Их поженили, когда невесте - леди Роб Макортур - было всего десять лет, а жениху - маркизу Гордону Кэмпбеллу - едва сравнялось пятнадцать, а через несколько дней после венчания девочка-маркиза вынуждена была бежать в Англию... Возможно ли, что многие годы спустя Гордон нашел "жену" - и предъявил свои супружеские права?! Оказывается, да! За это время Роб превратилась в прекрасную, как ангел, девушку, а Гордон стал сильным, красивым, отважным воином. И теперь для них, когда-то обвенчанных поневоле, наступила наконец пора открыть для себя любовь и счастье...



Леди Роб Макартур И Гордон Кэмпбелл Маркиз Инверрари






Отрывки из книги:


Гордон не даст им повода для насмешек и сплетен о наследнике герцога Арджила, который дрожит перед восьмилетней девочкой — своей будущей женой.
Ни за что на свете, решил Гордон, и его серые глаза прямо и строго взглянули на нее.

В белоснежном платье, с венком из флердоранжа на гладко причесанных волосах, эта девочка была похожа на невинного ангела, но что-то непокорное уже таилось в глубине ее изумрудно-зеленых глаз. Слегка вздернутый носик и упрямо выставленный подбородок говорили о ее неуступчивом характере. А когда она подняла и пристально на него посмотрела, Гордон уверился в этом окончательно.
Невеста стояла, по-детски держа руки за спиной. Она и в самом деле казалась небесным ангелочком, но волна роскошных черных волос, ниспадавших до талии, и эти изумрудные глаза, опушенные густыми темными ресницами, придавали ей женственный и не по годам обольстительный вид.

Спиной чувствуя множество направленных на него заинтересованных глаз, Гордон решил, что надо воспользоваться преимуществом своего возраста, чтобы произвести впечатление и сразу завоевать ее привязанность. Изобразив на лице самую обворожительную из своих улыбок, которая так безотказно действовала на девушек в замке Инверэри, он еще на два шага приблизился к девочке. В ответ она подняла темные, тонко очерченные брови и выжидательно посмотрела на него. Неужели эта маленькая колдунья догадывается о его мыслях.

— А ты миленькая, котенок, — сказал Гордон, слегка наклонившись к ней.
— Я девочка, а не котенок, — спокойно возразила она.
Он снова улыбнулся, еще обворожительнее, чем в первый раз.

— И очень славная девочка, — с нарочитой любезностью проговорил он. — А я Гордон Кэмпбел, маркиз Инверэри.
— Я знаю, кто ты, — сказала она, не проявляя ни малейшего почтения к его титулу.
— А как тебя зовут?
— Роб Би Макартур.
— Но так зовут мальчиков.
— На самом деле я Роберта, но все зовут меня Роб.
— А что означает это Би? — спросил Гордон.
— Бесенок! — разом выкрикнули стоявшие чуть в сторонке три ее брата.

Роб повернула голову и бросила на них укоризненный взгляд из-под темных ресниц. Потом с нежной улыбкой посмотрела на отца, графа Макартура и, обернувшись к Гордону, сказала:
— Буква Би обозначает «Брюс». Мой отец назвал меня в честь своего любимого героя, Роберта Брюса . Ты когда-нибудь слышал о нем?
Черт побери, с унынием подумал Гордон, не хватало только жениться на девочке по имени Роб Брюс! Что за полоумные родители, которые могли дать девочке такое имя?
— Мне-то все равно, нравится тебе мое имя или нет, — добавила она.
— Очень красивое имя, — сказал Гордон, удивленный тем, что она сразу его раскусила. — Роберт Брюс и мой любимый герой.
Услышав это, она улыбнулась. От этой нежной и ясной улыбки на сердце у него потеплело. Она и в самом деле была хорошенькая, а впоследствии обещала вырасти в настоящую красавицу.
— А ты знаешь, что я сегодня женюсь на тебе? — спросил он.
Роб кивнула и вдруг, понизив голос, задала встречный вопрос:
— Но не кажется ли тебе, что ты староват для меня?
По залу прокатился сдавленный смешок. В растерянности Гордон взглянул на отца.
— Помощи от меня не жди, — бросил ему Магнус Кэмпбел, которого явно забавляло замешательство сына. — Мужчина должен сам отвечать за себя.
— Окороти свою дочку, Бри, — нервничая, шепнул жене Макартур. — Она ставит юношу в тупик.
Леди Бригитта выступила вперед.
— Нет, Бри, оставайся на месте, — остановил ее Магнус Кэмпбел. — Моему сыну придется иметь с ней дело всю жизнь. Так пусть научится этому сразу.
— Это мой отец, герцог Арджил, — указал Гордон девочке на отца. — Выйдя замуж за меня, ты и сама когда-нибудь станешь герцогиней.
— А я не хочу быть герцогиней, — возразила она.
— Черт возьми! — воскликнул он, и глаза его удивленно расширились. — Это уж…
— Ты в моем доме, — прервала его Роб. — Следи за своими словами, пожалуйста.
— Приношу извинения, — иронически улыбнувшись, сказал Гордон, слегка склонившись перед ней. В свои ничтожные восемь лет это дитя собиралось его воспитывать. — Но осмелюсь спросить, а кем же ты хочешь быть?
— Английской леди, как моя мама.

Ну и гордячка, подумал Гордон все с той же улыбкой.
— Хочешь, я стану твоим рыцарем? — решил задобрить ее он. — Я буду оберегать тебя и уничтожу всех драконов и чудовищ, если они осмелятся напасть.
В глазах ее сверкнул неподдельный интерес.
— А то чудовище, которое живет у меня под кроватью? — спросила она.
— Чудовище? Под кроватью?.. — переспросил Гордон, удивленный и обескураженный тем серьезным тоном, которым это было сказано.
Роб утвердительно кивнула головой.

Роб утвердительно кивнула головой.
— Не слушай ее. Единственное чудовище — это она сама! — выкрикнул ее брат, тринадцатилетний Росс Макартур.
— Покажи-ка маркизу свою дьявольскую метку на руке, — добавил в тон ему десятилетний Джеми и тут же подался в сторону, уклоняясь от отцовского подзатыльника.
— Заткнитесь вы оба, а то получите у меня, — пригрозил братьям самый старший из трех, пятнадцатилетний Даб Макартур.
Гордон бросил на братьев удивленный взгляд и вновь повернулся к девочке. Его поразило, как она вдруг изменилась. Из высокомерной принцессы вновь превратилась в испуганную маленькую девочку с беспомощно дрожащими губами — словно изо всех сил сдерживала слезы, вот-вот готовые политься из глаз. Что же делать, если она и впрямь расплачется?
— Почему ты не попросила отца убить этого монстра? — спросил Гордон.
— Взрослые не могут увидеть его, — ответила она, печально улыбнувшись.
— А как он выглядит?
— Мой отец или монстр?
Гордон с трудом сдержался, чтобы не засмеяться. Эта девчушка была забавнее, чем целая труппа бродячих актеров.
— Конечно, я имею в виду чудовище.
— Я никогда не видела его, но… — Роб прервалась и, опустив взгляд, закусила нижнюю губу.
— Не бойся, скажи, — подбодрил ее Гордон вкрадчивым голосом.
— … но однажды оно коснулось меня, — прошептала она, подняв к его глазам левую руку. — Вот, посмотри, что оно сделало.

С тыльной стороны кисти виднелось темное родимое пятно в форме цветка — шестилепесткового цветка Афродиты. Это был греховный знак — так церковные власти учили верующих, — и большинство людей считало его дьявольской меткой.
Гордон медленно поднял на нее взгляд: в глазах у девочки стояли слезы. Непроизвольно он поднес ее руку к губам и поцеловал это родимое пятно.
— Женившись на тебе, я убью чудовище, которое осмелилось коснуться тебя, — пообещал он очень серьезным тоном. — Я сделаю это, как только ты поставишь свою подпись на брачном контракте.
Роб отрицательно покачала головой:
— Сначала ты должен убить чудовище.
— Не веришь, что я сдержу свое слово?
— Все в Хайленде знают, что «Кэмпбел» означает «лживые уста».
Гордон вспыхнул, услышав сдавленное хихиканье оттуда, где стояли Макартуры, но сдержался.
— Значит, ты выйдешь за меня замуж лишь после того, как я убью его?
Роб кивнула.

