Блин, может опять завести дневник... Вдруг познакомлюсь с какой-нибудь супер умной и красивой теткой, женюсь, дети пойдут, стану наконец спокойным и радостным чуваком. Надо подумать.

В ночь с 1-го на 2-ое февраля 1959 года на горном перевале на Северном Урале при таинственных и трагических обстоятельствах погибли 9 молодых туристов из турсекции Уральского политехнического института. Руководил походом пятикурсник радиофака Игорь Дятлов. В ту страшную ночь над перевалом, где встала на ночлег группа Дятлова, произошло НЕЧТО. По поводу того, что именно это было, до сих пор существует множество версий. Но достоверно это точно неизвестно и спустя четыре десятка лет. Точно известно то, что от этого НЕЧТО туристы разрезали палатку и полуодетые бросились вниз по склону к лесу. В итоге, шестеро из них умерли от лютого холода в ту февральскую ночь, а трое погибли от страшных переломов. У одного студента не было языка, лица ребят имели оранжевый оттенок, на одежде обнаружена радиация. Все это порождало массу слухов. Версии того, что погубило туристов, были и материалистические (нападение ивдельских зэков, падение экспериментальной ракеты и т.д.) и мистические (некие карлики из Арктиды, духи манси и т.п.). Особый мистический оттенок привносило в трагедию то обстоятельство, что перевал находится возле вершины Холат-Сяхыл (в переводе с языка манси - Гора Мертвецов). По легенде на этой горе во времена всемирного потопа погибли 9 манси. И туристов-дятловцев было 9.
Этой загадочной истории посвящен один из альбомов группы Велеентор "Перевал Дятлова". Альбом состоит из одной-единственной композиции длительностью 64 минуты, стиль музыки можно определить, как dron-ambient. Таинственный гул, заставляющий вибрировать стены вашей комнаты, его тональность схожа с тувинским горловым пением. Потрясающий проект.
Кстати, родной диск завернут в кусок старой газеты и упакован в кусок мешковины с наклеенной картой маршрута.
При прослушивании этой музыки испытываешь настоящий, неподдельный страх, словно ты один посреди зимней ночи на том самом перевале...

Вот какой херней приходится заниматься на работе от скуки (Ms Paint)

Погулял. Фотографий много, выкладываю первую попавшуюся. Стена, поросшая диким виноградом. Затеряна где-то в дебрях дворов. Точное местонахождение уже не вспомню.

Собираюсь сегодня погулять с фотоаппаратом и поснимать родной Питер. Особое внимание уделю разным старинным башенкам, дворам-колодцам и прочим прелестям.

