Золотникова Ольга Альбертовна
СВЯТИЛИЩЕ И ОРАКУЛ В ДОДОНЕ ПО ДАННЫМ АНТИЧНЫХ И ВИЗАНТИЙСКИХ ИСТОЧНИКОВ


Святилище в Додоне,¹ вызывавшее интерес своей полусказочной необычностью, упоминалось античными (древнегреческими, эллинистическими, римскими) и византийскими авторами в произведениях различного содержания, начиная с Гомера. В целом, информация относительно Додоны, содержащаяся в античной и византийской литературе, достаточно объемна, но в то же время крайне разнородна и противоречива. Кроме того, в святилище был найден значительный документальный материал, датируемый с конца VI по III-II вв. до н.э., — тысячи надписей на свинцовых пластинках с вопросами к божествам Додоны и несколькими «ответами». Использование всех располагаемых по святилищу сведений суммарно, без учета времени их возникновения, может привести к неверным выводам о характере и формах культа в Додоне в различные периоды его функционирования и, в целом, создает картину некой статичности религиозной концепции, определявшей деятельность святилища.

Поэтому кажется необходимым систематизировать имеющиеся в нашем распоряжении сведения источников, представив их в хронологическом порядке и в соответствии с такими основными темами, как происхождение культа в Додоне, почитавшиеся в святилище божества, организация святилища как оракула, жречество.
__________________________________
[1] Δωδώνη ἡ Додона, город в Эпире (северо-западная область Греции, между Акарнанией, Этолией, Фессалией и Македонией) Hom., Aesch., Her., Xen., Arst., Plut.


1. Возникновение святилища

Самые ранние из известных упоминаний святилища в Додоне датируются VIII веком до н.э. и содержатся в поэмах Гомера, при этом вставка сюжета о святилище в так называемую «Молитву Ахиллеса» в «Илиаде» указывает на то, что ко времени сложения поэмы святилище в Додоне уже не только функционировало, но и было достаточно известным.

Зевс Пелазгийский, Додонский, далеко живущий владыка
Хладной Додоны, где селлы, пророки твои, обитают,
Кои не моют ног и спят на земле обнаженной!
Прежде уже ты, о Зевс, на мою преклонился молитву;
Много почтивши меня, покарал ты ужасно данаев.
Ныне еще, громовержец, сие мне исполни желанье!
(Гомер. Илиада XVI, 233)

Обращение Ахиллеса к Зевсу с эпитетами «Додонский Пеласгический» (Ζεῦ ἄνα Δωδωναῖε Πελασγικὲ) всегда, начиная с античности, рассматривалось как четкое указание на догреческое происхождение культа в Додоне и его изначальную связь с пеласгами, населявшими, согласно традиции, Грецию до прихода греков. Так, в первой половине IV в. до н.э. историк Эфор, опираясь на гомеровские строки, писал (в передаче Страбона), что «оракул в Додоне был основан пеласгами, которые являются самым древним народом из господствовавших в Элладе» (Страбон, География, VII.7.10).

Представления греков об их мифическом прошлом, сформировавшиеся в период архаики, уверенно связывали святилище и оракул Зевса в Додоне с отдаленными мифологическими временами; соответствующие мифы обыгрывались в произведениях греческих трагиков V в. до н.э. Так, Эсхил упомянул «пророческое место Феспротского Зевса в Додоне» в связи с мифом об Ио, дочери первого мифического царя Аргоса Инаха (Эсхил, Прометей прикованный, 658, 830).

…когда ты вышла на Молосскую
Равнину и к высотам у Додоны, где
Феспрота Зевса дом стоит пророческий
И вещие, о, диво, те дубы растут…
(Эсхил, Прометей прикованный, 830)

Оракул Зевса в Додоне был включен в миф о трагической гибели Геракла, обработанный Софоклом.

Когда Геракл, мой господин, из дома
Ушел в последний раз, он мне оставил
Старинную дощечку с завещаньем.
Он никогда, куда б ни шел на подвиг,
Мне до сих пор о нем не говорил.
На сей же раз, как будто на смерть шел,
Определил мне часть мою и сколько
Земли отцовской детям завещает.
Сказал, что если год и четверть года
Отсутствовать он будет на чужбине,
То в этот срок иль жизнь скончает там,
Или, избегнув смерти, дней остаток
В ненарушимом мире проживет.
Так он раскрыл божественный глагол
Об окончанье подвигов Геракла.
Ему об этом провещал в Додоне
Старинный дуб устами голубиц.
Пророчество сбывается теперь,
Как надлежало сбыться, в должный срок.
(Софокл, Трахинянки, 164)

