У меня есть определённая система представлений о том, какой должна быть жизнь, которую я не смогу назвать иначе, как счастливой. Но я прекрасно понимаю, что другому человеку она в такой модификации может, мягко скажем, показаться не слишком прекрасной, поэтому никому своих мнений по вопросам бытия не навязываю. Так почему бы окружающим не ответить мне взаимностью?

Если кто-то уверяет вас в том, что ваше имя вам совершенно не походит, вполне возможно, что он просто в очередной раз забыл его, и никакие особенности восприятия и прочие психологические заморочки тут ни причём.

Я, как и многие другие люди, очень люблю, когда меня хвалят. Но при этом терпеть не могу, когда очередной великий стратег местного розлива ни с того, ни с сего начинает по пустяковому поводу прелюдно петь мне дифирамбы с единственной целью: унизить окружающих, наглядно продемонстрировав им их несовершенство или обычную безграмотность и тупость по сравнению со мной - то бишь, с новоявленным, и конечно же - временным, недостижимым идеалом. В такие особо замечательные моменты моей прекрасной жизни во мне быстренько просыпается аллергия на повышенное внимание окружающих к своей персоне и сильнейшее желание дать по морде умнику, вдруг вспомнившему о том, какая я хорошая/ умная/ ответственная/ красивая (нужное - подчеркнуть), после чего развернуться и покинуть общество любителей обсуждать мои таланты, не забыв хлопнуть дверью в знак протеста против всей несправедливости мира.
Но долго переживать за душевное спокойствие окружающих и строить планы мести тому, кто поставил меня в дурацкое положение, у меня обычно не получается, поскольку я человек вполне уравновешенный, физического насилия в качестве способа урегулирования отношений не признаю, а главное - чрезмерно любопытна. Именно непреодолимое желание узнать, что же будет дальше, всегда быстро сменяет отвратительное чувство несвоевременно напомнившего о своём существовании в недрах моей души стыда и заставляет меня в таких случаях не бежать куда глаза глядят, а оставаться на своём месте, да ещё и выглядеть вполне довольной происходящим. А что, слушаю комплименты в свой адрес, ловлю на себе завистливые взгляды...С чего бы мне не иметь вид счастливого человека?!
Впрочем, будь я плохой актрисой, все в радиусе 10 метров смогли бы уж если не увидеть, то почувствовать моё жуткое недовольство всем, что творится со мной. Но этого никогда не происходит - вот и прекрасно. Ведь в противном случае, мне бы пришлось искать какой-нибудь жутко сложный в реализации способ периодически получать отличную возможность смотреть такого рода представления с самого лучшего места в зрительном зале - с места актёра, находящегося в центре действия и не обременённого необходимостью постоянно что-то говорить и делать. А то уж больно нравится мне это развлечение.

Только мне могло прийти в голову предложить двум сильно творческим девушкам, с которыми я имею счастье учиться, делать к экзамену по актёрскому мастерству беспредметный этюд под названием "игра в карты". И только мои одногруппницы могли посчитать эту идею гениальной и с завидным энтузиазмом взяться за её воплощение. Вон даже вытащили меня из дому в свободный от занятий день, чтобы всё это отрепетировать. А такое не часто происходит. Да и в самую интеллектуальную на свете игру - дурака - мы обычно тихими весенними вечерами в холле учебного корпуса не играем. Но надо же было когда-то начинать? Вот мы сегодня это и сделали. И, между прочим, не развлечения ради, а на благо общего дела.
Я выиграла, кстати. Учитывая то, что к картам я не прикасалась почти целый год год и успела за это время благополучно позабыть даже те немногие правила, о которых когда-либо знала, сей факт не только приятен, но и очень удивителен.
Но важно другое.
Теперь мы втроём являемся счастливыми обладательницами отличного сценария нашего коллективного выступления, которое мы уже успели соответственно обозвать "Сообразим на троих". Составлять этот сверхсекретный план действий было жутко муторно, но результат того стоил. Всё-таки иметь в распоряжении пошаговую инструкцию по игре с точным и полным описанием порядка ходов, подкидывания друг другу карт и прочих нюансов всего этого безобразия очень полезно. Тот, кто хотя бы приблизительно понимает, как именно делаются такого рода этюды и как нелегко производить какие-то манипуляции с несуществующим предметом, причём с идеальной точностью мельчайших и зачастую даже незаметных для непрофессионала движений, за такую шпаргалку душу продаст. И его можно понять! Без неё-то репетировать номер, в котором, наряду с великим множеством элементов мелкой моторики рук, присутствует постоянная смена обстоятельств, довольно сложно: всем его участникам придётся тратить уйму времени и нервов на то, чтобы вспомнить, что, когда и как они делали, и к каким последствиям их действия приводили. А так глянул в исписанный понятным только самому автору почерком листочек - и перед твоими глазами как по мановению волшебной палочки сразу же появляется достоверная картина происходящего, которую только и требуется, что скопировать. Это, конечно, тоже совсем не просто, но всё же выполнимо, даже при полном отсутствии времени на тренировку и невозможности отрепетировать этюд со своими партнёрами до выхода на сцену.
В общем, мы бо-о-ольшие молодцы. Троекратное ура в нашу честь!

