"Я и не знал, что все персонажи из колоды игральных карт имеют своих прототипов – реальных исторических или вымышленных библейских. А в некоторых случаях – даже портретное сходство. Червовый король – это Карл Великий. Пиковый (который в тюрбане) – царь Давид. Прототипом бубнового короля стал Юлий Цезарь, а трефового – Александр Македонский.

Дамы. Червовая – рыжая красавица Юдифь, героиня библейской легенды. Пиковая дама, особо популярная в России – это Афина Паллада, греческая богиня, чтобы вы знали. Бубновая дама – это тоже библейская героиня Рахиль, бубновая масть традиционно ассоциируется с богатством, даже знак масти – ромб – в мире называется diamond –«алмаз». Дама треф – Аргина, не знаю, кто такая.

Червовый валет – Этьен де Виньель, рыцарь времен Карла Седьмого, советник, как сообщает один игроцкий сайт, самой Жанны д Арк. Пиковый валет — благородный Ожье Датский. Бубновый — Гектор де Маре, один из рыцарей Круглого стола. И его старший коллега сэр Ланселот стал трефовым валетом.

А нарисовал их всех француз Шарлемань, в середине 19 века. Кстати, жил он тогда в России и рисовал карты по заказу императора Николая Первого. Его вариант «дорожной» колоды (так называемые «атласные») царь забраковал, но они каким-то образом пошли в серию. "

vlad-tolstov.livejournal.com/503017.html

"Сознательный отказ от нижнего белья есть мощный и, главное, безвредный и бесплатный инструмент по изменению положения точки сборки, и это иногда очень полезно. Вот, например, я в свое время страшно боялась сдавать экзамены. Правда, в последний раз я сдавала экзамен, когда большинства из вас на свете не было, -- но тем не менее, если бы я уже тогда знала бы этот фокус, то непременно бы им воспользовалась. Главное, вы не подумайте какой пошлости: я училась на девичьем факультете и практически все экзамены сдавала женщинам, так что никаких этих штучек в жанре Шерон Стоун, я вас умоляю. Никто не должен ничего знать, ваша цель -- исключительно аутотренинг. Я -- тихая смирная девочка в очках, бледненькая немножко, я боюсь экзаменов, и я всегда хожу в трусах. Да, но сегодня-то на мне нет трусов. Значит, это не я. А кто? А фиг его знает кто, -- но эта "кто-то", раз она такая оторва, что ходит без трусов, то и экзаменов уж точно не боится.

Неплохо также ходить без трусов на всякие важные собеседования, переговоры и первые свидания. Опять-таки -- никто ничего не знает, кроме вас. Но постоянное осознание того, что вы без трусов, заставляет вас смотреть немножечко внутрь себя, придает вам некое дополнительное измерение, трудноуловимую загадочность. Кто знает, не здесь ли где-нибудь лежит секрет Моны Лизы.

Оно работает, честное слово. Но надо быть очень, очень осторожной и не пользоваться этим приемом слишком часто."

http://murmele.livejournal.com/842506.html

Перепост из френдленты. Второй фрагмент особенно точен, имхо.


"Только пережив любовь, испытав ее, понимаешь, чем она отличается от «просто влюбленности». Влюбленность – это такая эмоциональная газировка. Интересные переживания, от воспоминаний объекта захватывает дух, хочется постоянно быть рядом, держать за руку, читать стихи, во всем происходящем видишь символические знаки («она живет в квартире, номер которой совпадает с днем моего рождения – значит, мы созданы друг для друга!»). Порхание, кружение, волнение, сердцебиение, волнение. Влечение, само собой (и само собой, половое). Во всем проницаешь новые смыслы, и жить становится как-то… приятно, что ли. Я же говорю – газировка.

А любовь – оп, это другое. Никакой эйфории, никаких стенаний. Никаких порханий. Класть кирпичи, а не трепетать в разреженном эмоциональном воздухе. Любовь – это сдвиг мироздания. Смещение тектонических пластов. Когда меняется структура твоего мироощущения. Вместо «я» формируется «я+она», и это адская, невыносимая, чудовищная мука. Тяжелая работа – каждый день, каждый миг выходить за пределы своего сердца. Дышать серебром и харкать медью. Освобождаться от себя, от того, каким ты был, обретать новую свободу – в голой ледяной пустыне, где тебя, может быть (и так часто бывает) никто и не ждет. Страшно. Пусто. Невозможно. Иначе нельзя. Влюбленный чувствует себя в раю, любящий сам себя заточает в ад.

Но это и есть то, о чем никогда не пожалеешь. Страшно, больно, да только другого и не хочешь уже. Пережить любовь, познать любовь – все равно что коснуться вечности холодными пальцами и навсегда впустить ее в сердце. Были «я и смерть», а теперь – «я и она», и смерти никакой нет. Вернее, она есть, но так, несущественный фактор.

Страшно познать такое. Трудно сохранить. И почти невозможно поверить, что именно это безумие, именно это тотальное, непроходящее, кровоточащее и давящее и есть, в сущности, настоящее счастье.

Увы."

http://vlad-tolstov.livejournal.com/503092.html
__________________________________________________________


"Спорное утверждение, но. Мужчина и женщина, живя в одной семье, саму семью, модель своей совместной жизни склонны воспринимать по-разному. Мужчина видит семью «в целом», как совокупность интересов всех ее участников. Он так и понимает семью — как сообщество, интересы которого нужно блюсти, а в случае необходимости и защищать, мужчина же. Если потерял работу, или грянул кризис, или еще какие траблы, он рассуждает примерно так: «Да, мне и моим близким придется какое-то время ограничиться, ужаться, пережить тяжелые дни, зато потом все будет хорошо».

Женщина же рассматривает семью не так. Если случился кризис, если жить стало хуже, ход ее рассуждений такой: «Пусть мы сами будем ходить в рванье, но главное — чтобы дети были обеспечены и не почувствовали, что что-то случилось». То есть для женщины в семье чаще всего нет «суммы интересов» всех ее участников. Есть «иерархия интересов»: на первом месте — дети, дальше — все остальные.