Невесомые паутины белоснежных пейзажей облепили мое сердце кособокими осиными гнездами. Дикий мед сочится из моих пор, мед, насыщенный нектарами вопиюще зеленых растений. Алкогольные испарения окутали сейчас мое усталое сердце, лежащее на самом дне Олдувайского ущелья, откуда когда-то вышли туманные фигуры, чтобы спустя миллионы лет превратиться в меня и мой дикий мед. Мой хмельной янтарный мед.
Вот оно, время, проистекающее из безымянных пещер, и утекающее меж наших растопыренных пальцев, как золотоносный песок. Песчинки времени. Блестящие, как кварц, невесомые, как позавчерашнее перо, неуловимые, как взгляд пещерного протея.
Сегодня утром оно бродило по моим водосточным трубам, рычало то ближе, то дальше, гремело, тряслось, дышало, прижимаясь влажным носом к той стороне водосточного слива. Оно шипело Саргассовым морем, и я, сидя в ванной, был напуган и очарован, и вода проходила сквозь мое тело и превращала его в самоё себя, то есть морскую воду. Холодный и мокрый, был я неземным ящером, управляющим своим секретным цеппелином, ветер трепал мои разноцветные гребни! Ветер гнал меня прямо из ванной комнаты, и я бежал, бежал оттуда, прямиком в небеса за моим окном и мир крутился вокруг меня, как бешеный. Мои границы полностью исчезли и теперь я выброшен туда, где все является самим собой, и все мои чувства - это плоды одного дерева, на котором я сижу, бездыханный от грандиозности всего происходящего и перебираю лапами, словно хамелеон.
Вот она, вечность! Прямо перед вами! Вечность распахнула мою грудь, я теперь король без королевства!
Дикий мед, дикий хмель... опьяняющая смола бесконечности течет из моих глаз, сосновые чешуйки небесно-голубых зимородков...
Еще один шаг... еще один шаг... Тишина, птица на моем плече... Тишина, словно крупная галька средиземноморья...
Сознание подобное переполненной чаше бытия. Сознание подобное тому, как золотая бабочка стучит крыльями по панцирю морской черепахи, оседлавшей Гольфстрим...
Мои золотые бродячие пузырьки света... Я валяюсь, совершенно пьяный на своей вращающейся кровати, и смеюсь, потому что мое безумие перешло все границы, все таможенные контроли, все рубиконы... и теперь, совершенно свободный, я глажу свой боль по мускулистой чешуйчатой спине и ее когтистые лапы надежно сжимают мой летучий челнок.
Никаких привычных ориентиров! Никаких людей на моем пути! Никаких огней на реке!
Есть только нечто, которое когда-то было мной и нечто, что когда-нибудь станет мной. Песчинки времени на моей ладони словно семенные коробочки - вот-вот произрастут из них различного рода травы...
Боже, я ли это? Ведь еще вчера мне было так страшно с вами. Страшно и теперь. Страшно и теперь. Вот так-то вот. Страшно, да так, что прячусь я от вас в самых потаенных закоулках своей ванной комнаты. Наверное, я просто перестал уметь. Заглядывая в скрипучий люк смерти, я никак не могу разглядеть там услужливую лестницу вниз.
И тогда я придумываю себе птиц. Легкие и милые, они несомы ветром, а я смотрю на них, засунув руки в карманы и, дымя сигаретой (но ведь я не курю!), спокойно и сильно восхищаюсь ими. А ты стоишь рядом со мной и... Но только тебя не существует.
Белые птицы... Милые мои друзья, бессловесные, и в то же время болтливые. Вы для меня - нескончаемая книга, страницы которой я распихал по своим карманам, а невыносимый ветер крадет их у меня и уносит в такие дали, в которых окажусь я еще нескоро. Ведь это невыносимо, носить такой груз. Такое впечатление, что оглянувшись, я увижу повозку доктора Ливингстона, и много чего еще. Вам не стану рассказывать.
Мне надо спать. Много спать, и вообще когда-нибудь не проснуться, как это делают личинки саламандр. Я, вероятно, тоже личинка саламандры, по ошибке попавшая в сети рыболовов. Возможно, я, сам того не подозревая, лежу на индонезийском песке и задыхаюсь под лучами ослепительного солнца.
Вот такой поразительный эффект производит алкоголь. Сначала у тебя вырастает двухметровый хвост, как у панголина, потом ты отправляешься в дальнее плавание, проходят миллиарды лет, и ты возвращаешься назад, после чего обнаруживаешь себя посередине груды непонятных обломков.
Происходят совершенно чужеродные и печальные вещи. Время течет задом наперед, и я совсем маленький, смеюсь, куда-то бегу, потом снова темно, и я на своей скомканной постели барахтаюсь, жалкий и нервный, потом опять какая-то прекрасная музыка, сад, зеленая дверь и Герберт Уэллс с трубкой во рту склоняется надо мной, такой близкий и знакомый...
Так вот кто преследовал меня во тьме с хрустальным яйцом в кармане сиреневого пиджака!
А я всегда испытывал жуткий ужас по вечерам, когда шел по Васильескому острову.
Ничего. Мне осталось немного. Скоро я увижу океан. Океан. Это слово я готов написать миллионы раз. Где угодно - на песке, на стекле, на своей тарелке или на вашем потолке. Я услышу воду, вырвавшуюся на свободу из лабиринтов труб и формул. Я опущу свою голову в прохладу моря и оно опустошит меня, сделает фарфоровым сосудом на полке у торговца кувшинами. Вся жизнь - это сон. И я ничего не помню. все как в тумане. Каждую ночь я заглядываю во все новые двери. Я уже давно ушел от нас, и мне совершенно не вернуться обратно.
Мое зазеркалье поглотило меня. И теперь я бесконечно счастлив и расслаблен. Оттуда я так сильно люблю вас. Когда я умру, помните об этом. Вы все были для меня такими диковинными фигурами, словно какие-то смешные искривленные птицы столпились у моего ложа. И сам я был такой птицей, только больной, нездоровой, обложенной компрессами надежд и чаяний незнамо откуда свалившейся весны.
По мере протрезвления становится все холоднее. Необходимо вильнуть хвостом и снова уйти в глубину, где тьма и тепло.
Напоследок вот вам магическая формула всепоглощающего сумасшествия:
один шаг. Больше вам не нужно ничего. Один шаг прямо из своей груди.
И тогда бесконечность распахнет свой зев и стая птиц выпорхнет прямо из сердца осеннего шторма.
Всего один шаг. Я жду вас там.
Ваш хвостатый ящер, позабывший свое имя.