P.S. Как жаль, что никто из нас не захватил с собой фотоаппарат! Выражения лиц охранников и уборщицы, случайно ставших свидетелями наших посиделок, были вполне достойны того, чтобы их запечатлели для истории.

P.P.S. А что будет с нашим преподавателем, когда он узнает, что за этюд мы собираемся выставить на суд экзаменационной комиссии! Он-то, бедный, до сих пор не в курсе наших планов и достижений.

Где был мой хвалёный здравый смысл, когда я позволила своей подруге затащить себя на тренинг по дыхательной гимнастике?! Правильно, где-то там, далеко. Покинул боевой пост в самый разгар рабочего дня и бросил свою хозяйку на произвол судьбы, гад такой. Умеет он выбирать время для нарушений трудовой дисциплины, конечно...
Да и я хороша. Начиталась книжек замечательных (большой, горячий привет Максу Фраю!) и решила, что с моей стороны будет величайшей глупостью упустить шанс на своём опыте проверить, действительно ли эта самая дыхательная гимнастика, которую с энтузиазмом нахваливал замечательный парень сэр Шурф Лонли-Локли, так чудодейственна, как её малюют.
Ну вот, проверила. Молодец. Правда, в ходе эксперимента чуть было не встретилась с милым человеком по имени Кондратий, да и окружающих с ним чудом не познакомила. Но это так, мелочи. Ну подумаешь, немножечко задохнулась, позеленела капельку... А вот нечего было меня просить считать вслух на одном дыхании так долго, как только смогу! Или хоть предупредили бы, что уточнение "так долго, как только смогу" не надо понимать буквально. Я-то, ведь, честно выполнила задание: аж до сорока с чем-то досчитала в относительно медленном темпе, а остановилась только, когда почувствовала, что если немедленно не сделаю хоть маленький глоточек воздуха, то просто рухну на красивый паркетный пол, да так там лежать и останусь. И что в итоге? Оказывается, педагог была уверена, что я, как и все, с кем она занималась до знакомства со мной, прекращу упражнение, как только почувствую хоть малейшее неудобство. А ещё говорила, что в людях разбирается...Эх!
И вообще, сердце моё разбито. В кой-то веки решила положиться на опыт и профессионализм знающего человека и беспрекословно слушаться его указаний, и что из этого вышло?! Ничего хорошего.
Вот и доверяй после этого людям!

Кинокамера - конечно, не самый лучший на свете собеседник, но как слушателю равных ей нет: не перебивает, не спорит, не разыгрывает перед лицом говорящего сценки из репертуара театра мимики и жеста, не пытается наставить его на путь истинный и, вообще, не мешает человеку спокойно излагать свои мысли.
Её можно запросто рассказать о самом сокровенном, не переживая о том, какой будет реакция на твои слова. Никто тебя не осудит и не выразит непонимания по отношению к твоим чувствам и мыслям. Во всяком случае, до тех пор, пока ты не договоришь. И это главное. Если тебе выпал шанс быть выслушанным, вполне вероятно, что хотя бы единицы из тех, чьих ушей достигли твои слова, не забудут о них через три секунды, после того, как ты замолчишь, а задумаются над полученной информацией и, возможно, даже согласятся с твоей точкой зрения или придут к тем же выводам, что и ты.
Камера не способна выражать своего недовольства происходящим и давать оценку словам и поступкам тех, кто попадает в поле её электронного зрения, и это, пожалуй, самое лучшее качество этого чуда техники. Жаль, не всем удаётся оценить его по достоинству.

Когда актёр кривляется вместо того, чтобы жить жизнью своего героя, он совершает самое настоящее преступление. Многие люди, ведь, искренне уверены в том, что в кино показывают не только вымышленные события, но и идеальное, правильное воплощение чувств и эмоций. И по вине бездарных слуг Мельпомены, постоянно показывающих им примеры "правильного" поведения, они обретают уверенность в том, что тот, кому действительно плохо обязательно бьётся в истерике, рыдает в голос, не скрывая своих чувств от окружающих, а счастливый человек просто обязан набрасываться на окружающих с радостными воплями, а со временем и вовсе теряют способность понимать, что ближнему, например, на луну от тоски выть хочется, если он не демонстрирует им свою заплаканную и перекошенную физиономию.
Вот и получается, что если ты уважаешь себя и всех остальных или просто не привыкла выставлять на всеобщее обозрение свои переживания, тебя быстренько записывают в скрытные, бесчувственные и даже опасные люди. Что ж, дело хозяйское. Нравится кому-то приятно постоянно находиться в обществе такого робота, пусть общаются с этим существом дальше. А я, так уж и быть, соглашусь ещё некоторое время побыть в его шкуре. Мне-то это совсем не сложно, а людям вон сколько удовольствия от блуждания по лабиринтам собственных заблуждений. Глядишь на то, с каким упоением они строят невероятные предположения о твоей истинной сущности, так прямо сердце радуется!