Это я по итогам одного интересного разговора такой вывод сделал. Получается, что для мужчины — чаще всего — семья это проект. А для женщины (опять же чаще всего) семья — это метод, позволяющий обеспечить приемлемую жизнь для детей.

Поэтому мужчины и женщины так по-разному ведут себя после развода. Для мужчины распад семьи — это крушение проекта. Для женщины — признание, что метод оказался неверным, но это не отменяет того, что задачу (интересы детей) надо выполнять другими методами.

Как-то я прежде об этом не задумывался."

vlad-tolstov.livejournal.com/510331.html
____________________________________________________________
 

"Мужчина свои отношения с женщиной (даже если оба договорились, что это — любовь) склонен трактовать как «дружбу». А женщина всякую «дружбу» (даже если договорились, что между ними — не любовь, а именно дружба) будет подсознательно повышать до ранга любовного романа, романтического-лирического-сердечного приключения.

...

На этом парадоксе подрывается восемь мужиков из десяти. Потому что не понимают простой вещи. Там, где у мужчины с началом постельных интимных контактов, по большей части, заканчивается интерес к женщине, цель достигнута и охотничий инстинкт удовлетворен, там у женщины как раз все только начинается. "

vlad-tolstov.livejournal.com/501369.html

____________________________________________________________

А перепост этого делать не стала, но всячески рекомендую прочесть.

Оказывается в своем убеждении, что в нашей стране "каждый сам за себя" я далеко не одинока. Стараюсь избегать общения с госструктурами, различными корпорациями и прочими системами, почти не смотрю телевизор, иногда подумываю отказаться от новостей, потому что давно уже ничему не верю и если обычных людей априори считаю положительными, хорошими, то системы - злыми и враждебными, не доверяю никому, кроме тех, кого знаю. И вот Людмила в посте по ссылке очень интересные аналогии приводит. С детьми-сиротами, базальное доверие к миру которых утрачено в момент оказа от них. Меня например это заставило взгянуть на все это по-новому. Рекомендую прочесть, это интересно.

"...много общего с психологией детей из детских домов: то же постоянное ожидание, что обманут, предадут, используют, обвинят, отнимут самое дорогое, уничтожат,  и те же ответные реакции: ужас, подозрительность, агрессия, истерика, обвинения всех и вся, и "каждый сам за себя" и "а чего я, пусть они сначала".  Недоверие, недоверие, НЕДОВЕРИЕ. Им так же нельзя шарф на шее поправить -- думают, что ударишь. Или домогаться начнешь. Потому что "знаем мы вас, все вы притворяетесь добренькими, а на самом деле". И правы, да. На самом деле их опыт именно таков. Виктимность от хорошей жизни не случается."

ludmilapsyholog.livejournal.com/83611.html

 

 

 

petrosphotos.livejournal.com/

"Но чаще всего бывает так. Я иду по улице, а он идет тоже. Я его вижу и думаю: "До чего же..." Ну и дальше иду и думаю. И вот пока мы идем навстречу, то я вижу, что у него рюкзак на плече. И прямо представляю, как он приходит домой и не вешает рюкзак на вешалку, хотя сколько же раз об этом просила!!!, за пять лет совместной жизни ну это-то хотя бы мог научиться делать, а?!, а он бросает все время рюкзак под вешалку и прямо на мои туфли. И меня это бесит страшно! Он идет мне навстречу и улыбается. И даже представить себе не может, какой скандал я ему только что закатила и прям так убила б, паразита!!!"

(с)
Алеся Петровна, март 2010

                                                                                     Только для девочек

Мы приехали выбирать место для съемки. Собирались на улице всей группой, я стою, жду. Наш директор говорит: "А где художник-постановщик?" И начинает ему звонить. Все потихоньку подходят, кто-то опаздывает. А я стою такая ленивая вся, погода хорошая, не очень жарко, людей рассматриваю. Смотрю на другую сторону улицы (это был Кутузовский) и вижу через широкий проспект, что по противоположной стороне идет какой-то человек. Я на него смотрю и думаю: "Что-то точно будет. Точно что-то будет". Просто за полсекунды об этом подумала. Что что-то с ним будет, случится. Что-то такое. Произойдет. Он не чужой. И в этот момент вижу, что мужчина отвечает на звонок мобильного. Это и оказался наш художник-постановщик, которому звонил директор и который опаздывал.
Я забыла про эту историю, а потом вспомнила.

Наш художник-постановщик шел по другой стороне улице, потому что он сам не местный, из Питера. Не знал точно, куда идти. Я ему говорю: "Не люблю вас, питерских. Потому что у вас от постоянной сырости мох и плесень в голове". А он отвечает:

- Да я же не из Питера. Я сам из Сибири.
Я говорю:
- Да ладно! И я тоже! А ты из какого города?
Он говорит:
- Из Барнаула.
Я говорю:
- Да ладно! И я тоже. А ты где там жил?
Он говорит:
- В центральном районе.
Я говорю:
- Да ладно. И я тоже. А ты на какой улице?
Он говорит:
- На Молодежной.
Я говорю:
- Да ладно... И я тоже... А какой дом?..
Он говорит…
В общем, оказалось, что мы с ним 20 лет прожили в одном городе в соседних домах и никогда не встречались. Он учился в художественной школе, и я училась в художественной школе. Ну, там много-много совпадений каких-то. Наших мам зовут одинаково. Моего кота зовут Митя. И мой диван зовут Митя. А его зовут Дима. Красивое имя, правда? И он самый красивый, конечно.

Я люблю повторять одну фразу, которую придумала сама: «Ни что не обозначает ничего». Ни наш прошлый опыт, ни совпадения, ни советы подруг, ни слова, ни даже поступки. Ни что не обозначает ничего. Всегда все сначала. И вообще не важно, что будет дальше и чем все это закончится. Главное, что это - есть. И оно - такое.

Он уезжал в Киев. У него там проект долгий, он же художник-постановщик. Он говорит: «Это тебе». И протягивает кусок мыла. Я говорю: «Засунь его себе, знаешь, куда?» А мы как раз поссорились ужасно, просто на всю жизнь. Он говорит: «Когда это мыло закончится…» Там мыла было 300 гр. примерно. Он уезжал на три месяца. Посчитал, что 100 гр. в месяц смысливается. А внутри мыла кольцо. Такое. Ну, такое. Какое в кино обычно показывают. Он говорит: «Когда это мыло закончится, то все начнется».

