Город белый. Вечер снежный.
Шоу дыма и огня.
И зима целует нежно
В губы пьяного меня.

От блаженства задыхаюсь,
Бьёт восторженный озноб.
И с зимой в одно сливаюсь.
И как ложе нам - сугроб.

От прохладных губ касанья
В сердце вдруг хрустальный звон...
Будто призрак из сказанья
Город, словно снежный сон.

Ёлочка пушистая
Огоньками светит.
И играют, чистые,
Радостные дети
Новыми игрушками,
Громкими хлопушками.

Пусть такие выстрелы
Только и звучат!
Фейерверки быстрые
Радуют ребят.
Пострелять немножко
Лучше понарошку.

В наших душах трещины.
Трудно их спаять.
Дети лишь да женщины
Могут нас связать.
Верю в то, что Новый год
Примиренье принесёт
Пусть не нам - для молодых.
Новая страна - для них!

Есть мир и человек, а между ними
Посредник Логос. Вещи мы даём
Обозначение, понятье, имя.
И так мировоззренье создаём.
Абстракции, законы, обобщенья,
Как принципы событий, фактажа,
Суть только усредненья, упрощенья -
Формализация явлений багажа:
Сравненье, сортировка и проверка
На опыте их, дабы занести
В архивы памяти, как метки или мерки,
Чтоб меж собою их соотнести
И получить модели образец -
То ль зеркало, то ль ширму, то ль окошко
Меж внутренним и внешним... Здесь конец
Познанья? Нет, известного немножко
Средь неизвестности великой тайны Бога.
Посредник Логос - это к ней дорога.

Горизонт пропадает ,
здесь его просто нет -
Только всюду сияет
Изумительный свет.

Из него проступает
Лик знакомый Христа.
И душа неслепая
Лишь поёт. Красота!

Поэт творит лишь в диалоге
С собою, с социумом, с Богом,
Но - на известном отстояньи,
Не зная, кто, когда и как
Его услышит. Тяжкий знак
Отложенного ожиданья
Ответа. В неизвестность пишет -
Сейчас живущим, нерождённым,
Ушедшим уж давно - поэт,
Поскольку вечной тайной дышит
И носит в сердце слова свет,
Общеньем с миром пробуждённый.

Закатила под диван
Кошка шарик теннисный.
Полночь уж. А я не пьян
И невесел и не с ней -
Не с любимою. Она,
Вроде, с мужем сходится.
Будет нынче ночь длинна
И опять, как водится,
Одинока. Совпадут
Стрелки на двенадцати.
Но не мы. Любви капут.
Нужно рассмеяться бы -
И забыть, да не могу.
Всё внутри занозится.
Сердце стихло: ни гу-гу.
Тишь. Лишь кошка возится.

И вновь
Любовь
Ромашкой расцвела
Среди
В груди
Нетронутого поля.
Сорвать,
Отдать
Той, полем что прошла -
И ждать
Опять
Её прихода, что ли?

А вдруг да не возьмёт
Ромашку полевую?
А вдруг да не придёт?..
Гаданием живу я.
Полюбит,
Не полюбит?..
Срываю лепесточки.
Погубит,
Не погубит?..
Глядь - нет цветочка!
Точка.

И засыпало белым снегом дом по крышу,
И засыпали мы под ходиков шажочки,
Дыханье ровное друг друга только слыша,
Свернувшись по-кошачьи в два клубочка.

И завывала вьюга гласом бесноватой,
И укрывала мир пуховым одеялом.
Мы засыпали после связи, неженатые,
Любовью хрупкой, как стекло бокала,
Укутанные...

Чтобы заставить власть меняться,
Придётся нам объединяться
И силой массы напирать.
И, тут же, структуризоваться -
По кластерам распределяться
И сеть движений создавать,
Чтобы свои лоббировать
И требования, и интересы.
Добиться для страны прогресса
Возможно лишь идя навстречу
Друг другу - и давленьем снизу
Реформы сверху обеспечить,
Без радикальщины сюрпризов
И тиранических эксцессов...
Коль потерял народ терпенье,
У власти лишь одно спасенье -
Идейное преображенье:
От своеволия к служенью
Народу...

Случаются иные времена, -
Так пишут, - и счастливее, и краше.
А мне досталась средь руин страна,
Застрявшая в безумном веке нашем.

Но не хочу иных времён и стран -
Я там, где было Господу угодно.
Русь - и бальзам целебный, и дурман.
В ней, подневольной, духом я свободный.