— Не делай этого, — бросил ему Росс.
— Не связывайся, — предостерег и Джеми Макартур.
А Даб Макартур потянулся и дал подзатыльник сначала одному из братьев, потом другому.
— Еще раз откроете рот, — пригрозил он, — и нашей матери придется носить траур по вас.
Игнорируя слова своих будущих шуринов, Гордон встал рядом с ней и предложил свою руку девочке. Отец кивнул и бросил ему одобрительный взгляд. Рука об руку пятнадцатилетний маркиз и его восьмилетняя невеста вышли из зала.
Дойдя до лестницы. Гордон остановился.
— Жди меня здесь и не двигайся, — приказал он. — Где твоя комната?
— Последняя дверь налево.
Гордон начал подниматься по лестнице.
— Будь осторожен! — с тревогой крикнула она ему вслед.

Оглядев ее скромно обставленную, но очень уютную комнату, он решил, что так и должна выглядеть спальня маленькой девочки. Сам он, будучи единственным ребенком в семье, никогда не бывал в таких комнатах.
Вздохнув, юноша пригладил рукой густые каштановые волосы, и взгляд его задержался на кровати. Кровать как кровать, но, словно повинуясь какому-то неясному побуждению, он отошел от двери и двинулся через всю комнату к ней. Потом встал на колени, поднял покрывало и заглянул под кровать.
Никакого чудовища. Да и глупо было бы чего-то ожидать.
Минут через десять он вышел из комнаты и бодро зашагал по коридору к лестнице. А увидев сверху свою невесту, с легкой улыбкой покачал головой. Роб стояла у основания лестницы и, закрыв глаза, с испуганным выражением лица беззвучно молилась, едва шевеля губами.
Бросив быстрый взгляд в сторону большого зала, он заметил в дверях леди Бригитту.
— Спасибо, — едва слышно прошептала она и тут же исчезла, оставив их вдвоем.
— Готово, — громко объявил Гордон. — Этот гадкий монстр, это мерзкое чудовище никогда больше не будет тревожить тебя.
Роб открыла глаза и с облегчением улыбнулась ему.
— А что ты сделал с телом? — спросила она.
— Оно исчезло, когда этот монстр издох.
— Ты уверен, что он не появится снова?
Гордон кивнул и сел на нижнюю ступеньку.
— У меня есть для тебя подарок, — сказал он, сунув руку в карман.
— Я люблю подарки, — воскликнула Роб, и ее изумрудные глаза восторженно заблестели.
— Не сомневаюсь в этом, — пробормотал он. А затем поднял ее левую руку и надел на безымянный палец золотое колечко. — У этого кольца есть надпись внутри. «Vous et Nul Autre». Что означает «Ты, и никто другой». Ты моя жена, и я всегда буду твоим верным мужем.
Роб дотронулась до кольца на своем пальце и немного разочарованно посмотрела на него.
— Мама сказала, что ты подаришь мне что-то красивое, а ты принес это. Я… — Она захлопала черными ресницами, — мне хотелось бы новую куклу.
Услышав это, Гордон разразился веселым смехом.
— Из тебя выйдет настоящая герцогиня, — воскликнул он. — Обещаю прислать тебе красивую куклу, как только вернусь в свой замок Инверэри.
Роб кивнула, снова улыбнувшись ему.
А несколько минут спустя единственный сын герцога Арджила сочетался браком с единственной дочерью графа Данриджа. Всей душой, всем сердцем Роб Макартур полюбила своего красавца мужа, полюбила на долгие годы. Но сам Гордон Кэмпбел, покинув в тот же день замок, со свойственным пятнадцатилетнему юнцу легкомыслием тут же забыл о своей малютке-жене, словно ее никогда и не было.
Обещанную куклу он ей так и не прислал.


— Как плохо, что дяди Генри здесь нет, чтобы полюбоваться, — добавила Блис. — Ты, может, никогда не будешь выглядеть такой красивой снова. То есть я имею в виду…
— Мы понимаем, что ты имеешь в виду, — прервала Блайт.
— Я выгляжу как ведьма, затесавшаяся среди людей, — в отчаянии заявила Роберта со слезами разочарования на глазах. — В этом платье я не могу скрыть родимое пятно на руке. А многие люди верят, что это отметина дьявола.
— Эти люди глупые, — выпалила Блис. — Не обижайся на них, Роб.
— Я и не обижаюсь.
— Дьявола не существует, — сообщила Блайт. — Так мама говорит, а она все знает.
— Да, — подтвердила Блис, тряхнув головой.
— Существует дьявол или нет, это неважно, — сказала Роберта. — Главное, что люди думают так, и, значит, я для них — злая фея.
Блис покачала головой:
— Это правда, только если ты сама так думаешь.
Роберта в удивлении уставилась на свою маленькую кузину, поражаясь мудрости ее слов.
— Как это пришло тебе в голову?
— В момент твоего создания великая Мать-богиня коснулась тебя своей благословенной рукой, — сказала ей Блайт. — Я бы сама хотела носить ее цветок.
— И я тоже, — добавила Блис.
— Дорогие мои кузины, как я люблю вас, — сказала Роберта, чье унылое настроение сразу улетучилось. — Только не говорите такого в присутствии тех, кто этого не поймет.
— И не будем, — дружно подтвердили они.

Роберта остановилась у входа, спрятав левую руку.

Роберта хотела было заговорить с остальными, но тут снова с досадой ощутила, что за ней наблюдают. Она накрыла левую руку правой и обвела внимательным взглядом танцующих, но не увидела того, кто за ней следил. Однако ей удалось поймать взгляд Роджера Дебре, кивнуть ему и многозначительно показать глазами на маленькую кузину.
Роджер понимающе кивнул ей в ответ и, когда минуту спустя музыка кончилась, покинул леди Дарнел и остановился перед Блайт.
— Миледи, как я счастлив видеть вас сегодня вечером, — сказал он, низко склонившись над ее ручкой.
— Очень мило с вашей стороны заметить мое скромное присутствие, — чинно ответила Блайт, и щеки ее залились румянцем.
Лорд Роджер одарил девочку своей самой обаятельной улыбкой и, кивнув в сторону танцующих, спросил:
— Не окажете ли вы мне честь станцевать со мной павану ?
Ответная улыбка Блайт могла бы осветить целый дворец.
— Я буду в восторге, — сказала она, подавая ему руку.
Довольная собой, Роберта наблюдала, как Роджер ведет Блайт к кругу танцующих.


— Изабель, это мой брат Даб, — сказала она, услышав рядом с собой голос подруги. — Он только что приехал из Шотландии.
— Рада с ним познакомиться, — улыбнулась Изабель.
— А мне еще более приятно познакомиться с вами, — поклонился Даб, возвращая ей улыбку.
— Изабель — племянница графа Идена и сама имеет право на графский титул, — вмешалась Роберта, но ни брат, ни подруга не взглянули на нее.
— Какое совпадение, — заметил Даб, подняв брови и глядя многозначительно на Изабель. — А я наследник графа Данриджа… Можно я буду называть вас Красавица?
— Как хотите, — ответила та.
— А вы не откажетесь потанцевать со мной, Красавица?
Не говоря ни слова, Изабель подала ему руку, и они тут же присоединились к танцующим. Роберта повернулась, чтобы поговорить с кем-нибудь за главным столом, но все, казалось, были поглощены собственным разговором, и никто не обращал на нее внимания. А маленькая кузина Блайт все еще танцевала с Роджером Дебре.

Стоя одна посреди этой знатной толпы, Роберта так же явно чувствовала себя не на месте, как и в Хайленде. Неужели она навеки обречена ощущать себя отверженной? А все этот «дьявольский цветок», он сделал ее отличной от других, не такой, как все.