Новый год я встречаю в Киеве.


И настроение вот такое. Тихое и счастливое. Ну а вы думали, что я только про работу умею писать и света белого не вижу? Я успеваю все! :) Должно же было когда-то повезти. Не повезти, а вот так, чтобы произошло. И оно случилось. Я не про кольцо. Я - вообще. Про это.

PS Кстати, я вот тут писала. Так вот Дима два метра ростом. Это очень приятно, когда ты целуешься и встаешь на носочки.
PS И он ходит с рюкзаком. И разбрасывает вещи. Как знала.
 

 

(с) Алеся Петровна

 

"Н. говорит, что главные условия женского счастья:

— Способность делиться (проблемами и обязанностями, чем-то интересным, вкусным);
— Коммуницировать;
— Безопасность (если женщина чувствует себя в безопасности, то она способна быть терпеливой);
— Чистота (отношений, посуды, одежды, полов, квартиры);
— Красота (красивые вещи должны окружать женщину – нужно украшать квартиру, наряжать женщину, делать ее максимально красивой);
— Доверие;
— Сотрудничество (совместная деятельность);
— Способность делиться ответственностью, делегировать какие-то полномочия другим;
— Похвалы и комплименты;
— Выражение любви,
— Различные виды умений (вязание, вышивание, игра на каком-нибудь инструменте, умение сочинять стихи, сказки, истории);
— Способность кормить, угощать, делиться пищей;
— Размеренная жизнь (ритм, постоянство, режим, без лишней импровизации)."

признаться, в чем-то он/она прав(а).
 

Как расправил крылья, ах, как несется самый лучший легкий наш галеон,
Облаков обрывки пропитаны солнцем, словно крошки торта «Наполеон».

Каждой мачтой ввысь немыслимо бережно режет воздух птицей – не кораблем,
Толстый мальчик свистнет завистливо с берега и сегодня признается, что влюблен.

Как идет – ну, дети поймут, что с юга, полон трюм пахучих чужих приправ,
«Будет сильный ветер», – пророчит юнга, обгоревший нос к небесам задрав.

Пусть никто не знает условий сделки, капитан погибнуть не даст с тоски,
И волне резная грудастая девка подставляет просоленные соски.

Океан смеется и к борту ластится, горизонта линия напряглась,
К капитану такая девчонка ласкова, что на все наплевать, кроме черных глаз.

Пахнет сладким маком, вдали селение исчезает, солнце ушло правей.
Толстый мальчик Марко бежит, коленями заплетаясь в пыльной густой траве.

То зерном граната, то ниткой радужной красит вечер усталого жениха.
Марко знает, что нужно признаться сразу же. Потому что дальше уже никак.

Как воды напев величав и радостен, как поет о счастье на сто ладов.
Подойти, зажмурив глаза для храбрости, и сказать. И губами поймать ладонь.

Как несется – на крыльях холщовых, марлевых на свободу, на счастье, на свет, на риф.
Исчезает солнце в кровавом мареве, как большой горячий больной нарыв.

Марко шепчет Сандре – и Сандра слушает. Золотятся косы в косых лучах.
До чего досадно – по воле случая, ни о ком напоследок не заскучав.

Капитан смеется: «Где страх? За борт его! Ишь, расщелкались. Спать, труби, звеньевой.»
И волна укрывает его заботливо одеялом шелковым с головой.

Как прозрачно счастье – весь миг, весь день его. Океан смеется, волной плеща.
Сандра пахнет тимьяном, ванилью, деревом. И корицей в ямке возле плеча.

 

Summer, Poland, photo by Tur




 

0.
Меня кто-то любит, Боже мой, кто б то ни был,
Меня кто-то помнит, Боже мой, кто б то не жил,
Пусть им - всем тем - нарисованы будут нимбы,
Пусть им - всем вам - адресована будет нежность.

1.
Этот дождь на стекле,
Этот блеск, по воде бегущий,
Этот лгущий, неверный шум в городском саду.
То ли ночи стали светлей,
То ли пиво гуще,
То ли я тебя вижу чаще, чем раз в году.

То ли листья шуршат,
То ли кошки по крышам бегают,
То ли просто окно задрожало от сквозняка,
Ты ступаешь на черные клетки,
А я на белые.
Так что кто-то должен выиграть наверняка.

2.
И мне не важно, с кем ты меня поделишь,
Каких ты в жизни достигнешь еще высот.
Когда ты спишь, ты стремительно молодеешь -
Тебе не дашь пяти или пятисот.

Ты дышишь такими нотами, обертонами,
Твоя голова.. Какая там голова.
Ты так белобрыс, что, в общем, не важно, что на ней -
Январский снег, сентябрьская трава.

Насколько ты независим, насколько вправе я
Хранить ключи бессонных твоих ключиц?
Тебя спасают боги моей окраины,
Все те, кого ты в центр не смог включить.

И мы идем по улицам, будто ищем их,
Такая святая, глупая эта жизнь.
Блаженны нищие духом, поскольку нищему
Открыты закоулки и этажи.

3.
Чтобы так сочинять, нужно много всего уметь,
Различать на ощупь - золото или медь,
Различать на запах, что там - латунь, свинец,
Различать на веру - начало или конец.

Различать, размечать, отмеривать по чуть-чуть,
Темнобровы чухонцы, но белоглаза чудь.
То ли ветер с залива, то ли же кони в рысь,
Но ты так белобрыс ночами, так белобрыс.

Ты меня не отпустишь, но я же не полюблю,
Я отдамся ночью последнему кораблю,
Под конец навигаций в последний ночной заплыв,
Я уйду, твои слова на ветру забыв.

Не жалей обо мне, не жди, не броди, не ной,
Кто там ходит по нашей Троицкой и Сенной,
Кто там курит на Марсовом, греясь возле огня,
Не жалей обо мне, не бойся, не жди меня.