И всё же, будь на то моя воля, некоторым актёрам я бы в судебном порядке запретила заниматься их деятельностью. Подделка драгоценностей, ведь, наказуема. Так почему бы не считать преступлением подделку жизни?

Мне просто жизненно необходимо купить хлеб. Чтобы совершить этот бессмертный подвиг, я иду на почту: именно там, по мнению моего подсознания находится булочная. Вот уж не думала, что у этой составляющей моей психики могут быть проблемы с ориентацией в пространстве! Через какие-то доли секунды я открываю дверь в зал, который раньше занимало почтовое отделение и вижу там совершенно не то, что должно было бы предстать моему взору, если бы дело было наяву. Я не могу найти ничего напоминающего о том, как это помещение использовалось в реальности, как ни стараюсь сделать это.
На месте телефонных будок стоят огромные стенды с сувенирами и канцтоварами. Причём все товары, выставленные на всеобщее обозрение, сделаны из металла, сильно смахивающего на золото, а многие из них к тому же, ещё и инкрустированы драгоценными камнями. Слева от входа - там, где всегда был пункт приёма и получения посылок и бандеролей - теперь располагается какой-то отдел супермаркета. Какой именно, мне понять не удаётся. Впрочем, учитывая то, что в помещении толпится огромное количество народа, оно и не удивительно. Поражает другое: несмотря на то, что на двух третях зала неизвестного мне учреждения творится что-то очень напоминающее давку, на территории бакалейного отдела, занявшего место стойки, за которым когда-то начинались владения девушки, за умеренную плату оказывавшей населению посильную помощь в осуществлении почтовых переводов, в копировании, сканировании и распечатке документов и налаживании отношений с умной офисной техникой, я замечаю лишь одного человека, расплачивающегося с продавщицей за какие-то пирожные, хотя, в принципе, никто не мешает и всем остальным околачиваться там. Мне даже кажется, что люди принципиально стараются держаться подальше от местной бакалеи. Однако, это не мешает мне наконец-то переступить порог знакомого незнакомого заведения, почувствовать странное напряжение, царящее там, и уверенно направиться в сторону непопулярного отдела, ловя на себе косые взгляды некоторых посетителей этого магазина. К тому времени, как я достигаю цели, любитель сладкого уже успевает оплатить свою покупку и отходит от прилавка, давая мне возможность получше разглядеть стоящую за ним продавщицу. Она оказывается симпатичной молодой девушкой. Но главное - она находится во власти какой-то жуткой тревоги: на её лице это отражается не очень сильно, но мне без труда удаётся почувствовать ужас, исходящий от неё. Я почему-то абсолютно уверена, что она сейчас ничего не соображает и выводить её из этого состояния пока нельзя, поэтому молча беру с прилавка целлофановый пакет, кладу в него две булочки из корзинки, стоящей прямо передо мной (о хлебе даже не вспоминаю) и протягиваю ей необходимую сумму денег. Пока я проделываю эти манипуляции она неподвижно стоит и смотрит куда-то в неизвестность, не обращая на мои действия никакого внимания. Я тоже стараюсь не глядеть на неё, поскольку какое-то сто двадцать пятое чувство подсказывает мне, что ни к чему хорошему это не приведёт. Но, заметив, что я хочу ей что-то отдать, испуганная незнакомка всё же вспоминает о своих профессиональных обязанностях, всё ещё рассматривая что-то очень далёкое и, скорее всего, не существующее на автомате берёт купюры, и только после этого обращает на меня свой взор и наши взгляды встречаются. Я ничуть не удивляюсь, увидев в её глазах бездонную пустоту. Но созерцать эту не слишком жизнерадостную картинку мне не слишком приятно, поэтому я уже собираюсь развернуть и уйти из этого странного места, когда девушка, пристально глядя на меня, вдруг сообщает жутко спокойным бесцветным тихим голосом:
- Мир скоро рухнет.
Как ни странно, меня ничуть не пугает такое заявление, но в то же время я не отвечаю на него шуткой, хотя обычно поступаю именно так с теми, кто пытается с умным видом говорить мне глупости. Я даже не спрашиваю, откуда у продавщицы хлеба такие сведения и с какой радости ей понадобилось делиться ими со мной. Вместо этого, я совершенно спокойно отвечаю:
- Этого не произойдёт. - Я настолько хорошо знаю это, что произношу эти слова без всякого пафоса. Просто констатирую факт. Возможно, я говорю даже слишком резко: в конце концов, это просто наглость со стороны моей собеседницы не иметь представления даже о таких элементарных вещах!
Девушка вдруг оживает, о чём свидетельствует то, что на её лице начинают отражаться её чувства, и, с изумлением глядя на меня, спрашивает:
- Почему? - в её голосе слышится, и сомнение, и надежда. Интересное сочетание, кстати говоря.
Мне этот вопрос кажется крайне неуместным. Сказала, ведь, человеку, что всё будет в порядке. Что ему ещё-то надо? И вообще, откуда в голове этой, вроде как, с виду не глупой девушки такие идиотские мысли взялись? Везёт же мне всё-таки мне на дураков!
- Потому что я так хочу! - Я же ведь, на самом-то деле очень терпима к чужим недостаткам, не слишком мешающим мне жить. Вот и на этот раз я решаю сжалиться на своей новой, но оттого не менее бестолковой, знакомой, и открываю ей глаза на то, что, по моему скромному мнению, интеллигентному человеку в её-то возрасте пора бы уже и самому знать, после чего разворачиваюсь и ухожу, поскольку заниматься дальнейшим образованием этой девушки, которая, кстати, намного старше меня, мне как-то не хочется, да и времени на это у меня нет.


