Неделю назад мне приснился кошмар. Очень страшный. Обычно мне крайне редко снятся плохие или страшные сны, а тут...

Во сне я убила человека. Неважно, что чужими руками. Сам факт...
Мы с Шуркой, которой, я напоминаю, в январе только будет тринадцать, были в какой-то квартире, похожей на квартиру моих соседей, но в то же время это было какое-то общее место, такая явочная квартира, где кто-то наверное все же жил, а кто-то приходил, чтобы поработать, что-нибудь взять, документы, например, или распечатать. Все это имело отношение к лагИрю, потому что во сне потом и Леша был, и Женя.

И вот мы стоим у лифта, дверь в квартиру открыта, и я подговариваю Шурку (!!!) убить Женю. Ужасно неприятно и, откровенно говоря, страшно все это рассказывать, но буду смотреть правде в лицо. И я причем прямо говорю ей, что делать, куда пойти, что взять и как сделать, чтобы скрыть следы. В этот момент мне тоже всего тринадцать - мы с ней одного роста и есть у меня это ощущение, что я подросток. Говорю, говорю и уже заранее жалею, что она не справится, что Женя большой и нужно много сил, а она такая девочка, хрупкая. Что-то внутри сопротивляется, будто ребенок тянет маму за рукав, пытаясь удержать. И уже понимаю, что не должна этого делать, что зря, что это страшно и нас найдут. Но я как будто падаю вниз и остановить это уже не могу.

Дальше Шурка уходит в квартиру (скоро должен прийти Женя), а я куда-то в противоположном направлении. Затем какими-то урывками вижу, что там происходит внутри, но это как кино, меня в квартире нет. Вот он приходит, сидит на табурете в кухне, ноутбук на коленях. А вот Шурка подходт к нему и я вижу ее лицо... Никакой крови мне не снилось, даже самого момента убийства. Я просто знала, что это произошло.

И вот мы снова в квартире. Мне все еще тринадцать, но временами я превращаюсь в нынешнюю себя. Я сижу на полу у трельяжа, Саша то рядом, то уходит в соседнюю комнату. Мы занимаемся тем, чем и занимаются тринадцатилетние девчонки - перебираем всякую бижутерию, заколки и прочую дребедень. Рядом стоит диван, на дальнем от нас его конце сидит Леша, вперившись в ноут и совершенно не обращает внимание на то, что происходит вокруг.
Мы ОЧЕНЬ нервничаем. Знаем, что ЭТО уже сделано, что нет возможности все вернуть и на этот недолгий момент мы озабочены только тем, чтобы нас не поймали. Каждый раз, возвращаясь из другой комнаты, Саша особенно смотрит на меня, я подерживаю ее взглядом и на эти секунды становлюсь взрослой собой, совесть душит, я ужасно жалею, что заставила ее. Причем вообще, если вдуматься, у нас не было никакого повода, мы не были сердиты на него, вообще с причинами неясно. Что-то вроде подросткового "посмотреть, что будет, если..."

И вот в коридоре слышен шум, кто-то ходит, и даже не один. Ну да, это же явочная квартира, тут может быть кто угодно. Шурка уходит, а я сижу на полу с этими дурацкими побрякушками и понимаю, что жизнь моя, в общем-то кончена. И так мне становится жалко себя, до слез. Сколько нам осталось вот так бояться? Явно недолго, нас раскроют, предадут суду и ближайшие лет тридцать (я не помню, откуда, но цифра во сне была именно такой) я проведу в тюрьме. Но нет прямого страха, паники. Обреченность, безысходность, злость по отношению к себе (зачем это вообще нужно было делать?!). Сама, собствеными руками разрушила свою жизнь, лишила будущего. Все, в принципе конец. Поворачиваю голову к окну, мне виден только уголок. Там серое, ровное серое небо без намеков на солнце и вообще каких-то признаков времени суток и года. В моих руках все еще бесполезные побрякушки. Тупо смотрю на свое отражение в зеркале, не в силах пошевелиться или заплакать.