4.
Как ты счастлив, милый мой, мать твою, то есть Господи,
Как ты выращен в этой Троицкой и Сенной
На тебя написан тот самый вселенский ГОСТ, поди,
Тот единственный, самый правильный проездной,

Кем ты выращен, кем ты вылюблен, кем ты пестован,
То ли в вечном споре с режимом, то ли не в нем,
Как ты так живешь на Литейном или на Пестеля,
Без царя, без башки, но при этом с вечным огнем.

Все мои подруги тысячу лет как замужем,
Только я ловлю в лукавом твоем аду
Твой тяжелый луч, твой беглый взгляд ускользающий,
Если выживу - то не жди меня, я приду.

5.
Листвяное, словесное, снежное сыплешь крошево,
Почему, ты такая ласковая, такая брошенная,
Не смотри на это будущее, не трожь его,
Все равно никто не уходит, чтоб навсегда.
Под мостом движенье гномье, чужое, троллье ли,
Под мостом всегда движенье одностороннее,
Не ходи за ним, не мучай его, не тронь его.
До чего холодна вода.
До чего ледяна вода.

Приходить в жизнь женщины после большой и настоящей любви, которую она пережила, все равно, что приходить на пепелище, по которому бродит, напевая страшные абсурдистские песенки, хозяйка, у которой сгорело все. Бродит, напевает и разыскивает в золе какие-то игрушки из собственного детства, которые, ей кажется, могли уцелеть. Эти игрушки, когда дом бы цел, она спрятала куда-то подальше, чтобы они не раздражали "большую и настоящую любовь". Она теперь точно не помнит куда, но в ее сознании осталось, что куда-то далеко - так далеко, что могли и не сгореть.

Строить на пепелище какую-нибудь хибару с щелями для звезд и ветра. Затыкать эти щели, потому что в них ей постоянно будут мерещиться какие-то духи прошлого (из той самой любви, ведь другого прошлого у ней не осталось, игрушки не найдены) - она будет либо вскрикивать, либо "зависать" - и взглядом, и сознанием, не отвечать на вопросы, молчать, не перемаргивая.

Иногда в бешенстве будешь кричать, что "хватит искать", игрушки наверняка выбросила "большая любовь", она же сама рассказывала, как они "любовь" раздражали.

Потом ее увезет кто-то другой, очень может быть, что первый, кто ее позовет. Очень может быть для забавы, но это не важно, она все равно пойдет за ним. А ты потом случайно обнаружишь-таки спрятанные и действительно почти нетронутые пожаром ее детские игрушки.

Тоже уедешь. Брошенную землю займут другие. И возможно построят на ней несгораемый дом.

(с)
Лангобард

А вот еще хорошая новость. Неделю назад у меня был сложный случай - консультировала начальницу подруги (да-да, прямо с московского поезда поехала консультировать, с вещами и помятая). На работе у подруги все в шоке - начальница увольняется, у нее явно депрессия, это решение принято в порыве; кого на ее поставят - неизвестно, все плохо и так далее. Я сразу, разумется, сказала, что даже не подумаю ее уговаривать остаться, у меня, как у психолога, другая цель - выслушать и постараться помочь. Случай оказался не самым тяжелым, но весьма непростым, мы проговорили почти полтора часа, я надеялась, что у нее что-то прояснилось и она посмотрела на свои проблемы с другой стороны. А сегодня подруга мне говорит: "Спасибо, она остается." Это было очень-очень приятно, признаться, я и не рассчитывала на такой эффект. Конечно, это не самый главный, но все же положительный результат. И даже если она рано или поздно примет другое решение, мне кажется, оно будет более обдуманным и более подходящим ей. Надеюсь, у этой клиентки все будет хорошо. Телефон оставила, пусть звонит, если понадобится.


PS: Читаю тут, прям не оторваться, "Блог добрых психиатров". Семейная пара врачей-психиатров откуда-то с Поволжья (точно пока не поняла). Просто юмористическая энциклопедия. Тут и знания освежить, и улыбнуться смешно описанным случаям из их практики - анамнезы, опросы, дежурство на телефоне, выезды скорой психиатрической на вызовы. Делириумные алкоголики, деменциозные пенсионеры. Но больше всего, разумеется, доставляют больные с разными бредами - воздействия, преследования, отношений. Также радуют больные с синдромом Кандинского-Клеранбо (с первого, буквально, курса люблю это красивое название синдрома)), это те, которым кажется, что им мысли и действия или ощущения навязали. Инопланетяне там,  ФСБ, правительство, соседи опять же.  Улыбнуться и выдохнуть, не узнав себя ни в одном из них, можно тут:

dpmmax.livejournal.com/65397.html кругом засада
dpmmax.livejournal.com/66228.html на битву со злом
dpmmax.livejournal.com/66743.html демонический туризм
dpmmax.livejournal.com/69023.html дадим человечеству шанс?
 

"Всем известно, что Декарт ко всем своим философским озарениям пришел в армии, причем в действующей. Правда не непосредственно под пулями, но это дела не меняет.

Так вот прочитал, что отправился он туда не потому, что любил войну. Просто мирная жизнь была слишком "заоорганизованной", ему постоянно приходилось ходить на какие рауты, да балы, вести себя там в соответствии с правилами, изображать кого-то... Но самое главное - это отнимало очень много времени, у него совершенно не было возможности "спокойно подумать", а "подумать" очень хотелось. И он ушел в армию для того, чтобы освободиться от всей этой светской жизни, чтобы было время для думания. Надо отдать должное, армия создала ему все необходимые условия, и он стал философом первого ряда (для Франции просто номерпервым). Причем, с репутацией философа, который радикально видоизменил "философскую субкультуру" и вошел в число конструкторов современной цивилизации.

Ну что сказать? Представил себе плакаты в военкоматах: "Нет времени подумать? Твое место - в армии!". Ну и Рене Декарт в позе "ты записался добровольцем". Можно, кстати, ему буденовку на парик одеть. Нормально.

PS: Лишить студентов философских факультетов отсрочки от воинской повинности? Тоже хорошая идея."