А сегодня взял и скачал The show must go on.mp3
Пускай так оно и будет. Пусть на пороге этого прозрачного, как крыло стрекозы, лета моя телега несется вперед все быстрее и быстрее, теряя колеса, опорки, чемоданы и глиняных котов.

Соответственно, побывал я на салюте. Все много кричали и мусорили на фоне Эдуарда Хиля, который что-то пел с эстрады. В перерывах между выступлениями некоторая известная поэтесса читала стихи. Видимо, я был единственный, кто к ним прислушивался, потому что хохотал я в полном одиночестве.
Делать было нечего, я то там, то сям подпирал стены в скучающих позах. Салют был хорош, народу - масса, то есть все как всегда. Я для проформы покричал, послонялся по толпе, позавидовал парням, обнимающим девчонок, затем двинулся к "Маяковской". По пути был едва не всосан внутрь клубом "Сайгон", решил уж было двинуть на ихнюю дискотеку, но поскольку оставалось полчаса времени, поперся до Казанского собора. Там покрутился, поболтался, и внезапно заметил на Невском красивую девушку, в полном одиночестве дрейфующую вместе с толпой. Я немедленно припустил за ней, улучил момент и познакомился. В результате мы с ней отправились в долгую и замечательную прогулку до станции метро "Площадь Александра Невского". Я трещал, не умолкая, перемежая случаи из личной жизни цитатами из "Короля Лира", "Войны с саламандрами" и Диккенса в целом. Девушка была просто прекрасна, надеюсь, через несколько дней мы встретимся опять.
В "Сайгон" я так и не пошел. Вместо этого я приперся домой, написал этот пост и завалился спать. Вечер удался, я прекрасно погулял, и никакие антициклоны не помешали мне чувствовать себя тепло и комфортно.

Приезжали Андрей, Рома и Вован. Полночи гремели чем-то на моей кухне, чего-то жгли, иголка им зачем-то понадобилась. С утра нашел на кухне кучу дырявых пластиковых бутылок, ножик с обугленным лезвием, много мусора и Вована с сильно опухшим лицом. Видимо, они курили шышки. Спать я лег только в начале четвертого (мы изучали springfield.ru), оттого весь следующий день на работе ходил как дефектный зомби - покачиваясь и мыча нечто невразумительное. Ночью мне снился спанч Боб, что действительно страшно.
Сегодня собираюсь пойти на салют, да вот только идти не с кем. Придется одному, ну мне не привыкать, заеду заодно к клиентам на Невском и заработаю денег, которые, к слову, иссякли окончательно. У меня закончились орехи, зато мед и йогурт еще есть, на пару дней хватит.
С утра сыграл с каким-то человеком (даже не знаю, из какой страны) в HOMM. За четыре часа одолел незнакомца, впрочем, повезло мне. Играл за конфлюкс, к тому же на второй неделе смог разграбить драконью утопию и нашел там шляпу, которая давала все заклинания пятого уровня. Человек играл за болотный замок, видимо, не очень торопился обследовать карту, поэтому я захватил всю территорию и зажал его в кольцо. Уничтожил практически одной магией.

На снимке бедный Вова, измазавший себя трехдневной давности сметаной - не знаю, где он умудрился так сильно обгореть на солнце.