Еврипид описал, как после «Троянской войны» в додонское святилище Зевса направлялся злополучный сын Агамемнона Орест (Еврипид, Андромаха, 885). Геродот изложил предание, распространявшееся в первой половине V в. до н.э. додонскими жрицами, согласно которому черная голубица, прилетевшая из Египта от оракула Амона, села на ветке дуба в Додоне и произнесла человеческим голосом повеление устроить в этом месте прорицалище Зевса (Геродот, История, 11.55.1-3). «Египетское происхождение», видимо, должно было подкрепить авторитет додонского оракула в соперничестве с дельфийским, но всерьез не воспринималось даже в древности. К III веку до н.э. различные местные истории о происхождении необычного оракула в Додоне были объединены в официальную легенду, переданную Проксеном Эпиротским, о том, как когда-то в Эпире некий пастух Мардил украл у соседа овцу и тот обратился к богам с вопросом, кто это сделал; тогда додонский дуб впервые заговорил и назвал имя вора; Мардил в гневе собрался срубить дуб топором, но высунувшаяся из дупла голубица велела ему не этого не делать; Мардил в страхе бросил свой топор, который якобы оставался лежать на том же самом месте и в римское время (Philostratus Lemnius, Eikones, I. Dodone) По другой версии, этот топор был брошен легендарным дровосеком Геллом, а дуб с тех пор стал почитаться как священное прорицающее дерево (Proxenus Epirotes, Epeirotika, fr.2). Попытка объективно установить происхождение святилища в Додоне была сделана в период Августа Страбоном: географ рассмотрел различные локальные версии об основании святилища, отверг утверждение Кинея Фессалийского о возникновении святилища и самой Додоны благодаря фессалийцам, якобы переселившимся в Эпир из одноименного города в Фессалии, и поддержал мнение Эфора об изначальной связи святилища с пеласгами (Страбон, География, VII.7.10). Ко времени Плутарха (46-120гг.) основание святилища в Додоне было «надежно» привязано ко «времени Девкалиона», т.е. было помещено в мифологический период «потопа» и возрождения цивилизации после него:

«После потопа (…) среди молоссов поселились Девкалион и Пирра, основавшие святилище в Додоне.»
(Плутарх, Пирр, 1)

В византийское время эта версия комментировалась таким образом, будто Девкалион после потопа оказался в Эпире и вопросил дуб — прорицавший и до катаклизма — что ему теперь делать. Согласно ответу, данному ему через голубицу, Девкалион заселил это место оставшимися после потопа и дал ему имя «Додона» в честь Зевса и Додоны, одной из Океанид (Etymologicon Magnum, 293.2-11. Δωδωναῖος).


2. Божества, почитавшиеся в святилище

В обеих гомеровских поэмах святилище Додоны прямо и определенно связывается с Зевсом: в «Илиаде» Ахиллес в своей знаменитой молитве, обращенной к Зевсу, призвал его как «Зевса-Господина Додонского Пеласгического», «правителя Додоны, в которой зима сурова» (Гомер. Илиада XVI, 233); в «Одиссее» Додона была упомянута как место, где Зевс дает божественные советы и отвечает на вопросы людей, находящихся в затруднительном положении (Гомер. Одиссея XIV, 327). Следует обратить внимание на включение повествовательного элемента в «Молитву Ахиллеса», в которой сразу после обращения к Зевсу следует детальное описание необычного образа жизни его жрецов (Гомер. Илиада XVI, 234); это делает «Молитву Ахиллеса» по стилю близкой к гимнам, особенно ранним, и дает возможность предполагать, что Додона как святилище Зевса воспевалась в гимнах, видимо северо-греческого происхождения, еще до Гомера, который заимствовал что-то из тех несохранившихся сочинений для своих поэм. Поскольку Гомер не упомянул никаких других божеств в связи с Додоной, обычно считается, что культ Зевса был единственным в Додоне в начале первого тысячелетия до н.э.

Связь Додоны с Зевсом в первые века исторического времени была отмечена и в произведении «Каталог Женщин» (примерно VII в. до н.э.), автор которого, возможно Гесиод, упомянул, что «Зевс полюбил Додону и [решил, что] там должно находиться [его] прорицалище, чтимое людьми» (Гесиод. Каталог Женщин 97. 5).

Надписи на найденных в Додоне пластинках, приходящиеся на период с конца VI в. до н.э. по III-II вв. до н.э., документально подтверждают, что все это время Зевс являлся главным божеством додонского святилища. В связи с этим, можно отметить одну из самых ранних надписей, датируемую поздним VI веком до н.э., содержащую вопрос или просьбу к Зевсу, имя которого написано в Звательном падеже Ζεῦ. Благодаря надписям известны местные эпитеты Зевса, которые прилагались к нему в Додоне во второй половине первого тысячелетия до н.э.:

Δωδωναῖος с фессалийской формой Δουδουναῖος — «Додонский» (в продолжение традиции, отраженной у Гомера).

Νᾶος / Ναῖος (обе формы засвидетельствованы с конца V в. до н.э.) — ключевой эпитет, прилагавшийся к Зевсу в обращениях вопрошавших оракул и в посвящениях; упоминается также античными и византийскими авторами:

«Оракулы из Додоны [ок. 347 до н.э.].
…служитель Зевса объявляет: (…) послать в [Додону] для жертвоприношения Зевсу Наосу (Ναῖος)»…
(Демосфен. XXI. Против Мидия о пощечине, 53)

…«Додонского [Зевса] называли и Νάιος»…
(Стефан Византийский [VI в.], Этника. Δωδώνη)

Данный эпитет интерпретировался по-разному в античное и византийское время и продолжает вызывать дискуссии до сих пор, однако, более короткая и, видимо, исходная форма Νᾶος, как кажется, представляет собой простое прилагательное, сохранившееся в составном прилагательном ἀέναος (ἀέ-ναος) «вечно-текущий» (от глагола νάω «течь»); поэтому можно предложить толкование данного эпитета как «Текущий» с аллюзией к водному потоку.²
__________________________________
[2] νάω (только praes. и impf. νᾶον, эп. ναῖον) — течь, струиться (κρῆναι νάουσι Hom.; ὄφρ΄ ἂν ὕδωρ τε νάῃ Plat.).