(с)
langobard

Допустим, есть проблема. Очень важная проблема, очень. Неразрешимая, вопрос жизни и смерти. Я бегу с ней, бегу, очень переживаю проблему, она внутри меня и везде вокруг. Куда бы я ни пошла – везде эта проблема. Она ходит со мной за руку и тащится за ногу. А потом я останавливаюсь, не могу больше. Стою и смотрю вверх. И представляю. Как камера отлетает от меня на высоту дома. Потом до высоты неба. Потом в космос. Получается очень общий план. Такой черный космос и в нем вертится Земля. Я смотрю на себя через эту камеру и вообще не вижу. И проблему свою не вижу. Такая маленькая Алеся и такая мелкая проблема. Такая мелкая, что ее даже нет.

(с)
Алеся Петровна

Чтобы понять значение года, поговорите со студентом, не сдавшим сессию.
Для того чтобы понять ценность одного месяца, поговорите с матерью, родившей недоношенного ребёнка.
Чтобы понять ценность одной недели, поговорите с редактором еженедельной газеты.
Чтобы понять ценность одного часа, поговорите с влюблёнными, ожидающими встречи.
Чтобы понять ценность минуты, поговорите с тем, кто опоздал на поезд.
Чтобы понять ценность одной секунды, поговорите с тем, кто только что чуть не попал в автомобильную аварию.
Чтобы понять ценность одной миллисекунды, поговорите со спортсменом, завоевавшим серебряную медаль на Олимпийских играх.

Сколько их сидит у тебя в подрёберье, бриллиантов, вынутых из руды, сколько лет ты пишешь о них подробные, нескончаемые труды, да, о каждом песенку, декларацию, книгу, мраморную скрижаль – пока свет очей не пришлет дурацкую смску «Мне очень жаль». Пока в ночь не выйдешь, зубами клацая, ни одной машины в такой глуши. Там уже их целая резервация, этих мальчиков без души.

Детка-детка, ты состоишь из лампочек, просто лампочек в сотню ватт. Ты обычный маленький робот-плакальщик, и никто здесь не виноват. Символы латинские, буквы русские, глазки светятся лучево, а о личном счастье в твоей инструкции не написано ничего.

Счастье, детка – это другие тетеньки, волчья хватка, стальная нить. Сиди тихо, кушай антибиотики и пожалуйста, хватит ныть. Черт тебя несет к дуракам напыщенным, этот был циничен, тот вечно пьян, только ты пропорота каждым прищуром, словно мученик Себастьян. Поправляйся, детка, иди с любыми мсти, божьи шуточки матеря; из твоей отчаянной нелюбимости можно строить концлагеря.

Можно делать бомбы – и будет лужица вместо нескольких городов. Эти люди просто умрут от ужаса, не останется и следов. Вот такого ужаса, из Малхолланда, Сайлент Хилла, дурного сна – да, я знаю, детка, тебе так холодно, не твоя в этот раз весна. Ты боишься, что так и сдохнешь, сирая, в этот вторник, другой четверг – всех своих любимых экранизируя на изнанке прикрытых век.

Так и будет. Девочки купят платьишек, твоих милых сведут с ума. Уже Пасха, маленький робот-плакальщик. Просто ядерная зима.

(с)

Полозкова

 

Одноклассники

Жениться нужно было на той, изящной, без косметики, без каблуков. Теперь ты понял, дубина? Вон как она выглядит, через двадцать лет. А Кирюха уехал в Америку, уехал и был таков, а у Андрея машина, впрочем, машины у кого теперь только нет. Мальчики растолстели, девочки вышли замуж, девочки демонстрируют кольца и вырезы модных кофт. Кто-то родил тогда еще, а ведь кто-то еще тогда уже надеялся, что бездетен. Особенно из мужиков.

Половина родили девочек, половина не ладят с соседями, половина ушли в религию, хорошо хоть, не все в одну. Но даже и захотели бы, все равно не дружили бы семьями, мы ж не можем выбрать одну на всех - ладно школу, а то страну. В переодетых мадоннах пойди узнай девочек в белых фартуках. Какого черта ты тогда не женился на той, изящной? Какая была синица в руках! Стой теперь, рот разевай на чужой каравай, простая задача для школьника. А не ходил бы ты в школьниках – ходил бы в дворниках.

Бывший очкастый мальчик, ты лучше взбирайся в горы, или проветривай темя в автомобиле длинном, но не пересекайся с теми, кто помнит тебя летящего по школьному коридору цвета убитой глины. Тебя не позвали в кино в воскресенье, натравили собаку в субботу, в среду скинули без разрешенья в очень холодный сугроб, и ты бежишь, отплевываясь от собственного сопенья, откашливая терпение с жалобной рвотой взахлёб.

И прошло уже столько времени, ты осилил науку нежности, ты осилил науку странности и немного науку старости, а в том коридоре по-прежнему ты бежишь как дурак от горести, освещая дорогу пламенем оглушительной детской ярости. А тебя приглашают, радушные, не помня, что переброшены обиды горючие самые через твое плечо - и они ведь правы, послушай, они, да и та, хорошенькая, что вышла в итоге замуж за кого-то еще.

Половина родили мальчиков, половина гуляют за полночь, половина жалуется на горе: статистика теплых тел. И никто не может тебе помочь, потому что тебе уже не помочь, ты же умер в том коридоре, умер, пока летел. И сегодняшнее хотение, и сегодняшние сплетения согревают тебя настоящего, он-то вполне живой. А вот если бы та, хорошенькая, без каблуков, изящная, стала твоей тогда еще - была бы теперь вдовой.

А теперь и она не вдова никак, и тебе хорошо, ты давно не враг ни своих друзей, ни чужих собак, и не прячешь дневник на своем столе и не плачешь с утра "доколе". Только носишь под майкой товарный знак, как глубокий ожог, как командный флаг, как зрачок в глазу, как шрам на скуле, как сердечко, испачканное в золе, как татуировку "возьмем Рейхстаг", как коронный удар для дворовых драк: «я когда-то учился в школе».


http://neivid.livejournal.com/284078.html

 

"Есть у меня один приятель, назовём его А. И очень ему нравится одна девочка, назовём её Б (хотя, конечно, девочка очень хорошая и ни разу она не Б).
Но приятель мой до невозможности скромен, и, сгорая от чувств, никак не может наскрести в душе своей решимости, чтобы сказать девочке Б о своих сердечных порывах.
Девочке Б тоже нравится мальчик А, но об этом тсс, это вообще секрет)
Я советую мальчику: "Ну, в конце-концов, сделай ей какой-нибудь комплимент. Скажи, например, какая она красивая".
А: "Нет, ты что, так сразу я не могу".
Я: "Ну тогда скажи, что она умная.. или интересная, или начитанная \ добрая \ весёлая \ оптимистичная..."
А: "Точно. Скажу что оптимистичная".
День Х.
Сцена первая, действие первое.
Действующие лица: мальчик А, девочка Б, я, общие знакомые.
Занавес открывается.
А: "Знаешь, Оля, вот что мне в тебе нравится - это твой оптимизм. *далее, испугавшись, что тааааак много сказано и она теперь уж непременно Догадается* Твой оптимизм... твой оптимизм...Ты вроде и страшненькая - а не унываешь. *пауза* Вот и Настя так считает".
Занавес закрывается.