Что ей было необходимо сейчас, так это глоток свежего зимнего воздуха, чтобы выветрить все страхи и опасения из души. Медленно обогнув зал по периметру, она добралась до выхода и вышла в пустой вестибюль.
Но лишь только она потянулась за своей накидкой, висевшей среди других, как чья-то сильная рука накрыла ее руку и голос позади нее произнес:
— Не уходи, прекрасный ангел.
— О господи!.. — от неожиданности воскликнула Роберта.
Она резко повернулась и увидела пронзительные серые глаза. Принадлежали они тому самому незнакомцу в черном.
Как настоящая английская леди, Роберта высокомерно на него взглянула и попыталась убрать руку, но незнакомец не отпускал ее. А когда он заговорил, его чувственный хрипловатый голос вместе с обезоруживающе ласковым взглядом серых глаз удержали ее руку в плену.
— Если моя недостойная длань осквернила вашу ангельскую ручку, — заговорил незнакомец, — считайте мои губы паломниками, которые искупят грубость этого прикосновения. — И вдруг прижал свои горячие губы к ее руке, а потом посмотрел на нее с обаятельной улыбкой.
Очарованная этими великосветскими манерами и речами, Роб постаралась подавить тревогу, шевельнувшуюся у нее в душе, и вернула ему улыбку. От нее не укрылся его шотландский акцент, и девушка вспомнила о том, что Даб приехал с другом из Эдинбурга. По привычке левую руку она спрятала в складках юбки.
— Вы ошибаетесь, благородный шотландец, — ответила она ему. — Истинно набожные паломники касаются статуй ангелов и святых руками. А не целуют.
— А разве у паломников и святых нет губ? — спросил незнакомец, придвигаясь ближе.
— Есть, но для молитвы.
— Но почему бы нам не позволить губам делать то, что делают руки? — понижая голос до шепота, спросил он.
Лицо его было в опасной близости, и он слегка коснулся губами ее губ.
Потрясенная и взволнованная, Роберта стояла, распахнув глаза. От мягкого прикосновения его губ горячая дрожь пронизала ее с головы до пят. Что за наваждение овладело ею? Ведь у нее был муж, пускай и нелюбимый, в Хайленде, и поклонник, который находился в этот момент при дворе. Как могла она стоять здесь, в вестибюле дядиного дома, позволяя какому-то незнакомцу то, в чем отказала бы и мужу, и своему поклоннику? Как могла?..
— Ваши непорочные губы очистили мои грешные, — с лукавой улыбкой сказал незнакомец, заглядывая в ее широко открытые глаза.
— Значит, моим губам передался теперь ваш грех? — невольно поддаваясь этой игре, спросила она.
— Бог простит, — сказал он. — Верните мне мой грех.
Он придвинулся, чтобы снова поцеловать ее в губы, но она удержала его, упершись ему в грудь правой рукой.
— Милорд, я протестую…
— Однако не слишком сильно.
И, взяв ее руки в свои, незнакомец поднес их к губам. Он поцеловал тыльную сторону ее правой руки, а потом, посмотрев долгим взглядом на родинку в форме цветка на левой руке, вдруг приложил свои губы к ней.
Этот жест невольно воскресил в ее памяти какое-то смутное воспоминание.
— Хоть мне бы и не хотелось быть невежливой по отношению к другу моего брата, — сказала Роберта, отнимая у него руку, — но должна сказать вам, что вы имеете дело с замужней дамой.
— Мадам, мне это известно лучше, чем любому другому мужчине, — возразил он.
Уловив какую-то странную нотку в его голосе, Роберта, прищурившись, посмотрела на него.
— Кто вы такой? — удивленно подняв свои красивые черные брови, требовательно спросила она. — Представьтесь, сударь.
Он наклонился ближе и с уже знакомой самоуверенной улыбкой, скользнувшей по его красивому лицу, произнес:
— Я Гордон… Твой муж.

Медленно, точно просыпаясь от глубокого сна, Роберта открыла глаза и увидела перед собой озабоченные лица дяди и тетки. За их спинами виднелись книжные шкафы, заставленные книгами полки, и она поняла, что лежит в кресле в дядином кабинете. И вдруг увидела пронзительные серые глаза, пристально глядевшие на нее.
— О боже, — простонала она. — Ты реальность.

— Мой маленький симпатичный котеночек вырос в красивую, хотя и немного нервную кошечку, — протянул он.
— Я вовсе не твоя, — отрезала Роберта

— Я приехал забрать свою жену.
— Не называй меня так! — вскинулась Роберта, и голос ее зазвенел от еле сдерживаемой истерики.
— Ты маркиза Инверэри, ангел мой, независимо оттого, нравится тебе это или нет, — с непринужденной улыбкой отозвался Гордон.
Роберта почувствовала, что сейчас завизжит, завопит, раскричится, но усилием воли постаралась сделать так, чтобы голос ее прозвучал по возможности мягко.
— Милорд, я желаю расторжения брака.
— Это невозможно, мой ангел.
— Но мы же никогда не были вместе в по… — Роберта осеклась, и щеки ее вспыхнули от смущения, но, опустив взгляд на колени и крепко сцепив пальцы, так что суставы побелели, она все же закончила: — Я буду настаивать на разводе.
Гордон насмешливо хмыкнул, нисколько не смутившись от ее заявления.
— Я понимаю, что ты имеешь в виду, голубушка, но это давний обычай маркизов Инверэри жениться на дочерях Макартуров, и не нам его отменять.

— Я английская леди и не желаю больше жить в Хайленде.
Это презрение к его родному Хайленду не на шутку задело Гордона. Не в силах сдержаться, он презрительно фыркнул:
— Я вижу, в нашем стаде завелась паршивая овца?

— Что ты под этим подразумеваешь? — спросила Роберта. В голосе ее прозвучал отчетливый вызов.
— Я убил твое проклятое чудовище, — напомнил он.
— О чем вы говорите, милорд? — спросила Роберта, удивленная его словами.
— Ты что, забыла? — Гордон поднял брови. — Чудовище, которое жило у тебя под кроватью. Помнишь, в день нашей свадьбы?
Роберта вспыхнула и в замешательстве бросила умоляющий взгляд на дядю и тетку, но они явно забавлялись происходящим.
— Стыдно было такому взрослому парню обманывать восьмилетнюю девочку, — с презрением бросила она.
— И мы с тобой найдем любовь, ангел, — бросил Гордон небрежным тоном.
— Я не хочу… — запротестовала Роберта. — Я не могу любить тебя.
— Лорд Кэмпбел проведет зиму в Англии, — прервал граф Ричард. Он выразительно посмотрел на маркиза и добавил: — Он будет говорить всем, что вы просто были обручены еще детьми, и не будет настаивать на супружеских правах, что лишило бы вас всякой возможности для расторжения брака.
— Пусть поклянется в этом, — добавила Роберта.
— Тебе ничто не угрожает, — огрызнулся Гордон, склонный думать уже, что его жена просто гадюка, змея, маскирующаяся под соблазнительную женщину. Вся эта сцена была унизительна для него. И, обратив к ней ленивую улыбку, добавил: — Но можешь мне поверить, женщин, готовых упасть в мои объятия, предостаточно.
Странно, но эта последняя фраза рассердила Роберту. Она прищурилась, глядя на него, и ее обычно красивое лицо исказилось гримасой отвращения.

— Ты будешь проводить с лордом Кэмпбелом столько времени, сколько он пожелает, и лучше познакомишься с ним, — поторопилась вмешаться леди Келли, пока ее племянница не успела бросить еще какое-нибудь оскорбление маркизу.
— А в самом начале весны Роберта решит, вернется она в Шотландию или останется в Англии, — сказал ему граф Ричард. — Ну как, мы нашли приемлемое решение?
— Но она не должна быть демонстративно холодной и враждебной по отношению ко мне, — сказал Гордон неуступчиво. — Иначе я не согласен.
— Это я гарантирую, — ответил граф, даже не взглянув на Роберту.

