СТЕПНОЙ БОГ ИЛИ ВОЖДЬ ВИКИНГОВ?

Тур Хейердал ищет в Азове следы Одина. Прежде всемирно известному исследователю удавалось подтвердить каждую из своих шокирующих гипотез: он находил весомые, неотразимые аргументы во всех уголках мира. Удастся ли на этот раз? Дело в том, что жил или не жил на рубеже тысячелетий на Нижнем Дону человек по имени Один, но божеству с этим именем поклонялись в Великой Степи раньше. Намного раньше. За несколько тысячелетий до рождества Христова...

Вождь викингов?

...Люди Муспелля приплыли с юга на корабле Нагльфар, скрепленном ногтями мертвецов. Их вела великанша Царт, «царственная»; в руках ее пламенел огненный меч. Но не из страха перед ними асы оставили Асгард и ушли из Азии. А потому, что знали: сыны жаркой страны непобедимы. Их злобное торжество можно только отсрочить. В конце времен, когда наступит «великанская зима» Фимбульветр с лютыми морозами и жестокими ветрами, когда вселенские волки сорвут с неба солнце и месяц, когда звезды осыплются с неба, когда змей Эрмунганд пожелает выкарабкаться из земли, колебля ясень Иггдрасиль... Словом, когда приблизится Рагнарек, испепеляющий час гибели богов, войско сынов Муспелля появится вновь. Так сказала в своем прорицании волхва.

Во главе галута асов стоял Один. Только он понимал все значение слов ведуньи. Ибо ради магического знания, ради понимания священных рун он по своей воле был прибит собственным копьем к ясеню Иггдрасиль, и девять дней висел на нем, впивая божественную мудрость...

...Асы ушли. Приют они нашли под невысоким северным небом, среди холмов и фиордов Скандинавии. И вот сегодня один из их потомков с громозвучным именем Тор хочет доискаться: как все это было? Вот он и приехал в Азов – город Асов, Асгард...

«В начале всех достоверных рассказов на северном языке говорится, что север заселили тюрки и люди из Азии, – утверждает Снорри Стурлусон, собравший в XIII веке исландские саги в сборник «Хеймскрингл» – «Земной круг». – Поэтому с уверенностью можно сказать, что вместе с ними пришел сюда на север и язык, который мы называем северным, и распространился этот язык по Саксланду, Данморку и Свитьод, Норвегии и по некоторой части Энгланда... Главой же этого народа был Один, сын Тора, у него было много сыновей». Заметим, что Свитьод или Швецией (Свецией, то есть Светящейся, Сияющей) переселенцы назвали новую землю в память о той, единственной, из которой увел свой народ Один. «С севера, с гор, что за пределами заселенных мест, течет по Швеции река, правильное название которой Танаис. Она называлась раньше Танаквисль, или Ванаквисль. Она впадает в Черное море. Местность у ее устья называлась тогда страной ванов, или жилищем ванов. Эта река разделяет трети света. Та, что к востоку, называется Азией, а та, что к западу, – Европой», – свидетельствует «Сага об Инглингах». Никаких сомнений, не правда ли? Речь идет о Доне и Приазовье?

Степной бог?

Один – произношение позднее и неточное. Более точно имя этого божества звучит «Водан» или «Вотан». Но есть иная транскрипция: «Батан». И тут мы настораживаемся: слишком часто встречается стечение согласных Б-д-н в именах богов Великой Степи.

С ним прекрасно знакомы русы. «Ольга призва сына своего Святослава и заповеда ему: с землею равно погрести ю, а могылы не сути (не насыпать), ни тризн творити, ни бдына деяти...», – гласит русская летопись. Что такое этот «бдын»? «Слово, нам непонятное», – замечает публикатор летописи А.А.Шахматов. Но оно было понятно Ахмеду Ибн-Фадлану, который видел и детально описал сожжение умершего руса вместе с согласившейся на это девушкой, – погребальный ритуал русов. Именно он назывался «бдын». И именно о нем говорит Один: «...всех умерших надо сжигать на костре вместе с их имуществом... Каждый должен придти в Вальхаллу с тем добром, которое было с ним на костре, а пепел надо бросать в море или зарывать в землю, а в память о знатных людях надо насыпать курган...».

