послеблудие весны

галерея влаги на бетоне

представленье zoo to чайлд

терка из 50 оттенков

и 

ничего

сломался ритм

как стиралка старая

хочется вписаться

а не может

внутренний часовой

плюется матом

где

равнение на знамя джигитовки

и смеется

контур шапоклячи

обнимая плазменную крысу

шума..........

тихо выплюнется свет

на зеленку листьев с позолотой

войны кашалотов

почему 

не сказал что это нужно богу

ни смирение

ни благость

ни любовь

хадж крови по сытому песку

сука

побежала по сугробам

исповедь несет щенку

было мало света и костей

и пришлось рассыпать звезды в подпол

вытравить

как старых тараканов

близких и доверчивых

халдей

связи подавал все время новых

и они

ходили как слова

сыто сонно

знаешь у берлоги

нет закона сна

а только пустошь

холода похожего на дым

ты его не видишь

все равно

в нем

и дышишь

невредимки

там на высоте где нос обломан

у любви подумавшей о смерти

жалко 

что составы не летают

никому

не верьте

асфальт опять сошел со льдом

щербины колеи дороги

сделали возможным

зеркалье грязи

где резина

показывает фарам по ночам

осколки света

в брызгах на трубу

и там

незнамо застревая навсегда

так тело продается за слова

как скорость за

незнанье

метафора останется в плену зеленом

которое нещадно воровали

под запах чмошных дынь.............

своя радуга

это круто

как сказал бы один дизайнер

не про яйца

а про цвета

красный 

розовый

голубой

где красный и голубой - черный...

с двумя логинами звуков..

и еще не знаю как со всей кодлой изменений совладать

страх пусть остается тонко мятным

хочется

из мрамора мечети

никому не выдать солитон

ну

кроме

редиски

жрет мегабайтами сквозную благодарность
асфальтный сервер
зализывая брызги от машин
мой маслоу
сыплет по экструдерам под землю
кусочки прошлого из льдин
там в покрывале вызванной весны из мыла и железа
свет бирюзовых куполов а может стрел
по солитону
грабли бака и картофельного поля
и несколько укусов от клубники
чтоб не забывали
вкус полыни и амаретто

за все за это
лед камеи
из галереи
брезгливого спасибо
и мысли крысы
хоть бы не...
кинули

сижу на вазоне

и думку гадаю

но ГД уже давно не в залах

депутатство мозольно и метастазово

ползет по площадям и улицам

всылая в толпу последних провод

делегатов

с гаджетами

да

удаленны конференции

там только флаг

и то

не тех цветов

рис дробится медленно как чача

в глубине

насты крошек впаянных в горбуху

шкурка из асфальта на Луне пяток омертвелых но не синих

выкрошенных теркой и слезами

и веретена клубок из пенки

в чашке где осталась только сыпь

алюминия

а сон земли на шкурке

яблока

а может быть потейта

у песка прогибы тонких линий

выпитых с осадками измен

где их только не было

рисунков

вскрытых

вен...

чужбинный переход

ненужных перемен

как перегар

от огонька из цитадели

проходит быстро

проветривается на море брег

где галька ноги не тревожит

поката и гладка

как снег

который тает

медленно и зло

без солнца

уровень играющего зума

чужой земли на лет блестящих труб

поуровнево

выслушать укор машин

попутно

мчащихся с асфальтом вместе

припомнить запах жженой глины и баллонов

посеянных одесную свиней

и

просто 

выдать

нет

выгуливать и молча

смотреть как лед на профиле камей

рисует чьи-то лица под ногами

под ногами?

заправившись

с бензоколонки неприязни и отвращения

под медленно потеющий укроп...

два самолета на ноги

и в бой...