P.S. До прошлой ночи я наивно полагала, что очень неплохо осведомлена о масштабах своего воображения. Однако, описанная выше сцена, а также многие другие невероятные картины, которые оно всего за каких-то 7 часов умудрилось создать из кусков информации, имеющихся в своём распоряжении, и преподнести мне в качестве сладких снов, стали своеобразными вещественными доказательствами того, что я сильно заблуждалась в своих представлениях о его способностях и возможностях. Как я, оказывается, недооценивала его,а заодно и себя!

Никогда не могла понять людей, которым абсолютно наплевать на своё будущее и на то, как они живут в данный момент, но которые постоянно жалуются окружающим на свою "трудную жизнь". Ну, скажите, какой смысл плакаться в жилетку всем подряд, рассказывая о том, как тебе тяжело, и ничего при этом даже не пытаться ничего исправить?
Это же ваша жизнь! Вас что-то не устраивает? Так поменяйте это или хотя бы постарайтесь совершить этот бессмертный подвиг! Конечно, сразу вы идеала не добьетесь, но, зато, хоть немного приблизитесь к нему. Или вам больше нравится сидеть и ничего не делать? Тогда нечего изображать из себя несчастных. Вы взрослые люди, а значит должны понимать, что за вас никто ничего делать не будет, и помогать вам тоже согласятся очень немногие, если таковые, вообще, найдутся. Из ничего ничего не бывает - пора бы уже это запомнить. Ну а если до вас это так и не дошло – ваши проблемы. В вашей глупости никто, кроме вас, не виноват. Так что, делайте выводы.
Расстраиваться из-за отсутствия прогресса в каком-то деле может только тот, кто им занимается, а те, кто палец о палец не желают ударить, чтобы добиться каких-то результатов, на это просто не имеют права. Поэтому прекратите устраивать показательные выступления, во всяком случае, при мне. Может кто-то и поведётся на ваши слова, но только не я. Не повезло вам, ребята. Я, к счастью, знаю людей, которые действительно создают и совершенствуют себя и свою жизнь, при этом не выставляя на всеобщее обозрение своё недовольство чем-то или кем-то. Они делают, а вы болтаете. Чувствуете разницу?
Почему, например, я должна вас жалеть? Вам не только что-то сделать, вам подумать-то лень. И причём тут я? Или вы думаете, что вы одни сталкиваетесь с трудностями? Спешу вас разочаровать (а может, и порадовать): у меня тоже проблем хватает, только я слишком уважаю себя, чтобы не выставлять их на всеобщее обозрение и вместо того, чтобы тратить время на пустословие, решаю их по мере возможности. Я же, как и многие другие, не плачусь вам в жилетку по любому мало-мальски удобному поводу, ну так и вы имейте совесть и хоть иногда прекращайте своё нытьё. Лучше потратьте время, которое оно у вас отнимает, на что-нибудь более полезное. Жизнь свою налаживать начните, например...

Средней высоты холм, на довольно большой по площади (около 20 квадратных метров) поверхности которого расположено несколько люков-башенок, а в одном из склонов есть настоящий вход в подземелье - так когда-то давно выглядело любимое место встречи нашей дружной компании, состав которой постоянно менялся, в зависимости от того, находились ли среди моих знакомых желающие отправиться на поиски приключений вместе со мной и моим тогдашним лучшим другом и сколько таковых было. Мы-то вдвоём каждый день устраивали из прогулки по местному детскому городку самую что ни на есть настоящую экспедицию, целью которой был поиск различных тайн, которыми, по нашему скромному мнению, просто обязан был был быть заполнен этот прекрасный парк, ограждённый с одной стороны каменной стеной старинного монастыря, построенного аж в 13 веке, с другой - бетонным забором, за которым скрывалось здание бывшего завода, частично пустовавшее, а частично отданное предпринимателям под офисы для их компаний, а с третьей - какой-то странной чугунной конструкцией, калитка, имевшаяся в которой, вела прямиком к гаражному кооперативу, за территорией которого, в свою очередь, если верить рассказам наших старших товарищей, находился заброшенный нефтеперерабатывающий завод (кстати, он там, и правда, есть). Но практически никто из наших сверстников наших увлечений, к сожалению, не разделял: разжигание костров, попытки перелезть через старинные стены, игры в шпионов и постройка шалашей почему-то не казались им удачными способами весело провести время.
А дальше было вот что...