А вот и опять темнота этих летних ночей. И в этой темноте я теперь громоздкое дышащее доисторическое, и мышь моя - костистый трилобит, слабо светящийся зеленым. Кровать засасывает меня, я сползаю в ее песочную воронку, в эту ватную тьму, и незримый черный океан плещется у моих окон. Я наполнен какой-то неописуемой силой, каким-то спокойным восторгом отрешенного исследователя полуночных глубин. Следы на дне глубоководной впадины приведут меня к повороту лунных приливов, где рыбы с электрическими хоботами бродят по вулканическому песку в поисках донных комков, пропитанных микроскопической жизнью. Голоса крылатых моллюсков щелкают и свистят над океаническим шельфом - затонувшие корабли мифической Пангеи проплывают под этими ночными странниками, никогда не поднимающимися к поверхности вод. Иерихонские трубы базальтовых скал бурчат, омываемые безымянными течениями и морские уточки колыхаются в такт этой угрюмой сказочной музыке. Мое сердце вытягивается в птицу и камнем бросается прямо в ревущую тьму моря. Среди шторма я - часть этого рева, с безумными глазами, оседлав бочку, вращаюсь и беснуюсь среди пены, танцующей на верхушках волн. Теперь я морской демон секретного полдня, божок перламутровой скорлупы и властелин морских блох! Предводитель средиземноморских водомерок, провалившийся в бутылку Клейна!
Свора псов - мое одиночество, Дикая Охота, стремительно несущаяся над писклявой морзянкой кормящихся китов. Какая смерть? Какая жизнь? Я не знаю теперь, что это такое, потому что целиком состою из бесконечности, заставляющей все вещи в моей комнате падать и кружиться, теряться и таять, превращаться в порхающие мотыльки пустоты.
И вкруг меня - скелеты в истлевших матросских одеждах... Хохочут, сквернословят, курят длинные кривые трубки и хриплыми голосами кричат мне "В Портсмут! В Портсмут!", бренчат дырявыми монетами, подходят все ближе, ближе... О, летняя ночь! Закрывая глаза, я так далеко... На поляне волшебных грибов близ Афин... И сам молодой Уильям Шекспир наполняет мою чашу розовым светом дрожащего светила!
А на перекрестке уже поджидают меня друзья с волчьими пастями и зелеными шляпами. Желтая дорога уходит в холмы, в развалины, в кусты - там где серебряные лица перекликаются в траве, то ли цикады, то ли земляные долгоносики.
Темнота, страх, одиночество, печаль, восторг, боль - неисчерпаемый источник силы, впитывая которую я могу сделать гигантский скачок в неизведанные миры, где забываю, кто я и откуда. "В полумраке ветвей забываю, откуда пришел... На границе рассвета никаких нет границ..."

Ниже привожу свой трудовой стаж. Вроде не пропустил ничего. Забавно, столько мест работы поменял... Пора бы, что ли и остепениться...