Не менее убедительной выглядит перевод эпитета Νᾶος как просто «Храмовый» (ναός), т.е. тот, которому принадлежит данный храм. Эта версия отчасти перекликается с попыткой вывести имя Ναῖος (как «сущий») из слова ναίω («жить, населять, обитать»). Здесь можно вспомнить стихи-пророчества приписываемые пелиадам, первым пророчицам жившим при храме, начинающиеся словами: «Зевс был, Зевс есть, Зевс будет. О Зевс величайший!» (Paus. X. 12:5).

С другой стороны, слово ναός созвучно с ναῦς («судно, корабль»). Возможно отсюда и форма написания эпитета Ναῖος, близкая к νάϊος («корабельный, морской»).

ναός, атт. тж. νεώς, эп.-ион. νηός, эол. ναῦος ὁ {ναίω}
1) жилище (богов), храм (θεῶν Pind.; δαιμόνων Plat.);
2) (= σηκός) святилище храма (τοῦ ἱροῦ νηός Her.)
3) ящик в виде храма для изображений богов (τὸ ἄγαλμα ἐν νηῷ μικρῷ Her.)

νήϊος, дор. νάϊος 3 и 2
1) пригодный для судостроения, корабельный;
2) судовой, корабельный;
3) мореходный, морской (ἄνδρες νήϊοι Aesch. — моряки)

Χαμοναῖος — «связанный с землей» (χαμά — «земля», «поверхность земли»); ср. эпитет Деметры Χαμύνη³ в Олимпии (Павсаний. Описание Эллады VI, 21:1).

Πατρώιος — «Отчий» (т.е. бог отцов, почитающийся из поколения в поколение).

Ἄλκιμος — «Храбрый», «Отважный» (больше известен как эпитет Геракла).

Кроме того, в одной из надписей середины V в. до н.э., предположительно, читается эпитет Μιλίχιος, что могло бы свидетельствовать о почитании Зевса в Додоне в классический период в его хтонической ипостаси как Милихий (Μειλίχιος).⁴
__________________________________
[3] Χαμύνη {арх. locat. к χαμά земля} ἡ Хамина («Почиющая в земле»), эпитет Деметры в Элиде (cр. эпитет Деметры Χθονία).
χθονία (sc. θεά) подземная Eur. = Δημήτηρ;
χθόνιαι θεαί Her. = Δημήτηρ и Περσεφόνη

[4] Не совсем понятно каким образом эпитет μειλίχιος («милостивый») автор приводит в соответствие с «хтоничностью» Зевса. Ниже приведён орфический гимн демону Зевсу Милихию. Слово «демон» (δαίμων) в Древней Греции не несло в себе негативной коннотации и имело значение «бог» или «дух».

Демона я, предводителя, страх наводящего, кличу,
Дия Милихия, демона — жизни дарителя смертным,
Зевса великого, всепородителя, многоскитальца,
Мстителя зла, всецаря, дарящего щедро богатством!
Всякий дом, куда он ни вступит, цветет изобильем,
И от него же дома несчастливцев хиреют и чахнут.
Счастья и горя ключи у тебя ведь, блаженный, хранятся.
Ныне, святой, отгони далеко многостонные скорби,
Все, что ни есть на земле несущего в жизнь разрушенье!
Нам уготовь для сладостной жизни благую кончину!
(Орфический гимн LXXIII, Демону Зевсу Милихию)

δαίμων (-ονος) ὁ и ἡ
1) бог, богиня (δώματ΄ ἐς Διὸς μετὰ δαίμονας ἄλλους Hom.);
2) божество (преимущ. низшего порядка) — дух, гений, демон (δαίμονες ἐπιχθόνιοι, φύλακες θνητῶν ἀνθρώπων Hes.; θεοὴ καὴ οἱ ἑπόμενοι θεοῖς δαίμονες Plat.; ἐκ μὲν ἡρώων εἰς δαίμονας, ἐκ δὲ δαιμόνων εἰς θεοὺς ἀναφέρεσθαι Plut.);
3) божественное определение, роковая случайность (δαίμονος τύχη Pind., τύχη δαιμόνων Eur., δ. καὴ τύχη Aeschin., Dem. и τύχη καὴ δαίμονες Plat.);
4) злой рок, несчастье (δαίμονος αἶσα κακή Hom. — злой рок);
5) душа умершего.

μειλίχιος
1) приготовленный на меду, медовый (τὰ ποτά Soph.);
2) кроткий, ласковый, приветливый (ἔπεα Hom.);
3) милостивый, милосердный (Ζεύς Plut.);
4) умилостивительный (ἱερά Plut.)