И ведь всё так просто. Как математика.
Оля хочет проснуться.
Оля хочет проснуться с Димой.
Дима хочет проснуться с Олей, но боится.
И все такие дураки, нелепые и неловкие..."

 

vizza.livejournal.com/514476.html

...

Так что по всем вариантам получается, что если бог есть, он нарочно так хитро устроил, чтобы часть человечества в него верила, а часть не верила. В коллективном самоощущении человечества должен сохраняться такой шизофренический баланс — чтобы те, кто верят, всегда сопрягались с теми, кто не. Опять же человечеству споров о том, кто прав, и есть ли он на самом деле или нет, хватит надолго. Как минимум на всю его историю.

Бог, если он есть, должен вести себя как глубоко законспирированный разведчик. Скрываться и делать свою тайную работу. Держать в тонусе тех, кто знает, что он есть. И мучить подозрениями тех, кто не верит в то, что он существует. Бог как всемирный Штирлиц — а что, неплохая теологическая концепция.

рассуждения с начала - здесь:
http://vlad-tolstov.livejournal.com/473029.html

"... поколение "закопанных в демографической яме" (рожденные в 1990-е) является одним из самых "безграмотных" поколений в истории России.
Сам по себе этот факт - яркое свидетельство "несовпадения логического и фактического". Все ведь «по логике» должно было быть ровно наоборот.
Детей - мало. По идее, они должны были получать больше родительского внимания. И учительского внимания тоже больше - в небольших классах учителям удобнее осуществлять педагогический процесс. Я уж опускаю тот момент, что количество доступных информационных источников на порядок выше, чем двадцать и даже десять лет назад. В "разворованной путинской тиранией России" теперь сложно найти городскую семью, в которой ребенок не имел бы "домашних" выходов в Интернет.

В реальности все вышло наоборот. Самое способное, самое эрудированное поколение в истории России - рожденные между 1977 и 1983 годами (лучшие студенты из всех, что только бывали в российских вузах в последние 20-25 лет) – видимо, не превзойти уже никому.
То было поколение, поимевшее достаточно благополучное раннее детство, да младшие классы в еще совершенно советской школе (будем откровенны: с жесткими традициями авторитарной педагогики), а в 1990-е оказавшееся в атмосфере инновационных поисков, которыми кипела тогда нищая российская школа. В сумме это дало впечатляющий эффект.

Почему провалились рожденные в 1990-х?
Когда они были маленькие, сколь бы их не было мало, родители занимались в первую очередь выживанием, а не детьми.
Когда они доросли до формативного возраста, то есть до старших классов, школа была раздавлена (а в каком-то смысле - уничтожена) чудовищным прессингом бюрократизации - судя по всему, это был даже не ренессанс бюрократизации советского типа, это было рождение совершенно нового монстра - и точно уж новорожденной педагогической схоластики. Бессмысленная бумажная отчетность, да совершенно оторванная от реалий педагогическая наука - главные символы 2000-х в истории отечественного образования.
Ну и результат соответствующий."


langobard.livejournal.com/2848788.html

 

Прочла и сижу в смятении. Узнала себя в очень, очень многом. Так вот откуда ноги растут... Конечно не всё, но некоторое прям вот из моей жизни, будто подсмотрели. Бывают совпадения, и вообще... но чтоб настолько. Видно есть зерно истины. И то что ничего никогда не рассказывала, и это вечное желание всё контролировать, опекать, этот перфекционизм, стремление к порядку, при этом приступы неорганизованности. И ведь я до сих пор в доме мужик - гвоздь там забить, розетку починить, стены сверлить, руки растут откуда надо, только силы не всегда хватает, а мама ничего не может сама, даже банку маринованых огурцов из магазина открыть, так и будет с закрытой сидеть, пока я не приду. В лето после окончания школы  ремонт делала в кухне и коридоре (дед руководил - помогать не мог), потолки белила, обои, мебель двигала. С тех пор зареклась, правда - тяжело очень. Типичный Дядя Федор.

И вообще, мне уже лет в десять казалось, что мне сорок. Подруга моя школьная, которая, к слову, старше меня на девять месяцев (в школе эта была значимая разница), как-то уже после того как мы школу закончили, сказала что ВСЕГДА считала, что как раз я старше, потому все время советовалась и брала с меня пример.
Да и в девяностые было как-то не до детства. Родители были заняты зарабатыванием, в лучшем случае, а мы да, с ключом на шее и чем тише и беспроблемнее, тем лучше. Нельзя жаловаться.

Радует только то, что в любом случае избавление от чего-либо происходит через осознание. Наверное это нужно было прочитать.

 

"Итак, третье поколение. Не буду здесь жестко привязываться к годам рождения, потому что кого-то родили в 18, кого-то – в 34, чем дальше, тем больше размываются отчетливые «берега» потока. Здесь важна передача сценария, а возраст может быть от 50 до 30. Короче, внуки военного поколения, дети детей войны.