Когда мораль становится формальною,
Когда её пытаются вдолбить
Насильно, не пытаясь разъяснить,
Когда её со спешкой привокзальною
Навязывают: "Вы должны купить
Мораль к билетам жизни и культуры
В нагрузку!", и когда дубовой дурой
Нас принуждает попросту зубрить,
Без пониманья, чисто механически,
С императивом скучно-юридическим,
Её понятья педагогика - тогда
Не остаётся от морали и следа.
И начинает полностью царить
Уж морализм идеологический -
Урод литературно-политический,
Способный души быстро отравить
Инъекциями лжеморали - модной
В той мере, как правителям угодно,
Иль релятивной, рынка конъюнктурой
Определяемой да страхами за шкуры.

То умирал, то воскресал,
Во сне ли, наяву ли.
Метаморфоз фокстрот плясал
В космическом загуле.

А может дёргали меня
За ниточки, как куклу?
В глазах пылали два огня:
Как звёзды иль как угли?

То умирал, то оживал,
Менял среду и маски.
И не кончался странный бал.
И вечны были пляски.

Прощаюсь с осенью. Как грустно!
Сгрёб листья в кучу. Молча жгу.
А для распала - книжка Пруста.
Утраченное время. Жуть!
Ушли весна и лето. Осень
С дымком уносит вверх вопросы:
Зачем на свете есть зима?
И для чего приходит старость?..
Совсем чуть-чуть гореть осталось.
Костёр дотлеет - будет тьма.

Премьера фильма? Он у входа.
Дебют театра? Тут как тут.
Концерт "звезды"? Показы моды?
Уж без него-то не пройдут!
Матч еврокубка? К стадиону!
Арт-выставка? Бегом в музей!
И в храм - с Афона там икона...
Чтоб позже, средь коллег, друзей,
За рюмочкой иль чашкой чаю,
Многозначительно сказать,
С тоской намеренной зевая,
Где смог намедни побывать.
И зависть в их глазах читая,
Быть равнодушным, сплин играть...
Бывалым коль тебя считают,
Радушно всюду будут звать!

И вслушиваясь в сердца звуки,
Мелодию любви играть,
Чтобы развеять чары скуки
И ночь несчастий разорвать.

Пусть в музыке умрут ошибки
И рассосётся бед пучок.
Душа подобна Божьей скрипке:
Он - виртуоз, а я - смычок.

Мы очаялись. Надолго.
От себя и от страны,
От свобод и чувства долга,
От претензий и вины,
От чиновников и власти,
От бандитов и ментов...
И никто не ждёт уж счастья.
А улыбки - для понтов.

Дай притронуться, прикоснуться
Пальцев кончиками к лицу
И, прижавшись щекой... проснуться.
Нет же, нет, не давай очнуться -
И в объятия закольцуй!
Привяжи к себе вздохом, взглядом,
Словом - мне это очень надо...
Хоть во сне бы не обмануться!

Опять обманчивые речи
Не в уши - в пустоту сердец -
С инерционной страстью мечем,
Любви предчувствуя конец.

Мы тщимся доиграть достойно
Традиционный ритуал -
Разлукой тихой и пристойной
Закончить выдохшийся бал.

Но не поймём, как сделать это,
Не затоптав навек "вчера"
Любви... И длятся без секрета,
По-фарисейски вечера.

Накануне листопада
Осень в фирменном наряде
Щеголяет, модница.
Смотрят люди -
Что за чудо,
Краше кукол Голливуда!
Тут умом не тронуться б
От подобной красоты!..
Их сердца - чисты.

Чем женщина старше, тем в чём-то мудрее,
А в чём-то как девочка: обострены
В ней слух с подозреньем и втрое больнее
Даётся теперь осознанье вины
И собственной, и человека, который
Заметил осеннюю грусть и красу
В душе её, дал утешение в горе
И счастье, держащее дух на весу.

Но осени мудрость - уют и забота -
С сердечной эмоцией конфликтовать
Готовы, любви объявляя бойкоты.
Есть в женщине странная тяга - страдать.
И ищет в обычной беседе изъяны,
И видит в словах некий скрытый намёк,
И будит зажившие старые раны,
Упрямо толкая за занавес срок.

Придирчива к ритмам интонационным
Становится, на обостренье идёт
Недоразумений с провокационным
Надрывом. И с тайной надеждою ждёт,
Чтобы оступился любимый - попался
В поставленный ею зачем-то капкан -
В надуманной лжи уличить, чтобы стлался
По небу любви недоверья туман.

Осенняя мудрость и глупость девчушки -
Коктейль неприятный на запах и вкус.
Осенняя женщина верит: церквушку
Всегда посещает. Но скрытая грусть
И в Господа вера ей не позволяют
Поверить всем сердцем Его же дарам.
И так, в одиноком безлюбии, тает.
И всё заслоняет отчаянья храм.