1995 - (2 месяца) - Распространение газеты "Аничков Мост"
1996 (1 месяц) – ООО «СевКабель», грузчик
1996 (1 месяц) – видеостудия «Знаки», (Ленфильм), менеджер по продаже, обязанности: привлечение новых клиентов, работа с уже имеющимися.
1997 (1 месяц) – турфирма «Diamond vacations», менеджер по продажам.
1997 (1 месяц) – строительная фирма, расклейщик объявлений
1997 (2 месяца) – стройбаза в поселке Сиверский, продавец стройтоваров
1997 (1 месяц) - продажа печатного издания "Вечерний Петербург"
1998 (3 месяца) – работа на выборах, распространение печатной продукции, агитация, проведение опросов, анкетирование.
1997 (3 месяца) - ООО "Снэк", фасовщик в цехе жареной кукурузы (попкорна).
1998-2001 – фирма «Аквадизайн», аквариумный дизайнер, обязанности: дизайн и обслуживание элитных аквариумных систем, администрирование офиса, закупки рыб и растений.
2000-2002 – ЧП «Иванов», мастер-керамист, обязанности: изготовление сувенирной продукции из глины (копилки, подсвечники, блюда и пр.)
2002 (1 месяц) – ООО «СевКабель», столярные работы
2001–2003 – фирма «АкваПрофи», аквариумный дизайнер, обязанности: дизайн и обслуживание элитных аквариумных систем, администрирование офиса, закупки рыб и растений, обучение младших сотрудников.
2002-2003 - учитель биологии (7-8 классы) - проходил педпрактику в двух школах.
2003 (4 месяца) – издательский дом «Инфоол», дизайнер-верстальщик, обязанности: изготовление оригинал-макетов, верстка периодических изданий.
2003 (2 месяца)– журнал «Металлические страницы», дизайнер-верстальщик, обязанности: изготовление оригинал-макетов, верстка периодических изданий, работа с типографией.
2003 (3 месяца) – «Metro Cash & Carry”, мерчандайзер, обязанности: выкладка и заказ товара, направление: посуда.
2002-2004 – издательство «Слово и дело» (бывшее «Нева-Визит»), автор статей о компьютерных играх, обязанности: поиск информации в Интернете, написание статей, прохождений и обзоров по компьютерным играм, работа с письмами читателей.
2004 (3 месяца) – «1С Лоза Франчайзинг», менеджер по работе с клиентами, обязанности: посещение и консультирование клиентов по вопросам, связанным с разработкой и продвижению их сайтов в Интернете, написание тематических статей для веб-сайта компании, поиск и привлечение новых клиентов.
2004 (6 месяцев) – ООО «Наше дело), продавец-кассир автозапчастей для ВАЗ, НИВА, обязанности: продажа, консультирование клиентов, складской учет, изготовление наружной рекламы.
2004-2005 (ровно 12 месяцев) – «Ford Motor Company”, ZAO, техник по качеству автомобилей в цехе окончательной сборки, обязанности: ведение базы данных по дефектам цеха сборки, написание технической документации, проведение тренингов с бригадирами по системе экологического менеджмента ISO 9001 и ISO 14001, администрирование офиса цеха окончательной сборки в ночную смену, участие в автомобильных аудитах, контроль за выполнением процессов по улучшению качества, помощь начальнику цеха и начальнику ночной смены, организация митингов по качеству и по безопасности труда для ночной смены, отслеживание сроков калибровки измерительных приборов и доставка их в «Тест-СПб», заказ расходных материалов для оргтехники офиса цеха окончательной сборки, предоставление недельных и месячных отчетов по дефектам цеха сборки, организация совместного контроля производства с другими цехами.
2005 (4 месяца) – ООО «Наше дело» (повторное место работы) – старший продавец-кассир.
2005 (1 месяц) - издательство "Белый город" - курьер.
2005 (3 месяца) – студия эротических Интернет-конференций, синхронный переводчик с английского, частично технический администратор (открытие и настройка видеосессий, операторская работа)
2005-2006 (3 месяца) – фирма «Русофис», технический инженер по ремонту копировальной техники.
2006 (с марта) - компания EuroAuto - кладовщик , учет и складирование автозапчастей на расборке японских иномарок.

Вот и перенесен сюда мой старый дневник, который продолжится до тех пор, пока на сердце моем не воцарится полный штиль.

И еще: вдруг, совершенно неожиданно, пожалел я о том, что взял, да и бросил когда-то ту, что меня так нежно любила и плакала по ночам, когда я, равнодушный, спал, так ни разу и не обласкав ее. Впрочем, тогда я как раз о ней и заботился, думал - найдет она себе того, кто будет с ней нежен и заботлив. Так оно и случилось - она счастлива, а я... Но это уже никому не интересно.
Порой всплывают в сердце старые привязанности и поминаешь дьявола, морщась от неожиданно холодного и свирепого ветра, что гонит тебя неизвестно куда не останавливаясь ни на минуту.