— Милорд?
— Да, миледи.
— Вы так и не прислали мне куклу, — сказала она тихим обвиняющим голосом.
Гордон удивленно поднял брови:
— Какую куклу?
Ничего не ответив ему, Роберта лишь вздернула носик и с независимым видом вышла за дверь. Даб и Изабель стояли в коридоре, но, не обращая на них внимания, она прошла прямо к лестнице. Слезы наполняли ей глаза, но, даже добравшись до своей уединенной спальни, она сдерживала их изо всех сил. «Не плачь, — твердила она себе, — слезами горю не поможешь».

Леди Келли опустила руку в карман и достала ожерелье из сверкающих драгоценных камней. Один из рядов, шире остальных, был украшен в середине звездным рубином, редким камнем с шестиконечной звездой внутри.
— Оно же по-королевски роскошное! — выдохнула Роберта, не в силах оторвать от него глаз.
Графиня улыбнулась и протянула племяннице свой подарок.
— Ожерелье — это большой круг, символ вечности, — держа его на весу, объясняла она. — Это талисман, отвращающий зло. Я собрала его сама из камней, которые, как гласит легенда, исполняют желания. Фиолетовый аметист отводит страхи и возвращает надежды, розовый кварц открывает сердце, чтобы привлечь любовь и счастье, переливчато-зеленый авантюрин успокаивает, красный сердолик поддерживает храбрость, а белый агат благотворит.
Надев ей ожерелье через голову, леди Келли добавила:
— А самая надежная защита — этот звездный рубин на твоей груди. В нем заключен оберегающий дух. Если его владельцу грозит опасность, рубин темнеет, становится цвета голубиной крови.
— Сама ваша забота делает это ожерелье бесценным, — сказала Роберта и погладила рубин. — Благодарю вас. Обещаю всегда хранить его.

Некоторое время она сидела молча, словно обдумывая какую-то идею, пришедшую ей в голову. Наконец привычным движением провела пальцем по родинке на левой руке и спросила:
— Значит, что бы я ни пожелала, должно исполниться?
Леди Келли кивнула. Роберта закрыла глаза, коснулась рубина и прошептала:
— Пусть силы, обитающие в этом камне, сделают так, чтобы Генри и я…
— Нет! — воскликнула леди Келли, коснувшись руками племянницы и прервав заклинание.
Роберта от неожиданности открыла глаза и в изумлении уставилась на тетку.
— Вмешиваться в чужую судьбу нельзя, — объяснила леди Кслли. — Ты не можешь изменить то, что предрешено, ты должна просто принять это. Понимаешь?
Роберта отрицательно покачала головой. Она совсем не понимала, о чем толкует тетя.
— Попроси любви и счастья, — сказала ей графиня, — и только судьба решит, какой мужчина предназначен тебе.
— Кажется, я поняла, о чем вы говорите, — Роберта снова закрыла глаза и коснулась рубина. — При помощи власти, обитающей в этом чудесном камне, я хочу добиться настоящей любви и счастья с тем, кого судьба дает мне в мужья.
— Хорошо сказано. — Леди Келли поднялась и пересекла комнату, направляясь к двери.

— Неужели мой приезд в Англию сильно обеспокоил тебя? — спросил Гордон. — Ты выглядишь так, словно не смыкала глаз всю ночь.
— Я спала как убитая, — солгала Роберта, бросив на него взгляд из-под густых ресниц. Признаться, что его приезд так всполошил ее, значило доставить ему удовольствие, а этого она вовсе не хотела.
— Неужели? А почему у тебя темные круги под глазами?
— Для красоты.
— Понятно… А знаешь, здесь должны быть отличные лавки, — заметил Гордон. — Возможно, я и куплю тебе ту давно обещанную куклу.
Роберта повернула голову я смерила его ледяным взглядом.
— Ты опоздал на десять лет.
— Лучше поздно, чем никогда, — сказал он, сияя ослепительной улыбкой, как солнце в зимний день.
— Забудьте о ней, милорд.
— Но я хочу исправиться.
— В этом нет необходимости.
— А я говорю, есть.
Нет, право, спорить с ним было все равно, что с каменной стеной.
И вдруг Роберта вспомнила о своем рубине. Исподтишка бросив на Гордона взгляд, проверив, не наблюдает ли он за ней, она заглянула под свой плащ. К ее большому удивлению, рубин был таким же ярко-красным, как в тот момент, когда она его получила. Видимо, тут какая-то ошибка! Ведь она ехала рядом с человеком, который собирался сломать ей жизнь. Она опять, уже не таясь, взглянула на рубин, чтобы знать наверняка.
— Что ты делаешь? — удивленно спросил Гордон. — Проверяешь, на месте ли твои грудки?
Роберта не стала обижаться на его скабрезную шутку, а постаралась побольнее в ответ срезать его самого.
— Каждый в Хайленде знает, что Кэмпбелы рождаются разбойниками, — сказала она, подняв свои черные брови. — Я лишь хотела убедиться, что ты не украл их.
Гордон криво улыбнулся и возразил:
— Нет необходимости красть то, что и так мне принадлежит, ангел.
— Я тебе не принадлежу, — раздраженно бросила Роберта.
— Муж — господин и хозяин своей жены, — сказал Гордон. — И чем скорее ты усвоишь этот факт, тем счастливее будет наша супружеская жизнь.
— Мы с тобой не поддерживаем отношений мужа и жены, — напомнила ему Роберта. — Помнишь, ты поклялся, что будешь вести себя так, словно мы просто помолвлены в детстве.
— А ты обещала не демонстрировать враждебность.
— Я и не враждебна.
— А как же иначе назвать твое поведение в таком случае?
«В конце концов, он прав, — подумала Роберта. — Разве она может требовать, чтобы он сдержал слово, если сама — не держит свое?»
Она заставила себя приветливо улыбнуться.
— Будем считать это детскими обидами, — предложила она.
Гордон усмехнулся, заметив неожиданную перемену в ее поведении:
— Признаю свою ошибку, миледи. Детские обиды не имеют ничего общего с враждебностью.


Как всегда, когда бывала чем-то огорчена, Роберта принялась водить пальцем по своему родимому пятну. Он не отрывал глаз от руки девушки, которой та яростно терла свой «дьявольский цветок».
Роберта терпеть не могла, когда кто-либо, кроме ее родных и домашних, видел этот знак. Она тут же натянула рукав, чтобы прикрыть родимое пятно. Когда же маркиз поднял на нее взгляд, она вспыхнула и в замешательстве отвела глаза.

— Розы — символ любви, — сказал граф Ричард жене намеренно громким голосом. — А что означают орхидеи?
— На языке цветов, — ответил Гордон, прежде чем графиня успела заговорить, — мужчина, который дарит женщине единственную орхидею, имеет в виду соблазнить ее.
Уставившись на свои руки, сложенные на коленях, Роберта не смела поднять взгляд, хотя чувствовала, что маркиз внимательно смотрит на нее. Она уже понимала, какие чувства написаны на ее лице. Недвусмысленное послание Генри наверняка разозлило маркиза, и ей было не по себе.

— Нравится вам это или нет, но я намерена остаться в Англии и выйти замуж за человека, которого люблю.
— Ты хочешь остаться в Англии потому, что любишь Генри? — вкрадчивым голосом спросила графиня. — Или ты любишь Генри потому, что хочешь остаться в Англии?

— Ну поглядите, какие заурядные цветы он мне прислал, — недовольно заметила Роберта, словно это была достаточная причина, чтобы не оставлять его в особняке Деверо.
Леди Келли понимающе улыбнулась и сообщила:
— На языке цветов нежные фиалки означают «достоинство превыше красоты».

