... в Москве разрешили показы высокой моды и перестали преследовать народ за желание хорошо одеваться. Тогда на дефиле пригласили порядка 11 тысяч представителей партии, а потом разрешили пустить моделей "в мир", чтобы обычный народ посмотрел всю красоту. Всего от Диора было 12 моделей.. только 3 пошли "прогуляться".

Пост посвящен работам  фотографа Говарда Сочурека (Howard Sochurek), официального фотографа событий дома Диора, которые он сделал в Москве, в ходе Christian Dior шоу в июле 1959.

Больше всего поразила, конечно разница в манере одеваться, большое количество деревенского вида женщин на улицах столицы и совершенно дикая реакция. Конечно, все это объяснимо - вероятно, нашествие инопланетян испугало бы советских людей куда меньше, чем появление этих невероятных женщин, одетых дорого и стильно. В то время как у нас, судя по фотографиям, полстраны одевались в дешевый веселенький ситчик или в пиджаки (это даже жакетами назвать нельзя) с адскими набивными юбками в цветочек, куцыми платками в клетку и носили безобразную обувь. Конечно, модно одетые люди бывают во все времена, были они и в СССР, но количество их, похоже, было удручающе мало и фотографии, полагаю, здорово отражают истинное положение дел в то время.

Для тех, кто хочет все и сразу (эту ссылку я берегла для конца поста), может полюбоваться, какими видели советских женщин фотографы журнала LIFE. Итак, 1958-1959: http://kcmeesha.com/2012/03/07/old-photos-women-of-the-ussr/

А теперь, на прогулку с Диоровскими красавицами. Взгляды, взгляды!
И трогательные швы на чулках, сзади, вдоль ноги...

И вокруг все поют, только ты один молчишь...
(с)


Второй год подряд говорю себе, что не пойду на парад и второй год не сдерживаюсь. С каждым ветеранским парадом участников войны становится все меньше и меньше. И меньше. Это очень заметно, все последние четыре или пять раз, что мы бывали, количество их сокращается раза в два или больше от парада к параду. Все это превращается из торжества победы над врагом, возрастом и самочувствием в такое, чему мне сложно подобрать эпитет. Но мы все равно ходим. И смотрим. И каждый раз вместо того, чтобы кричать "ура" я стою и сдерживаю слезы. Потому что этот день важен и значим для меня, моей семьи. Это мои деды воевали, а бабушки прошли блокаду. Это в моем доме, как и во всех ленинградских домах, наплевав на этикет, принято подчистую съедать, что лежит в тарелке, и как нигде трепетно относятся к черному хлебу. Это в моих снах самые страшные кошмары, как и у мамы - про фашистов. Это я уже давно не смотрю и не читаю ничего про войну, потому что невозможно не стискивать челюсти и оставаться равнодушной к жути происходящего. Это я надеюсь никогда не узнать что такое война. Никогда не понять, насколько я не представляю и доли того, что происходило шестьдесят с лишним лет назад.

Я стою и смотрю на суровые или веселые морщинистые лица, на старые кители и ордена, на охапки гвоздик, на детей, которые бегут их вручать, на милиционеров в праздничных костюмах из дешевой ткани, которая ни на одном человеке не может выглядеть прилично, на незнакомых людей, которые подходят просто, чтобы сказать спасибо, смотрю и снимаю. Чем придется.



























он подошел и подарил молодым женщинам с двойняшками цветы. говорил: "Вы улыбайтесть, только больше улыбайтесь..."
































Обычно сразу за парадом и поливально-уборочной техникой можно прогуляться по свободному от машин Невскому, это тоже своеобразное удовольствие и приятное приложение к параду. В этот раз все было не так - бойцы ОМОНа внезапно перегородили улицу и вот эти двадцать парней гнетущие минут пятнадцать сдерживали многотысячную толпу. Не пойму, с какой целью, мне кажется, даже не все милиционеры, стоявшие рядом, были в курсе причин такого поведения. Мы прошли чуть дальше, идти было почти невозможно  много народу на узкой улице помещалось плохо. В какой-то момент вспомнились московские Манежные-Болотные и стало жутковато - а ну как толпа прорвется (а это влегкую, там и прорывать-то нечего), тогда нас точно сметет и задавит. Но жители культурной столицы культурны во всем и окончилась история миром, как и положено в День победы. Всех пропустили.






с другой стороны улицы было пустынно



пошли!






Огонь на Ростральных зажигают только по очень большим праздникам.



С Днем Победы.

За пару часов до того как шестьдесят шесть лет назад был подписан акт о капитуляции я получила вот эту открытку:



Я думала он забыл, а он помнит. Люблю получать открытки из разных мест.
Но в этот раз самое главное - совпадение, время, когда она пришла.
Про этот день написано и сказано слишком много и все же нам уже никогда не понять.
Я горжусь своими бабушками и дедушками. Это их победа.