Взаимодополняемые сведения из произведений античных авторов и надписей на пластинках указывают на то, что в додонском святилище Зевс объединялся с группой женских божеств. Судя по надписям, богиня Диона выступает с V в. до н.э. как основной партнер Зевса в даче оракулов. Еврипид охарактеризовал Диону, прорицавшую в Додоне в конце V в. до н.э., как «имеющую такое же имя, что и Зевс» (Еврипид. Архелай, фрагм. 228а. 21-22). В позднейшей традиции это определение использовалось для трактовки имени Дионы как образованного от имени Зевса (Etymologicon Magnum, 280. 41-42), но возможно, что Еврипид знал, что к Дионе мог прилагаться эпитет Νάϊα⁵ — женская форма основного эпитета Зевса Νάιος. Диона могла вопрошаться в Додоне и как самостоятельное божество, без Зевса. Согласно информации, которой располагал Страбон на рубеже старой и новой эры, Диона не сразу, но постепенно стала почитаться совместно с Зевсом в его храме (Страбон. География VII. 7:12).
__________________________________
[5] Эпиклеса Νάϊα так же соотносится с водой.

Ναϊάς, ион. Νηϊάς (-άδος), тж. Ναΐς и Νηΐς (-ΐδος) ἡ наяда (водяная нимфа) Pind., Eur.

Богиня Фемида, воплощавшая древние традиционные уставы и неписанные законы, также присутствовала в Додоне: ее могли запрашивать как в триаде с Зевсом и Дионой, так и в паре с Зевсом без Дионы.

Павсаний, автор II в. н.э., привел фрагмент религиозного гимна, который пелся в Додоне и считался в его время древним:

«Зевс был, Зевс есть, Зевс будет. О, великий Зевс! Земля посылает [нам из своих недр] плоды (Γᾶ καρπούς ἀνίει), поэтому воспевайте Мать-Землю!»
(Павсаний. Описание Эллады X. 12:5).

Примечательно, что похожая фраза была прочитана в вопросе, адресованном Зевсу и датируемом концом V - началом IV вв. до н.э.: некто «спрашивает бога о плодах, которые земля рождает» (περὶ τῶν καρπῶν ὧν ἡ γῆ φύει). Выбор слов для составления данного вопроса, как кажется, был попыткой воспроизвести фразу из гимна, цитируемого Павсанием. Следовательно, к V веку до н.э. этот гимн уже был сложен и имел влияние на поклонявшихся додонским божествам. Это в свою очередь означает, что богиня Мать-Земля почиталась в додонском святилище в паре с Зевсом в период ранее V века до н.э. и, видимо, позднее. Следует также отметить, что богиня Мать (Μήτηρ), под которой могла подразумеваться Мать-Земля или Деметра, упомянута в вопросе раннего IV в. до н.э. вместе с Наосом (Νᾶος), т.е. Зевсом.

Вопросы, обращенные к Деметре и Афродите, указывают на то, что обе эти богини почитались в Додоне во второй половине первого тысячелетия до н.э. как самостоятельные божества, однако их культовое отношение к Зевсу не конкретизируется. Присутствие Афродиты, видимо, было следствием усиления роли Дионы, которая по некоторым мифам считалась ее матерью от Зевса (Гомер. Илиада V, 370-374, 416-417).

«Киприда стенящая пала к коленам Дионы,
Матери милой, и матерь в объятия дочь заключила»…

ἣ δ᾽ ἐν γούνασι πῖπτε Διώνης δῖ᾽ Ἀφροδίτη
μητρὸς ἑῆς: ἣ δ᾽ ἀγκὰς ἐλάζετο θυγατέρα ἥν…
(Гомер. Илиада V, 370)