Она посмотрела на цветы в своих руках и еще больше ожесточилась. Его нежное внимание было просто хитростью, уловкой, чтобы заставить ее поехать с ним в Хайленд, где она будет несчастна всю жизнь. Ей нужно не только расстроить планы Гордона Кэмпбела, но к тому же еще и поберечь свое сердце от этого заносчивого шотландца. В его серых глазах и неотразимой улыбке таилась опасность ее душевному покою.
Роберта вздохнула. А все-таки плохо, что Гордон Кэмпбел не был англичанином… Как плохо, что она навеки осуждена носить этот «чертов цветок»…

«Скучает по молоку старой Мойры… Скачет на лошади по-мужски… носит под юбкой кинжал, привязанный к ноге…»

Гордон проснулся, но не открывал глаз, притворясь будто спит. Голоса принадлежали юным девочкам, и он подумал, что неплохо бы выведать у них кое-какие сведения, касающиеся Роберты. В конце концов, дети известны своей искренностью и прямотой, да и знают зачастую больше, чем кажется взрослым.
— У него коленки голые.
— Да, я вижу.
Не в силах сдержаться, Гордон осторожно приоткрыл глаза, и из-под опущенных ресниц стал рассматривать двух девочек, стоящих перед ним.
— У него ямочки на них, — заметила младшая, подойдя поближе. — Как ты думаешь, дядя Йен тоже носит юбку?
— Наверное, да, — ответила старшая девочка. — Они все так одеваются в Шотландии.
— А у нашего папы тоже такие коленки? — спросила третья девочка, стоявшая позади его кресла.
Словно звон множества серебряных колокольчиков, нежный смех девочек разнесся по кабинету. Не пытаясь больше притворяться спящим, Гордон открыл глаза и выпрямился. Он оглянулся вокруг и увидел пять черноволосых и синеглазых ангелочков, окруживших его кресло.
— Меня зовут Блайт, — сказала старшая, которой на вид было лет десять.
— А я Блис, — добавила восьмилетняя.
— Самма и Отма стоят справа, — сказала Блайт. — А слева Аврора.
— Самма и Отма — близнецы, — пояснила Блис.
— Он и сам видит, что они близнецы, — одернула Блайт сестру.
Шестилетняя Аврора подошла поближе и с лукавой детской улыбкой спросила:
— А как зовут шотландца, который любит муравьев?
— Дядя! — закричали Самма и Огма.
Гордон разразился смехом:
— Я полагаю, вы дочери графа?
Пять черноволосых головок кивнули согласно.
— Вы любите нашу кузину Роберту? — напрямик спросила Блайт.
Прежде чем он успел ответить, Блис сказала:
— Дядя Генри тоже любит ее.
— Дядя Генри пытался поцеловать Роберту, — заявила Аврора. — Но она ему не позволила.
— Тш-ш, сестра, — шикнула на нее Блайт.
— Если Генри женится на Роберте, она будет нашей тетей, — выпалила Блис.
Аврора захихикала.
— Как же может кузина быть тетей?
Совершенно очарованный этими девчушками, Гордон переводил взгляд с одной на другую. Огорошенный лавиной их вопросов и комментариев, он не мог вставить ни единого слова в их разговор. Как удается графу разобраться в этом щебечущем хоре?
— Если Роберта выйдет замуж за Генри, я выйду замуж за вас, — пообещала Аврора, рассмешив этим двух старших сестер.
— Спасибо тебе, крошка, — с улыбкой ответил Гордон. — А скажи-ка мне, почему ты хочешь выйти замуж за человека, которого совсем не знаешь?
— Потому что у тебя дымчато-серые глаза. Как туман, — добавила шестилетняя кроха.
— Как туман? — озадаченно переспросил он.
— А мы любим туман, — хором сказали три старших девочки.
Гордон ухмыльнулся:
— Мне всегда казалось, что маленьким девочкам больше нравятся синее небо, ласковый ветерок, теплое солнце и нежные цветы.
— Низкий туман позволяет видеть за горизонтом, — объяснила Блайт.
— Это шутка? — спросил Гордон.
Десятилетняя девочка бросила на него двусмысленную улыбку и ответила:
— А что, мы любим шутить.
— Скажите-ка мне, крошки, — склонился к ним Гордон, — если я буду ухаживать за вашей кузиной, вы дадите мне возможность побыть с ней наедине?
— А сколько вы заплатите за это? — спросила Блис.
— Что-что? — переспросил он удивленно. — Так вы хотите за это получить плату?
— Ну да, — ничуть не смутившись, прощебетала Блис. — Итак, милорд, сколько вы можете заплатить за то, что мы не станем вам мешать и будем помогать?
Гордон еще более удивленно поднял брови:
— Назови свою цену, малютка.
— Две золотые монеты в день на каждую из нас.
— По одной монете, — сбил цену он.
— Хорошо, милорд, сделка заключена, — сказала Блис с самой приятной улыбкой. — Платить будете в конце каждого дня. Мы ничего не делаем в кредит, так что даже и не просите.
Гордон долгим взглядом уставился на восьмилетнюю девочку, а потом согласно кивнул. Слава богу, что не Блис была его нареченной, и он заранее пожалел того, кому она достанется в жены.
— А куда вы денете монеты, которые получите от меня? — спросил он, оглядев всех пятерых.
— Отдадим их папе, — хором ответили девочки.
Гордон откинул назад голову и громко расхохотался. Дети, у которых заводятся деньги, обычно тратят их на всякие безделушки, а этот английский царь Мидас, и без того несметно богатый, умудрился еще и дочек таких себе произвести, которые мал мала меньше, а уже добывают для него деньги. Просто восхитительно!
— В котором часу у вас подают ужин? — спросил он.


— В шесть, — ответила Блайт.
— Я дам каждой из вас по шиллингу, если вы скажете Роберте, что я жду ее в кабинете.
— Это очень странно, — заметила Блис. — Ведь Роберта сама послала нас сюда, чтобы сказать вам, что она не спустится к ужину. Она увидится с вами утром.
— Черт бы ее побрал. — Гордон вскочил с кресла и пошел к двери. Но, переступив порог и словно припомнив что-то, повернулся к ним и спросил:
— Где комната Роберты?
Блис улыбнулась так нежно, как только могла.
— Эти сведения тоже стоят денег, милорд.
— Сколько?
— Еще один золотой. — А когда он согласно кивнул, добавила: — На каждую из нас.
— Одно удовольствие вести с вами дело, миледи, — проворчал Гордон, принимая и это условие.
— Как и с вами, милорд, — отпарировала Блис. — Комната Роберты наверху, налево по коридору вторая дверь.


— Может, погуляем по саду, прежде чем идти спать?
— Хорошо, — неуверенно ответила она.
Она любила бархатную темноту ночи, потому что та скрывала все изъяны. К тому же девушка чувствовала себя в достаточной степени защищенной — ведь пятеро ее юных кузин, разумеется, будут сопровождать их.
Роберта посмотрела вдоль длинного стола в сторону Блайт и спросила:
— А вы пойдете с нами?
Блайт, Самма и Отма улыбнулись ей, но отрицательно покачали головами. Это удивило Роберту. Обычно ей с трудом удавалось отделаться от них, когда хотелось побыть одной. Она мысленно чертыхнулась в их адрес и повернулась, чтобы пригласить с собой Блис. Но тут заметила, что восьмилетняя Блис усиленно подмигивает маркизу. Недоумевая, Роберта посмотрела на маркиза, но тот, казалось, ничего не замечал.
Снова повернувшись к кузине, Роберта начала:
— А ты не могла бы…
Но Блис только зевнула и деланно потянулась.
— Я та-ак устала, — сказала она.
Роберта посмотрела на Аврору, но, словно предупреждая ее вопрос, Блис озабоченно пробормотала:
— Бедняжка Аврора очень утомилась, и нам придется на руках нести ее в постель.
Гордон хрипло рассмеялся и сказал:
— Раньше я не понимал, до чего же забавными могут быть маленькие девочки. Надеюсь, у нас их будет достаточно, чтобы наполнить ими замок Инверэри. — Тут он поднялся и, коснувшись плеча Роберты, добавил: — Ну что, пойдем прогуляемся по саду?
Обеспокоенная, Роберта кивнула и со вздохом поднялась из-за стола. Теперь, когда она уже согласилась на прогулку, отказаться, не оскорбив его, было невозможно. Пока они шли с маркизом через большой зал, Роберта украдкой оглянулась через плечо. Ее кузины сидели за столом и улыбались так, словно были посвящены в какую-то тайну. Когда же она задержалась в дверях и бросила на них особенно долгий и многозначительный взгляд, все пятеро тут же принялись громко потягиваться и зевать, изображая усталость.
Но им ни на миг не удалось ввести ее в заблуждение. Ну как же, так она и поверила им!