Потом я проснулась от того, что звенел будильник. Посмотрела на часы - десять, повернулась на другой бок и провалилась в тот же сон, в ту же сцену. Я сижу на полу, рядом Саша, вдалеке на диване Леша с ноутом и тут... в комнату абсолютно буднично входит Женя, подходит к шкафу, выдвигает ящик и начинает спешно рыться в документах. Голова у него перебинтована. Мы с Шуркой переглядиваемся и столько в этом взгляде всего - и облегчения и ликования и страха - знает ли он, кто (может потерял память на момент травмы, может не видел, кто ударил), почему скрывает, если знает ( в нашу сторону он будто специально не посмотрел, или мне это только показалось?).

Окончательно проснувшись, я полдня будто была на измене. Никогда не думала, что способна на запланированное убийство, да еще и руками ребенка. Это отвратительно и очень пугает. Чего я еще о себе не знаю?


А вечером того же дня у меня вытащили кошелек из сумки. Расплата, в прямом смысле слова, пришла неотвратимо и внезапно. Сначала мне казалось, что я его забыла где-то, потом, что потеряла. А когда поняла, что вряд ли это могло произойти, то вспомнила - был момент, когда я обнаружила свою сумку открытой, удивилась - сколько это я, интересно знать, с открытой сумкой хожу, закрыла ее, но проверить кошелек мне и в голову не пришло. А еще вспомнила, как меня в переходе несколько секунд пытались обогнать два южанина, очень неприятных. Меня, в общем, удивило, что они так близко ко мне, ведь народу в переходе было не так чтобы и много, хотелось, чтобы они поскорее меня обогнали, а когда они уже почти сделали это, один из них толкнул меня, а потом еще и обернулся, препротивненько ухмыльнувшись, что, разумеется, возмутило, но в общем, не придала значения. Зря. Как раз в момент толчка и вытаскивается все самое важное.
Что самое странное, я практически и не расстроилась. То ли потому, что с утра была измучена чувством вины и испытала облегчение от этого наказания, то ли потому, что не сразу поняла, что его украли. Денег там было, конечно, не сто рублей, а две с половиной тысячи, плюс карточки разные, в том числе и банковские. Но на ВТБшной было рублей сто, а Сбербанковская, где была некоторая сумма, по счастливому стечению обстоятельств осталась дома. Да и недельный заработок лежал не в кошельке, а в кармашке сумки, хоть раз моя лень оказалась мне полезной. Я вообще-то не люблю кошельки, деньги вечно распиханы везде, кроме него.

Сегодня восстановила самую главную потерю - золотую карточку Рив Гош, магазина косметики. Четвертная скидка на дороге не валяется. Теперь осталось еще ВТБшную восстановить и можно начинать все сначала. Новый кошелек - новая жизнь, не так ли?

А сон свой я позже разгадала, когда в себя пришла от ужаса. Главным в нем было ощущение того, что жизнь непоправимым образом сломана и, в общем-то, закончена. Наяву это несколько дней подряд так и было. И приснилось потому, что было основным переживанием, от которого я не могла избавиться. А убийство - это показатель силы переживаний, их экстраординарности. И абсолютно понятно, почему мне тринадцать. Иногда, когда очень плохо, очень хочется побыть маленькой девочкой, чтобы тебя поняли, пожалели, сказали, что все пройдет, наладится и эти проблемы - ерунда, а если нет, то защитят и помогут решить.
Понять только не могу, почему Женя?!
Я даже полагаю, что поняла, откуда там взялась Шурка и даже Леша. Он стабилизатор))) За весь сюжет он не то чтобы ни слова не произнес, но даже и не пошевелился. Но если бы его не было, было бы однозначно страшнее.


Такие сны. Такая жизнь.