Ну вот, наконец, случилось то, что должно было произойти ещё несколько месяцев, если не лет, назад. Меня предал один из моих самых близких людей. Бросил в безвыходной ситуации, предварительно посмеявшись над моими, якобы несуществующими проблемами, которыми я сдуру поделилась с ним, сказав мне пару ласковых слов и насладившись видом моей расстроенно-растерянной физиономии. Даже своего удовольствия от происходящего не скрывал.
Впрочем, так мне и надо. Всё-таки мне не пять лет и даже не десять, да и, как бы преувеличено это ни звучало, я немало повидала в этой жизни, и уже давно была просто обязана выбить из своей башки дурацкую уверенность в том, есть на свете люди, которые меня всегда поддержат, поймут, помогут в беде, и прочие глупые надежды. Я этого сделать не смогла, несмотря на то, что уже имела счастье на своей собственной шкуре испытать последствия бескрайнего доверия к тем, кто, по моему скромному - и как оказалось позже, в корне неверному - мнению, был просто неспособен подставить и обидеть ближнего. Что ж, я вполне заслужила свою двойку на этом уроке жизни. И жалобы мне сейчас остаётся писать только на себя.

P.S. Самое смешное, что тот, чьё сомнительное достижение каких-то пятнадцать минут назад довольно сильно испортило моё настроение, сегодня поступил точно так же, как ещё один человек, в благородстве и честности которого я когда-то тоже была уверена на сотни тысяч процентов, чьи действия он вчера с таким усердием осуждал. Видимо, на то, чтобы придумать более оригинальный способ причинить мне боль, фантазии у него не хватило.

Я очень люблю гулять по вечерам. Но делать это мне удаётся не так часто, как мне того хотелось бы, поскольку после заката я обычно занята даже больше, чем до него.
Сегодняшний вечер для меня тоже был далеко не свободным, однако, к 9 часам я всё же довела до логического завершения всю работу, которую было необходимо срочно закончить, а дела, не требующие немедленного разрешения, закинула в самый дальний ящик своей памяти, и отправилась бродить по милым сердцу улочкам.
Уже возвращаясь домой, у входной двери в свой подъезд я встретила нашу соседку. Она никак не могла отыскать в сумке ключи, поскольку обе её руки были заняты: в одной она держала пакет с какими-то вещами, в другой - букет прекрасных цветов, привезённых с дачи. К счастью, мои верхние конечности никакой ношей обременены не были, да и ключи я в кой-то веки взяла с собой, а не оставила их где-то на просторах своей квартиры, более того, я точно знала, в каком именно кармане сумки они лежат, так что, на ночь глядя я сделала доброе дело: избавила хорошего человека от необходимости и дальше совершать акробатические этюды, самостоятельно справившись с домофоном и настежь распахнув дверь. Как только с этими нехитрыми манипуляциями было покончено, я выразила соседке своё глубочайшее восхищение красотой жёлтых ирисов, счастливой обладательницей которых она являлась.
Как же я удивилась и, конечно же, обрадовалась, когда за пару секунд до того, как дверцы лифта раскрылись, чтобы позволить нам ступить на кафельный пол нашего этажа, она протянула мне букет из нескольких (как оказалось, одиннадцати) так понравившихся мне цветков! Я, наверное, минут 15 благодарила её за прекрасный подарок и вернулась домой абсолютно счастливым человеком, хотя ещё несколько минут назад даже не надеялась на то, что в ближайшие пару дней смогу сказать такое о своём самочувствии и настроении.
Всё-таки, пока в жизни есть место таким вот приятным мелочам, она, пусть и не всегда проста, но бесконечно прекрасна!

Вот так живёшь себе спокойно, учишься потихоньку, никому жить не мешаешь, а потом в один прекрасный день узнаёшь, что вместо зачёта по одному из предметов у тебя будет экзамен. Кому-то в деканате, знаете ли, скучно стало, вот этот замечательный человек и решил накануне сессии учебный план изменить.
И всё бы ничего, если бы замечательное мероприятие, о котором сказано выше, имело место не через 2 недели, и о требованиях к нему, между прочим, разительно отличающихся от зачётных по своему объёму и сложности, нам сообщили не три дня назад, а хотя бы чуточку раньше. О том, чтобы было бы неплохо, если б нас ещё учили чему-то, а не только требовали от нас обширных знаний обо всех и вся я, вообще, молчу: этого как не было, так, видимо, никогда и не будет. Я уже, в общем-то, смирилась с таким положением дел. И с тем, что расписание занятий нашей группы меняется чаще, чем моё настроение, а также с тем, что общим содержанием доброй половины лекций являются рассказы светил науки о том, как им тяжело живётся и какие мы все тупицы и бездельники, или же бесконечные разговоры ни о чём - тоже.
И вообще, до недавнего времени я наивно надеялась на то, что пределы человеческой глупости и хамству всё-таки есть. Теперь знаю, что таковых в природе просто-напросто не существует. Что ж, спасибо сотрудникам родного учебного заведения за науку!

