Пожелтевший мятый кусочек бумаги ничем не отличался от десятков других объявлений, небрежно расклеенных утром на деревянном столбе городской площади. Разве что почерк был чуть более витиеват.
"Смотрителю антикварной лавки требуется помощник".
И еще размашистая подпись внизу. Букв, впрочем, было не разобрать, словно ставилась подпись скорее по привычке, чем нежели для тех, кому объявление предназначалось.
Кусочек бумаги недолго пробыл на столбе.
Торговые ряды площади не заполнились и на треть бойкими продавцами и торопливыми покупателями, а чьи-то пальцы уже сорвали объявление и осторожно спрятали в карман.
Антикварная лавка была в городе известным местом. Любой житель хотя бы раз заходил внутрь одноэтажного здания с потрескавшейся вывеской, полюбоваться пыльной коллекцией старых и странных вещей.
Покупали что-нибудь здесь, правда, редко.
Седой смотритель никогда не суетился вокруг посетителей, не расписывал достоинства своего товара. Молча стоял сзади, словно музей вокруг, не магазин. А некоторых покупателей, выбравших себе вещь и уже тянувшихся за кошельком, бывало, и отговаривал.
-- Вам это не нужно, уважаемый, - с едва заметным нажимом на слово "это" негромко говорил смотритель очередному посетителю, в раздумьях остановившемуся возле старинного круглого стола из вишневого дерева. - Может, лучше возьмете вон ту картину? Рамка сломана, но ее легко починить. А цвет красок на холсте, я уверен, вам приглянется, стоит только присмотреться.
Покупатель, очень известный художник, возмущенно фыркал и уходил из лавки, громко хлопая дверью.
"Выживший из ума старик!" - отбивали его дорогие ботинки по мощеному тротуару мостовой. - "Как смеет он предлагать мне такую пыльную ветошь, да еще бездарно раскрашенную?!"
Смотритель, провожая художника взглядом, качал головой.
В лавке действительно было много пыли. Слишком много для старого человека.
-- Здравствуйте, уважаемый. Я по объявлению. Вам еще требуется помощник?
Тихий голос вошедшего в лавку человека сорвался на последнем слове и стыдливо погас.
Смотритель, протиравший мягкой тряпочкой бронзовую статуэтку ангела с одним крылом, удивленно обернулся.
Невысокий мужчина с нервными длинными руками, бедно одетый, робко посмотрел смотрителю в глаза и тут же отвел взгляд в сторону. Видно, никак не мог привыкнуть к отказам, сопровождавшим поиски работы.
Смотритель нахмурил брови, отложил тряпочку в сторону.
-- Да, мне нужен помощник, - произнес он, рассматривая мужчину. - Что вы умеете делать, уважаемый?
Горькая усмешка на усталом лице.
-- Ничего. Только самую простейшую работу. Я ни на что не гожусь...
Старик неодобрительно покачал головой, подошел поближе. Мужчине не было еще и сорока лет.
-- Вы приняты. Как вас зовут?
-- Маис, - растерянно пробормотал мужчина, не веря тому, что услышал. - Вы берете? Меня?!
-- Самая простейшая работа, - произнес смотритель, кивнув головой. - Протирать пыль, следить за вещами. Стараться ничего не разбить. Возможно, кое-что придется перенести, поменять местами. Согласны?
-- Конечно! - голос мужчины задрожал, темные глаза вспыхнули радостью. - Когда начинать?
-- Сегодня, - просто ответил смотритель. - Проходите, уважаемый, я покажу, где вы будете жить.
"Вытирай чище!" - назидательно поскрипывали деревянные половицы погруженного в полумрак зала лавки. - "Подметай лучше!"
Маис, не разгибая спины, покосился в сторону старинных часов, мерно отщелкивающих секунды. До заката осталось еще немного времени. Но убрать все пространство комнаты ему никак не успеть.
Экспонатов было очень много. На маленьких возвышениях, на стенах, на потолке, на длинных лотках с наспех приделанными шаткими ножками. Крохотные. Средние. Большие. Стеклянные. Бумажные. Железные...
Маис не мог представить себе, кто собирал все это и зачем. Впрочем, он особо и не старался.
Главное - у него есть крыша над головой. И работа.
На очереди в ряду - покрытая толстым слоем пыли коллекция оружия. Две сабли с истершимися кисточками на концах, короткий изогнутый кинжал без рукоятки и тонкая шпага.
