Судья наслаждался обществом красотки по вторникам и пятницам, профессор по средам и субботам. Любовный график тулузской куртизанки |
Тулуза, 1607 год. В этом благочестивом городе, где каждое утро начиналось с колокольного звона, а каждый вечер заканчивался степенной молитвой, случилась история, от которой даже видавшие виды парижские развратники покраснели бы от смущения. Главными героями этой драмы стали те, кому по долгу службы полагалось хранить моральные устои общества: городской судья и профессор теологии. Но, как говорится, седина в бороду – бес в ребро.
Судья Франсуа де Гэро был из тех мужчин, чей внешний вид красноречиво рассказывал об их пристрастиях. Его внушительное брюшко явно формировалось не на постных обедах, а румяные щеки намекали на близкое знакомство с лучшими винами Лангедока. Каждый вечер, когда солнце окрашивало черепичные крыши Тулузы в багровый цвет, судья, помахивая тростью, направлялся в квартал Сен-Сиприан. По слухам, в этом районе даже днем правосудие предпочитало закрывать глаза на происходящее, а ночью... впрочем, именно поэтому судья и выбрал для своих визитов столь поздний час.
Его закадычный друг, профессор теологии Пьер Бюрде, являл собой полную противоположность: тощий, с землистым цветом лица и вечно поджатыми губами, он больше напоминал персонажа средневековых гравюр, чем живого человека. Однако под этой постной внешностью скрывались такие же жгучие страсти, как и у его друга-судьи.
— Коллега, а не кажется ли вам, что наши вечерние прогулки стали слишком однообразны? — как-то спросил судья, потягивая вино в своем кабинете.
— О чем вы? — Бюрде попытался изобразить святую невинность, но его глаза предательски заблестели.
— О том, что два почтенных человека нашего возраста могли бы найти более достойное применение своим... хм... талантам.
В этот момент в дверь постучали, и вошел слуга с запиской. Прочитав её, судья расплылся в улыбке:
— А вот и решение наших проблем! В город прибыла некая португальская красавица, которая, говорят, способна заставить забыть о всякой добродетели даже святого.
Виоланта дю Шато ворвалась в чинную жизнь Тулузы как южный ветер в затхлую келью монаха. В свои восемнадцать лет она уже знала об искусстве обольщения больше, чем все куртизанки Парижа вместе взятые. Золотистая кожа, черные как южная ночь глаза и копна смоляных волос превращали эту португалку в живое воплощение всех грехов, о которых так любил рассуждать профессор Бюрде на своих лекциях.
О её происхождении в Тулузе ходили самые невероятные слухи. Одни утверждали, что она вдова испанского гранда, погибшего при загадочных обстоятельствах. Другие шептались, что она дочь португальского пирата, промышлявшего у берегов Нового Света. Третьи божились, что видели её портрет в покоях самого Папы Римского. Виоланта же только загадочно улыбалась и продолжала плести свою паутину соблазна.
Первым в эти шелковые сети угодил профессор Бюрде. Встретив красавицу после воскресной мессы, он настолько забыл о своем духовном сане, что прямо на церковной паперти начал декламировать ей любовные сонеты собственного сочинения. Прихожане были изумлены, церковный староста схватился за сердце, а Виоланта лишь игриво взмахнула веером.
— Профессор, вы так красноречивы, — промурлыкала она с едва заметным акцентом. — Но разве прилично человеку вашего положения заниматься такими земными делами?
— Ради вас, несравненная, я готов отречься даже от своей кафедры. — воскликнул потерявший голову теолог.
— Не стоит таких жертв, — рассмеялась португалка. — Достаточно будет если вы навестите меня как-нибудь вечером.
Судья Гэро оказался следующим в списке. Встретив Виоланту на городском рынке, он забыл о трех судебных заседаниях подряд, чем вызвал небывалый переполох во Дворце правосудия. Его помощники сбились с ног в поисках своего патрона, а нашли его в цветочной лавке, где он составлял букет для "самой прекрасной женщины по эту сторону Пиренеев".
— Сударь, вы знаете толк в цветах не хуже, чем в законах, — улыбнулась Виоланта, принимая розы.
— Увы, прекрасная сеньора, — вздохнул судья, — в делах сердечных все законы бессильны.
— Тем не менее, некоторые правила существуют даже для любви, — лукаво заметила португалка. — Например, визиты воздыхателей должны быть регулярными и щедрыми.
Так начался удивительный любовный треугольник, в котором каждый из участников искренне считал, что у него есть эксклюзивные права на благосклонность прекрасной Виоланты. Судья наслаждался её обществом по вторникам и пятницам, профессор по средам и субботам. А по воскресеньям красавица отдыхала, если только в городе не объявлялся какой-нибудь особо щедрый путешественник.
Всё шло гладко до того рокового вечера, когда судья и профессор столкнулись нос к носу на пороге дома своей возлюбленной.
Если бы стены дома на улице Филатье могли говорить, они бы рассказали о самом странном ужине в истории Тулузы. За богато накрытым столом сидели два человека, которые ещё вчера готовы были перегрызть друг другу глотки, а сегодня чокались бокалами как лучшие друзья. Впрочем, третья бутылка бургундского творит чудеса даже с самыми непримиримыми соперниками.
— Знаете, коллега, — судья Гэро разлил остатки вина по бокалам, — в нашем положении есть даже что-то пикантное.
— Вы находите? — Бюрде попытался придать своему костлявому лицу светское выражение. — Лично я чувствую себя последним простофилей.