В середине V в. до н.э. мифограф Ферекид Афинский в своем сочинении Historiarum привел мифологическую традицию, вероятно архаическую, согласно которой с Додоной связывались Дождевые Нимфы — Гиады (Ὑάδες).⁶ Миф о Гиадах как о сестрах, образовавших одноименное созвездие, существовал уже в эпоху Гомера и Гесиода (Гомер. Илиада XVIII, 486; Гесиод. Труды и дни, 615). Ферекид в изложении мифа о Гиадах применил к ним обозначение «Додонские Нимфы» — Δωδωνιάδες νύμφαι (или Δωδωνίδες — «Додониды») и упомянул, что они взрастили Диониса, который, следовательно, тоже оказывался связанным с додонским святилищем в период, ставший сферой мифа к V веку до н.э. Современный английский исследователь раннего греческого мифотворчества Роберт Фаулер (Robert Fowler), на основании того, что какие-либо упоминания мифа о связи Гиад с Додоной до Ферекида не известны, допускает, что этот сюжет мог быть выдуман афинским мифографом. Кроме того, Фаулер утверждает, что какая-либо роль Диониса в Додоне неизвестна. Возражая английскому классицисту, можно привести как аргумент тот факт, что у Афин традиционно были хорошие отношения с додонским оракулом, доказательством чему служит, например, почитание Зевса Наоса (Ναῖος) в Афинах, включая Акрополь [IG 1124707 — надпись с посвящением Зевсу Наосy (Ναῖος), найденная у Парфенона]; поэтому афиняне могли знать во многих специфичных подробностях местную мифологическую традицию и культ того удаленного святилища. Также следует подчеркнуть то обстоятельство, что последующие мифографы, среди которых можно выделить писателя IV в. до н.э. Асклепиада, автора труда об использовании мифов в драматических сочинениях Tragodoumena, и латинского поэта Гигина (64 до н.э. - 17 н.э.), не считали должным опровергнуть Ферекида и передавали миф о Гиадах и Додоне в соответствии с его [мифа] изложением Ферекидом. Гигин, кроме того, уточнил, что Додонских нимф, которые причислены к божествам и «называются Гиадами среди созвездий», некоторые «зовут Найадами», т.е. нимфами источников (Гигин, Мифы, 182). Заслуживает внимания то, что в некоторых версиях мифа о Гиадах и Додоне, к додонским Дождевым Нимфам причисляется Диона, что может быть отзвуком ее присутствия в святилище Додоны уже в архаический период, но изначально лишь на правах младшего женского божества-нимфы. Кроме того, традиция дала одной из Гиад имя Фиона (Θυώνη), которое также известно как альтернативное имя Семелы,⁷ матери Диониса, и подразумевало оргиастически-менадическую природу носительницы: возможно, что додонские Дождевые Нимфы представлялись кем-то вроде менад. Надписи на пластинках дают некоторые основания считать, что во второй половине первого тысячелетия до н.э. нимфы связывались с Додоной не только через миф, но и через культ: одна из надписей, датируемая концом V в. до н.э., содержит вопрос о надлежащем времени года для совершения жертвоприношения Нимфе, а в другой, относящейся к середине IV в. до н.э., предположительно, читаются слова «[νύ]μφια» и «[ὕ]δατο[ς]»,⁸ т.е. спрашивается что-то о нимфах и воде.
__________________________________
[6] Ὑάδες (-ων) αἱ Гиады (семизвездие в созвездии Тельца, с восхождением которого начинался период дождей) Hom., Hes., Eur.
[7] Θυώνη, дор. Θυώνα ἡ {θύω} Тиона, «Неистовая» (имя Семелы после ее обожествления) HH., Pind.
[8] ὕδωρ, ὕδατος τό
1) вода (ὕδατα Καφίσια Pind. — воды Кефиса);
2) дождевая вода, дождь (τὰ ἐκ Διὸς ὕδατα Plat.)

Мифологическая традиция о связи с Додоной Дождевых Нимф Гиад позволяет предполагать присутствие в додонском святилище, в первой половине первого тысячелетия до н.э. и ранее, бога Диониса в его ипостаси Ὕης («Дождящий»).⁹

Термин φιλοργιαστικόν (написанный ошибочно как φολοριαστικόν) — «любящий оргии», читаемый в одной из надписей первой половины V в. до н.э., может указывать на то, что в додонском святилище в позднеархаическое - раннеклассическое время имели место дионисийские оргии.¹⁰ Дионис упоминается как один из богов, которым должно быть совершено жертвоприношение, в надписи IV в. до н.э., содержащей предполагаемый божественный ответ, что может быть дополнительным свидетельством связи Диониса со святилищем Додоны.
__________________________________
[9] «Ὕης. Эпитет Диониса (…), потому что совершаем жертвоприношения ему в то время, когда этот бог дождит»… (FGrHist, 1. Clitodemi Fragmenta, fr. 21)

Ὕης или Ὑῆς (-ου) ὁ приносящий дождь (эпитет Вакха и Сабазия) Arph., Plut.

[10] ὄργια τά
1) культ. оргии, тайные обряды, мистерии (ὄ. θεαῖν Arph. — мистерии в честь обеих богинь, т.е. Деметры и Персефоны; ὄ. τῆς Ἀφροδίτης Arph. — оргии в честь Афродиты);
2) священнодействие или жертвоприношение (ὀργίων μαντεύματα Soph. — пророчества жертвоприношений);
3) празднество, праздник (Μουσῶν Arph.)

В надписях на пластинках были также прочитаны вопросы, адресованные конкретно Аполлону и Гераклу, что указывает на почитание их в додонском святилище в классический период как самостоятельных божеств.

В IV в. до н.э. Эфор в своем труде «История» привел относительно Додоны интригующую информацию, согласно которой Зевс Додонский был теснейшим образом связан с речным богом Ахелоем: по утверждению историка, Зевс, «давая оракулы, прибегает к силе всей воды реки Ахелой» и «обычно прибавляет к каждому своему ответу повеление совершать жертвоприношения богу Ахелою, призываемому его особыми именами» (FGrHist, 1, Ephori Fragmenta, fr.27). Следует заметить, что предполагаемые ответы додонского оракула, прочитанные в надписях, не содержат фраз, которые совпадали бы с ритуальными формулами, упоминаемыми Эфором. Тем не менее, информация о культовой связи Зевса Додонского с богом Ахелоем, который по своей сути был могущественным хтонически-оргиастическим богом пресной воды, оплодотворяющим богиню Мать-Землю, важна для установления эволюции религиозной концепции додонского святилища.