PS: Жуков во время подписания акта о капитуляции. Потрясающий снимок. Тревожно.

Чтоб вы знали, вот что видно из моего окна, если не обращать внимания на железобетонный завод №6 госспадипрасти:



Я хоть и не в центре живу, но все же в местах овеянных некоторым историческим романтизмом. Район моего квартала называется Малиновка (стопицот лет назад на его месте была деревня с одноименым названием), рядом Пороховые, названные, как несложно догадаться, по градообразующему предприятию - основанным в этих местах еще Петром I заводам по производству пороха (война, однако, шла в то время). На Пороховых есть плотина через Охту, шлюзы, а в обмелевшем русле до сих пор лежат огромные, в рост человека, жернова. В детстве мы по ним босиком прыгали.

А совсем недалеко от моего дома находится усадьба Жерновка, которую все называют дачей Безобразовых, хотя на протяжении нескольких столетий ею владели и Ягужинские, и Белосельские-Белозерские (чей дворец напротив Аничкова на Невском) и Нартов, и еще черти кто.
Сейчас остался только усадебный дом, пруд и несколько огромных старых дубов. Сколько я себя помню, можно было пройти в парк и никогда - в дом. Там висела табличка какого-то научного института, но особой активности никогда не было видно. Как же нам, школьникам, хотелось хоть разок попасть внутрь! Прижавшись носом к стеклу, мы разглядывали висящую под потолком люстру, завернутую в грубый брезент, оранжерейную пристройку и строили коварные планы проникновения. Все это было так таинственно...

Немного дальше, на излучине Оккервиля  стоит в запустении и разрухе Уткина дача (дача Полторацкой), которая еще в царские времена была отдана под богадельню, а в советское время там располагалась психиатрическая больница, потом туберкулезное отделение. Не повезло даче, что и говорить.

И конечно Ильинская слобода, с церковью Илии Пророка, которую видно на первом снимке, а в хорошую погоду и слышно в часы служб. Ильинская слобода - часть Пороховых, раньше там жили рабочие завода, после революции и войны земля была отдана под садовые участки. Когда мне было лет пять, мы ходили туда в гости к каким-то бабушкиным друзьям. Помню много-много яблонь и старый дом.

Церковь тогда была в упадке, хотя место достаточно примечательное - по легенде там венчался Александр Грибоедов. Не знаю насчет венчания, но бывать там могли многие известные личности. Поскольку других церквей там до определеного времени не было, то гости близлежащей усадьбы Олениных Приютина могли иногда действительно ее посещать. А бывали там и Пушкин и Жуковский, Брюллов и Крылов, Кипренский и Глинка, а также Батюшков, написавший эти строчки:

Есть дача за Невой,
Вёрст двадцать от столицы,
У Выборгской границы,
Близ Парголы крутой…
Но мы забудем шум
И суеты столицы,
Изладим колесницы,
Ударим по коням
И пустимся стрелою
В Приютино с тобою.
Согласны? - По рукам!

Дачники, что говорить. Меняется язык, а настроение то же. В переводе на современный все как у нас: - Ну что, на дачу в выходные? - Да, звони всем нашим, в пятницу по машинам и отдыхать.

Кстати говоря, вот этот мост перед церковью - первый в Петербурге (!!!) железобетонный мост. Сама в шоке.

Вообще у нас в округе много старинных усадеб и примечательных мест. Ингерманландские поселения щедрой рукой императриц и императоров жаловались фаворитам и тем, кто заслужил награду иначе. Постепено финские топонимы уступали место русским, хотя и сейчас встречаются названия вроде Румболово, Хирвости, Куйвары, Вирки и Хабое (вообще-то в Лен. области, а особенно на Карельском перешейке финских названий чуть ли не больше, чем русских).

Потому и дворянских гнезд родовых имений в округе хоть пруд пруди. И ведь часто это не просто усадьбы, но и большие пейзажные парки с искусственными прудами и аллеями, в большинстве своем, к сожалению, запущенные и разрушающиеся хотя многие состоят в реестре памятников архитектуры (насколько я понимаю, в своем более-менее историческом облике и значении восстановлено только Приютино).

Расположенная на холмах среди лесов в окружении трех озер мыза Рябова, где жил Пущин (недалеко от Приютина), мыза Вартемяки, пожалованная Елизаветой Шувалову, его же усадьба в Малом Гарболове, голицынская усадьба Щеглово в деревне Малая Румполова с пейзажным парком и панорамным видом на Ладожское озеро.