у меня внутри

другой триколор

выцветший

вместо белого розовый

вместо синего голубой

верю в лещадность

*опы

и все

синюшно красные союзы

остались в прошлом

двухсторонних карандашах

избытки старого совка

там громоздятся

снимки чьих-то слов не сказанных

обломки старых почти выпыленных временем больниц

с пустыми глазьями оконных медленных проемов

гле хлеба наст пережевал больной

казавшийся ребенком

они кучкуются вжимаясь в холод стен

боками с измененным номером металла

таблицы чудика придумавшего антиподность

русскому морозу

их волны складок шелестят от погружений дайверской руки вовнутрь

как в чрево ада

а на поверхности встречают

чтобы раздеть

и пригубив

оставить парой сладости минут

десерта

они 

всего лишь холод

принявший обличие ветвей

пустых дорог

и ада

быть чужим в себе

и из чужих собой

и только ларь

уже царапанный сварливо старый знает

что 

там

варяг

не эскимо

здесь никого

кроме тебя

Корней

истории никто почти не пишет
кому какое
что там
у молекул на уме
так медленно
кружит промасленно безмраморная пыль
под плиткой свой вальс
минут
не видимый
но сущий
волны зеркал
бугров проржавленных в асфальте
смолы кусочков
с формой ананасьей
скажи бог
вещь
чувствует
когда ее
касается чужой


я
знаю
как

в системном жерле
плешь иллюзий
за дюжин черта выставив
сирени европыльской хмель
нетривиально обнулив
неодиночество рассчетов
от года когда точкой в карту впилась
маленькая родина
кара
послать все к черту
выдав цифрам два нуля
из слипшихся
катышек
ртути
они сольются
как пи лун на жире супа
и станут из восьмерки
пустотой

скажи
а почему
в кредит
не покупают
книг?

как оказалось

покупают

когда то было сказано

теперь ты знаешь все

но оказалось

все еще 

скрывалось

теперь

наверно

точно

все

противно

утра
и распахнутый ангар
где как-то в медленном стекле
рыбка воспоминаний растворялась
сквозь лед зимы
между континентами контентов
затонул и больше не всплывет
упертый груз
из банок и шурупов
фобийначчи

иначе
зачем смотреть в окно
где кукурузка не горит
зачем
зачем
зачем

ящик эхолота
трассирует звук
на дрифте слова
плавает мажор
два берега
а между ними
свалки городов
сирены скорых
автостопы поездов
песчаник насыпи
колонны генералов
реанимаций рыбки золотые и чертики
советские с систем
но чтоб увидеть
или подумать
что увидел
достаточно поднять
косуху лба
в окно
упершись
взглядом
непреодолимое
рядом
и
эта фишка
не
редиска...

кащей

запрятал 

канес

на октагоне

и тихо вздернулся в саду

а чувство...

не похоже ни на что

но человеческое

жаба и подснежник

в одном флаконе

звезда

упала в пыль
берложье утро
кровит собачьей краской
взрыв разбуженного снега
мензурка крыши
писает в асфальт
что еще выдать
на гора
про то
что никогда
здесь
не
увижу..

снимая скальп...

а свечи загораются в

вчера

как день сурка в 4-м марта

а может крысы

сидит и никуда не убегает

от сейлов по медвежии тошнит народ

и не осталось ни сражений ни корриды

чужие норовят в других песочницах натырить гравий

жру за постящуюся нить

и только

вне светофора бывших правок

вне 500 вращений

вне себя

только прорезь и камень

пора

становиться

быками

гравий бесится
крест пустой
где у месяца
свечный той
то из графика
диаграмм
то из золота
панорам
там до ниточки
вместо дыр
тетрис выпустит
звук пальмир
после лобовых
тех что вдрызг
разбивались о
новый год
посиреневый
а теперь
амореттовый
но не верь
ни любви весне
ни теплу
там по камушкам
льется к дну
из подснежника
старый гной
рваной западной
и чужой...

крест как ниточка
дзеты крап
ананасовый
по утрам
авакадово
нет
иной
он теперь
молчит
ной

я не адель

но

все равно

поздно

да?

