Средние века — наиболее длительная культурная эпоха в истории Западной Европы. Она охватывает девять столетий — с VI по ХIV век.

Это было время, когда христианский мир жил, как единая семья с общим патриархальным укладом жизни. И в деревенской церкви, и в городском соборе, и за монастырской оградой звучали псалмы, гимны, хоралы — мелодии сосредоточенные и отрешенные, далекие от повседневной суеты.

Эти песнопения положили начало классической музыке — музыке серьезной и возвышенной. И сколько бы веков ни прошло, сколь бы разнообразной и даже легкомысленной ни бывала порой классическая музыка, она носит на себе неизгладимую печать своего церковного рождения.

По всей Европе от Средиземного до Северного моря хвала Господу звучала на строгой латыни. Чтобы усилить общность языка общностью напевов, папа Григорий I, вступивший на престол в начале VI века, собрал воедино все церковные песнопения и предписал для исполнения каждого из них определенный день церковного календаря.

Собранные папой мелодии получили название григорианских хоралов, а певческая традиция, основанная на них, именуется григорианским пением.

Григорианские хоралы идеально соответствовали своему молитвенному назначению: неторопливые мелодии складывались из незаметно перетекающих друг в друга мотивов, их строгий узор располагался на весьма ограниченном пространстве, и интервалы между звуками были небольшими. Ничто не нарушало строгого величия напева — ни неожиданные скачки голоса, ни резкость ритмического рисунка, ни отступления от диатонического звукоряда (диатонический звукоряд включает только белые клавиши фортепиано). Плавно и сосредоточенно звучал под сводами собора мужской одноголосный хор.

Григорианскому хоралу придавали значение музыкального Священного Писания, поэтому христианский музыкант должен был лишь повторить и усвоить напев, запомнить его и передать ученикам. Направление мелодического движения указывали особые значки — невмы, стоявшие над латинским текстом. В то же время ритм оставался свободным и следовал за акцентами и паузами произносимой молитвы.

Григорианский хорал - музыкальный символ огромнои эпохи, которая выразила в нем свое понимание жизни и мира. Психология средневекового человека, его мысли о Боге, его ощущение вечности и вера — все наложило свои отпечаток на григорианское пение.

Средние века по праву называют «юностью европейской культуры». Племена варваров, галлов и германцев, вторглись в Европу, и под их натиском в 476 году пал античный Рим. Молодые народы начали строить свою жизнь заново, отказавшись от древних языческих верований и приняв христианство.

Большинство этих людей принадлежали к крестьянскому сословию и, будучи неграмотными, воспринимали догматы веры, как дети, — непосредственно и наивно. Такой же чистотой и непосредственностью отличается средневековая философия, которая часто не утверждает, а спрашивает, обращаясь к Богу как к Отцу со всеми своими сомнениями.

Рассуждая о началах жизни, крупнейший философ средневековья блаженный Августин пишет:

«В начале сотворил Бог небо и землю. Как же Ты сотворил их, какие средства, какие приготовления, какой механизм употребил Ты для этого громадного дела? Конечно, Ты действовал не как человек — художник, который образует какую-нибудь вещь из вещи (тело из тела) по своему разумению, имея возможность дать ей такую форму, какую указывают ему соображения его ума. Откуда же душа этого художника могла получить такую способность, как не от Тебя, сотворившего ее?»

Даже этот небольшой отрывок дает почувствовать особую интонацию речи Августина, раскрывает его безграничное доверие к Творцу и своеобразную «вопросительность» мышления.

Такой же чистотой и верой и вместе с тем с вопросительным оттенком звучат григорианские хоралы. Прослушав эти мелодии, мы замечаем, что в них нет ничего искусственного и лишнего, мелодия развертывается как будто по Божьему соизволению, сама собою она устремляется вверх и, покинув мелодическую вершину, неопределенно замирает.

Григорианское пение поражает своей естественностью. Мелодическое однообразие хорала не утомляет, а успокаивает, вызывает умиротворенные мысли, как бы иллюстрируя известное средневековое изречение: «Бог есть сфера, центр которой повсюду, а поверхность нигде».

Хорал как бы стремится музыкально передать мистическую неуловимость Бога и в то же время его постоянную близость. Чтобы понять,как безвестным средневековым гениям удалось выразить эти противоположные начала, надо вслушаться в григорианскую мелодию, в ее строение.

Эта мелодия исполняется нараспев, как строгая речитация, и членение на фразы совершается в соответствии с произнесением латинского текста. В каждой из них распеваются одни и те же звуки, но расположены они относительно друг друга по-разному и сходство мотивов - не абсолютное, а относительное: эти мотивы похожи, как члены одной семьи, как двоюродные братья и сестры, а иногда и как родные, но ни в коем случае не как близнецы. 

Их связи между собой - наглядная иллюстрация известной средневековой истины:«Возвращение к чему-либо не есть повторение». Те же звуки и музыкальные фразы вновь возникают, но уже в других условиях, на другом этапе развития мелодии, и воспринимаются чуть иначе, хотя родство мотивов не вызывает сомнений. Такой метод мелодического развития называют вариантно-мелодическим развертыванием, чтобы подчеркнуть вариантную связь мотивов внутри мелодии и в то же время поступательность, текучесть мелодического движения. 

Неуловимые изменения и в то же время органическое родство мотивов в хорале — это своеобразная модель «реки времени», незаметно приводящей как к старению и разрушению, так и к росту и расцвету, однако поверхность этой «реки» всегда кажется ровной и безмятежной. И если бы ощущение вечно текущего времени, музыкально зашифрованное в григорианском хорале, можно было бы передать словами, то никто не сделал бы это лучше Августина.

«Не скажут ли мне, — писал этот мудрец, — что и эти времена, прошедшее и будущее, так же существуют, только одно из них (будущее), переходя в настоящее, приходит непостижимо для нас откуда-то, а другое (прошедшее), переходя из настоящего в свое прошедшее, отходит непостижимо для нас куда-то, подобно морским приливам и отливам? И в самом деле, как могли, например, пророки, которые предсказывали будущее, видеть это будущее, если бы оно не существовало?"

Григорианское пение как господствующий музыкальный стиль, объемлющий собою всю музыкальную практику средневековья, к IX веку окончательно утвердилось на всей территории Европы. По-прежнему священные мелодии хорала - то строгие и аскетичные псалмодии, то широко распевные, ликующие аллилуйи - передавались изустно, от учителя к ученику.

Наконец, в XI веке произошло великое открытие, оказавшее влияние на всю дальнейшую историю музыкального искусства: ученый-монах, итальянский музыкант Гвидо из Ареццо изобрел нотную запись. С самого начала она имела современный вид - это были значки, написанные на линейках и между ними. Отныне григорианский хорал можно было "прочитать" и он вступил в новую фазу своего развития.

После IX века хорал становится двухголосным: над хоральной мелодией на равном удалении от всех её звуков был надстроен своего рода второй этаж, в точности повторяющий рисунок хорала, дублирующий его. Мелодия казалась как бы утолщенной, удвоенной, то есть одновременно звучали хоралы-"близнецы" — основной хорал в нижнем голосе и дополнительная мелодия, неотступно следующая за оригиналом, в верхнем голосе.

Первые двухголосные сочинения получили название органумов, так как нижний, главный, голос, который вел хорал, назывался vox principalis - основной голос, а верхний, присочиненный, назывался vox organalis - дополнительный голос. Звучание органумов вызывало ассоциации с акустикой храма: оно было гулким и доносилось как будто из глубины. Наряду с основными, "пустотными" созвучиями встречались и созвучия резкие, задетые как бы ненароком и тут же исчезающие.