А за пол-тысячелетия до Одина рассказал о точно таком обряде захоронения великий слепец с киммерийским именем:

...Сруб угасили, багряным вином оросивши пространство

Все, где пламень ходил; и обрушился пепел глубокий;

Слезы лиющие, друга любезного белые кости

В чашу златую собрали и туком двойным обложили;

Чашу под кущу внеся, пеленою тонкой покрыли;

Кругом означили место могилы и, бросив основы

Около сруба, поспешно насыпали рыхлую землю.

Свежий насыпав курган, разошлися они...

В десятках форм, тысячелетие за тысячелетием воспроизводится этот ритуал в местах, разделенных многими сотнями километров. У древних греков Эвадна бросается на погребальный костер мужа, у германцев Нанну возлагают на погребальный костер-ладью Бальдра, Брюнхилд сжигает себя вместе с Сигурдом (Зигфридом). В Индии этот обряд не вполне исчез и сегодня. И повсеместно божество, которому посвящен погребальный костер, носит имя Б-д-н (В-т-н).

Так, южные славяне знают Бадняка – благодетельного духа, воплощенного в «рождественским полене». Его обряжали в рубаху, «кормили» и «поили» (поливали вином, орошали кровью, сыпали на него зерно), – а затем сжигали в ночь зимнего солнцеворота.

В адыгском нартском эпосе мы встречаем Бадына и его сына Бадыноко:

– О, нарты! Как было вас много

У этой любимой земли;

Сосруко, и ты, Бадыноко,

Отважные предки мои, –

писала балкарская поэтесса И.И.Кашежева, выделив именно этих персонажей как центральных в эпосе.

В осетинских нартских сказаниях действует Бадзанаг. Он отправляется к богу-кузнецу Курдалагону, дабы тот закалил его в огне. Но смертная природа непреодолима, и Бадзанаг сгорает в кузнечном горне...

Небесный кузнец Курдалагон, накалив Батрадза в горниле добела, схватил его щипцами и бросил в море, к-рое засохло от огромного жара.

А тюрки! «Богиня огня у монголов носит турецкое название Ут или От, т.е. «огонь», – пишет Д.Банзаров в исследовании «Черная вера, или шаманство у монголов». – В качестве очистителя огонь считался покровителем каждого дома, а очаг, где его разводят, – святилищем... И. «Матерь Ут, коей отец – твердая сталь, мать – кремень, предки – ильмовые деревья, – которой блеск достигает до неба и проникает сквозь землю», носила эпитеты «красная», «масляная», «шелковая»... Вспомним русское «золотой гребешок, масляна головушка, шелкова бородушка» (да не смутит вас пол: образам всех богов предшествовали образы соответствующих богинь).

Считалось, что погасить родовой огонь равнозначно убийству: при перекочевках угли очага переносили на новое место. Удук или ыдук на тюркских наречиях значит «священный».

По сей день у кочевников есть божества вроде бурятской Будан хатун («матушка Просо»), воплощенные в том или ином растении.

Но мало того! Рашид уд-Дин и Абу-л-Гази свидетельствуют, что первопредком всех тюрков был Удун Будун (Удунтай Бадантай). Он был рожден деревом-женщиной. По сей день в тюркских языках сохранился объединяющий смысл слова «Будун»: это значит «племя», «народ». Племя будинов упоминает еще Геродот...

Древнейшее божество огня?

...»Ибо Господь, Б-г твой есть огнь поядающий».

Второзаконие, 4:15, 24

Анализ не только созвучий имен, но и переклички сюжетов показывает, что в едином ряду – не только Один (Водан), Бадын, Бадняк, Бадыноко, Бадзанаг, но и Будда, и Дионис, и Адонис, и Отхан, и шумерские солнечный бог Утту и богиня ткачества Уту, и обращающиеся в деревья Дафна и Мирра... Не исключено что и русское «батяня», и грузинское почтительное обращение «батоно», и даже латинское «pater» могут восходить к этому же корню. Широта представленности культурного архетипа «b-d-n» – от Скандинавии до Индии, от Сибири до Египта, от Алтая до Греции – заставляет думать, что возник он во времена единства индоевропейской общности, то есть не менее пяти тысяч лет назад.

Иногда связь божеств трудно доказать: она лишь угадывается, зыбкая, как паутинка над пропастью, и мгновенная, как слеза на реснице... Но наука – это не догадки, пусть даже блестящие, а неотразимые и убедительные аргументы. Есть ли они у нас?