Пришла я сегодня (точнее, если верить часам, то уже вчера, но я всё же буду говорить об этом дне, как о до сих пор длящемся, поскольку для меня он таковым и является) вечером домой и едва успела оповестить родителей о своём возвращении громогласным «Я дома!», скинуть туфли и снять ветровку, как замерла на месте от жуткого гула, или воя, или…В общем, звука, который, в моём представлений должен издавать самый отвратительный дверной звонок в мире. Шум этот был настолько пронзителен, что, кажется, проникал куда-то внутрь меня и доходил до самого сердца, заставляя его содрогаться от каждого нового звука. Пары секунд мне хватило, чтобы сообразить, что доносится он из коридора (того, который у нас заменяет лестничные клетки). Но я всё же решила убедиться в правильности своего предположения и распахнула входную дверь.
В ту же секунду мне пришлось заткнуть уши: теперь гул стал раза в два громче, то есть просто не выносимым для человеческого слуха. В отличие от наших соседей, толпившихся в самом центре холла, где стоял такой шум, что находиться там было не только неприятно, но и практически невозможно, да ещё и умудрявшихся разговаривать под этот аккомпанемент, мне выдержать этот концерт больше нескольких секунд мне не удалось, так что, я даже порог собственной квартиры не перешагнула. Вместо этого я быстренько закрыла дверь, чтобы хоть немного оградить себя от не щадящих моих ушей звуковых волн.
Немного придя в себя после такого слухового шока (или как такое называется по-научному?), я хотела было предложить родителям позвонить в ДЭЗ, а заодно пожарным и в милицию, однако, делать этого мне не пришлось. Мама с папой к этому времени уже успели не только схватиться за телефоны, но и взять папки с важными документами, одеться выключить всю технику – короче говоря, подготовиться даже к самому плохому повороту событий.
Но, к счастью, всё обошлось. К тому моменту, когда мама, уже позвонив в ДЭЗ и узнав о том, что туда никаких аварийных вызовов из нашего дома не поступало и предложение обратиться в милицию, собралась набирать заветные циферки, как шум стих.
Впрочем, разобраться, что же всё-таки произошло, было надо – на всякий случай, поэтому я, на ходу сообщив о своих намерениях родителям, побежала на первый этаж к консьержу. Возможность прокатиться на лифте я решила отложить до той поры, когда будет точно известно, что всяческие опасности уже миновали, причём окончательно и бесповоротно – на это у меня здравого смысла хватило.
Учитывая то, что крик, доносившийся снизу, был слышен даже на нашем этаже и по громкости практически не уступал недавно прекратившему портить людям жизнь источнику шума, я ожидала увидеть в холле первого этажа вавилонское столпотворение ну или что-то очень похожее на него. Каково же было моё удивление, когда моему взгляду предстала милая компания из трёх женщин неопределённого возраста и нашего местного стража порядка. Первые явно и не подозревали, что такое трезвый образ жизни и выглядели соответственно. К тому же, все они ещё и дымили как паровозы. Все эти мелочи жизни, впрочем, не мешали им упорно (а главное – чрезвычайно громко) доказывать консьержу, честно пытавшемуся их утихомирить, что причиной шума никак не могла стать пожарная сигнализация, которую, по словам хранителя нашего спокойствия, только что выключили уполномоченные на то люди, поскольку – цитирую дословно: «Это ж какая должна быть концентрация дыма, чтобы она сработала!».
Меня так и подмывало ввязаться в эту высокоинтеллектуальную дискуссию и сообщить местным светилам науки о том, что, дыма, исходящего от их сигарет, хватит на то, чтобы заставить завыть сигнализации во всех ближайших домах, а не только в нашем подъезде. Однако, повнимательнее присмотревшись к потенциальным оппоненткам, а заодно и отметив некоторую перемену в лице консьержа, свидетельствовавшую о том, что он и сам прекрасно справится с нелёгкой миссией наставления маловменяемых людей на путь истинный (ну, или усмирения оных), я сочла возможным покинуть свой наблюдательный пункт, не афишируя своё присутствие на этом празднике жизни, что сразу же и сделала.
А вот желание добиться запрета курения не только в общественных учреждениях и на улице, но и в жилых домах (за исключением - мест, специально предназначенных для этого занятия), уже давно поселившееся во мне, только усилилось. Хотят люди гробить своё здоровье - пожалуйста, но почему по их милости должны подвергаться опасности окружающие?!

Слова благодарности нашим ветеранам говорить надо, причём обязательно. И, желательно, не раз в году. И не два, и не двадцать. Но ещё важнее помнить о том, что единственный способ достойно отблагодарить героев, ценой своих жизней и сломанных судеб подаривших нам свободу и возможность жить в мире и спокойствии, - приложить все свои усилия к тому, чтобы никому никогда не пришлось повторять их подвиг.
И если мы не справимся с этой задачей, грош цена будет всем нашим разглагольствованиям.

Голова моя никак не может решить, какой образ примерить на себя сегодня: изображать кипящий котёл, гудящий колокол, свинцовый шар или что-то ещё более оригинальное, поэтому изо всех сил пытается вжиться во все эти роли одновременно.
Руки и ноги слушаются меня исключительно потому, что сил на всяческие протесты против жестокого обращения с собой у них просто не осталось. На то, чтобы выполнять свою работу столь же расторопно, как это бывает обычно, впрочем, - тоже. Так что, скорость моего передвижения в пространстве и качество координации движений, способствующих ему, мягко скажем, оставляют желать лучшего.
Звон в ушах я просто упорно игнорирую. Принципиально. Авось, пройдёт, обидевшись на полное отсутствие внимания к себе. Ну или хоть потише станет.

