Александр НЕПОМНЯЩИЙ

Это был первый и на тот момент единственный представитель еврейского национального торгового флота. Корабль направлялся в Грецию, чтобы затем идти в порт Яффо.

Однако, покинув пределы Англии, шхуна так и не дошла до Греции. Она исчезла где-то в Бискайском заливе, известном своими штормовыми ветрами, в зимнее время дующими с запада из океана в сторону скалистого побережья, прозванного моряками «берегом смерти».

Вместе с судном бесследно пропала и вся его команда, состоявшая из пяти матросов и капитана Арье Гревнева. На дно Атлантического океана навсегда ушла неразгаданной тайна шхуны «Эммануэль». Неизвестно, почему, несмотря на штормовое предупреждение, не дождавшись более подходящей погоды, перегруженное и требовавшее серьезного ремонта судно наперекор всему вышло в море.

О капитане Гревневе, отважном искателе приключений, отчаянном романтике, деятельном сионисте и мечтательном выдумщике я впервые узнал из экспозиции в Национальном морском музее Хайфы. Удивительная и трагическая история первого еврейского капитана из Палестины поразила меня. Лишь годы спустя мне совершенно случайно удалось, кажется, обнаружить продолжение той истории, возможно, объясняющее главную тайну жизни и смерти этого незаурядного человека.

В жизни Арье Гревнева тесно переплелись между собой необыкновенные, но при этом правдивые истории и легенды, которые, судя по всему, он сам охотно сочинял и рассказывал. Известно, что родился он в 1912 году в местечке под названием Ичня, расположенном между Конотопом и Черниговом. В 1922-м родители Левы Гревнева оставили Украину и, добравшись до Палестины, поселились в Тель-Авиве, где Лева превратился в Арье и пошел учиться в тель-авивскую гимназию «Герцлия».

Арье Гревнев бредил морем. Он был отличным пловцом и, как рассказывает одна из легенд, однажды спас тонувшего человека, который оказался бельгийским консулом. В благодарность за свое спасение консул якобы написал рекомендательное письмо, открывшее в 1929 году молодому человеку двери Антверпенской морской академии, где Гревнев учился около двух лет.

Пикантность этой истории состоит в том, что консулом, а точнее почетным консулом Бельгии в Палестине в то время был никто иной, как сам мэр Тель-Авива Меир Дизенгоф. О спасении любимого мэра отважным юношей должны были бы обязательно написать в газетах, однако ничего подобного в прессе тех лет нет.

Так или иначе, но Гревнев действительно числился абитуриентом академии. Хотя записался там Гринёвым, выбросив, к удивлению исследователей его биографии, букву «В» из своей фамилии.

В 1932-м он вернулся из Европы в Палестину с удостоверением капитана и морской формой, запечатленной на одной из фотографий, но не бельгийской, а, похоже, сшитой специально на заказ.

Развив бурную деятельность, двадцатилетний Арье Гревнев учредил Объединение моряков Эрец Исраэль и зарегистрировал торговую фирму морских грузоперевозок, единственную на тот момент еврейскую компанию такого рода в Палестине. Адресом главного офиса предприятия, за отсутствием другого помещения, стал магазин его родителей в Тель-Авиве.

Сумев раздобыть тысячу английских фунтов, Гревнев организовал небольшую команду еврейских матросов и отправился в Европу покупать первое судно для своей компании.

Единственное приемлемое по цене предложение обнаружилось в северной Дании, в городе Ольборг. В июне 1933-го Гревнев стал владельцем двухмачтовой 52-летней шхуны, способной перевозить до двухсот тонн груза, без парусов, но зато с небольшим мотором. Полуразвалившееся судно требовало основательного ремонта, но все же весть о первом национальном еврейском торговом корабле была встречена еврейской общиной города с огромным воодушевлением. Еврейские дамы Ольборга сшили бело-голубой флаг с магендавидом, гордо поднятый над шхуной, которую Гревнев назвал «Эммануэль».

Из Ольборга судно кое-как добралось до другого датского города, Орхуса, где встало на ремонт. Наконец, в конце сентября, взяв на борт груз сои, шхуна вышла в свое первое настоящее плавание в Антверпен. Путь в бельгийский порт у молодого капитана занял почти полтора месяца и был сопряжен со всеми возможными приключениями: столкновением с немецким кораблем, ссорой с нацистским офицером береговой охраны, поломкой мотора, потерей двух якорей, посадкой на мель и наконец буксиром до Антверпена.

Тем не менее евреи Европы встречали корабль с невероятным энтузиазмом. Восторженный прием еврейским морякам из Палестины оказали и в Антверпене, и в Лондоне, и в Саутгемптоне, и в Пуле. Техническое состояние шхуны оставляло желать лучшего, но Гревнев брал заказы на перевозки, продолжая упорно двигаться в Эрец Исраэль.

Британские власти потребовали, чтобы корабль поднял флаг британского торгового флота. В ответ молодой капитан, отказавшись спускать свой флаг, предложил признать еврейский торговый флот частью британского. Британская бюрократическая машина работала медленно, и, так и не дождавшись разрешения, Гревнев вышел из Пула в Грецию под своим флагом. Больше о шхуне «Эммануэль» никто никогда не слышал.

* * *

Лет шесть назад в одной из яффских галерей я разговорился с Эммой Брайловской, тель-авивской дамой весьма почтенного возраста. Услышав, что она родилась в Ичне, я вспомнил о капитане Гревневе и спросил, не были ли они знакомы. В ответ Эмма бросила на меня взгляд, который я помню до сих пор.

- Были ли мы знакомы? Мы знали друг друга, наверное, с рождения. Между собой дружили еще наши родители. И в Палестину наши семьи вместе приехали. Мы росли рядом, виделись каждый день, одни книги читали. А любимая была Грина — «Алые паруса». Кто-то привез ее из Москвы и подарил мне на шестнадцатилетие. Господи, как давно это было. Лева по-русски умел читать лучше меня. Он читал мне ее вслух. И мы с ним мечтали о бригантине с алыми парусами, на которой поплывем вместе вокруг земного шара. А потом он уехал учиться. Вернулся такой весь европейский, называл меня на французский манер — Эммануэль… и сделал мне предложение. А я, Б-же, какая же я была глупая. Я сказала ему: «Ты ведь обещал мне бригантину. Вот приплывешь ко мне под алыми парусами — выйду за тебя». Он пообещал. А еще я сказала ему: «Только смотри, не тяни, возвращайся до моего дня рождения». Я в Пурим родилась. И он уехал. А я больше его никогда не видела. Как же я плакала, когда узнала, что они пропали. Всю жизнь его ждала. Верила, что он обязательно вернется. Сначала каждый день в порт ходила. Стояла, смотрела в море и ждала. Потом стала реже приходить. Я и сейчас, бывает, выйду на набережную и смотрю… Вдруг он вернется…

Эмма Брайловская умерла в 2008-м, не дожив четырех лет до столетия.

Jewish.ru