...Еще сэр Уильям Джонс отождествлял Батана [Одина] с Буддой, но и по сей день эта концепция остается предметом споров и яростных наскоков со стороны тех, кто желает анализа, а не синтеза, разобщения, а не единения народов. «Ниневийская Истар и арбельская Истар определенно различались одна от другой...», – вот фраза исследователя XIX века, которую по сей день с удовольствием цитируют многие современные религиоведы и историки. Разумеется! Ведь различия между очевидны, а вот их «родство», их восхождение к единому прамифу доказать не просто...

И все же немало уже сделано. Установлено, что семантика лексического гнезда *budhn (b-d-n), к которому восходит теоним Один (Водан), во многом загадочна. Слово сочетает в себе взаимоисключающие смыслы: «пробужденный», «озаренный» (к этому пласту представлений восходят русское «будни», «пробуждение» и индийское «Будда»), – и «относящийся к нижнему миру», «пребывающий в бездне» Эта семантика заложена в русском слове «дно» и названии реки «Дон», в греческом «Ехидна», в древнеиндийском «Ахи Будхнья» («Змей Глубин»), именах других божеств.

К сожалению, эти два слоя представлений до сих пор разобщены. Отсюда – подмеченный В.Я.Кияшко «комплекс Фрэзера»: ученый, начавший говорить о древесных божествах, не может остановиться.

Объединить смыслы «озаренный» и «пребывающий в бездне» и тем самым исчерпывающе осмыслить семантику корня можно следующим образом: Б-д-н – это сын божий, сошедший к людям, воплотившись в растение (или пригвожденный к дереву – этот образ возник позже), а затем сожженный и вознесшийся на небо к своему отцу. И тогда множество разрозненных мифологических сюжетов сразу становятся на свои места. Вот некоторые из них.

У русов растение, связанное с богом солнца и огня, обозначали скрещением трех прутьев. Позже этот знак обратился в шестилепестковую лилию, которую и сегодня можно видеть на наличниках русских домов. В кириллице символ имеет название «живете» и начертание Ж, причем в буквицах летописей он всегда изображен как цветущий куст и цветы его напоминают язычки огня. У римлян пучок прутьев с сокрытым внутри источником огня – кресалом и куском железа – обратился в фасции и топорики ликторов. Не исключено, что и обряд возложения короны (исходно – венка из древесных ветвей) восходит к ритуальному (посвятительному) сожжению, как и обряд «помазания» – нанесения на лоб капли жертвенного масла.

У индусов этот знак стал лотосом, на котором восседает Будда. У германских племен три скрещенные палочки стали руной «бхагель», означающей «Бог», «небо», «святость». Шумеры обозначали понятия «Бог, небо» клинописным знаком, в точности соответствующим этой руне, а назывался он дингир; тюркское «Тенгри» также означает «небо, Бог». У иудеев этот знак – три скрещенные палочки – стал горящим и не сгорающим кустом, из которого Б-г говорил с Моисеем; тот же знак в ином преломлении обратился в знаменитую «звезду Давида»...

Василий Сергеев

Славяне и германцы. Корень «б-д-н» повсеместно встречается на территории распространения индоевропейских племен.

С ним прекрасно знакомы русы. «Ольга призва сына своего Святослава и заповеда ему: с землею ровно погрести ю, а могылы не сути (не насыпать), ни тризн творити, ни бдына деяти...», – гласит русская летопись. «Бдын – слово, нам непонятное», – замечает публикатор летописи А.А.Шахматов. То же самое повторяет Фасмер: «слово неясно»; это довольно часто случается у него, когда он не может свести (по его мнению) очередное русское слово к «древневерхненемецкому».

Из текста ясно, что «бдын» как-то связан с погребением. Бдыном называли огненное погребение, в том самом виде, как описывает его Ибн-Фадлан, видевший сожжение умершего руса вместе с согласившейся на это девушкой. Это и есть тот погребальный ритуал русов, от которого отказалась Ольга. Финалом ритуала была установка на вершине надгробного кургана деревянного столба, и он тоже именовался «бдын».

О.Н.Трубачев, один из ведущих современных лингвистов, глубокий и оригинальный исследователь русских древностей, определяет денотат слова «бъдынъ» как «толстый древесный ствол, столб». Французское bâton значит «палка», «жезл», «скипетр». Хорошо известны русские батоги, которыми бьют, откуда пошла русская «битва».