PS: Деньги, отобранные у нас обманом, нужно считать вложенными наилучшим образом, ибо на них мы покупаем благоразумие. (с)

Я, как Страшила, надеюсь, что купила себе хоть немножечко ума.





 

Дили-дили дон, закрой глаза скорее.
Он уже пробрался в дом и стучится в двери.
Дили-дили дон, кричит ночная птица.
Он уже пробрался в дом к тем, кому не спится.

OST "Путевой обходчик", детская песня из ужастика.
 

На днях снился кошмар. Зима, Архангельск или Мурманск (северный город), по колено снега, я у кого-то в гостях в спальном районе. Вечер, за окном темно, мне пора в аэропорт. Почему-то меня никто не пошел провожать. "Выйду, тело в улицу брошу..." Вышла, бросила. Пришла на остановку. Чемодан да рюкзак тяжелые (ясно, откуда у сна ноги растут?)), одежда зимняя. Купила билет на автобус в ларечке (совсем как в Москве). Билет точно на автобус, не на парковку. Жду. Я когда проснулась, даже номер автобуса помнила - 30 или 11. Он не идет. Понимаю, что опаздываю. И началось. По сугробам, дворами, через квартал на маршрутку. Ее тоже нет. В панике, потому как самолет ждать не будет. Тогда на автобус. И в этот момент я понимаю, что чемодана-то нет. Где-то оставила, пока везде таскалась. Стою во дворе, ощущение, что часов одинадцать вечера. Никого народу, страшно. Нужно бежать искать чемодан, так это ж все не близко и не знаю, куда лучше, потому что не помню совершенно, где его оставила. При том что идти тяжело, рюкзак за спиной, снега по колено. Мимо идет тетка с собакой. Я что-то спрашиваю, из серии как в аэропорт быстрее попасть. Она отвечает, я бегу на перекресток, пытаюсь поймать машину, одна вроде как собирается остановиться и тут я понимаю, что у меня чемдана нет, рюкзака тоже, есть что-то небольшое, вроде сумки, в руках. А деньги, чтобы водителю заплатить, в чемодане были. Вот тут меня накрыло паникой, потому что я поняла, что на машине уехать не могу - денег нет, смысла ехать уже тоже нет - почти наверняка опоздала. Вещи потеряла, с ними деньги и билет. Вернуться в дом вроде как-то неудобно, потому что поздно и надо бы вещи поискать. Это были доли секунды, а потом я в ужасе проснулась.

В общем, какая-то жуть, вечный мой страх опоздать, а теперь еще и чемоданобоязнь))  И главное - одна, некому мозги вправить, чтобы не суетилась, а дело делала. Хотя обычно у меня в экстремальных ситуациях как раз наоборот - я собираюсь и действую на пределе сил и возможностей. Зато до и после могу как Илья Муромец 33 года на печи сидеть.

Надеюсь, что сон был не вещим. Впереди зима...)

Снилось лето, Польша, солнце, море и такое ощущение беззаботности, какое бывает лишь в детстве.
Я ехала на большом велосипеде по залитому солнцем крутому каменистому берегу, пытаясь догнать две соревнующиеся в скорости хода парусных яхты. Они мчались остро к ветру, кренясь и рискуя перевернуться. Выигрывала двухмачтовая, светлого дерева с парусами из небеленой и оттого чуть желтоватой уже парусины. Стремительно шла она навстречу солнцу, в ореоле брызг от разбивающихся о бушприт волнах. Я крутила педали изо всех сил, пытаясь не отставать, ловя каждый момент этого захватывающего поединка. Волосы развевались на ветру, солнце слепило глаза, и я совсем не смотрела на дорогу, запоминая каждое движение закаленных морскими походами яхтсменов. В двухмачтовой яхте на фока-шкотах сидела женщина. Шкот в ее руках был натянут до предела, парус был как стальной, и она бесстрашно откренивала, по пояс свешиваясь за борт...