— Полно Вам! Мы оба немолоды, небогаты талантами в любовных делах, зато при деньгах. Неужели вы думали, что такая красавица может увлечься нами просто так?
Профессор теологии уставился в свой бокал, словно надеясь найти там ответы на все вопросы мироздания. Внезапно его лицо просветлело:
— А знаете, вы правы! В конце концов, разве не учил нас святой Августин делиться с ближними?
— Боюсь, он имел в виду несколько иные вещи, — хмыкнул судья. — Но меня больше беспокоит этот молодой нахал, студент Кандола. Говорят, он захаживает к нашей красавице чаще нас обоих вместе взятых.
При упоминании студента Бюрде поперхнулся вином:
— Кандола? Этот бездарь, который спит на всех моих лекциях? Который не может отличить Фому Аквинского от Фомы неверующего?
— Именно он. И, судя по всему, в некоторых науках он преуспел больше, чем в теологии.
Судья встал и начал расхаживать по комнате. Его внушительное брюшко колыхалось в такт шагам, придавая его фигуре сходство с взволнованным индюком.
— У меня есть план, — наконец произнес он. — План настолько дерзкий, что он просто обязан сработать!
— Неужели вы хотите отправить его в монастырь? — оживился Бюрде. — Я давно говорил, что этому юноше не помешает духовное усмирение.
— Нет-нет, дорогой друг. Мы поступим хитрее, мы выдадим нашу Виоланту замуж!
Бюрде уставился на приятеля так, словно тот предложил канонизировать Кальвина:
— За кого же, позвольте спросить?
— За человека, которого мы сами выберем. За того, кто будет нам обязан и достаточно сговорчив в определенных вопросах.
С каждым словом судьи глаза профессора теологии расширялись всё больше. Наконец он не выдержал:
— Но это же... это же...
— Гениально? — подсказал Гэро.
— Я хотел сказать "безумно", но, пожалуй, вы правы. В этом плане есть что-то дьявольски привлекательное.
Судья потер руки:
— Главное, нужно найти подходящего кандидата. Он должен быть достаточно беден, чтобы соблазниться приданым, достаточно труслив, чтобы не перечить нам, и достаточно стар, чтобы не вызывать у Виоланты лишних чувств.
— И где же мы найдем такое сокровище? — Бюрде скептически поднял бровь.
— Положитесь на меня, друг мой. В судебных архивах Тулузы можно найти кого угодно – от нищего дворянина до разорившегося священника. Нужно только хорошенько поискать.
Поиски подходящего мужа для Виоланты напоминали охоту на единорога, ведь все знают, как должен выглядеть идеальный экземпляр, но никто такого не встречал. Судья Гэро перерыл все судебные архивы Тулузы, а профессор Бюрде опросил каждого нищего прихожанина в своей церкви. Казалось, что в целой Франции не найдется человека, готового закрыть глаза на будущие похождения своей жены за приличное вознаграждение.
И тут на сцену вышел секретарь суда Эсбальди, человек, чья изворотливость могла бы стать предметом отдельного исследования. Этот прохиндей умудрялся получать жалование за троих, работая за одного, и при этом считался самым незаменимым сотрудником суда.
— У меня есть идеальный кандидат, — заявил он, потирая сухонькие ручки. — Некий адвокат Сен-Ромэн из Жимона. Человек, который продал бы собственную тень, если бы нашел на неё покупателя.
— И чем же он так примечателен? — поинтересовался судья, разливая вино по бокалам.
— Помимо того, что беден как церковная мышь? — усмехнулся Эсбальди. — О, у него масса достоинств. Он хромает на левую ногу, у него косит правый глаз, и он имеет такой нос, что вороны принимают его за своего.
Бюрде с сомнением покачал головой:
— Но согласится ли наша красавица на такого... эээ... живописного супруга?
— Друг мой, — рассмеялся судья, — женщина, которая согласилась на наши с вами визиты, вряд ли испугается кривого носа!
Адвокат Сен-Ромэн превзошел все ожидания. Когда он появился в кабинете судьи, даже видавшие виды служители Фемиды невольно вздрогнули. Казалось, природа создавала его внешность в особенно дурном настроении, нарочно нарушая все законы симметрии и пропорции.
— Итак, мэтр, — начал судья после обмена любезностями, — мы слышали о ваших затруднительных обстоятельствах.
— Затруднительных? — скрипнул Сен-Ромэн. — Это все равно что назвать Потоп небольшим дождиком! Я настолько беден, что крысы в моем доме подают прошение о переселении в более богатое жилище.
— В таком случае, у нас есть для вас заманчивое предложение.
План был изложен в самых деликатных выражениях. Судья говорил о "молодой особе из хорошей семьи", которой нужен "опытный наставник в делах житейских". Бюрде вставлял цитаты из Священного Писания о важности брачных уз. А когда речь зашла о размере приданого, глаза Сен-Ромэна заблестели таким алчным блеском, что даже прожженный интриган Эсбальди почувствовал себя неловко.
— Но есть одно маленькое условие, — добавил судья. — Видите ли, девица привыкла к определенной свободе в общении.
— Ах, оставьте эти намеки! — махнул рукой адвокат. — За такое приданое моя будущая супруга может хоть с самим дьяволом водить дружбу. Я человек современных взглядов.
Сделка была заключена. Оставалось только сообщить радостную новость самой невесте.
| Комментировать | « Пред. запись — К дневнику — След. запись » | Страницы: [1] [Новые] |