Приснилось мне вчера ночью, будто дельфин я, который случайно заплыл в какой-то темный грот под одинокой обветренной скалой. На стенах этого грота копошились какие-то слепые насекомые - тысячи невидимых огромных слепых мотыльков. Вода была холодной и темно-синей, не фиолетовой, а именно синей... Я погружался все глубже и глубже, и в конце концов ощутил, что уже не имею никакого представления о том, где верх, а где низ. Кругом была только синяя тьма, и я мог видеть далеко в этой прозрачной тьме.
Некоторое время спустя я услышал невыразимо печальные и неземные голоса откуда-то издалека - голоса дельфинов, только не привычные, а какие-то странные, пугающие. Они были чрезвычайно мелодичны и притягивали к себе, я уже хотел было поплыть в их сторону, как вдруг заметил их - темные тени где-то вдалеке, они то начинали фосфоресцировать, то погружались во тьму, очертания их были неясные, тревожащие, чужеродные... Они звали меня к себе, и я , влекомый, стремился к ним, но никак не мог приблизиться - чем больше я старался подплыть к ним, тем больше они удалялись, расплывались... Я испытывал какой-то приходящий из подсознания ужас, но, вместе с тем и необычайной интенсивности и оттенков печаль... Откуда-то была твердая уверенность, что это давно умершие зовут меня за собой.
В какой-то момент произошло что-то, что я не сумел уловить, и тело мое стало стремительно подниматься вверх, к поверхности. Кругом стало значительно светлее, и вот уже блики дневного света защекотали мою шершавую спину. Пронизанные солнцем толщи воды были так милы и привычны, что происшедшее стало казаться скверным сном. Я услышал веселые голоса своих товарищей, кувыркающихся на мелководье и на этом самом месте проснулся уже человеком в своей постели.
Сон произвел на меня очень сильное впечатление, под которым я нахожусь и сейчас, пытаясь выбраться из меланхолии, используя литр морковного сока, книгу "Зачарованные острова" и свою собаку, укравшую несколько минут назад мой левый носок.

"Вершей пользуются при рыбной ловле. Наловив же рыбы, забывают про вершу. Ловушкой пользуются при ловле зайцев. Поймав же зайца, забывают про ловушку. Словами пользуются для выражения мысли. Обретя же мысль, забывают про слова. Где бы мне отыскать позабывшего все слова, чтобы с ним перекинуться словом?"

"Настанут в мире времена, когда Океан ослабит связи вещей, и откроется большая земля, и новый мореплаватель, подобно тому, кто вел Ясона и носил имя Тифис, откроет новый мир, и тогда не будет остров Тиле последней из земель"
Сенека

Южный крест - это та тонкая грань, которая мне сейчас более, чем необходима. В моей голове - бескрайний Барьерный риф, в котором тысячелетия, подобно коралловым зооидам, прячутся в кимберлитовых трубках древних геологических напластований. Лепестки прозрачных минералов надежно укрыты под толщей кипящей органической жизни, под глубоководными рыбами-удильщицами, спящими грязевыми вулканами, гайотами, парусниками, птицами, обедающим Сенекой и мной, тоже обедающем в столь поздний час.

Постоянно хочется спать, целыми днями я думаю - вот сейчас придет ночь, я лягу на свое ложе тишины, буду слушать музыку про дрейфующие обломки какого-то там судна, про Гиперборею и разные иные засыпательные вещи...
Когда сей момент наступает, музыка включена, и я готов плавать по океану дремы, участвуя в различного рода спокойных и безмятежных приключениях, то вдруг никак не могу уснуть и ворочаюсь, мучимый мыслями о совершенно неуместных вещах.
И сон приходит ко мне лишь под утро, настигая под скомканной простыней, в коридорах которой я пытаюсь спрятаться от размышлений.

"Если растут познания насчет луков и самострелов, силков, стрел на шнурке и другого оружия, то птицы в небе приходят в смятение; если растут знания в области крючков и приманок, сетей и бредней, сачков и бамбуковых кубарей, то рыбы в воде приходят в смятение; если растут знания насчет загонов, ловушек и тенет, то звери на болотах приходят в смятение. Когда же растет умение лукавить и изворачиваться, изводить и порочить, устанавливать тождество и различие, твердость и белизну, то нравы ввергаются в сомнение софистикой."
Соответственно, Чжуан-Цзы

"К морю! К морю! Там чайки печальные плачут!
Белопенные гребни играют и пляшут...
Ветер, яростный ветер - о чем ты просвищешь?
Серебристый корабль - ты слышишь ли,
слышишь?
То зовут голоса на последнем причале...
Я покину леса, что меня осеняли,
Где прекрасные годы опали лиcтвою...
Одинокий, уйду я дорогой морскою..."

"Страною грёз дремотных это было,
Плывущей мимо полусонных глаз,
Воздушным замком облака, что всплыло,
Чтоб в летнем небе утонуть тотчас".

