл сегодня призывать кого-то в количестве одного, десяти или десяти тысяч человек подписать это или другое письмо. Я лично хочу без всякой надежды на ответ обратиться к нескольким людям. Людям, которые либо в той или иной степени являются ориентирами, либо так или иначе связаны с теми, кого можно таковыми считать. Я обращаюсь к этим людям без всякой надежды на ответ. Не от себя и не за себя лично, верю, что следом за мной такое обращение подписали бы многие. Я не рассчитываю на ответ, я — не могу не обратиться. Более того, я не считаю, что их отношение к процессу должно быть конкретно тем или иным. Я просто уверена, что они не должны его обходить молчанием.

Итак… Уважаемый Михаил Сергеевич Горбачев! Именно Вы, первый президент СССР, дали лично мне свободу слова и свободу выбора. Благодаря Вам, ошалев от счастья, впервые без уголовной статьи над головой, можно было читать «Архипелаг ГУЛАГ» и смотреть работы Шемякина. Вас упрекают в развале великой державы. По мне, так спасибо, что Вы, вольно или невольно, развалили эту державу. Кроме того, именно Вы сегодня посчитали, что есть необходимость создания альтернативной общественной структуры: «Сейчас нет диалога, настоящего диалога между властью и обществом. И это самая большая беда» (о «Гражданском форуме» на «Эхо Москвы») . У Вас, простите, нет выхода сейчас: Вы должны высказать собственное отношение к этому процессу и его возможному исходу. Вы в ответе за тех, кого приручили. Вы должны всем, кто тогда, в августе 91-го, поддержал Вас у баррикад Белого дома. Должны памяти своей Первой Леди, которая была вызовом косной морали совкового убожества. Не молчите, Михаил Сергеевич, прошу Вас!

Уважаемые Наина Иосифовна и Татьяна Борисовна! Я отношусь к тому меньшинству, которое не считает девяностые годы лихими. Я могла не соглашаться с многими действиями Вашего мужа и отца, но я не теряла уважения к нему и не теряю уважения к его памяти. Как раз во имя этой памяти сегодня молчать уже нельзя. Верю, что Вы и сами это понимаете.

Уважаемая Наталья Дмитриевна Солженицына! Все понимаю, изучение произведений Александра Исаевича в школе вопрос архиважный, но не менее архиважен вопрос, куда мы пойдем дальше. Позволю себе наглость просить: от имени всех, кто получал срока за хранение произведений Вашего мужа, скажите свое слово о происходящем. Жить не по лжи, ведь так звучал один из основных тезисов Александра Солженицына?

Уважаемая Галина Павловна! Не имела чести быть знакомой с Мстиславом Леопольдовичем, но свято верю, что он бы не скрыл своего отношения к этому делу. Пожалуйста, сделайте это за него….

Не обращаюсь к Елене Георгиевне Боннэр, поскольку она неоднократно высказывала свое мнение о процессе и вряд ли чего-то испугается на этот раз…



Не прошу высказаться тех, кто, откормившись со времен своего вольнолюбия и истинного гражданства, сегодня не тянет на столп общества. Вообще, знаете ли, есть проблема со столпами: несколько абзацев исчерпали всех, кого хотелось бы попросить. Остальные уважаемые мною люди уже говорили на эту тему так или иначе, но в основном смысл их слов был один — дайте свободу Ходорковскому и Лебедеву.



Дело даже не в самих Платоне Леонидовиче и Михаиле Борисовиче — дело в том, что весь этот процесс позорен для огромной страны… И ищешь тех, чье мировоззрение кажется значимым, и понимаешь, что на сто сорок миллионов их не так много, и, как там говорил один из тех, кого я не спрашиваю — «Умер Махатма Ганди, и поговорить стало не с кем…»? Интересно, это потому, что мы все, в массе народа российского, давно живем или — скисли душами, опрыщавели?



И еще. Не вижу смысла стучаться в двери тех, кто действительно принимает решения. Они для меня пока — не авторитеты. Впрочем, до 15 декабря у них есть шанс… Ибо, как однажды еще при демократах кто-то сказал на «Эхо», властный ресурс хорош тем, что на него необязательно нажимать. Иногда достаточно просто пристально посмотреть.