Искусный орнамент, вьющийся по лезвию шпаги, на середине неловко обрывался. Может, кузнец, чеканивший рисунок, решил отложить кропотливую работу на другой раз, да так и забыл доделать?
Маис взял шпагу в руки, осторожно протер тряпочкой гибкий металл и прищурил глаза, вглядываясь в хитрую вязь орнамента. А, вот в чем дело! Неизвестный мастер, похоже, чуть дернул рукой при ударе молотка, и мягкий завиток изгиба ушел в сторону, испортив весь рисунок.
Маис вздохнул.
Жаль. Хорошее вышло оружие. Да и не так уж испорчен орнамент. Если провести такую же прямую линию накрест, а потом вывести завитки в стороны друг от друга, то на оставшейся части лезвия...
-- Работали подмастерьем в кузнечном цехе?
Маис вздрогнул. Обернулся.
Седой смотритель внимательно смотрел на своего нового работника из дверного проема зала.
-- Да, - пробормотал Маис, торопливо вешая шпагу обратно на место. - Правда, недолго. Мастер сказал, у меня нет таланта к железному делу. Не чувствую металл. Порчу.
-- В любом деле нужен талант, уважаемый, - сказал смотритель спокойно. - Даже в самом простом. Рабочий день закончился. Еда в комнате. Ужинайте и ложитесь отдыхать.
Приглушенный крик петуха истончил сон Маиса, поэтому слова, обращенные к нему, Маис расслышал сразу же.
-- Вставайте, уважаемый, - произнес знакомый голос. - Еще очень рано, но нужно установить в зале новую вещь. Я жду вас на улице.
Краешек солнца только-только выглянул из-за покрытых черепицей крыш домов. На улице было пустынно. Город спал.
Большой деревянный ящик стоял возле дверей лавки. Старик-смотритель сидел рядом на трехногой табуретке, щуря выцветшие глаза.
Ежась от настойчивых прикосновений утренней прохлады, Маис подошел поближе. Никаких надписей на ящике не было.
-- Что это? - спросил он у старика, спокойно разглядывающего разгорающийся под солнечными лучами небосвод.
-- Музыкальный инструмент, я думаю, - после небольшой паузы ответил смотритель. - Антикварный. Сможете унести в зал?
-- Конечно!
Ящик оказался очень тяжелым.
Маис думал, что они установят инструмент в центре лавки, на виду у возможных посетителей, однако старик попросил поставить ящик в самый конец зала, там, где Маис еще не успел прибрать.
-- Мне нужно сходить в город, уважаемый, - сказал смотритель, с улыбкой глядя на взмокшее лицо Маиса. - После завтрака выньте инструмент из ящика и продолжайте уборку. До обеда в лавку все равно никто не зайдет.
Негромко хлопнула дверь.
Когда Маис выглянул в окно, старика уже и след простыл.
Открыв крышку ящика, Маис затаил дыхание: внутри находился старый благородный клавикорд королевских кровей. Корпус инструмента был сделан из красного дерева; клавиши покрыты пластинами слоновой кости, теперь пожелтевшими от времени.
Раньше Маис мечтал о таком инструменте.
Пальцы сами собой нажали несколько знакомых нот. Некоторые струны были порваны, однако тихие звуки мелодии все равно зазвучали, грустными каплями рассыпаясь по залу...
-- Учились на музыканта?
Маис замер.
-- Да. - Крышка инструмента опустилась на место, закрыв клавиатуру. - Немного. Учитель сказал, у меня нет таланта к музыке. Только зачатки слуха. И очень грубые пальцы.
Маис взял тряпку и начал тереть пол.
-- Музыка - тонкое дело, - задумчиво произнес смотритель, присаживаясь в мягкое кресло напротив входа.
Маис помолчал немного.
Его волновала одна мысль, но он боялся высказать ее вслух. Мысль о том, оставят ли его здесь.
-- Еще день, и в зале будет полный порядок, смотритель, - сказал он тихо. - Моя работа на этом закончится? Или я постоянно буду следить за порядком в вашей лавке?
-- Я хотел бы, чтобы вы завтра прибрались в подвале, - ответил старик уклончиво. - Там хранится часть вещей, которым пока не нашлось места наверху. После этого будет видно.
От таких слов Маисом овладело отчаяние.