«Бдын» можно истолковать не как отдельное бревно, а как погребальное строение, домовину из многих бревен. Действительно, хорошо известно, что будувать на Украине означает строить, будинок – дом, первоначально, разумеется, выстроенный из бревен. Чешский князь Бжетыслав II уничтожил какие-то «будки», поставленные по языческому обычаю для умерших на распутье. Баданами (риндзбаданами) назывались в Осетии таможенные заставы (заимки, «засидки»). Возможно и семитическое бет – «дом» восходит к btn – «строение».

Степное слово батаман или ватаман («дух жилища, становища»), ставшее у казаков «атаманом», как и грузинское батоно, русское батяня (именно так, а «батя» – уменьшительно-ласкательное), осетинское беттер¹, как и общеиндоевропейское *patar восходят к изначальному наименованию предка, ушедшего в страну без возврата.

В германской мифологии известен Óдин, бог, прибитый собственным копьем к мировому древу и постановивший, согласно Снорри Стурлусону, «...что всех умерших надо сжигать на костре вместе с их имуществом. Он сказал, что каждый должен придти в Вальхаллу с тем добром, которое было с ним на костре, пепел надо бросать в море или зарывать в землю, а в память о знатных людях надо насыпать курган». На Нордендорфской фибуле его приведено в форме Wodan (Водан), что соответствует староанглийскому Woden, древневерхненемецкому Wuotan, древнесаксонскому Woden и Wodin, старошведскому Othin, староисландскому Odhin. Рено-Кранц и Н.Лид возводили это имя к звательной форме oden, употребляемой в шведских и норвежских диалектах в значении «в ярости», «в течке». Ж. Дюмезиль, разочарованный этой версией и отметивший, что «скандинавская мифология не становится понятнее благодаря этимологии», дал этимологию ничуть не лучшую: он возвел имя Одина к древнескандинавскому ødhr и готскому wøds («неистовый»). «Близкие индоевропейские слова могут означать исступленное поэтическое и пророческое вдохновение: латинское uates, староирландское faith», – добавляет он. Проще уж было уж было сразу возводить имя Одина к древнегреческому ωδη – песнь. Эта этимология, некритически принятая людьми, желающими видеть в Одине прежде всего вождя воинов, совершенно неверна и имеет только историческое значение. Она столь же ошибочна, как и гипотеза Костомарова, что Бодан или Одан – бог воды у германцев, потому что славянское Водан созвучно слову «вода».

Культ огня у германцев хорошо документирован и вошел в ряд мифов: Нанну возлагают на погребальный костер-ладью Бальдра, Брюнхилд сжигает себя вместе с Сигурдом... С культом Одина как божества огня связано и несколько невнятное сообщение Юлия Цезаря о друидах, которые «сплетают из прутьев огромные фигуры, наполняют их живыми людьми и зажигают». Цезарь перебил друидов и сжег их книги: «...неоценимое благо принесла свету забота наших римлян, положивших конец этим чудовищным и гнусным искусствам!» – воскликнул по этому поводу автор «Естественной истории» Плиний Старший. Но культ, в котором люди сжигались в кострах, этим остановлен не был: века и века по всей Европе костры пахли горелым человеческим мясом...

 

Ритуальное сожжение 18 ведьм и колдунов в Зальцбурге в 1528 г. Гравюра Яна Люкейна

В южнославянских мифах известен персонаж, тесно связанный с костром, огнем, сгоранием дерева (или просто деревом), имя которого включает сочетание согласных б-д-н или б-т-н: это сербо-хорватский Бддњак, болгарский бъдник, – некий благодетельный дух, воплощенный в «рождественским полене», т.е. бревнышке, пне или ветке. Ее сжигают в рождественский сочельник или в ночь на «Коленду», то есть в день зимнего солнцеворота. Прежде, чем сжечь, славяне пеленали Бадняка, обряжали в рубаху, кормили и поили (поливали вином, сыпали на него зерно, резали на нем кур, орошая его кровью). Выбивая искры из горящего Бадняка, славяне желали друг другу умножения скота по числу искр.

Баба-Яга в русских сказках, как правило, сгорает. Иногда ее сначала защемляют во пне или придавливают вывороченными корнями осины, а затем сжигают на груде осиновых дров. Заметим, что в волосовской культуре (III тыс. до н.э.) погребение производилось под корнями, под пнями деревьев, а несколько позже, в фатьяновской культуре, мертвых клали на слой древесного угля.