3. Священное пространство: природные условия и организация

Судя по тем деталям, которые содержатся в произведениях античных авторов, святилище, находившееся у восточного подножия горы Томарос (Страбон. География VII, 7:11), изначально помещалось в дубовой роще и фокусировалось на одном из дубов, вероятно, самом высоком.¹¹ Считалось, что этот дуб обладал «мудростью»¹² и являлся деревом «вещим», объявлявшим божественные решения, советы и предсказания.

«У горцев селлов, спящих на земле,
Я записал слова, что провещал мне
Глаголющий листвою Зевсов дуб».
(Софокл. Трахинянки, 1172)

«Про Одиссея [Федон] сказал, что сам он в Додону поехал,
Чтоб из священного дуба услышать вещание Зевса»…
(Гомер. Одиссея XIV, 327)

Согласно Эсхилу, в дубовой роще Додоны все деревья были говорящими.

«На крутояре там Додона высится
И дом Феспрота-Зевса прорицальческий.
Там говорящие дубы чудесные
Тебя открыто, без загадок славили»…
(Эсхил. Прометей прикованный, 830)

Устойчивость представления о «говорящем дубе» Додоны находит подтверждение в диалоге Платона «Федр» (первая половина IV в. до н.э.). Согласно афинскому философу, этот дуб на самом деле произносил слова — особенные «слова дуба», и именно с ним связано начало прорицаний вообще.

…«слова дуба, который находится в святилище Зевса Додонского, являются [для людей] самыми первыми пророчествами».
(Платон. Федр, 275b).

Платон уточнил, что прорицания додонского дуба начались в то далекое время, когда Додона была населена простыми [т.е. примитивными] людьми, для которых было естественным слышать и понимать «слова дуба». Следует отметить, что, несмотря на существующие мнения, в произведениях античных авторов не уточняется, чем были на самом деле «слова» додонского дуба — шелестом его листьев или воркованием голубей, сидевших на его ветвях.
__________________________________
[11] δρῦς ὑψίκομος — «высоковершинный дуб» (Гомер. Одиссея ХIV, 328);
…«святилище Зевса под дубом, росшим» в Феспротии (Геродот. История II. 56:2);

[12] σοφία τοῦ δένδρου — «мудрость дерева» (Philostratus Lemnius, Eikones, I. Dodone)

Священный дуб упоминается в надписях в контексте прорицаний через послание божественных знаков вопрошавшим (ср. вопросы конца V - IV вв. до н.э., прочитанные на пластинках: «не появился ли знак на дубе?» или «есть ли знак на дубе?». К сожалению, детали такого способа прорицания в Додоне не известны. Страбон предположил, что в качестве божественных знаков анализировались перелеты трех особых голубей с ветки на ветку священного дуба.

«Предсказания давались оракулом не словами, а известными знаками, подобно тому как это делал оракул Аммона в Ливии. Это были, быть может, какие-нибудь особенности в полете 3 голубей, наблюдая которые, жрицы давали предсказания. Рассказывают, впрочем, что на языке молоссов и феспротов старухи называются πέλειαι, а старики — πέλειοι («голуби»). Быть может, пресловутые пелиады (Πελειάδες) вовсе не птицы, а три старухи, жившие при храме».¹³
(Страбон. География VII (фрагменты) 1a)

В расплывчатых воспоминаниях о додонском святилище, сохранившихся к позднему византийскому времени, представлялось, что дуб «шевелился» (ἐκινεῖτο)¹⁴ перед входящими в святилище за оракулом.

В течение IV-III вв. до н.э. святилище Додоны пережило несколько архитектурных фаз, результатом чего были практически полная вырубка дубовой рощи и сохранение лишь священного дуба, вокруг которого был выстроен так называемый «Священный Дом» Зевса. Согласно римскому писателю Филострату Лемнийскому (191г. - III в.), священный дуб продолжал произносить прорицания и в эпоху империи. В конце IV в. н.э. по приказу императора Феодосия додонский дуб был срублен, и его корни были выкорчеваны. Однако «прорицалище из дуба» в Додоне¹⁵ и «звучащий дуб» Додоны¹⁶ продолжали описываться и комментироваться в византийской литературе.
__________________________________
[13] «Вначале были мужчины-предсказатели; быть может, на это и указывает поэт [Гомер], так как он называет их ὑποφῆται («толкователи»), в числе которых могли быть и предсказатели. Впоследствии же, когда Зевсу присоединили сопрестольницей в храме Диону, то предсказательницами были поставлены три старухи». (Страбон. География VII, 12)

«Из мужчин, которые пророчествовали, были, как говорят, следующие: Эвкл с Кипра, афинянин Мусей, сын Антифема, и Лик, сын Пандиона; из беотийцев указывают на Бакиса, который вдохновлялся силою нимф. Пророчества всех их, кроме Лика, я сам читал». (Павсаний Х, 12:5)

[14] Видимо, имеет место опять двойное толкование слова ἐκκινέω: «качать» (ветвями) и «произносить» (пророчества).

