(и еще 577 записям на сайте сопоставлена такая метка)
Другие метки пользователя ↓
televidoc автопрокат аксессу аксессуары для новорожденных алёна арт блин видео виолетта мамыкина вячеслав кушиков гей-клуб голубая моя москва дети детская одежда доставка по москве игрушки киев кино кофточки лиза литература людмила курмель мария пихтерева маша ночной клуб одежда д одежда для детей одежда для новорожденных пеленки пидоры проза прокат авто пушкин пьеса распашонки решетников роман голубая моя москва роман пидоры россия сергей решетников сергей чверкалюк соски спайс стэп бай стэп твд театра телевидок украина человек-пружин чернобыль эскина
Пидоры |
Дневник |
ДЕВЯТАЯ ГЛАВА. ЗА ЩЕКУ.
Я сел в машину. Мы поехали. Игорь сидел впереди рядом с водителем. Я на заднем сидении.
- А Дима?
- У него дела, - коротко бросил Игорь.
Игорь, видимо по традиции, снова стал заигрывать с водителем, говорить, про член, про секс. Но мне уже не хотелось смеяться. Я тихо сидел и пялился в окно на напичканную неоновой рекламой Москву, которую вот-вот задушит утренний свет. Мы выбирались из центра столицы в северный округ, где находился офис Карабейникова. Пробок не было. И мы мчались. Время пять часов утра. С ума сойти. Некоторые люди живут ночной жизнью каждый день. День изо дня в этом кругу мнимой свободы, с трахающими девушками, целующимися юношами, бешеными танцами и караоке с текилой.
- Финиш, - сказал вслух я.
Игорь услышал это, оглянулся и спросил:
- Как ты себя чувствуешь, Коля?
Я промолчал.
Мы ехали в тишине некоторое время.
Игорь снова стал заигрывать с водителем.
Как я устал… измотан… выжат, как лимон… Отлично отдохнул. Тихая Москва проносилась за окном. Странно видеть столицу безлюдной…
Я заснул.
Просыпаюсь. Смотрю в окно. Машина припаркована в каком-то захудалом московском дворе. Никак не могу понять, почему стоим. Где я? Вдруг до моих ушей доносится шорох и вздохи:
- А. а. а.
Я не понимаю, что происходит. Алкоголь рубанул меня основательно. Смотрю вперед. Вижу только водителя.
- А где Игорь? – спрашиваю я.
Водитель оборачивается, смотрит на меня затуманенными глазами и молчит.
Вдруг вижу, Игорь шебаршится где-то в ногах у водителя. Причмокивает.
- Игорь, ты чего? – спрашиваю я.
Передвигаюсь на середину сидения, чтобы было больше видно, заглядываю вперед и… Бля! Ни хера себе!!!
НЕТ!!! НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!
Игорь Карабейников сосет у водителя. Сосет грязный член таксиста.
- Бля-ядь!!! – взревел я и стал судорожно искать ручку двери, пытаясь выбраться из этой чертовой машины, но спьяну не мог найти, - Выпустите меня отсюда!!! – Пинал я дверь ногой.
Таксист обернулся ко мне:
- Не ори, не дома.
- Я хочу выйти! – кричу я.
Водитель, молча, закинул руки за голову и откинулся на подголовник.
А Карабейников не отрывается от своего занятия, орудует, чмокает, сосет член.
- Выпусти меня, козел! – снова кричу я, пиная дверь.
Водитель нажимает кнопку на щитке, срабатывает сигнал, и двери разблокируются. Я дергаю за рычаг, открываю дверь, выскакиваю на воздух, спотыкаюсь о бордюр и плашмя падаю в лужу. Быстро вскакиваю на ноги. С меня стекает вода.
- Блядь! – говорю я.
Поворачиваюсь к машине, чтобы захлопнуть дверь.
Игорь отрывается от минета, смотрит на меня. По его подбородку течет сперма. Он мило улыбается.
- Ты чего, Коль? – удивленно спрашивает он меня.
Я с силой толкаю дверь. Она с грохотом захлопывается.
- Блядь!
И я побежал. Бежал по серым московским улицам и дворам. Бежал, куда глаза глядят. Бежал без оглядки. Бежал от этого ужаса. А в голове моей слышался вопрос:
- Ты чего, Коль?
И улыбка. Его милая улыбка. Блядь!
А по подбородку бежит сперма.
- Ты чего, Коль?
- Ничего! – кричал я в тишину московских дворов.
- Ничего!
- Ничего!