В.В. Иванов, В.Н. Топоров, Л.А. Лелеков и другие исследователи выявили в индоевропейских мифах класс змееобразных чудовищ нижнего мира, родственных славянскому Бадняку. Это – древнеиндийские Ахи Будхнья, «Змей Глубин» и Йербуда, змееподобный и зверообразный противник Индры, древнеиранский Ажи-Дахака «Змей Огненный», древнегреческие Ехидна и Пифон (от πιθεσφαι «гнить, разлагаться») и другие фантастические создания.

Кавказ. Персонажи с именем Б-д-н имеются не только в мифах всех славян, но и в нартских сказаниях практически всех народов Кавказа.

В адыгском нартском эпосе мы видим сюжетную пару Бадына и Бадыноко, отца и сына:

О, нарты! Как было вас много

У этой любимой земли;

Сосруко, и ты, Бадыноко,

Отважные предки мои, –

писала балкарская поэтесса И.И. Кашежева, выделив, как центральные в нартских сказаниях, именно два этих имени. В образе Бадыноко отчетливо звучит мотив прохождения через смерть: нарты во главе со старухой Уорсар (т.е. «царицей волков») собираются убить новорожденного малыша (Уорсар предсказывает, что он, якобы, должен принести смерть всему нартскому роду). Они, однако, не убивают его, а лишь выдолбив некое корыто-колоду (в которой легко узнать гроб) из старого дуплистого дуба, пускают его вниз по реке. Нашедшая его старуха помещает его в глубокое подземелье и вырастает он там на горе врагам и на славу нартскому роду... Мотив сожжения здесь отсутствует, но ясно чувствуется связь с деревом; кроме того, нет сомнений, что речь идет о мертвеце и его чудесном воскресении.

В цикле рассказов о Бадыноко появляется еще один сюжет о смерти и захоронении, вариант которого хорошо известен из гомеровской «Одиссеи». Пастух Хагур рассказывает о встрече со страшным одноглазым людоедом Иныжем; возмущенный деяниями Иныжа, Бадыноко отправляется к этому людоеду и где хитростью, где силой справляется с ним: подобно Одиссею, выкалывает его единственный глаз, а затем влезает под брюхо козла, чтобы покинуть пещеру-могилу. Из сказания ясно, что пещера – это могила, а ее хозяин Иныж – ни более ни менее, как владыка Страны мертвых. Отметим, что захоронения в шкурах животных часто встречаются в Великой Степи...

В осетинских нартских сказаниях мы находим сюжетную пару Батраз – Бадзанаг. Бадзанаг здесь отнюдь не бревнышко, не поленце, и, соответственно, не связан со сменой старого и нового года (во всяком случае, этот мотив не присутствует в том корпусе сказаний, который удалось собрать этнографам). Батраз в осетинских нартских сказаниях – божество-громовержец, а сын слепого великана Бадзанаг – покойник, подготавливаемый для сожжения и затем сжигаемый на костре. Батраз, сойдя с неба, калечит Бадзанага: с оторванным боком, без одной руки бежит тот с нартского симда (пляски) в свой дом на гору (отсечение руки у жертвы описано Геродотом как скифский обычай). Сестра Бадзанага издалека видит его красное мясо и белые ребра. Но, потеряв бок и руку, Бадзанаг не успокаивается: узнав от отца, что Батраз стал сильным, пройдя через огненное горнило, Бадзанаг желает повторить этот его подвиг и отправляется к богу-кузнецу Курдалагону, дабы тот закалил его, подобно Батразу. Но смертная его природа непреодолима: Бадзанаг не закаливается, а сгорает в горне, и Курдалагон не заботится более о его костях.

В.К. Тотров убедительно показал, что осетинское выражение «сидеть тебе в огне» (судзгæ фæ бадай) изначально означало доброе пожелание покойному. В сарматских могилах труп подчас бывал сильно обожжен. К.Ф. Смирнов объяснял это в ряде случаев тем, что на умершего в яму попадали угли из высыпаемых сверху остатков костра. «У осетин еще недавно бытовал странный для стороннего наблюдателя обычай разжигать огонь на короткое время непосредственно на груди трупа перед помещением в склеп, – замечает С.А. Яценко. – Для этого использовали небольшой заряд пороха. Зачем это делалось – горцы и сами уже забыли. Если объяснения и были, то явно вторичные и малореалистические: «чтобы защитить похороненный труп от волков».