Цитируя старикана, скажу, что "сердиться на людей - означает считать их поступки чем-то важным. Настоятельно необходимо избавляться от подобного ощущения.Поступки людей не могут быть настолько важными, чтобы отвести на задний план единственную жизненно важную альтернативу - наши неизменные встречи с бесконечностью."
Поговорим о другом. Мне вспомнились теперь слова старух, что мне рассказывали в детстве сказки о призраках, снующих по ночам близ мест, где некогда был клад зарыт. Опять же, цитируя "Мальтийского еврея", вспомнил я про легендарного золотого жука, спущенного на нитке через глазницу черепа, укрытого в листве одинокого дерева, вспомнил я и про "хорошее стекло в трактире епископа на чертовом стуле двадцать один градус и тринадцать минут северо-северо-восток главный сук седьмая ветвь восточная сторона стреляй из левого глаза мертвой головы прямая от дерева через выстрел на пятьдесят футов".
Было бы прекрасно обнаружить под каким-нибудь камнем записку подобного содержания, естественно, зашифрованную, расшифровать ее с помощью нескольких мудреных книжек, взятых из дубового шкафа в библиотеке (того, что второй справа у восточной стены), затем, ранним утром, вытолкать ногами из дома своего заспанного слугу-негра и вместе с ним подняться в горы. Пользуясь сектантом, часами и зрительной трубой вычислить нужный древний дуб ну и вы сами знаете, что сделать.
Обнаруженные несметные сокровища пустить в оборот, закупить парусное судно, навербовать в прибрежных кабаках самых отъявленных головорезов и отправиться резать проклятых испанцев. Опасно! - скажете вы, "но кто уверен, что умрет на суше, пренебрегает компасом и картой, без штурмана вверяясь океану".

«Всё существующее живёт: лампа ходит, стены дома имеют свой голос, даже ночной горшок имеет страну и шатёр, и жену, и детей. Шкуры, лежащие в мешках для торговли, разговаривают по ночам. Рога на могильниках встают и ходят обозом вокруг могил, и покойники тоже встают и приходят к живущим».

Или звезды в небесах мерцают
Или этой сумрачной зимой
Одинокими уставшими сердцами
Освещаем мы далекий путь домой.

Все надеемся найти дорогу к югу,
По дорогам и чащобам кружим
А кругом бушует, злится вьюга,
Да трещит стволами злая стужа.

"Вот ты, например, отправился бы в неизвестное, побуждаемый только алчностью? Да ни за что. Алчность работает только в мире обычной жизни. Но чтобы в леденящем душу одиночестве пуститься в странствие по немыслимым пространствам иных миров, требуется нечто повнушительнее алчности. Любовь. Нужна любовь к жизни, к авантюре, к тайне. Нужно обладать неиссякаемой любознательностью и огромной смелостью."
Огонь изнутри

"Мир волшебной сказки необъятен, глубок, беспределен, его населяют всевозможные звери и птицы, его моря безбрежны и звезды неисчислимы; его красота зачаровывает, но опасность подстерегает на каждом шагу; и он наполнен радостью и печалью, которые острее меча. Счастливцем может считать себя тот, кому дано войти туда, но язык путешественника не в силах описать все богатство и необъяснимость этой страны. И пока он там, ему опасно задавать слишком много вопросов, чтобы ворота не закрылись, и ключи от них не были потеряны."
Р. Р. Толкин

Это я к тому цитирую, чтобы лишний раз попытаться приблизить всех нас к осознанию того, что ключи от этих ворот утеряны давно и безвозвратно для всего человечества, и найти их столь же маловероятно, как отыскать одну заветную песчинку в море.
Дороги в Волшебную страну больше не существует, а ведь только там мы могли бы избавиться от довлеющего над нами общечеловеческого синтаксиса и понять, наконец, что мир не ограничивается людьми и животными, мир вообще ничем не ограничивается, и это самое ужасающее, но самое правдивое знание на свете.
Никто больше не зажжет мерцающий огонек над полыми холмами, и октябрьский дождь не прошуршит в красноватом тумане осени. Остались лишь призрачные тени, заключенные в плен собственного комфорта и гоняющиеся за иллюзией счастья.
Впрочем, иногда вдруг появляется такая странная уверенность, что если вскочить на старый ржавый велосипед, бешено закрутить педали, помчаться на нем через болота, гати, ночные перелески, поля, холмы и буреломы, то успеешь на секретный дилижанс, такой, которым правит мрачный возничий с птичьим клювом и тусклый желтый фонарь вместо того, чтобы освещать путь, делает его страшнее, на мгновения выхватывая из дождливой тьмы распахнутые пасти придорожной листвы.