- Чего кричишь? – спросил меня утренний дворник, упершись подбородком в черенок метлы.
- Ничего, – тихо ответил я.
Боже мой, и это мой кумир! Человек, режиссер, продюсер, которым я был очарован! Блядь! Блядский Мир! Ужасный! Убить в себе государство!
Моросил весенний серый дождь. Пахло подмоченной пылью. Слышно было, как дворник в глубине двора метет тротуар.
Я бежал по переулкам Москвы. Бежал по переулку Узкому. Потом свернул направо. Чуть не попал под машину. Оказался на Звёздном бульваре. Вдалеке я увидел милицейскую мигалку, и незамедлительно, от греха подальше, свернул во двор дома. Выбрался на Вторую Новоостанкинскую. Чёрт его знает, где она находится, эта Вторая Новоостанкинская! Я остановился, перевел дыхание. Не знаю, куда идти, направо или налево. Куда? На метро? У меня нет ни денег, ни ноутбука…
Я понимал, что нахожусь где-то неподалеку от Студии Карабейникова. Там должен быть Витёк – монтажер, человек из Рязани. Он ведь там живет. Мысли путались у меня в голове. Я не хотел думать о том, что видел полчаса назад. Мозг отказывался это понимать.
- Ты чего, Коль? Ты чего? – звучали его слова.
Ничего!!! Я пошел быстрым направо. И снова оказался на Звёздном Бульваре. Снова увидел милицейские огни. Блин! Дурацкая кольцевая Москва. Так всегда. Можно уйти с одной большой улицы, долго блуждать по переулкам. Ты будешь уверен, что ушёл уже далеко. Выйдешь на большую улицу, посмотришь на табличку. А это та же самая улица, с которой ты ушел десять минут назад.
Я снова рванул обратно во дворы от милицейских огней. Что делать? Куда идти?
В итоге я оказался на Мурманском проезде. Где это, чёрт побери? Я не знал. Иду. Иду. Иду. Опять иду. Снова иду.
Я вышел на Крестовский мост. Стал щарить по карманам, в надежде, что там завалялась десяточка-другая. Нет. Нашел только мобильный телефон. Позвонил Алисе. Она сразу взяла трубку. Я заплакал и сказал:
- Он сосал…
- Кто? – удивилась Алиса.
- Он сосал у водителя, представляешь?
- У какого водителя? Кто сосал?
- Он.
- Где ты? Что с тобой?
Я шел по мокрому от дождя тротуару.
- Что ты молчишь?! – кричала Алиса.
- Он сосал, представляешь? – крикнул я.
- Кто?
- Кто-кто! Карабейников! У этого грязного водителя…
- А ты что там делал?!
- Ехал.
- Куда?
- Не знаю.
- А кто знает?!
- Не знаю.
- Откуда ты ехал?
- Из гей-клуба.
Алиса замолчала.
- Алиса! – позвал я ее.
- Где ты сейчас находишься?
- Не знаю. По-моему, где-то недалеко от Академика Королёва.
- Приезжай домой.
Я присел на лавочку, попавшуюся мне по дороге, и сказал:
- У меня ноутбук в студии.
- Потом заберешь.
- У меня в кофре ноутбука портмоне с деньгами.
Через паузу я услышал, как она вздохнула. Потом строго сказала:
- Так! Идешь в студию. Забираешь ноутбук. Приезжаешь домой.
- Иду, - послушно сказал я, - Только куда?
- В студию!
- Иду.
Я поднялся с лавочки и пошел.
- И не клади трубку. Будь на связи.
- Хорошо, - согласился я и повернул на другую улицу.
Куда я шёл? Одному Богу было известно.
Алиса была на связи:
- Бери такси. Говори, что по приезду в Останкино рассчитаешься.
Алиса несколько секунд молчала. Я слышал, как она всхлипывает.
- Я так устала, - сказала она.
- Я люблю Тебя, - сказал я.
Она мне не ответила.
Конечно. Всё верно. Я не заслуживаю любви. Ночь напролет болтаюсь черти где. Тусуюсь с голубыми в предбанниках Сатаны, вместо того, чтобы писать сценарий. За что меня любить?
Потом у меня закончилась зарядка на телефоне. И связь с Алисой прервалась.
По дороге ехала машина. Я проголосовал. Автомобиль остановился. Я, не спрашивая, слёту плюхнулся на заднее сидение.
- На улицу Академика Королёва.
- Куда там?
- Точный адрес не знаю. Я покажу, - показываю ему указательный палец, - Пальцем.