А, ведь, говорили мне люди добрые, что мой чрезмерный трудовой героизм ни к чему хорошему не приведёт.

Однажды моя хорошая подруга познакомила меня с непризнанным гением, уверенным в том, что он не только отличный писатель, но ещё и великий философ, а, к тому же, ещё и оплот российской науки, да только вот не способны глупые люди, окружающие его, понять его мыслей умных да произведений глубокомысленных. В первый же день нашего знакомства я удостоилась чести выслушать содержание всех книг, которые тот умудрился каким-то невероятным образом издать, в совсем не кратком пересказе самого автора сих шедевров. К счастью, на тот момент таковых было всего два, так что, трёх часов моему новому знакомому - назовём его Mr. Smith - всё-таки хватило на то, чтобы ознакомить меня с их содержанием, поведать мне о том, как тяжело в наше время живётся талантливым мыслящим людям, и, в конце концов, всё-таки затеять со мной спор на околополитическую тему (по-моему, ради этого весь наш разговор и затевался).
Кое-как избавившись от общества этого милого человека, я первым делом позвонила подруге, очень своевременно вспомнившей о том, что ей срочно надо ехать по делам, как раз в тот момент, когда Mr. Smith уже по третьему разу стал жаловаться на своих родственников, почему-то не считавших великим счастьем возможность каждый день лицезреть одного из немногих мудрецов нашего времени, и бросившей меня на произвол судьбы, точнее оставившей сидеть в кафешке, которую я теперь принципиально обхожу стороной, в компании жаждущего общения и, естественно, восхищения каждым своим словом, литератора, и сообщила ей о том, что в жизни не прощу ей таких издевательств над своей психикой. В ответ на своё заявление, я получила тысячу извинений и, до кучи, сенсационное признание этой умницы в том, что она и сама-то этого гения до сего замечательного дня от силы два раза видела, да и то мельком, так что, сама совершенно не ожидала такого вот конца и, по правде говоря, надеялась сделать мне приятное, познакомив меня с практически известным писателем. Услышав эту душераздирающую историю я, конечно же, забыла о всех своих обидах и простила любительницу сюрпризов, посоветовав ей на будущее быть хоть чуточку разборчивее в знакомствах. В общем, посмеялись мы над этим случаем и решили держаться подальше от нашего нового знакомого, жалобы, беззастенчиво приписываемые себе чужие мысли дурацкие изречения которого, успели лично мне довольно сильно поднадоесть за время нашего общения.
Конечно же, совсем избежать столкновений с горе-философом нам не удавалось, поскольку он жил недалеко от нас. Так что, время от времени нам всё же приходилось наслаждаться его речами, темы которых оставались неизменными. Через полгода нашего знакомства, мы уже знали, наверное, абсолютно всё о глупцах-окружающих, страшной правде жизни, ничего не понимающих в искусстве родных этого человека, его финансовых проблемах, тяжёлой доле "всех гениев" и ещё неимоверном количестве событий и людей, существование которых омрачало жизнь великого мастера слова.
Мы уже смирились с тем, то нам ещё долгие годы периодически придётся внимать речам этого оратора, когда случайно узнали от общих знакомых, что источник немалого количества наших страданий уехал творить в другой город. Обосновал он своё решение тем, что в обстановке погони за деньгами и властью, царящей в Москве, творческий человек может только погибнуть. Чтобы понять, насколько мы обрадовались этой новости, надо хорошо знать этого человека. А как, наверное, в те дни счастливы были его родные!
Но недолго длилась эта идиллия. Через пару месяцев он вернулся, снова начал просвещать всех, кто не успевал вовремя сойти с его пути, и ругать всё и вся по поводу и без.
В те дни я случайно познакомилась с его сестрой. Точнее о том, что эта милая женщина состоит в родственных отношениях с моим знакомым я узнала лишь после того, как она в один прекрасный день не выдержала и пожаловалась мне на своего родича, случайно назвав его по имени. Вот так я и узнала, что этот интеллектуал, которого я до этого момента считала просто невоспитанным любителем похвалится и пожаловаться одновременно, ну и, конечно, бездельником, сидящим на шее у родственников, на деле является самым настоящим моральным уродом, который как может издевается над своими родственниками (сестрой и родителями), постоянно не в самой корректной форме указывая им на их глупость и неграмотность, и понося их последними словами в разговорах с окружающими, что, впрочем, не мешает ему жить за их счёт, да ещё и заявлять, что раз они такие тупицы, то их место на работе и кухне. Сказать, что я была ошеломлена, значит - не сказать ничего. Меня буквально заколотило от обиды за свою собеседницу, которая была, вопреки утверждениям своего братца, добрым, замечательным человеком и только по доброте душевной содержала этого тирана да ещё и выходки его терпела. Я было попыталась убедить её в том, что надо ей быстро разъезжаться со своим родственничком, но она лишь сказала, что не может бросить его: пропадёт ведь, непутёвый, - и перевела разговор на другую тему.