Яростно натирая тряпкой пол, он думал о своей невезучей судьбе. О том, что любое найденное им пристанище быстро избавлялось от него, как от ненужной ветоши. Даже магазин подержанных вещей. Даже антикварная лавка.
Бесполезный человек; утлый челн, так и не нашедший свою пристань в безбрежном море человеческих судеб...
Хлопнула дверь.
Посетитель, ворвавшийся в лавку, был растрепан и чем-то сильно взволнован. Увидев смотрителя, он стремительно подбежал к креслу старика.
-- Послушайте, помогите мне! Пожалуйста! Я так больше не могу! - невнятно забормотал посетитель.
"Да, да, да, мы так больше не можем!" - печально вторили голосу человека дорогие ботинки, отбивая нервную дрожь по деревянному полу.
-- Что вы не можете? - с искренним удивлением спросил старик.
-- Послушайте! - закричал человек. - С тех пор, как я зашел в вашу лавку, я больше ничего не нарисовал. Ни одной картины! И знаете, почему? Я никак не могу создать настоящую палитру! Вы знаете, что такое настоящая палитра?
Дождавшись отрицательного ответа смотрителя, посетитель, в отчаянии заламывая руки, подбежал к смахивающему пыль с хрустальной шкатулки Маису.
-- А вы, уважаемый?! - крикнул он. - Вы знаете, что такое настоящая палитра?!
-- Нет, - пробормотал Маис, с испугом отшатываясь от безумца.
-- Никто не знает! - воскликнул человек, воздевая руки к потолку лавки. - А ведь это вы виноваты! Вы! Я чувствовал, что ваша лавка проклята! Чувствовал, но решил зайти! Все ведь заходят! И ни одной картины с тех пор!
Человек в изнеможении упал на стул для посетителей и замолчал, закрыв лицо ладонями.
Молчание.
-- Я думаю, моя лавка в ваших несчастьях не виновата, - произнес смотритель спокойно. - У меня здесь антиквариат, и ничего более. Предметы старины. Посмотрите сами.
Человек ничего не ответил.
Открыв глаза, он обвел безумным взглядом безмолвные ряды старинных вещей, удивленно взирающие на странного гостя. Затем еще раз.
Внезапно взгляд его просветлел. Дыхание выровнялось.
-- Бог мой, какое потрясающее творение, - завороженно пробормотал человек, вставая со стула и нетвердым шагом подходя к картине в треснувшей рамке, лежавшей на небольшом возвышении в глубине зала. - Мне кажется, я видел ее во сне, когда почти создал ту чистую палитру идеальных цветов. Скажите, она продается?
-- Я уже предлагал ее вам когда-то, - пожал плечами старик.
-- Нет, это была не она, - человек взял картину в руки, словно величайшую драгоценность мира. - Я вижу, как живет цвет на поверхности ее холста. Я вижу тонкие грани ее палитры, созданные рукой гения. И я уже знаю, как создать палитру во много раз лучше...
Голос его перешел в благоговейный шепот.
-- Возьмите! - он решительно положил на стол перед смотрителем тугой кошелек. - Во всем мире не хватит денег, чтобы выкупить этот шедевр. Но я надеюсь, вы уступите его мне. Я могу умолять вас на коленях, если...
-- Берите, - кивнул смотритель. - Конечно. Надеюсь, картина поможет вам.
Человека в лавке уже не было.
-- Это была необычная картина? - осторожно спросил Маис у смотрителя чуть позже, закончив свою работу. - Волшебная? Или, может, с секретом?
-- Самая обычная картина, - ответил старик, улыбаясь. - Антиквариат. И для каждой такой вещи должен найтись свой хозяин. Этот человек слишком долго рисовал не то, что хотел и мог. Настало время меняться.
Маис помолчал немного.
-- Интересно, для меня есть такая вещь? - пробормотал он едва слышно. - Хотя вряд ли. Я ничего не умею. Даже плохо рисовать.
Седой смотритель ничего не ответил.
Улыбнулся.
Странные, беспокойные сновидения одолевали Маиса.
Вот он снова идет по бесконечным рядам антикварной лавки. Пыль повсюду. Тишина. Полумрак.
Но стоит ему только посмотреть на любую вещь из коллекции неведомого антиквара, как вещь оживает, а тишина начинает бормотать тысячью голосов, испуганно съеживаясь и прячась от своей дерзости в самом дальнем углу зала.