- Двести рублей.
- Ок. Приедем туда, сбегаю в Студию, возьму деньги, принесу, отдам тебе триста.
- Так не пойдет, - сказал водитель, показал на дверь и добавил, - Выходи.
Я секунду помолчал и жалобно сказал:
- Слушай, мужик, понимаешь, такое дело… Тоси-боси…
- Понимаю. Выходи.
- Ну, блин… Я точно отдам. Приедем, отдам. Лениным клянусь. Вот, - достаю я из кармана корку Члена Союза писателей Москвы, - документ тебе в залог оставлю. Поехали? А, мужик?
Он внимательно посмотрел на корку и спросил:
- Стихи пишешь что ли?
- Да-а, - соврал я.
Вижу, шофер думает. Видимо, я внушил доверие. Не совсем еще запился.
- Поехали, брат? А?
Он включает скорость, трогается. Мы едем. Как оказалось, я был совсем недалеко от офиса. Просто кружил пешкодрапом, и учапал не в ту сторону. Менты с мигалками меня с понтолыги сбили.
Я указал ему на здание, к которому нужно подъехать. Вход туда по пропускам. А с моим пропуском только до 12 ночи. Блин, что делать?
Я говорю:
- Подожди здесь. Я сбегаю, принесу деньги.
Не даю ему одуматься, взмахиваю рукой и начинаю читать Есенина:
- Утром в ржаном закуте,
Где златятся рогожи в ряд,
Семерых ощенила сука,
Рыжих семерых щенят…
- Твое что ли? – спросил водитель.
- Моё, - смущенно ответил я и вылез из машины.
Иду, думаю – как буду пробираться через охрану? А вдруг все входы-выходы в задние еще закрыты? Не может быть. Тут организаций – тьма тьмущая. Должна работать хотя бы одна проходная. И я всеми правдами-неправдами должен через нее пробраться.
Подхожу к первой проходной. Закрыто. Обхожу здание с другой стороны. Закрыто. Еще иду в одно место. Вижу – свет. Слава Богу! Захожу. Там бабушка на кушетке спит.
Я говорю жалобным голосом:
- Тётенька, пустите меня, пожалуйста. Мне очень нужно на девятый этаж. В студию. У меня там документы остались. Вот пропуск.
Достаю пропуск. Бабушка протирает глаза, долго и внимательно изучает.
- Сте-пан-ков. А у вас пропуск-то только до одиннадцатого часу. С ШОСТИ утра до одиннадцатого часу.
Я изобразил скорбную гримасу.
- Мне очень нужно, тётенька. У меня там документы. Я в Подмосковье живу. Далеко. Вот, я поэт, - показываю ей писательское удостоверение, и вспоминаю, что должен был оставить его водителю в залог, но не оставил.
Тётенька впала в раздумье. Я переминаюсь с ноги на ногу и опять выдаю:
- Утром в ржаном закуте,
Где златятся рогожи в ряд,
Семерых ощенила сука,
Рыжих семерых щенят…
Блин, - думал я, - чего порю? Какой поэт?
Она строго посмотрела на меня, принюхалась и сказала:
- Чё-то больно от вас водкою несет.
Глубоко вздохнула, мельком посмотрела на свою постель и шепотом сказала:
- Проходи, поэт. Последний раз, - и погрозила мне пальцем, - Только хош, как хош, а я тебе не пущала.
- Ясен пряник – не пущала, - улыбнулся я и пошел к лифту.
- А лифт со второго часу ночи до ШОСТИ не РАБОТАТ, - сказала она.
Ну и ладно. Я повернул за угол. Пошел по лестнице пешком. Фигня – война!
Этаж за этажом мне покорялся. Чем дальше, тем сложнее. Здание было пустым. По ходу я думал про таксиста. Он ждал внизу три сотни рублей, которые я должен ему вынести за доставку. С другой стороны – как он сюда попадет, таксист этот? Как? Тётушка его не пропустит. Не. Ни за что не пропустит. Кто он таков этот водитель? Проходных – три штуки. Да и найти меня на девяти этажах такого огромного офисного здания не так-то просто. Днем с огнем не сыщешь. Да и не пойдет он искать. Не. Не пойдет. Да и зачем ему эти триста рублей? А? И ехать-то сюда оказалось всего три улицы – рублей на сто. А он – двести рублей, двести рублей! И я еще добрая душа – дам триста, говорю, вези. Почему я ему должен отдавать триста рублей? Какова черта?! Документ в залог, как обещал при посадке, я ему так и не оставил. Хе-хе. Нет-нет. Никакого ехидства. Просто. Всё просто. Проехали! Так я успокаивал свою совесть.