Центральная идея огненных ритуалов при погребении у осетин связана с культом домашнего очага. В осетинской традиции в каждом доме огонь предписывалось поддерживать негасимо. С огнем в очаге запрещалось шутить, его нельзя было ругать, переступать через него. Пролитая в очаг чужаком вода подчас приводила к кровной мести. Огню обязательно выделялась доля от любого жертвоприношения – считалось, что без этого другие божества не примут жертву. Огонь очага являлся центральным элементом всего цикла новогодних праздников. Л.А. Чибиров установил, что божество очага именовалось Бындур. Божество это было женским. Т.А. Гуриев считает, что оно именовалось иначе – ближе к индийскому «Тапати», скифскому «Табити» и осетинскому «Сафа».

Тюрки. Одной из наиболее чтимых святынь (и одним из наиважнейших божеств) по сей день является огонь домашнего очага и у тюрков.

«Богиня огня у монголов носит турецкое название Ут или От, т.е. «огонь», – пишет Д.Банзаров. – К этому имени монголы прибавляют эпитет Галай-хан, царица огня (Ot galaikan, galai kan, galunkan... В качестве очистителя огонь считался покровителем каждого дома, а очаг (gulamta), где его разводят – святилищем... Жертвы, огню приносимые, должны усиливать пламя, как-то: вино, масло, жир». Огню оказывали такое же почтение, как изображениям других божеств; запрещалось шагать через него, замахиваться на него острым оружием. Плано Карпини уверяет, что монголы считали грехом рубить топором что-нибудь близ огня, вынимать ножом мясо из котла, под которым горит огонь, и втыкать нож в него». Д.Банзаров приводит текст монгольской «Молитвы огню»: «Матерь Ут, царица огня, сотворенная из дерева ильма, растущего на вершинах [гор] Хангай-хана и Бурхату-хана! Ты, которая зародилась при отделении неба от земли, произошла от стопы матери Этуген и создана царем тенгриев! Матерь Ут, коей отец – твердая сталь, мать – кремень, предки – ильмовые деревья, – которой блеск достигает до неба и проникает сквозь землю! Огонь, высеченный небожителем [Тенгисом] и разведенный царицею Улухан! Богиня Ут, которой приносили в жертву желтое масло и белого барана, имеющего желтую голову! У которой бодрый сын, прекрасная невестка и стройная дочь! Тебе, матерь Ут, всегда взирающей вверх, приносим в жертву вино чашами и жир – пригоршнями! Даруй благополучие царевичу [жениху] и царевне [невесте] и всему народу!».

Эпитеты богини Удхан – «красная», «масляная», «шелковая»... (Вспомним русское «золотой гребешок, масляна головушка, шелкова бородушка»). Центральными событиями новогоднего ритуала тюркских народов являются проводы Удхана старого года и встреча Удхана нового года. Считалось, что погасить родовой огонь равнозначно убийству родственника: при перекочевках непогашенные угли переносили на новое место. Удук или ыдук – на тюркских наречиях значит «священный», ибо огонь – одна из стихий, возникшая в изначальном космогоническом акте, при отделении неба от земли...

Рашид уд-Дин и Абу-л-Гази свидетельствуют, что первопредком всех тюрков является Удун Будун (Удунтай Бадантай). Он был рожден деревом-женщиной, причем удун обычно переводят как «ива». Ива – весьма ценное растение для степняка: подчас единственное растение в поймах степных рек, она прочна, легка, гибка и потому незаменима в конструкции юрты. У хеттов ива – eia, созвучная имени праматери Евы (чье имя означает «жизнь»), была «древом жизни». Сохранился хеттский ритуальный текст, в котором перед умирающим и воскресающим божеством по имени Телеф воздвигается вечнозелёная eia, «с которой свешивается руно овцы, внутри же нее – овечий жир, внутри нее – зерно (бога) полей и вино, внутри нее – бык и овца, внутри нее – долгие годы (жизни) и потомство». В.Н.Топоров отмечает параллели названия ивы (и имени Евы) с греческим αιων, «век», «жизнь», «поколение», «вечность»; латинским aevum, «жизнь», «век», «возраст», «вечность»; древнеиндийским ayus, «жизненная сила». Характерно, что собственно ивы ни в Междуречье, ни вообще на Востоке не было и нет ("вербии", упоминаемые в 137 псалме – это тополь, Populus euphratiсa).