ἐκκινέω (ἐκ-κῑνέω)
1) досл. поднимать, перен. вспугивать, гнать, преследовать;
2) возбуждать, волновать, раздражать;
3) усиливать, растравлять;
4) произносить, высказывать

[15] τό μαντεῖον ἐκ τῆς δρυός [Стефан Византийский, Этника. Δωδώνη]
[16] ἡ δρῦς ἠχοῦσα [Suda. Lexicon. Δωδώνη]

Начиная с I в. до н.э., некоторые латинские авторы сообщали, что в Додоне находился источник с необычной водой (Лукреций. О природе вещей VI. 879-889; Помпоний Мела. Хорография II. 43; Плиний. Естественная история II. 106; Сервий. Комментарии к «Энеиде» Вергилия III. 466). Вода этого источника была холодной, как лед, но при этом могла зажигать поднесенные к ней факелы; вода якобы не текла все время, поэтому источник пересыхал к полудню и наполнялся заново к полуночи, это дало воде источника обозначение «отдыхающая» (ἀναπαυόμενον ὕδωρ, Etymologicon Magnum. 98. 22). Решающей в интерпретации роли этого источника в додонском святилище стала фраза Плиния «…in dodone Iovis fons…» (Плиний. Естественная история II. 106), которая была понята и переведена как «в Додоне есть источник Зевса». Опираясь на нее, комментатор «Энеиды» Сервий, который писал уже после уничтожения додонского дуба по приказу Феодосия, даже создал впечатляющую словесную картину величественного дерева, прямо из-под корней которого бьет источник воды. Через журчание этой воды, якобы, и объявлялась воля богов (Сервий. Комментарии к «Энеиде» Вергилия III. 466). В комментариях Сервия исследователи усмотрели индоевропейскую схему организации пророческого места, заключив, что корни «мудрого» додонского дуба питались водой «источника мудрости». Необходимо, однако, подчеркнуть, что «волшебный источник» Додоны не упоминается ни одним из греческих авторов, включая историка Геродота и географа Страбона; не упоминается он и римским писателем Филостратом Лемнийским, который, судя по его детальнейшему описанию ядра святилища, мог посетить Додону и лично увидеть организацию оракула. Поэтому кажется более правильным переводить вышеупомянутую фразу Плиния как «в Додоне Зевса [т.е. «в Зевсовой Додоне»] есть источник», который мог в действительности находиться где-то на обширной территории святилища, но не конкретно у корней священного дуба, и использоваться в каком-либо ритуале с возжиганием факелов, но не в прорицаниях.


4. Жречество

Согласно античным авторам, святилище и оракул Додоны обслуживали жрецы и жрицы.

Гомер упомянул только жрецов Ἐλλοί или Σελλοί (Геллии / Селлии), которые «не мыли ног» и «спали на земле»; они были «интерпретаторами» (ὑποφῆται) Зевса (Гомер. Илиада XVI. 234), т.е. переводчиками «слов дуба» на человеческий язык. Софокл определил додонское святилище как «рощу горных Селлиев, спящих на земле» (Софокл. Трахинянки, 1166). Со времен Гомера, додонские Селлии (Геллии) считались пеласгами, которые не оставили свой обычай спать на земле даже в эллинистическое время.

___________________________ …«пеласги в Додоне
Первыми дар принимают, из дальнего посланный края, —
Слуги глаголющей меди, что спят на земле обнаженной».
(Каллимах. К Делосу, 284-286)

В надписях, прочитанных на пластинках, обозначение Ἐλλοί / Σελλοί не содержится, однако в контексте V-IV вв. до н.э. встречаются такие термины, как μάντις — «прорицатель по вдохновению», ἱερομνήμων — «помнящий священные правила или ответы», θυοσκόος — «гадатель по характеру жертвоприношения», προθύτας — «совершающий жертвоприношения». В позднеримское время, как писал Филострат Лемнийский, в святилище было шесть жрецов, каждый из которых выполнял свою конкретную культовую функцию. И в III в. н.э. они продолжали вести традиционно простой (примитивный) образ жизни, описанный Гомером, довольствуясь тем, что «они радуют Зевса» (Philostratus Lemnius. Eikones, I. Dodone).

Додонские жрицы-пророчицы, известные как «Голубицы» — Пелии (Πέλειαι или Πελειάδες), упоминаются античными авторами только с середины V в. до н.э. В классическое время они являлись, главным образом, «голосом», который озвучивал дуб, т.е. произносили на человеческом языке «слова дуба», «услышанные» и «понятые» жрецами Селлиями.

…«у святых оснований Додоны, рядом со священным дубом женщины доносят мысли Зевса до тех из Эллады, кто желает их знать».
(Еврипид. Меланиппа-узница, фрагм. 494. 15-17)

…«старый дуб произнес это [пророчество] через двух Голубиц».
(Софокл. Трахинянки, 171-172)

В византийское время об их роли помнили таким образом, что в Лексиконе Суды оракул Додоны был определен как «прорицалище женщин-пророчиц», которые «озвучивали» Зевса, говорившего через дуб (Suda. Lexicon. Δωδώνη).

Согласно Геродоту, изначально в святилище была только одна жрица; первые три, носившие символические имена — Промения «провидящая», Тимарета «чтимая за свои достоинства» и Никандра «побеждающая мужей», в середине V в. до н.э. входили в местную легендарную традицию (Геродот. История II. 55:3). Софокл упомянул двух жриц, обслуживавших священный дуб (Софокл. Трахинянки, 171-172). В эллинистическое время, видимо, было три жрицы, судя по изображению на монетах эпиротов трех голубей, символизировавших жриц-Голубиц, в связи с додонским дубом.