— Эшмол зануда.
— Перестань. Что это за выражения из уст дочери графа? — выбранила ее Роберта. Сев на край кровати, она заметила два белых ночных чепца, валяющихся на полу, — явную причину няниной вспышки.
— Мне нужна ваша помощь, — объявила она кузинам. — Я хочу, чтобы вы приставали к маркизу и ко мне при каждой возможности, надоедали, ходили по пятам.
— Нет, — сказала Блайт, бросив взгляд на младшую сестру, — этого мы сделать не можем.
— Я вам заплачу.
— А сколько? — спросила Блис.
— Шиллинг на двоих каждый день.
Блайт и Блис переглянулись и разразились громким смехом. Потом Блис выпалила неожиданную для нее новость:
— Маркиз платит нам гораздо больше, чтобы мы держались от вас подальше.
— Вот негодяй! — выругалась Роберта.
— Перестань! Что за выражения из уст дочери графа? — с самой сладкой улыбкой сказала Блис.
— Да, сестра, — согласилась Блайт. — Стыдно так разговаривать в присутствии невинных детей.
Роберта, прищурившись, посмотрела на них.
— А сколько он вам платит? — спросила она.
— По золотому на каждую, — ответила Блайт.
Вот это да, подумала Роберта. Она себе такую щедрость не может позволить, а уж тем более превзойти. Ее кошелек не выдержит таких расходов.
— Но есть у вас чувство семейной солидарности? — спросила она, стараясь усовестить их.
— Есть, — сказала ей Блис. — Но только мы все равно не передумаем. Деньги есть деньги, сама понимаешь.
— Нам очень жаль, кузина Роберта, — попыталась Блайт смягчить их отказ. — Ты не сердишься на нас?
Роберта посмотрела на выжидающие лица той и другой и, вздохнув, покачала головой.
— Я не могу рассердиться на своих любимых кузин. Ладно, увидимся утром. А сейчас спите.


– Еще одно, тетя Келли, – сказала она, показывая на свое заветное ожерелье. – Вы уверены, что этот рубин и в самом деле предупредит меня о приближающейся опасности? Он ни разу не потемнел.
– Значит, и опасности никакой не было, – ответила графиня.
– Но я постоянно проверяла его, всякий раз как маркиз появлялся поблизости, – сказала Роберта. – А камень оставался таким же.
– С чего ты решила, что маркиз опасен для тебя? – спросила леди Келли.
– Он хочет загубить всю мою жизнь.
– Нет, дорогая. Он хочет изменить ее.
– Жить с ним в Хайленде – значит погубить мою жизнь, – настаивала Роберта.
– Мы можем жить счастливо везде, если нам хорошо друг с другом, – сказала леди Келли. – А теперь беги. Девчонки уже заждались тебя.

– Я и тебе привез подарок из города. – Гордон полез в карман и достал массивное золотое кольцо с изумрудом.
Взяв ее левую руку, он надел кольцо на безымянный палец со словами: – Этот камень напомнил мне твои прекрасные глаза. Я велел выгравировать на нем наши слова: «Ты, и никто другой».
Удивленная этим жестом, Роберта молча смотрела на кольцо. Ни один мужчина, за исключением братьев и отца, никогда не дарил ей подарков. Когда же она снова подняла на него глаза, то увидела его красивое лицо совсем близко, и тут же его губы прильнули к ее губам.
«Нет, нет и нет», – обреченно подумала Роберта. Но она даже не пошевелилась, чтобы отстраниться от него. Единственное, что она сделала, это закрыла глаза.

– А когда мы целовались, ты помнишь, где были мои руки?
– Нет, а почему ты спрашиваешь?
– Неважно, – залившись румянцем, сказала она. – В другой раз я сама за этим послежу. Гордон улыбнулся, явно довольный.
– Если только он будет, этот другой раз, – поправилась она, стерев улыбку с его лица.

«Двадцать третье декабря… Таинственный Пустой день, день, когда случается неожиданное».

– Несчастья закаляют характер, – сказала леди Келли. – Чем больше превратностей приносит судьба, тем благородней становится характер человека. Так что ты и правда благословенна.

– Хлеб из заговоренного ячменя и вино с белым вереском – твоя единственная надежда разрешить эту деликатную ситуацию, не разгневав при этом богиню.
– Я никогда не слышала о таких вещах.
– Белый вереск, священная трава, охлаждает пыл нежелательных поклонников, – объяснила леди Келли. – Я истолку щепотку сухого вереска в тонкий порошок, и ты подсыплешь его Гордону в вино. Это верное средство.
– А что еще? – спросила девушка.
– А хлеб из заговоренного ячменя, наоборот, привлекает мужчин. Ты замесишь маленький кусочек теста, а потом приложишь его к своим потайным губам.
– У меня нет никаких потайных губ, – испуганно простонала Роберта.
Леди Келли рассмеялась.
– Дорогая, это находится у тебя между ног. Придай тесту их форму, испеки его и угости Генри. Ты еще не раздумала? От изумления и замешательства щеки Роберты покрылись густым румянцем.
– Да, – едва слышно пролепетала она.
– Мы подадим им это в кабинет Ричарда, когда их внимание будет занято делами, – вставая с кресла, сказала графиня.

– Кроме того, из крошечной искры может возгореться пламя.
– Что вы имеете в виду?
– Роберта беспокоилась, что вино с белым вереском может повредить вам, – сказала графиня. – А зачем вы подарили ей эти перчатки? – Чтобы скрыть родимое пятно на ее левой руке.
Этот ответ, казалось, рассердил ее.
– Но для чего? – спросила она.
– Роберта чувствует себя неловко из-за него, хоть я и не понимаю почему, – ответил Гордон. – Десять лет назад, в тот день, когда мы поженились, она прятала руку за спиной. Она сказала тогда, что до нее дотронулось чудовище, живущее в спальне под кроватью. Я подумал, что эти перчатки дадут ей возможность чувствовать себя свободнее. Очень жаль, что она обиделась и отказалась от подарка.
– Значит, сами вы не находите в этом пятне ничего неприятного? – Леди Келли вздохнула с облегчением. – Но ухаживание, милорд – это волнующая игра. Разлука может заставить самое строптивое и упрямое сердце смягчиться и почувствовать в себе любовь. Это произошло и со мной, когда граф решил повести меня к алтарю. Видите ли, я отвергала все его ухаживания, но с помощью моей мачехи Ричард ухитрился поставить меня в такое положение, когда мне пришлось сказать ему «да». А как только мы подписали брачный контракт, он оставил меня и уехал ко двору.

– Заставить женщину захотеть что-либо легче, если она опасается, что не сможет этого иметь, – назидательно сказала ему леди Келли. – К тому же ваши серые глаза так напоминают горный туман, что только слепая может остаться бесчувственной к их таинственным глубинам.
С галантным видом Гордон склонился над ее рукой.
– Да услышит вас бог, – сказал он.
– Вы хотите сказать, богиня? Высшее существо – это женщина, пора бы вам знать и это.
Гордон ухмыльнулся на это абсурдное замечание, но сказал:
– Возможно, миледи, вы и правы.

Роберта вспомнила еще одно. Когда ее мать хотела помириться с отцом, то надевала самое красивое платье с самым смелым декольте. Если она хочет добиться прощения от Гордона, то должна выглядеть необыкновенно хорошо.