По сей день у кочевников есть божества вроде бурятской Будан хатун («матушка Просо»), воплощенные в культурном растении, исходная связь которого с огнем потеряна и забыта. Но изначально земледелия в Степи не было, и божеством было то дерево (или растение), которое в первую очередь служило топливом для очагов и/или остовом для юрт.

Будин у тюрок был не только прапредком и богом домашнего очага, но и одним из верховных божеств. Китайская летопись «Вэйшу» отмечает, что у тюркютов «в 500 ли от Дугинь на западе есть высокая гора, на вершине которой нет ни деревьев, ни растений, называется она Бодын-эли, что в переводе значит: дух покровитель страны».

Шумеры. У шумеров очаг назывался удун (у современных тюрок утун, удун – это дрова, топливо), а божество солнца носило имя Уту:

«О Уту, пастырь Земли, отец черноголового народа!

Когда ты засыпаешь, народ засыпает с тобой,

Когда ты встаешь, о могучий Уту, народ встает вместе с тобой...»

В жертву восходящему солнцу приносили жир быков: шумеры называли быка гуд (современные тюрки – уд).

Если принять более или менее стандартное представление о миграции земледельческих племен в IV-III вв. на север, в Великую Степь (через Балканы, Кавказ и Среднюю Азию), то все вроде бы становится на свои места: шумеры принесли свое божество в Степь. Но дело в том, что Уту у шумеров был мужчиной. И шумеры были земледельцами. А мы знаем, что кочевники «садились на землю», но не можем привести примеров обратного процесса; мы знаем, что усилиями жрецов-мужчин богини верхнего палеолита были частично обращены в богов бронзового века, но мы не знаем ни одного случая, когда мужское божество становилось бы женским. И то, и другое – однонаправленные процессы. Поэтому встает естественный вопрос: кто у кого заимствовал имя бога солнца: кочевники у земледельцев или наоборот?

Правда, у шумеров была еще богиня ткачества, и звали ее весьма похоже на солнечного бога: Утту. И здесь не обходится без странностей. На шумерских клинописных табличках прочитана поэма, в которой описано создание покрывала для брачной постели богини Инанны. Значительная часть поэмы – это диалог между Инанной и ее братом, богом солнца Уту:

– Кто соткет его для меня, кто соткет его для меня?

Этот лен, кто соткет его для меня?»

– Сестра, моя, я принесу тебе его сотканным,

Инанна, я принесу тебе его сотканным...»

Но чесать, сучить, прясть, ткать и окрашивать лен (работы, перечисленные в поэме) – дело ли это для бога солнца Уту? Не уместнее ли было, если б этим занималась богиня ткачества Утту?

Во многих мифологических сюжетах можно выделить два пласта, постоянно смешивающихся: в более древнем сын Солнца (заменивший еще более древнюю дочь) – это дерево, растение, как правило, сгорающее в костре, в чем и проявляется его солнечная, греющая и светящая природа. санскритским именем Агни. Слово это сохранило свое значение, хотя и утратило божественный смысл, в латинском «игнис» (огонь). Более поздние сюжеты о дереве прямо не упоминают. А если так, то не была ли изначально Утту дочерью бога Солнца, спустившейся на землю и обратившейся в растение?

Зороастризм. Духовная сущность (фраваши) Заратуштры, созданная в начале бытия, изначально была помещена Ахурамаздой в ствол древа жизни хаомы. Машйа и Машйан (протолюди) изначально появились в виде растения.

Индия. У индусов человек неоднократно уподобляется дереву, рассматриваемому как образ вселенной. Матаришван, то есть «растущий в матери», – у индусов не только ребенок, но и те деревянные палочки, трением которых добывают огонь (причем самой процедуре приписывают символику полового акта).

С деревом связан и Будда. Неотъемлемый атрибут будд во всех временах и мирах – священное дерево bodhitaru, дерево мудрости, ведовства, с которым связана его сила².

Малая Азия. Здесь известна история Мирры (Смирны) и Адониса. ...По воле богов совокупившись с собственным отцом, не знала Мирра, куда деть глаза от позора (мотивировка, очевидно, весьма поздняя). Взмолилась она, чтобы боги изгнали ее и из царства живых, и из царства мертвых. Услышала ее мольбы Афродита, богиня любви. И вот ноги Мирры покрыла земля, из ступней выросли корни, плоть превратились в дерево, кровь – в древесный сок, а кожа – в кору. Но плод ее преступной любви оставался внутри ствола. По истечении должного срока ствол лопнул и из него вышел младенец, получивший имя Адонис (финикийцы записывают это имя двумя буквами: dn).