Описания додонских жриц-Пелий Платоном и Павсанием достаточно ясно указывают на то, что те пророчествовали в состоянии экстаза, или «исступления» (μανία), будучи как бы овладеваемы богом.

«Прорицательница в Дельфах и жрицы в Додоне в состоянии неистовства сделали много хорошего для Эллады — и отдельным лицам и всему народу, а будучи в здравом рассудке, — мало или вовсе ничего».
(Платон. Федр, 244b)

«Голубицы у додонян делали предсказания по вдохновению от бога».
(Павсаний. Описание Эллады X. 12:10).

По описанию додонских жриц Филостратом Лемнийским, в III в. н.э. те выглядели «строго и величественно» и, как казалось, выдыхали «аромат воскурений и возлияний» (Philostratus Lemnius. Eikones, I. Dodone). Возможно, оргиастический элемент был удален из культового поведения жриц в результате установления римского контроля над святилищем. Явно неверную информацию о пророческом поведении додонских жриц-Пелий привел в V в. н.э. Сервий, который описал (скорее, выдумал), как старая женщина Пелия (anus Pelias) прорицала в Додоне по журчанию воды источника, якобы вытекавшего из-под корней дуба (Сервий. Комментарии к «Энеиде» Вергилия III. 466).

Присутствие жриц-Голубиц в Додоне должно рассматриваться в свете религиозной семантики голубя, который с микенского времени, вследствие минойского влияния, символизировал для греков женское божество плодородия. Также следует учитывать то, что оргиастический элемент не был характерен для классических эллинских культов Зевса. В местной легенде, сложенной к V веку до н.э. и рассказанной Геродоту (Геродот. История II. 55:1), просматривается то обстоятельство, что священный дуб и Голубицы сосуществовали в Додоне с достаточно давнего времени, но изначально представляли две различные культовые концепции. Страбон был уверен, что женщины-пророчицы стали обслуживать оракул после Гомера (Страбон. География VII. 7:12). Вероятно, «привязка» оргиастических жриц-Голубиц, более соответствовавших кругу древней богини плодородия, к Зевсу и священному дубу, традиционно обслуживавшемуся жрецами, отразила объединение двух культов, которое произошло между VIII и V вв. до н.э.

Обозначение Πέλειαι не встречается в прочитанных на пластинках надписях. Упоминаются, однако, иерофантида (ἱεροφάντιδα), жрица, связанная с мистическим знанием, божественная сивилла (σίβυλλα θεία) и амфиполос (ἀμφίπολος), букв. «служанка», некой богини, возможно, Дионы, учитывая то, что πρόπολος Διώνης («служанка Дионы») в Додоне действовала в (несохранившейся) трагедии Еврипида «Архелай» (Еврипид. Архелай, фрагм. 228а. 20). У Еврипида «служанка Дионы» прорицала от имени этой богини, однако из источников не ясно, являлась ли прополос / амфиполос одной из Голубиц-Пелий. Как представляется, жрицы-Голубицы образовывали особую категорию додонских пророчиц и были отличны от прополос / амфиполос и других жриц, упоминаемых в надписях.


Заключение

Предложенная систематизация сведений по Додоне, содержащихся в источниках, дает возможность через хронологическую последовательность появления этих сведений проследить изменения форм культа и эволюцию религиозной концепции святилища.

На основе информации письменных источников можно с определенной долей уверенности заключить, что возникновение святилища в Додоне было связано с религиозными традициями догреческого этнического элемента, в которых просматриваются черты почитания бога грозы в дубовом лесу особой группой жрецов, способных контактировать с божеством через его священное дерево — дуб.

К концу доисторического времени или в течение так называемых «Темных Веков» главным богом Додоны стал греческий Зевс, который в период архаики был отождествлен с богом реки, видимо, почитавшимся в Додоне до него. Со святилищем на какой-то ранней фазе его существования также были связаны Дионис в его ипостаси «Дождящий» и Дождевые Нимфы.

Богиня Мать-Земля имела большое значение в культе Додоны в историческое время и как хтоническое божество могла почитаться в Додоне с доисторического периода. Можно утверждать, что в конце архаического периода Зевс и Мать-Земля образовывали в святилище божественную пару, которая в течение классического периода была видоизменена, и место Матери-Земли заняла богиня Диона.

Центральным объектом культа в Додоне с самого начала и до последнего дня существования святилища был «мудрый», «говорящий» дуб, который обслуживали жрецы, соблюдавшие древние традиции. То, каким образом додонский дуб «говорил», в античных источниках не уточняется.

Жрицы-Голубицы, вероятно, изначально обслуживали культ Матери-Земли и не имели отношения к прорицающему дубу; их вовлечение в дачу оракулов священным дубом, видимо, произошло до начала классического времени и должно рассматриваться как следствие соединения культов бога священного дуба и богини Матери-Земли.

Наконец, на территории святилища находился источник с необычной водой, который не имел отношения к прорицающему дубу, но мог использоваться в каких-то ритуалах, предполагавших возжигание факелов.


_______________________________