За ее спиной из центра зала доносились звуки мяча: это Гордон тренировался в игре в гольф. Один из серебряных кубков ее тетушки, поставленный на полу, играл роль лунки на зеленом поле. Губы Роберты скривились от сдерживаемого смеха, когда она услышала, как ее шестилетняя кузина изводит своими замечаниями маркиза.
– Ты упустил его, не попал, – говорила Аврора.
– Я вижу, малышка.
– Казалось, что мяч полетит прямо, а потом он свернул в сторону, – сказала девочка. – Именно это я и намеревался сделать, – ответил Гордон. – Ты учишься проигрывать? – В голосе кузины сквозило искреннее удивление.
– Да, но так, чтобы это было незаметно.
– А зачем?
– Затем, малышка, что проигрывать королю – это хорошая тактика, – объяснил Гордон.
– Почему?
– Потому что король благоволит к игрокам, которые ему проигрывают.
– А почему?
В голосе маркиза уже слышалось раздражение, когда он ответил:
– Потому что король любит выигрывать.
– А ты не любишь выигрывать? – продолжала допрашивать Аврора.
– Люблю, но предпочитаю доставить удовольствие королю.
– А почему?
– Потому что…
– Аврора, перестань надоедать лорду Кэмпбелу, – позвала тетка из- за стола.
– Я тебе надоедаю?
– спросила Аврора.
– Нет, малышка, – ответил он. – Но давай мы сделаем перерыв во всех этих наших делах.

– Не представляйте свою жену ко двору, милорд. Король Яков верит в демонов и ведьм. Ей могут там причинить зло.
– Да это же просто родимое пятно, – сказал Гордон, качая головой от такой нелепицы. – И к тому же в форме красивого цветка.
Враги его жены были и его врагами. Он бы убил человека, пытающегося причинить ей зло.

– Добро пожаловать в замок Инверэри, – сказал Гордон, улыбнувшись ей. – Добро пожаловать домой, жена.

Роберта подняла левую руку и принялась рассматривать «дьявольский цветок». Потом скользнула взглядом с родимого пятна на обручальное кольцо с изумрудом, которое, по словам мужа, очень подходило к цвету ее глаз. «ТЫ, И НИКТО ДРУГОЙ». Только эти слова были истиной.

Роберта снова взглянула на Гордона. Ярость пронизала ее с головы до пят. Он почувствовал всю силу ее гнева – гнева, но не боли. Нет, только не боли. Она всегда считала боль своим личным делом, которое нужно хранить глубоко в душе, не делясь им ни с кем. Ее шотландекая гордость не могла допустить того, чтобы кто-то видел ее раненое, кровоточащее сердце. Намеренно неторопливо она поднялась со скамьи и, подойдя ближе к мужу, сказала обманчиво спокойным голосом:
– Интересно, милорд, что бы почувствовали вы, узнав, что у меня двое детей, о которых я даже никогда не упоминала?

Роберта судорожно вздохнула, изо всех сил стараясь сдержать готовые пролиться слезы: гордость не позволяла ей плакать. Она перенесла много унижений в своей жизни, но никогда не ударялась в слезы. Гордые Макартуры не станут рыдать из-за таких пустяков, как несчастное одинокое детство или измена мужа.

– Запомни вот что, сын, – предостерег его герцог Магнус, – излишняя гордость часто ведет к падению.

- Доверие имеет свои границы, а прощение не означает забывчивость.

– Было это в давние времена, – начал Гордон голосом достаточно громким, чтобы слышали все, но таинственным, словно собирался поведать какую-то тайну. – Однажды предводитель клана Кэмпбелов встретил в лесу прекрасную девушку. Они полюбили друг друга, и этот Кэмпбел привез ее в замок Инверэри и женился на ней. Но было кое-что, чего он не знал. Оказывается, его жена была феей.Этот Кэмпбел и его жена-фея прожили вместе двадцать лет, – продолжал Гордон. – Но, к несчастью, феи не могут жить вечно среди людей. И вот однажды вечером, когда они отмечали двадцатилетнюю годовщину своей свадьбы, – а это было накануне праздника костров, – жена открыла мужу, кто она в действительности, и сказала, что этой ночью должна вернуться в свое волшебное царство. При этом она плакала и обещала любить его вечно. Кэмпбел был потрясен услышанным. Но в конце концов смирился с неизбежным и отвез ее в
долину Глен-Эрей. Его жена-фея оставила ему на память знамя, которое вышила для него, а потом, поцеловав мужа в последний раз, исчезла в тумане. Никто и никогда не видел ее больше. А знамя, подаренное ею, наделено магической силой. Вот почему, сражаясь под ним, Кэмпбелы всегда побеждают.

– Если бы я только знала, что заниматься любовью так приятно, то, вместо того чтобы ехать в Англию к дяде, я бы прискакала к тебе в Инверэри и потребовала, чтобы ты выполнил свой супружеский долг.
– Благодарю за лестную оценку, ангел. – Гордон вытянул из- под них меховое покрывало и набросил его сверху со словами: – А теперь пора спать.
– Я не устала, – возразила Роберта.
– Что ж, давай немного поболтаем. – Гордон обнял ее и чмокнул в щечку. – Жаль, что я не приготовил к нашей брачной ночи подарок для тебя.

– И все же мне хотелось бы подарить тебе что-то большее, – возразил Гордон. – Ну, чего тебе хочется?
Роберта повернулась на бок, прижавшись кнему. И, лежа нос к носу с ним, проговорила:
– Солнечный свет, цветы и приветливую улыбку.
– Они твои, ангел. Ими владеешь только ты, и никто другой.
– Ты, и никто другой, – прошептала она, смыкая веки. Гордон поднял к губам ее левую руку и приложился поцелуем к родинке.

У самого же края воды Кора и еще двое женщин топили Роберту. В мгновение ока Гордон оказался рядом с ними. Оттолкнув разъяренных женщин от своей жены, он схватил Кору и с силой ударил по щеке, бросив на землю рядом с ее сообщницами. Потом поднял задыхающуюся жену и крепко прижал к себе, защищая. – Горди, я не делала этого!.. – бормотала Роберта, плача и цепляясь за него.
– Я… клянусь, я не ведьма! Это родимое пятно, а не дьявольский знак. Я не виновата в том, что пала корова.
– Лживая ведьма! – завизжала Кора. – Это она погубила корову своими прикосновениями и околдовала тебя.
– Да, и чары ее перестанут действовать, когда она умрет, – поддакнула одна из женщин.
Остальные только кивнули, побаиваясь связываться с сыном главы клана.
– Это не так, Горди! Это неправда.
Гордон перевел взгляд с окруживших их мрачным кольцом женщин на рыдающую жену. И мгновенно понял, какая жизнь была у нее в замке Данридж. Теперь
все стало ясно. Теперь он понимал, почему она никогда не присутствовала на празднике костров у Макартуров. И почему так хотела остаться в Англии. В Хайленде было полно темных, невежественных людей, которые, безусловно, верили в колдовство и в дьявольщину. Его жена всю свою жизнь провела как отверженная в собственном доме. В то время как он играл с королем в гольф и волочился за придворными красотками в Эдинбурге, та, которую
он держал сейчас в объятиях, ждала и молила бога, чтобы он спас ее, как сделал это однажды, убив чудовище у нее под кроватью, когда она была маленькой испуганной девочкой.
– Моя жена – ангел. Она – хозяйка Инверэри!! – срывающимся от гнева голосом крикнул он. – Пусть никто не забывает об этом. Я убью всякого, кто осмелится хоть пальцем ее тронуть.
– А если Горди этого не сделает, то сделаю я, – вставил вслед за ним Дьюи. – Имейте это в виду.
Гордон поднял насквозь промокшую и рыдающую Роберту на руки и двинулся по тропинке, что
вела к их охотничьему домику.

– Я… я не ведьма, – пролепетала Роберта, и ее изумрудные глаза наполнились слезами.
Гордон придвинулся к ней и нежно поцеловал в губы. Потом сбросил башмаки и, устроившись на кровати рядом с ней, заключил в свои объятия.
– Ты ангел!.. – прошептал он, целуя ее черные как смоль волосы. – Мой ангел!..