«С нас причитается» -- это, в общем, девиз третьего поколения. Поколения детей, вынужденно ставших родителями собственных родителей. В психологи такое называется «парентификация».
А что было делать? Недолюбленные дети войны распространяли вокруг столь мощные флюиды беспомощности, что не откликнуться было невозможно. Поэтому дети третьего поколения были не о годам самостоятельны и чувствовали постоянную ответственность за родителей. Детство с ключом на шее, с первого класса самостоятельно в школу – в музыкалку – в магазин, если через пустырь или гаражи – тоже ничего. Уроки сами, суп разогреть сами, мы умеем. Главное, чтобы мама не расстраивалась. Очень показательны воспоминания о детстве: «Я ничего у родителей не просила, всегда понимала, что денег мало, старалась как-то зашить, обойтись», «Я один раз очень сильно ударился головой в школе, было плохо, тошнило, но маме не сказал – боялся расстроить. Видимо, было сотрясение, и последствия есть до сих пор», «Ко мне сосед приставал, лапать пытался, то свое хозяйство показывал. Но я маме не говорила, боялась, что ей плохо с сердцем станет», «Я очень по отцу тосковал, даже плакал потихоньку. Но маме говорил, что мне хорошо и он мне совсем не нужен. Она очень зилась на него после  развода».
И это все вполне благополучные семьи, бывало и так, что дети искали пьяных отцов по канавам и на себе притаскивали домой, а мамочку из петли вытаскивали собственными руками или таблетки от нее прятали. Лет эдак в восемь.
А еще разводы, как мы помним, или жизнь в стиле кошка с собакой» (ради детей, конечно). И дети-посредники, миротворцы, которые душу готовы продать, чтобы помирить родителей, чтобы склеить снова семейное хрупкое благополучие. Не жаловаться, не обострять, не отсвечивать, а то папа рассердится, а мама заплачет, и скажет, что «лучше бы ей сдохнуть, чем так жить», а это очень страшно. Научиться предвидеть, сглаживать углы, разряжать обстановку. Быть всегда бдительным, присматривать за семьей. Ибо больше некому.

Символом поколения можно считать мальчика дядю Федора из смешного мультика. Смешной-то смешной, да не очень. Мальчик-то из всей семьи самый взрослый. А он еще и в школу не ходит, значит, семи нет. Уехал в деревню, живет там сам, но о родителях волнуется. Они только в обморок падают, капли сердечные пьют и руками беспомощно разводят.
Или помните мальчика Рому из фильма«Вам и не снилось»? Ему 16, и он единственный взрослый из всех героев фильма. Его родители – типичные «дети войны», родители девочки – «вечные подростки», учительница, бабушка… Этих утешить, тут поддержать, тех помирить, там помочь, здесь слезы вытереть. И все это на фоне причитаний взрослых, мол, рано еще для любви. Ага, а их всех нянчить – в самый раз.

Так все детство. А когда настала пора вырасти и оставить дом – муки невозможной сепарации, и вина, вина, вина, пополам со злостью, и выбор очень веселый: отделись – и это убьет мамочку, или останься и умри как личность сам.
Впрочем, если ты останешься, тебе все время будут говорить, что нужно устраивать собственную жизнь, и что ты все делаешь не так, нехорошо и неправильно, иначе уже давно была бы своя семья. При появлении любого кандидата он, естественно, оказывался бы никуда не годным, и против него начиналась бы долгая подспудная война до победного конца. Про это все столько есть фильмов и книг, что даже перечислять не буду.

Интересно, что при все при этом и сами они, и их родители воспринимали свое детство как вполне хорошее. В самом деле: дети любимые, родители живы, жизнь вполне благополучная. Впервые за долгие годы – счастливое детство без голода, эпидемий, войны и всего такого.
Ну, почти счастливое. Потому что еще были детский сад, часто с пятидневкой, и школа, и лагеря и прочие прелести советского детства, которые были кому в масть, а кому и не очень. И насилия там было немало, и унижений, а родители-то беспомощные, защитить не могли. Или даже на самом деле могли бы, но дети к ним не обращались, берегли. Я вот ни разу маме не рассказывала, что детском саду тряпкой по морде бьют и перловку через рвотные спазмы в рот пихают. Хотя теперь, задним числом, понимаю, что она бы, пожалуй, этот сад разнесла бы по камешку. Но тогда мне казалось – нельзя.

Это вечная проблема – ребенок некритичен, он не может здраво оценить реальное положение дел. Он все всегда принимает на свой счет и сильно преувеличивает. И всегда готов принести себя в жертву. Так же, как дети войны приняли обычные усталость и горе за нелюбовь, так же их дети принимали некоторую невзрослость пап и мам за полную уязвимость и беспомощность. Хотя не было этого в большинстве случаев, и вполне могли родители за детей постоять, и не рассыпались бы, не умерили от сердечного приступа. И соседа бы укоротили, и няньку, и купили бы что надо, и разрешили с папой видеться. Но – дети боялись. Преувеличивали, перестраховывались. Иногда потом, когда все раскрывалось, родители в ужасе спрашивали: «Ну, почему ты мне сказал? Да я бы, конечно…» Нет ответа. Потому что – нельзя. Так чувствовалось, и все.

Третье поколение стало поколением тревоги, вины, гиперотвественности. У всего этого были свои плюсы, именно эти люди сейчас успешны в самых разных областях, именно они умеют договариваться и учитывать разные точки зрения. Предвидеть, быть бдительными, принимать решения самостоятельно, не ждать помощи извне – сильные стороны. Беречь, заботиться, опекать.
Но есть у гиперотвественности, как у всякого «гипер» и другая сторона. Если внутреннему ребенку военных детей не хватало любви и безопасности, то внутреннему ребенку «поколения дяди Федора» не хватало детскости, беззаботности. А внутренний ребенок – он свое возьмет по-любому, он такой. Ну и берет. Именно у людей этого поколения часто наблюдается такая штука, как «агрессивно-пассивное поведение». Это значит, что в ситуации «надо, но не хочется» человек не протестует открыто: «не хочу и не буду!», но и не смиряется «ну, надо, так надо». Он всякими разными, порой весьма изобретательными способами, устраивает саботаж. Забывает, откладывает на потом, не успевает, обещает и не делает, опаздывает везде и всюду  и т. п. Ох, начальники от этого воют прямо: ну, такой хороший специалист, профи, умница, талант, но такой неорганизованный…
Часто люди этого поколения отмечают у себя чувство, что они старше окружающих, даже пожилых людей. И при этом сами не ощущают себя «вполне взрослыми», нет «чувства зрелости». Молодость как-то прыжком переходит в пожилой возраст. И обратно, иногда по нескольку раз в день.