Успокаивая свою совесть, я поднялся на нужный этаж. Подошел к железным дверям офиса Карабейникова. Думаю, Витёк – рязанский монтажер точно здесь. А где же он еще? Точно, здесь. Игорь, поди, всё еще сосет у таксиста. А я уже здесь. Быстро заберу ноутбук. Там в кофре вместе с ним лежит портмоне. Возьму всё свое, и поминай, как звали. Я не хочу работать с минетчиками. Боже мой, Карабейников, моё разочарование! Моё глубокое разочарование! Сосать грязный член у таксиста! Как можно!?
Я перекрестился, нажал на звонок. Никто не открывает. Еще раз нажал. Дверь отворяется. И…
И стоит пьяный Карабейников.
Блин!
Метки: сергей решетников решетников гей-клуб пидоры роман пидоры ночной клуб литература кино |
Пидоры |
Дневник |
ВОСЬМАЯ ГЛАВА. ГЕЙ-КЛУБ.
По дороге в гей-клуб Игорь флиртовал с водителем попутки. Сыпал пошлыми шутками, метал колкими намеками, одаривал нелепыми комплиментами.
- Как ты мне нравишься. Какой у тебя член? Наверное, сантиметров двадцать? Или больше? А что, если мы с тобой встретимся…
Водитель не знал, как реагировать на провокации Игоря. Не врубался шутка это или конкретное предложение.
Я, кстати, тоже не понимал. И смеялся как сумасшедший. Хохотал над любой глупостью, которую выкидывал разыгравшийся вконец Игорь. Дима же, с которым я сидел на заднем сидении, не реагировал ни на шутки, ни на смех. Он тупо смотрел в боковое окно на утопающую в огнях ночную Москву. Надо признать, ночная Москва безумно красива. Но сейчас мне не до этого. По мозгам ударила Текила. И мне всё было по барабану. Карабейников перестал докапываться до таксиста только когда мы прибыли на место. Рассчитался. Дал больше положенного, за что водитель даже поклонился. Мы вышли из машины. Двери – хлоп, хлоп, хлоп!
Огни ночного клуба освещали нам дорогу.
Если честно, не люблю ночные клубы. Одно время, лет семь назад я работал ведущим, режиссером клубных вечеринок в родном сибирском городе. Представляете, пипл веселится, кайфует, отрывается, а ты работаешь, выслушиваешь пьяный бред, предлагаешь играть в дурацкие игры? Ты, типа, массовик-затейник. Иногда тебя посылают «нахер». А иной раз дальше и грубее. Для меня страшнее всего пьяные женщины. Пьяная женщина – это вершина ужаса. Из нее лезет бред, пошлость, похоть. Полный набор грехов. Помесь ругательств и блевотины. Ты работаешь с такой аудиторией.
Когда приходит время, ты объявляешь мужской стриптиз и ретируешься. А пьяные девушки орут, пищат от восторга, писают кипятком. Выходят два широкоплечих стриптизера и полчаса зажигают толпу. Ты же эти тридцать минут отдыхаешь в укромном уголке от громкой музыки и пьяных воплей, пьешь чай и готовишься к следующему номеру.
Вот в таких условиях я и проработал полгода. За одну ночь, правда, мне очень прилично платили. Но это были адские деньги, адские ночи. Ночи, которые я не забуду никогда. С тех пор я убежден на сто процентов, ночной клуб – это предбанник Сатаны.
Хотя сейчас, насколько я понимаю, всё изменилось. Уже нет никаких ведущих, никаких номеров и представлений. Каждый дрочит как хочет. Все просто отдыхают по-полной. Кто-то зажигает на танцполе, кто-то тупо бухает, кто-то фальшивит в караоке, кто-то трахается в сортире.
Мы вошли в ночной клуб. Карабейников заплатил за троих. Нам показали дорогу, на что Игорь ответил:
- Спасибо. Бывали. Знаем.
Мы вошли в зал. Музыка накрыла и оглушила меня. В разноцветном свете играющих огней танцевали девчонки и пацаны. Карабейников повел нас сквозь танцующую толпу. Я спросил:
- Куда мы?
Но даже себя не услышал. Децибелы били по моим параметрам. С ума сойти! Как люди находятся тут? Бедные их ушки!