Приютино:                                                                                                                      мыза Рябова:

Мыза Вартемяки:

Мыза Марисельская (иначе усадьба Ириновка), где были стекольные и фарфоровый заводы, а сейчас остался только господский дом конца 18 века (ныне больница) и двухсотпятидесятилетний дуб.

Ириновка:

Самое большое в Шлиссельбургском уезде имение Колтуши с усадьбой Зеленая мыза (и выделенной позже усадьбой Кирицкое поле), пожалованное Петром I Ягужинскому, а позже Екатериной II Потемкину, с пейзажным парком, барским домом, церковью, театром и цирком. Сегодня она - одна из самых cтарейших усадеб Ленинградской области - почти полностью утрачена. Сохранились лишь некоторые старые деревья. Колтуши получили всемирную известность благодаря Институту физиологии, созданному здесь И. П. Павловым в 1923 году (да-да, тот самый, где он на собачках рефлексы изусчал. а вы думали! :)). Он расположился на северном берегу озера напротив усадьбы.

Потрясающий размахом екатерининский Пеллинский дворец, который по замыслу архитектора, должен был стать крупнейшей императорской резиденцией в России. Красиво так располагался, на противоположном берегу от усадьбы Потемкина. Не успели целиком построить - Екатерина почила, а известно как к ней относившийся Павел а еще сын называется по кирпичику разобрал почти все и использовал стройматериалы для постройки уже своего детища - Михайловского замка.

Усадьба Александровская, характерный образец имения рубежа XIX-XX веков, и цепь усадеб вдоль Куйвозовского тракта: Оселки, Лилиентруд, Федоровна, Александровна, Софиенгоф, Матвеевская (Пери), а также Куйвози (привет финским топонимам).


Уфф, пока писала, появилось труднопреодолимое желание взять велик и покататься по этим историческим местам. Жаль только, что у меня его нет, а у подруги в соседнем квартале только обычный китайский городской, то есть один на двоих, а это неинтересно. Эге, одолжите велик покататься?:)



Ну и чтобы совсем придавить вас исторической мощью, сообщаю, что в нескольких километрах от моего дома (тут до Ладожского озера-то по прямой 30 километров, 40 по шоссе) проходила (да и, собственно, проходит, что ей сделается) Кексгольмская дорога, которая является частью Королевской дороги, соединявшей все шведские крепости от норвежского Бергена до расположенного теперь на территории Петебурга Ниена (он же Гога, он же Жора он же крепость Ниеншанц, он же Канцы по-русски, он же Шлотбург и по совместительству первая крепость на территории Петербурга). Кексгольм, это Приозерск теперь, а по-русски Корела, форпост Новгорода Великого на Карельском перешейке).

  То есть, если совсем сначала, там была шведская деревянно-каменная крепость Ландскрона (это лет семьсот назад), потом сын Александра Невского сравнял ее с землей. Затем (это уже лет пятьсот назад), там было поселение Невское устье, которое шведы называли Ниен, что по-шведски значило "пошли вон, это в натуре наша земля" "невский". Они его снова захватили устроили тут ромашка - люблю-не люблю, выстроили мощную крепость Ниеншанц, а поселение Ниенштадт рядом на берегу (крепость на острове при слиянии Охты с Невой) имело даже статус города (не ого, а более четырехсот домов и дворов, две кирхи - для шведов и финнов отдельно и немало усадеб ниже по течению Невы, на территории одной из которых, кстати, впоследствии расположился Летний сад). Петр I взял Ниеншанц в ходе Северной войны, переименивал его в Шлотбург (замок-город), еще полтораста лет крепость, частично срытая, сохранялась. Поскольку место это от моего дома в семи трамвайных остановках, то я хорошо помню, как на этом месте уже в наше время всю жизнь был завод шампанских вин, затем его переоборудовали в бизнес-центр, а совсем недавно все снесли и собрались строить фаллическую кукурузу Миллера газпромовский Охта-центр, но в конце-концов одумались и перенесли строительство на север города. Впрочем, на месте крепости так и остались раскопки и затихшая стройплощадка. Что будет дальше, интересно, с этим буквально-таки пропитанным кровью историей небольшим островом - пока нам, простым жителям, неясно.


 

PS: в заключение хочется добавить слова известного польского философа, поэта, афориста, писателя и сатирика Станислава Ежи Леца: «Если из истории убрать всю ложь, то это совсем не значит, что останется одна только правда - в результате может вообще ничего не остаться» :))

Это я к тому, что, честно говоря, сама не совсем понимаю, зачем все это написала. В таком количестве. А начиналось все с одной фотографии. Ничто, так сказать, не предвещало...))

PPS: Все фото, кроме первого - не мои.