Еще заметно сказываются последствия «слияния» с родителями, всего этого «жить жизнью ребенка». Многие вспоминают, что в детстве родители и/или бабушки не терпели закрытых дверей: «Ты что, что-то скрываешь?». А врезать в свою дверь защелку было равносильно «плевку в лицо матери». Ну, о том, что нормально проверить карманы, стол, портфель и прочитать личный дневник... Редко какие родители считали это неприемлемым. Про сад и школу вообще молчу, одни туалеты чего стоили, какие нафиг границы… В результате дети, выросший в ситуации постоянного нарушения границ, потом блюдут эти границы сверхревностно.

 А что с семьей? Большинство и сейчас еще в сложных отношения со своими родителями (или их памятью), у многих не получилось с прочным браком, или получилось не с первой попытки, а только после отделения (внутреннего) от родителей.
Конечно, полученные и усвоенный в детстве установки про то, что мужики только и ждут, чтобы «поматросить и бросить», а бабы только и стремятся, что «подмять под себя», счастью в личной жизни не способствуют. Но появилась способность «выяснять отношения», слышать друг друга, договариваться. Разводы стали чаще, поскольку перестали восприниматься как катастрофа и крушение всей жизни, но они обычно менее кровавые, все чаще разведенные супруги могут потом вполне конструктивно общаться и вместе заниматься детьми.

...

Другой вариант сценария разворачивает, когда берет верх еще одна коварная установка гиперотвественных: все должно быть ПРАВИЛЬНО! Наилучшим образом! И это – отдельная песня. Рано освоившие родительскую роль «дяди Федоры» часто бывают помешаны на сознательном родительстве. Господи, если они осилили в свое время родительскую роль по отношению к собственным папе с мамой, неужели своих детей не смогут воспитать по высшему разряду? Сбалансированное питание, гимнастика для грудничков, развивающие занятия с года, английский с трех. Литература для родителей, читаем, думаем, пробуем. Быть последовательными, находить общий язык, не выходить из себя, все объяснять, ЗАНИМАТЬСЯ РЕБЕНКОМ.
И вечная тревога, привычная с детства – а вдруг что не так? А вдруг что-то не учли? а если можно было и лучше? И почему мне не хватает терпения? И что ж я за мать (отец)?
В общем, если поколение детей войны жило в уверенности, что они – прекрасные родители, каких поискать, и у их детей счастливое детство, то поколение гиперотвественных почти поголовно поражено «родительским неврозом». Они (мы) уверены, что они чего-то не учли, не доделали, мало «занимались ребенком (еще и работать посмели, и карьеру строить, матери-ехидны), они (мы) тотально не уверенны в себе как в родителях, всегда недовольны школой, врачами, обществом, всегда хотят для своих детей больше и лучше.
И родительствуют они со страшной силой и по полной программе. Результат невеселый, сейчас вал обращений с текстом «Он ничего не хочет. Лежит на диване, не работает и не учится. Сидит, уставившись в компьютер. Ни за что не желает отвечать. На все попытки поговорить огрызается.». А чего ему хотеть, если за него уже все отхотели? За что ему отвечать, если рядом родители, которых хлебом не корми – дай поотвечать за кого-нибудь? Хорошо, если просто лежит на диване, а не наркотики принимает. Не покормить недельку, так, может, встанет. Если уже принимает – все хуже.
Но это поколение еще только входит в жизнь, не будем пока на него ярлыки вешать. Жизнь покажет."

 

ludmilapsyholog.livejournal.com/53418.html

Иногда они встречаются. Она и он. Московская девушка и питерец. Питерская девушка и москвич. Они встречаются где угодно — в любом произвольном городе, может быть, случайно — но оказывается, что это совсем не случайно. Когда такое оказывается — они договариваются, что встретятся еще раз. И обязательно делают это.

Питерская девушка долго мечется по платформе в поисках москвича. Нежный утренний туман давно рассеялся, вернее, это она разогнала его своими хаотическими передвижениями. Совершенно случайно она натыкается на москвича, стоящего там, где и договаривались.
— Ну, дорогая, чего ты хочешь? — галантно спрашивает москвич. Чтоб не говорила потом, что он раскомандовался.
— Я… хочу… — пауза длиною в Петропавловский шпиль, — …завтракать!
Причем «завтракать» она произносит таким тоном, как будто вложила в это слово целую поэму Ахматовой.
— Где же ты хочешь завтракать? — интересуется москвич.
— Там! — указывает рукой питерская девушка в далекую неопределенность.
— Нет, там, — говорит она через некоторое время и указывает в другую сторону.
— Или вон там? — поворачивается она на 180 градусов.
Время, приличествующее завтраку, стремительно уходит. Окончательно проголодавшись, москвич вталкивает нерешительную барышню в первое попавшееся заведение, и оно оказывается ничего себе, хотя завтраки там уже кончились. Но москвич хмурит брови, морщит бумажник — и оказывается, что два завтрака всё же есть, надо же, ха-ха-ха, как вам повезло.
— Чего ты хочешь теперь? — подобрев после трех запеканок и пяти двойных эспрессо, улыбается москвич.
— Гулять… — произносит питерская девушка. — Гулять и любоваться!
Поскольку гулять и любоваться можно практически где угодно, этот пункт программы удается выполнить без потерь. Они гуляют и любуются, любуются и гуляют, пока не приходит время обедать.
— Там! — привычно помавает рукою питерская девушка, но москвич уже знает этот прикол, так что обедают они в нормальное, обеденное время в нормальном, обеденном зале.
После обеда они снова гуляют и любуются. До самого ужина.
— Ужин — это самый загадочный из всех приемов пищи… — говорит питерская девушка, но москвичу это всё уже надоело.
— Поэтому ужинать будем дома! — строго говорит он и останавливает такси.
— Я люблю тебя, — уже в машине шепчет ему на ухо питерская девушка.
Надо же, какие умные, какие догадливые и решительные эти москвичи — всё понял и организовал в две минуты. Питерец бы послушно гулял и любовался еще десять лет кряду.


(с)
Ольга Лукас   "Поребрик из бордюрного камня"