убыточно и тяжко
менять чужие камыши
на жмых
пустого косяка
еще не та изнанка
стань
забывчивостью
утра
если можно
навсегда
пока
падение не станет
наше

Традиция осознания своей вины в массовом соборном варианте существует только в православии. Человек в силу свое организации на базе двух начал личного "эго" и общественного, в герметичном и слитом состоянии именуемом "душой", очень редко признает свою неправоту, а еще реже вину. Искреннее раскаяние требует внутренней катастрофы и надломленности, длительной трагедии и пересмотра базовых ценностей. Сделанное признание в порыве и по расписанию, чем-то напоминает воинскую присягу, но где теперь СССР, и где советские воины.
Если рассмотреть сам механизм традиции, то не связывая его с языческой частью, предшествующие этой массовой исповеди, это момент, когда человек ищет внутри себя у кого и за что он может выпросить разрешение отнестить к прошлому без неприязни. Именно это, сосредоточение на собственном негативе и является точкой сборки, перед началом поста, когда предстоит воевать с внутренним зверем любви.
Ведь именно в структуре эго, а не души, лежат векторы всех несогласий, конфликтов, преступлений. Сосредоточившись на своей животной части, человек набожный, понимает, что предстоящие 49 дней, он будет нейтрализовывать в себе именно это начало, в прямом и переносном смысле. В прямом через пищу, развенчанием себя с частью животного мира, и через духовные требования добродетели, миролюбия и покаяния.
Такой симбиоз накануне весны, когда в бой за радугу вступает "зеленка" во всех ее проявлениях, символизирующая в эзотерической литературе чакру любви, переводит организм в состояние повышенной энергоемкости. Уменьшение эго не происходит, оно прячется в нишу кинетики и просто до поры до времени находится там в сонном состоянии. Из этой кинетики силы переходят на труды землепашцев и садоводов, становясь новой пищей для многочисленных КРС и самих людей. Так, пост превращается в осенний урожай.
Чем глубже получилось раскаяние в период заготовленного веками "Прощенного", тем глубже объем кинетики ушедших в пост. Чем проще такой отклик, тем меньше чужого и наносного во внутреннем мире, а объем, имеет малую глубину и скорее всего поверхностен. Но он самодостаточен по траектории бытия: без претензий на свое, и без иллюзии щедрости, раздавать чужое. Это очень маленькая локация мира.
Так было, несколько месяцев назад история этой энергосхемы немного изменилась. Там в глубине 17 века, родилась тонкая линия, которая становится с каждым днем невидимой но действенной расщелиной двух миров, ставших сегодня чужими. Не каждый это может осознать, но осознавший, молчать не может. Ведь правда, бережет не только одного, но и тех, кто по объективным причинам вне темы.
Как будто древний процесс, связанный с постом, "Прощенным" и остальными таинствами перестал быть одним континентом, а стал разными берегами реки истории. И пока она течет, им никогда не быть рядом.

исповедь наоборот

чтобы в схорон отправить негатива

золотое дно

кинетик

еще ны высушенного идеалом человека

живого

как мокрица грязи под ногами

особенность

слепящих жадных к мясу звезд

от мясорубок до прокруста эпидемий

бросающих зверьков детенышей

безжалостно и глупо

но

есть же

хакеры

извечных ценностей

и олухи

есть

и не у кого

кроме глухарей

просить

нет

не прощений

разрешений

цинично сплюнув на асфальт

идти в сухое

вместо слез

песком измазав рожу

испытывая отвращение

от запаха

протухшей падали

и отражений

себя в летящих зеркалах...

не все прощают...

в игольном ушке
швабры
и космос и далекий фон
трибуны блюда
старой как окно
седой гориллы
еще бы фигу
прифигачил
на знаках водяных
развалов сказок
по щучьему веленью
такую бы весну
вернуть
в фантом
столичный
из постсобачьего
рождества
автобуса в ступеньках

так растворяются грибы
в их землях

а запах

комуфляжа от клубники

в свече эха

оно

из амплитуды 1,6 секунды

вползай из камня

от кровавого кулака

умений пережевывать себя
дадут весенне
польется грязь экстазами в фольгу
а ты
запутаешься в штрафах
как в волокне Есенин
и
мост
в каньоне моря расползется
старой жабой
как я на гололеде
без
красного
зеленого
и желчи

ои

герои копят тени
чужих иллюзий
в бесстрашии восторги покупая
для новых плазменных галер
чем отличается
распущенность от щели
ничем

когда однажды камень прокатился

оттуда-и-обратно

не жду
не плачу
не хочу
боюсь
простых вещей...