С тех пор я её не видела, а встреч с Mr. Smith' ом старалась избегать. Если сделать этого мне по какой-то причине не удавалось и великий философ всё же умудрялся заговорить со мной, я, наплевав на все приличия, громила его теории (благо это было совсем не сложно и чрезвычайно приятно), не позволяла ему плохо отзываться о своих близких и не слишком вежливо прерывала его рассуждения, которые раньше из вежливости выслушивала до конца, заявляя, что очень тороплюсь и тут же, быстро прощаясь, покидала растерявшегося собеседника. Это могло продолжаться ещё долгие годы, однако, вскоре мой знакомый, которого мнея теперь и называть-то таковым было противно, вновь покинул столицу и уехал в неизвестном направлении. Кто оплачивал эту поездку - и так понятно.
В общем, почти год я ничего не слышала об этом человеке и совершенно не интересовалась его судьбой. С родственниками его, по моим сведениям, было всё в порядке - и этой информации мне вполне хватало, чтобы жить спокойно и счастливо.
Однако, недавно, опять же по чистой случайности, я узнала от наших соседей, о том, что Mr. Smith - сын их знакомых, живущий сейчас городе N - снова стал причиной бед хорошего человека.
Только-только приехав туда жить, он познакомился с девушкой, которая недавно развелась с любимым мужем, в один прекрасный день нашедшим ей замену, и, естественно, тяжело переживавшей все эти события. Наш философ не растерялся и тут же принялся жалеть несчастную девушку, при каждом удобном случае заявляя, что бросить её мог только последний гад. Делал он это настолько убедительно, что она поверила в искренность его праведного гнева и через какое-то время воспылала любовью к своему другу, проводившему с ней каждую свободную от творчества минутку. Тот сразу сообразил, что теперь можно вить из влюблённой дурочки верёвки, и при первом же удобном случае, так, между делом, признался ей в том, что родные выгнали его из дому, да ещё и без средств к существованию оставили, и вот он, несчастный, теперь не знает, как дальше жить: за съёмную квартиру-то платить нечем, а домой пути нет. Поверившая его словам девушка тут же предложила ему переехать к себе, и ещё больше зауважала его, когда он принял это предложение только после того, как чуть ли не сотню раз отказывался пользоваться её добротой. Как бы там ни было, а жить он стал в квартире своей возлюбленной, которая с удовольствием ухаживала за ним почти как за маленьким ребёнком и вообще стала содержать его. Периодически он напоминал ей о своей любви, она же не могла нарадоваться своему счастью: конечно, ведь, она была любимой девушкой и, по совместительству, музой писателя, а это многого стоит.
Но в один прекрасный день она спросила, кем теперь собирается работать объект её пламенных чувств и получила на свой вопрос очень невнятный ответ: мол, я же пишу книгу: чем это не работа? Девушка, конечно, обожала Mr. Smith' а, но оплачивать все его многочисленные счета была уже не в состоянии: её сбережения уже давно закончились, а зарплаты с трудом хватало на жизнь. Об этом она и рассказала любимому, в надежде на то, что он всё поймёт, быстренько найдёт себе хорошую работу и будут они жить долго, счастливо и, конечно же, безбедно. Но надежды её не оправдались: человек, которого она чуть ли не боготворила, узнав о её проблемах, заявил ей, что не в деньгах счастье, а раз она этого не понимает, то он больше не хочет иметь с ней никаких дел, собрал свои вещи и ушёл, хлопнув дверью. Мало ему было этого, так он ещё и слухи про неё распустил такие, что девушка чуть было счёты с жизнью по этому поводу не свела. Ей просто повезло: её друзья - дальние родственники моих соседей - уговорили её уехать в Питер, сами же её туда отвезли и оставили в дома своих знакомых, где она, как я поняла сейчас и живёт.
Мr. Smith тоже вскоре уехал из того города и отправился искать счастья куда-то на юг. Не наигрался он, видимо, чужими жизнями. А может, просто сюжет для своего нового творения ищет. Ведь, как известно, книги, содержащие эпиграф: "основано на реальных событиях" продаются намного лучше тех, авторы которых предпочитают не афишировать такого рода сведения.

Чует моё сердце, что скоро кто-нибудь из моих знакомых не выдержит и попытается путём применения грубой физической силы согнать с моей физиономии лучезарную улыбку, которая не только ни в какую не хочет даже на очень короткий срок и в интересах дела покидать насиженное местечко, но и постоянно норовит вылезти за пределы моего лица.
Люди мне, понимаете ли, душу изливают, о "холоде в сердце", одиночестве, бренности бытия и прочих своих бедах рассказывают, а я, вместо того, чтобы, обливаясь слезами, жалеть этих героев печального образа, радостно предлагаю им быстренько прекратить заниматься самокопанием, раздуванием из мух слонов и поисками поводов для мировой скорби и наконец-то оглянуться вокруг, дабы, пусть и с некоторым запозданием, стать обладателями тайного знания, суть которого заключается том, что жизнь прекрасна.
Ну и кто я, спрашивается, после этого?!