-- Зачем смотритель возится с этим глупцом? - насмешливо дребезжат сестрички-вазы из той далекой эпохи, когда люди еще только учились говорить, но уже многое умели делать. - Он ничего не понимает и никогда не поймет!
-- Никогда, никогда! - поддакивает пестрая кукушка из старинных часов, нахально поблескивая выпуклыми глазками. - Не поймет! Не поймет!
-- У него совершенно нет слуха! - гневно гудит басовой струной королевский музыкальный инструмент. - У него грубые пальцы!
-- Он ничего не смыслит в кузнечном деле! - с издевкой поет тонкая шпага, приплясывая на своем месте.
-- Не смыслит! Не смыслит! - снова поддакивает кукушка. - Ничего! Ничего!
Зал погружается в непроглядную тьму.
Некоторое время Маис идет в потемках. Затем впереди вдруг вспыхивает свеча.
Маис в замешательстве останавливается. Перед ним чудовищным исполином возвышается бронзовый однокрылый ангел, закрывая телом дверь, ведущую в подвал лавки.
-- Мастер зря пустил тебя в свой дом! - гневно взмахивает крылом бронзовый ангел. - Ты слеп и глух! Я не пущу тебя вниз!
Взгляд ангела наполнен огнем. Страх овладевает Маисом. Он разворачивается, чтобы уйти.
-- Ты уходишь, потому что боишься и не веришь! Трус!
В зале снова вспыхивает свет. Чудовищная какофония звуков обрушивается на Маиса со всех сторон.
-- Трус! Трус! Трус! - как заведенная надрывается кукушка. - Трус! Трус! Трус!
Издевательский смех...
Тишина.
Смахнув холодный пот со лба, Маис отбросил одеяло и сел на постели, медленно приходя в себя.
За окном деловито обживалась ночь. Часы над его головой показывали два часа.
"Какой странный сон", - подумал Маис. - "Какой удивительный сон".
Почувствовав, что заснуть пока не сможет, Маис встал с постели и вышел из своей маленькой комнатки в основной зал лавки.
Глаза быстро привыкли к темноте.
Нет. Вещи не оживали под его настороженным взглядом. Они не пытались поговорить с ним, посмеяться над ним, образумить, обозвать его. Гордо молчала кукушка в старинных часах. Сладко замер в предвкушении новых концертов и залитых светом музыкальных салонов клавикорд королевских кровей.
Маис вздохнул.
Вполне возможно, завтра будет его последний день пребывания в лавке. Старик-смотритель был очень вежлив с ним все это время, но на вопрос о дальнейшей работе не ответил ничего. Значит, будет искать нового помощника.
Может, сходить в подвал, посмотреть, что там лежит? Заодно прикинуть, успеет ли он прибрать там до вечера.
Маис зажег небольшой светильник, с улыбкой поправил статуэтку однокрылого ангела, немного съехавшую со своего постамента, и направился в конец зала. Низенькая дверца, недовольно изогнув позеленевшую от времени медную ручку, пропустила его к каменным ступенькам.
Подвал был большим.
Слабенький огонь светильника выхватил из темноты возле входа ржавые железные доспехи, прислоненные к стене. Алебарда, торчащая из перчатки доспехов, показалась Маису достаточно острой.
Он прошел дальше, стараясь не запнуться о валяющийся на полу хлам.
Ящик с инструментами, накрытый свертком выделанной кожи. Пузатый самовар из далекой Азии. Изящный подсвечник с дивным рисунком, одиноко лежащий на бархатном трехногом стуле. Музыкальная шкатулка.
Все в пыли и грязи.
Много работы. Дня на два, не меньше.
Хорошо.
Решив возвращаться обратно в верхний зал лавки, Маис повернулся к выходу... и застыл. Две человеческие фигуры укоризненно смотрели на гостя, потревожившего их вечный покой.
Изящная девушка-танцовщица взмыла в воздух, доверяя сильной руке партнера. Глаза ее были обращены к небу, к царству вечной любви и справедливости. Юноша, нежно обнимая девушку, что-то шептал ей на ухо.
Маис подошел поближе. Поставил светильник на пол. Присел рядом.
Потрясающе!
Казалось, небольшие восковые фигуры, сделанные неизвестным мастером, вот-вот оживут и продолжат свой прекрасный танец. Но Маис уже понял, что опускаться на землю девушке нельзя. Ее ноги были босы, а земля-постамент вокруг - вся в острых камнях и битом стекле.