Каждый из нас хоть раз в жизни бывал в плацкартном вагоне, и каждый из нас хоть раз в жизни наблюдал из пыльного окна этого самого вагона, как какой-то человек в грязно-оранжевом жилете бредет себе вдоль железнодорожного полотна, простукивая рельсы огромным гаечным ключом. Никто из нас (в чем я твердо уверен) никогда не задумывался о том, кто это и что он делает. Да, что же все-таки делает путевой обходчик на самом деле?
Каждый путевой обходчик ищет. ищет нечто, о чем мы узнаем немного позже.
Вообще профессия эта имеет много общего с профессией смотрителя маяка. Тот много времени проводит, прогуливаясь по побережью, и океан часто делает ему совсем неожиданные подарки, особенно после шторма. Путевой обходчик тоже иной раз находит необыкновенные вещи, выкинутые из окна неизвестными чудаками. Многие из этих вещей совершенно непонятного предназначения, удивительно красивые и, кажется, созданы вовсе не людьми. Нашедший такую вещь обходчик непременно спрячет ее в карман обширных своих штанов, чтобы поздно вечером, при свете тусклой треснутой лампочки изучить, вооружа глаза старыми очками на сатиновой резинке.
Жилище обходчика представляет из себя крохотный домишко, покосившуюся будку, которая вмещает в себя старинную кровать с медными шишечками, стол с изрезанной клеенкой, прохудившиеся ситцевые занавески, которые ну никак не спасают от бьющего в глаза света очередного локомотива, и тумбочку, которая когда-то служила давно исчезнувшему пионерскому лагерю. Лампочка, свисающая с потолка всегда окружена танцующими мотыльками - невзрачные и серые, они, кажется, рождаются прямо из железнодорожной пыли.
Часто, во время дальних обходов с неба начинает накрапывать дождь, барабанит по листьям кустов, по жилетке, и запах мокрого шлака поднимается над черными от смолы шпалами... В такие минуты мир становится совершенно иным, и вполне вероятно уверить себя, что ты не пятидесятилетний старик с грустинкой в уставших глазах, а тот маленький мальчик, сбежавший из дома и трясущийся на задней площадке последнего вагона товарняка, уходящего в пугающую и прекрасную неизвестность... Мальчик, вдыхающий носом тот же неизменный запах...
Каждый путевой обходчик ищет особое место, куда могут привести лишь железнодорожные пути... Место, недостижимое ни для каких других существ, кроме них. Бесконечно далекая district дельта, сухая долина, где лишь камни и мертвые желтые деревья дрожат в мареве теплого воздуха... Долина, где, наконец, заканчиваются все железные дороги на свете, и прямо от края окоема над землей возвышается непостижимая, неописуемая дверь, за которой нет ничего привычного, если не считать одиноких ночей под гудки и стук колес.
Все они ищут эту дельту, и никогда не находят при жизни. Впрочем, умирают ли они... кто знает? Пропадают просто, увозит их, наверное, с собой тот единственный и особый товарняк, на котором бежали они когда-то из родительского дома, и встречный ветер стирает морщины на их лицах, оставляя лишь неизбежную печаль в глазах десятилетнего мальчугана, отправляющегося прямиком к своей дельте, к своей бесконечности.

Напоследок некоторый стих из личной коллекции:

Расплывчатые ракушки дремотной ночи
Мы собираем в расписной мешок.
Глухая полночь. Человек песочный
Готовит нам волшебный порошок.
В его котле над дальними холмами
Парит воздушный змей, звенят поля,
И слышно, как под старыми домами
Шевелится печальная земля.
В его котле невидимая скрипка
Поет и плачет в глубине травы,
И толстый кот на треснутой калитке
Плывет по морю летней синевы.
И множество совсем иных вселенных,
Совсем иных созвездий и миров
В том котелке клубятся, млеют ленно
Купаясь в дымке ароматных дров.
А тот уютно свищет, закипая,
И мы (совсем не к месту) засыпаем.