Египет. Если, как это обычно делают, возводить имя Адониса к египетскому наименованию солнечного диска, Атона, культ которого появился во времена Аменхотепа III (1405-1367 до н. э., через 25 лет после ухода из Египта гиксов), достиг расцвета при Аменхотепе IV (1368-1351 до н. э.) и целенаправленно уничтожался всеми их преемниками, то и здесь все концы сходятся, ибо Атон был именно солнцем в его данности людям, солнцем спустившимся, давшим людям анкх, знаменитый ключ спасения.

На первый взгляд в погребальных ритуалах египтян нет огня; но вспомним, как называли тот каменный, деревянный или металлический ящик, в который помещался труп: саркофаг. Буквально это значит «пожирающий плоть»: так можно назвать только огонь. Плиний, пытаясь хоть как-нибудь согласовать точный смысл слова с уже обычным для его времени представлением, что саркофаг – это каменный ящик для тела покойника, «поясняет», что гробы, сделанные из известняка, добытого в Троаде, имели свойство в течение сорока дней уничтожать без остатка заключенные в них тела мертвецов, и даже их кости. Сюжет совершенно фантастический, однако происхождение его очевидно: каменный саркофаг (как и дольмен) имитирует алтарь, жертвенник, на котором покойник ранее сжигался.)

***

Просто перечислять фрагменты мифов, в которых зашифрована парадигма «человек – огонь – дерево», – занятие достаточно бесперспективное. Их слишком много – ростовский исследователь В.Я. Кияшко предложил шуточный «симптом Фрэзера», состоящий в том, что человек, начавший говорить о древесных божествах, не может остановиться. До тех пор, пока не понято, зачем покойника готовили к сожжению, замуровывая в дерево, но не сжигали, мы обречены тонуть в море этой информации.

«Историческому объяснению, – замечает Пропп, лучше многих других понимающий, в чем здесь проблема, – в первую очередь подлежат не отдельные сюжеты, а та композиционная система, к которой они принадлежат; тогда между сюжетами откроется историческая связь, и этим прокладывается путь к изучению и отдельных сюжетов».

Что означает слово Будин?

Индоевропейское *budh значит «светлый», «озаренный»; к этому слову восходят русское «будни», «пробуждение» и индийское «Будда».

Др.-рус. бъдти восходит к праслав. *bъdĕti от основы *bъd- < и.-е. *bṓdh- / *bheudh- «бодрствование». Ср. др.-инд. bṓdhati «просыпается, замечает», búdhyatī «пробуждается»; лит. budёti «бодрствовать», bústi «проснуться». См. бдительный, бодрый, будить, будни. др.-инд. búdhyatē «он просыпается, {141} замечает, узнает», budhás «пробуждающийся, разумный», авест. buiðyeіtі «замечает».

Весьма к нему близкое по написанию и звучанию *budhn имеет совершено иной смысл. Гамкрелидзе и Иванов: «b[h]ud[h]-n»; др.-инд. budhná – «дно», «основание», «опора», «нижняя часть», «корень»; авест. bǔna – «дно», «основа», «глубина», греч. πυθμήν «дно», «основание», «низ», лат. fundus «дно», «основание», «предел», др.-в.-нем. bodam «низ», «основа», др.-англ. bottn, bodan «основа», «основание». Фин. *punta, марийск. pŭndakš, pˆəndaš «дно», осет. byn // bun «основание», «дно». Ностратическое dheub означало (“глубокий”), что дало в древненемецком форму diupaz с тем же значением (ср. современное английское deep), либо к dup- (“ронять, погружать”), от которого произошли древнеанглийское doppa (“погружение”) и down – «движение вниз», верхнелужицкое dupa (“дыра”) и русское дупло. Словом «дна» в прославянскую эпоху обозначали внутренние болезни, особенно заболевания живота, телесного низа, «дна». В Ипатьевской летописи (XIV в.) можно прочесть: «Дна есть подъступила».

Загадочная ситуация! Удастся ли нам найти сюжет, в котором практически одно и то же слово (*budh – *budhn) сочетает в себе почти взаимоисключающие смыслы: «пробужденный», «озаренный» – и «относящийся к нижнему миру», «пребывающий в бездне»!