Отрывок из книги Хуторной Елены "625"
Мама приехала в аэропорт.
– Ты не носишь крестик, который я подарила тебе на шестнадцатилетие? – было первое, что она сказала, когда увидела дочь.
– Мама, я даже не крещеная, – напомнила ей Настя.
– Наверное, еще и передарила кому-нибудь? Когда ты была маленькая, всегда так делала, ничего тебе не было жаль.
Анастасия Михайловна повысила голос так, что это привлекло внимание посетителей кафе за соседними столиками. Если бы не русский язык, подумала Настя, то она в точности походила бы на шумную несдержанную итальянку.
– Прости, – сказала она.
– И это все, что ты мне можешь сказать? – спросила та, добавив в голос драматизма – для выразительности.
Ей было не впервой привлекать к себе внимание, гораздо хуже она чувствовала себя, лишенная его.
– В конце концов, я твоя мать!
Настя, опустив глаза, смотрела в чашку кофе, стоящую перед ней, и задавалась вопросом, зачем она вообще согласилась встретиться с ней.
К Анастасии Михайловне подошла супружеская пара. Заискивающе улыбаясь, что-то сказали ей по-итальянски, певица расписалась на подставленной под ее руку обложке журнала с ее фотографией.
– Ладно, – снисходительно сказала она, когда пара отошла. – Не будем портить нашу встречу.
Анастасия Михайловна выложила на столик маленький бархатный футляр, в каких дарят ювелирные украшения.
– Это тебе сувенир от меня, – сказала она. – Надеюсь, хотя бы их ты будешь носить.
Они не знали, о чем говорить, и Насте было жаль уходящего времени.
– Еще долго до вылета, – сказала она. – Не жди меня.
– Ты уверена? – спросила мама.
Наконец она уехала. Антонио, ждавший Настю все это время, сел рядом с ней, хотел взять ее за руку, но она не дала ему это сделать. Он говорил что-то, в волнении мешая английские и итальянские слова, и было невозможно что-либо разобрать, но Настя была рада, что ничего не понимает.
– I'll write to you, – сказал он на прощание.
Настя неопределенно пожала плечами.
Он хотел поцеловать ее, но она не позволила.
В самолете она открыла коробочку, которую ей подарила мама. В ней лежали серьги с разноцветными камнями: розовыми, желтыми и зелеными. Тут же выпала бирка с ценником, который забыли сорвать: €625.
После возвращения домой Настя почти неделю привыкала к своей старой жизни. Не хотелось ходить на работу, в магазин за продуктами, не было желания никого видеть, только отцу Настя была рада. Он приехал к ней вечером того же дня, когда она прилетела.
– Виделась с мамой? – спросил он.
– Виделась, – сказала Настя.
– И что?
– Ничего.
Он почему-то не удивился.
Серьги она подарила Ире. Та обрадовалась.
– Какие красивые! – воскликнула она. – Наверное, очень дорогие?
– Да нет, – сказала Настя, – в Италии вообще все дешево.
Ира с сомнением на нее посмотрела, но от подарка отказываться не стала.
Каждое утро Антонио писал Насте смс-ки: «I miss you», «Ti voglio bene». Точнее, это у него было утро, а Настя обычно уже полдничала, когда приходили его сообщения. Она посмотрела в электронном словаре, что значит «Ti voglio bene», оказалось – «Я тебя люблю».
Настя никак не могла заставить себя поехать к Володе. Сначала отговаривалась усталостью и тяжело протекающей акклиматизацией, но по прошествии недели отказываться от встречи стало совсем неудобно.
Он приготовил пиццу с сыром, помидорами и оливками.
– Нашел рецепт специально для тебя, – сказал он Насте.
Пицца была совсем не такая, какой ее угощала синьора Августа, снова вспомнился Антонио. Настя съела совсем немного и поспешила уйти из кухни.
Потом они смотрели фильм и ели виноград. Примерно на середине фильма Володя обнял ее и начал целовать.
– Ты так загорела, – сказал он, когда они занимались любовью. – Тебе очень идет.
Спать с ним было тепло и уютно. Настя порадовалась, что все-таки приехала к нему.
После их свидания все стало по-старому, как будто и не было никакой Италии.