Роберта подняла левую руку так, чтобы ему был виден ее дьявольский знак.
– Этот «цветок» на моей руке всегда будет стоять между ними и мною.
– Не будь глупой, – шутливо возразил Гордон. Он поднес ее руку к губам и поцеловал родимое пятно. – Это «цветок» Афродиты, а не дьявола.
Роберта, не понимая, взглянула на него.
– Афродита – богиня любви у древних греков, – пояснил он. – И «цветок» на твоей руке – ее символ.
Это утверждение, казалось, удивило Роберту.
– Тогда почему же люди считают его знаком дьявола?
– Святая церковь убедила людей, что заниматься любовью надо только с целью произвести потомство, а иначе это тяжкий грех, – пояснил он. – Так продолжается уже много веков, и люди забыли, что этот цветок происходит от богини любви. А церковь постаралась связать его с именем дьявола.
– Но почему?
Гордон усмехнулся:
– Сегодня церковью правят плешивые толстые каплуны, которые не способны заниматься любовью. Они не хотят, чтобы другие были счастливы в любви.
Роберта хмыкнула и невольно рассмеялась.

– Я женщина из плоти и крови, только и всего.
– Это божий знак у вас на руке, а не дьявольский, – убежденно сказала Гэбби. – Вас коснулась рука ангела.

«Черт побери, когда же я успел так влюбиться?» – подумал вдруг он. Любовь – это удел женщин и дураков, ведь так он всегда считал. А поскольку женщиной он не был, то, стало быть, сделался дураком.

– Ты неисправимый льстец, – сказала Роберта малышу.
– А что это такое? – спросил тот.
– Это такой любезный человек, который всегда говорит дамам то, что они желают услышать, – пояснила она.

Она открыла глаза и увидела, как он расплылся той же неотразимой улыбкой, какой отличался его отец. Потом неожиданно взял ее за левую руку и поцеловал родинку.
– Я люблю вас, леди Роб, – пробормотал он при этом.
Слезы навернулись у нее на глаза, и она смахнула их кончиками пальцев.
– Я тоже люблю тебя.
– Тогда почему у вас слезы на глазах?
– Это от радости, милый, – ответила она. – Женщины плачут, и когда они счастливы.
Гэвин бросился в ее объятия, и она крепко прижала мальчика к себе. Как бы она хотела, чтобы и его
отец сказал ей эти же самые слова. Боже правый, ведь случилось то, чего она боялась больше всего, с чем боролась много месяцев. Она влюбилась в Гордона Кэмпбела.

Стараясь не шуметь, Гордон накрыл ее тело, и Роберта впустила его внутрь себя. Но кровать предательски заскрипела, когда они начали двигаться в такт, охваченные нарастающей волной сладострастия.
– Что вы делаете? – громко спросил Гэвин в темноте.
Гордон с Робертой замерли.
– Они делают тебе сестренку, – громким шепотом сказал Дункан. – Молчи, если не понимаешь.
– Спасибо, – крикнул Гэвин.
Гордон и Роберта не знали, то ли смеяться, то ли досадовать. Смирившись с неизбежным, Гордон скатился с жены и прижал ее к своему боку.

Он встал перед ней на одно колено и, глядя прямо в глаза, поклялся:
– Все эти красотки вроде тех, которых
ты сегодня видела, – мое прошлое. А ты – мое настоящее и мое будущее. Отныне будет так, как написано на наших кольцах: «Ты, и никто другой».

– Я люблю тебя, Горди! Люблю всем сердцем! – пылко воскликнула она, бросаясь в его объятия.
Крепко обняв ее, словно оберегая и защищая, Гордон поцеловал ее черные как смоль волосы и сказал:
– Я знаю это, ангел.
Но он не сказал ей об ответной любви, невольно отметила Роберта, и сердце ее сжалось. Она носила его
ребенка, а муж так и не признался ей в любви. Питает ли он хоть какое-то нежное чувство к ней? Или опасается стать слишком зависимым, как предположил отец? Если бы только она была уверена в его чувствах, может, она прожила бы и без этих слов.

– Я поверить не могу, что ты вытащила кинжал в присутствии короля! Да ты в своем уме, дорогая?
– Что, испугался за жизнь своей любовницы? – вскричала Роберта, вне себя от такого унижения. – Я знаю, что ты спал с ней! Я знаю, что у тебя были многочисленные любовные связи, но мне не доставляет удовольствия, когда эти мерзкие шлюхи постоянно пристают ко мне.

– Нарушать королевский запрет опасно, – сказала она. – Тебе нельзя находиться здесь.
– Я не мог больше ни минуты оставаться вдали от тебя. – Гордон поднял ее лицо и заглянул в глаза. –
Я люблю тебя всей душой своей и всем сердцем!
Услышав это, Роберта разразилась слезами. Она склонила голову и спрятала лицо у него на груди.
– Я думал, что мое признание в любви сделает тебя счастливой, – проговорил Гордон, ласково поглаживая ее по плечу.
– Я… я счастлива.
– Тогда почему же ты плачешь? Роберта подняла на него залитые слезами глаза.
– Потому что ты меня любишь.

– Скажи мне снова, Горди…
– Я люблю тебя!.. – прошептал он, проводя губами по ее виску. – Я люблю тебя больше жизни.
– И я люблю тебя. – Она запустила руку в его густые волнистые волосы. – А давно ты меня полюбил?
– Я думаю, с самого первого дня.
– Вечером у дяди Ричарда?
– Нет, ангел. С того дня, когда ты попросила меня убить чудовище у тебя под кроватью, заявив, что иначе не согласишься стать моей женой.
Роберта недоверчиво улыбнулась ему:
– Ты обманываешь меня, Горди.
– Нет, правда, черт побери, – горячо запротестовал он. И тут же спросил:
– А ты когда полюбила меня?
– В тот же день, там, в отцовском замке, когда ты встал на колени передо мной и поцеловал мое родимое пятно.
– Ты этого не говорила мне, когда я приехал за тобой в Англию, – удивился Гордон, поднимая брови.
– Мама научила меня, что леди всегда должна изображать неприступность, – возразила, невинно улыбаясь, Роберта. – И я запомнила этот совет. Гордон весело хмыкнул.
Он погладил ее нежную гибкую спину и обхватил руками ягодицы.
– Никогда бы не подумал, что у ангелов такая очаровательная попка.

Гордон любил ее. Это главное. И теперь она найдет в себе силы, чтобы перенести то, что принесут ей следующие три недели.

– Спасибо тебе за сына и за дочь.
– Пожалуйста, милорд. –
Роберта улыбнулась, глядя в его потеплевшие серые глаза, но тут ей самой на глаза навернулись нежданные слезы.
– И тебе спасибо, что подарил мне дом, где мне действительно хорошо.
– Хочешь, я опять повторю те слова? – тихо спросил Гордон.
– Да, ты ведь обещал говорить мне их каждый день всю нашу жизнь.
– Я люблю тебя больше жизни, мой нежный ангел, – прошептал Гордон голосом, хриплым от волнения. – Только тебя! Навсегда!..

Серия сообщений "Автор - Патриция Грассо":
Часть 1 - ~ Горец и Леди «Highland Belle» ~ Семья Деверо:1
Часть 2 - ~ Ирландская Роза «Emerald Enchantment» ~ Семья Деверо:2
Часть 3 - ~ Гарем // Чужестранка в Гареме «Desert Eden» ~ Семья Деверо:3
Часть 4 - ~ Валлийская Колдунья «Love in a Mist» ~ Семья Деверо:4
Часть 5 - ~ Обольщение Ангела // Сердце Ангела «Courting an Angel» ~Семья Деверо:5
Часть 6 - ~ Сокровенное Желание // Желание Моего Сердца «My Heart's Desire» ~ Семья Деверо:6
Часть 7 - Фиалки на Снегу «Violets in the Snow»
Часть 8 - Во Власти Соблазна «Pleasuring the Prince»
Часть 9 - Выгодный Жених «Tempting the Prince»
Часть 10 - Мой милый ангел