Господи...
Он посмотрел в голубые глаза юноши и неожиданно для себя прочел в них страстную мольбу о помощи. Безумный страх за ту, что он держал в руках. Страх за свое хрупкое счастье.
"Чем я могу помочь?" - заметалась мысль. - "Чем?"
Маис в отчаянии огляделся по сторонам.
Светильник задыхался, сипел, из последних сил сражаясь с надвигающейся вокруг тьмой. Неверный свет, дергаясь, вновь пробежал по мятому боку самовара, по блеснувшим доспехам, по краю деревянного ящика с инструментами, укрытого кожей...
Кожа!!
"Я сделаю ей туфельки!" - взволнованно подумал Маис, бросаясь к ящику с инструментами. - "Прочные, прекрасные туфельки. Я смогу!"
Когда-то он начинал учиться на башмачника. Правда, мастер сказал, что у него не очень твердая рука для прорисовки чертежей и невнимательный ленивый глаз...
Ну и что.
"Я смогу!" - твердил Маис, делая мелом набросок, ногтем измеряя изящную восковую ножку девушки.
Нужных инструментов не хватало. Лезвие единственного ножа, что он нашел в ящике, было ржавым и тупым.
"Я - смогу!"
Поглощенный работой, он не услышал тихих шагов по каменным ступенькам лестницы. Не услышал, как тихо хлопнула входная дверь лавки. Не заметил, как погас обессилевший светильник...
-- Просыпайтесь, уважаемый. День уже.
Маис открыл глаза. Непонимающе нахмурился.
Он лежал на полу подвала, свернувшись клубком. В маленькое слуховое окошко под самым потолком настойчиво стучалось солнце. Старик-смотритель стоял на ступенях и со странной улыбкой смотрел на него.
-- Я зашел сюда ночью и, видимо, заснул, - пробормотал Маис, поднимаясь с пола. - Простите.
Он украдкой посмотрел туда, где стояли восковые фигуры девушки и юноши. Там ничего не было. Только груда истлевшего хлама.
"Значит, все это мне приснилось ", - с горечью подумал Маис, поднимаясь по ступенькам вслед за стариком.
В антикварной лавке, залитой лучами солнца, царила удивительно праздничная атмосфера.
-- Вы прекрасный работник, уважаемый, - произнес смотритель, садясь в свое любимое кресло. - Мне очень не хочется отпускать вас.
-- Я не хочу уходить, - растерянно пробормотал Маис, опустив руки.
"Значит, выгонят..."
-- Но держать в лавке вас я тоже не могу, - продолжил смотритель, не обратив внимания на слова Маиса. - Вот объявление.
Старик протянул Маису мятый клочок гербовой бумаги.
"Королевской академии танца требуется башмачник", - небрежным почерком было написано в объявлении.
-- Я не умею делать башмаки, - пробормотал Маис ошеломленно, роняя бумагу на пол. - Мастер, у которого я обучался кожевенному ремеслу, сказал...
Он осекся.
На столе перед смотрителем лежала чудесная пара танцевальных туфелек из выделанной кожи. Тех самых, что он во сне делал для девушки-танцовщицы. Им не хватало только прочной подошвы.
-- Восковые фигуры юных танцовщиков ждут вас в комнате, - сказал смотритель, тепло улыбаясь. В его седых волосах купался солнечный свет. - Пусть они будут скромной платой за тот труд, что вы вложили в мою лавку. Через час за вами приедет курьер из академии. Собирайтесь, Маис. И не забудьте туфельки. Это ваш пропуск в новую жизнь.
Осторожно забирая свою работу со стола, Маис понял, почему в лавке стояла такая праздничная атмосфера. Коллекция антикварных вещей, старых вещей, самых нужных вещей мира, была за него рада и желала ему счастья.
Почему же Маису вдруг так захотелось заплакать?
Раннее утро.
Пожелтевший мятый кусочек бумаги ничем не отличался от десятков других объявлений, небрежно расклеенных на деревянном столбе городской площади. Разве что почерк был чуть более витиеват.
"Смотрителю антикварной лавки требуется помощник".
И еще размашистая подпись внизу.
Букв, впрочем, было не разобрать, словно ставилась подпись скорее по привычке, чем нежели для тех, кому объявление предназначалось...
Серегин Дмитрий Григорьевич
16 июля 2006 г.