Мы оказались в более-менее тихом помещении. Здесь больше света, кресла и столики. А на небольшой сцене стояла косолапая вислозадая девушка и читала надписи на электронном экране. Она пыталась петь. Это был караоке-бар.
- Не на-до, ми-лый мой, не на-до,
Сыта я вдо-воль сладким я-я-адом… - складно говорила она песню.
Я увидел в углу целующихся мужчин. Вопросительно посмотрел на Игоря. Игорь улыбнулся, пожал плечами и сказал:
- Свободная страна.
- Свободная Москва, - поправил его я.
- Моя Москва, вернее, наша Москва, - обвел он руками заполненный зал.
Мы сели за свободный столик. Игорь заказал Текилы и хлопнул меня по плечу:
- Ты забыл, Коля?
Я на секунду задумался, о чем я забыл, а потом - улыбнулся. Игорь взмахнул рукой и сказал:
- Вот именно. Улыбайся.
Я устал улыбаться. Как дурак улыбаюсь вторую неделю. Два мужика в углу продолжали облизывать друг друга. Неподалеку от нас сидели две девушки. Одна трогала другую между ног. Обе красные. Я подумал, они от смущения или от возбуждения красные?
Когда нам принесли шесть рюмок Текилы, я тут же выпил одну. Через тридцать секунд другую, и вечернее настроение ко мне вернулось. Вернулось с новой силой. И я улыбался, и мне было хорошо. И Мир, даже этот клубный дьявольский Мир мне казался приемлемым. Сначала хотел сказать ПРЕКРАСНЫМ. Нет, не прекрасным. Просто ПРИЕМЛЕМЫМ. Меня устраивало это адово действо при условии наличия Текилы. Надо сказать, что Текила – хороший напиток. Он отлично ударяет по мозгам. И голова после него болит гораздо меньше, чем после водки. СМИРЕНИЕ приходит с алкоголем. Хотя и это тоже временно. Потому что после передозировки алкоголем СМИРЕНИЕ сменяется ЗЛОСТЬЮ, ГНЕВОМ, АГРЕССИЕЙ.
Песня, которую исполняла косолапая девушка, наконец-то закончилась. Игорь встал, попросил у нее микрофон, подошел к ди-джею - бармену караоке-бара, заказал песню и вальяжно вышел на сцену. Он широко улыбнулся.
- Это песню я хочу посвятить, - сказал он в микрофон, - Николаю Степанкову. Моему новому другу, которого я полюбил.
Посетители караоке-бара зааплодировали. Я был смущен. Человек семьдесят сидят за столиками, а Игорь объявляет песню в мою честь и говорит, что меня полюбил. Я удивился – с одной стороны. С другой стороны, что значит ПОЛЮБИЛ? А если взглянуть с третьей стороны – всем пофигу, кто такой Коля Степанков, какое он имеет отношение ко всему происходящему. А с четвертой? С четвертой – хер с ней! Пусть уже идет, как идет.
Игорь запел песню:
- Засыпает синий Зурбаган
А за горизонтом ураган…
И Карабейников влюблено смотрел на меня. Потом отворачивался к экрану, пищал фальцетом под Володю Преснякова:
- А-а-а! А-а-а! А-а-а!
Буквы светятся на экране. Любопытно, что даже А-А-А – светятся, напоминая, что надо петь эту гласную.
- А-а-а! А-а-а! А-а-а!
Игорь снова запел. Мне на самом деле нравится то, что песня посвящена мне. Нравится, но я старался не подавать вида. Зачем это? Не нужно радоваться. Еще какой-то мудак из-за соседнего столика уставился на меня. Радостно подмигивает.
Игорь продолжал петь, а я под шумок выпил свою последнюю рюмку Текилы. И мне не по-детски ударило в голову. Мужчины в углу продолжали целоваться. Скажу больше, они уже почти трахнули друг друга. Думаю, точно обкончались в штаны, потому минут сорок лобызались, мацались.
- Это голубой клуб? – спросил я у молчаливого Димы.
Он пожал плечами и ответил:
- Я бы так не сказал.
- А как?..
Дима замялся, выпил рюмку Текилы и ответил:
- Не знаю. Каждый как хочет, так и делает. Здесь нет лишних.
- Ясно, - откинулся я на спинку кресла, - демократия. Самая настоящая демократия. Хочешь, отдайся соседу, хочешь, отсоси у ди-джея, хочешь подрочи на официантку. А хочешь, делай это одновременно и в дружеской компании.
Дима улыбнулся и согласился:
- Где-то так.
Я осмотрел стол. Моя Текила закончилась. Стояли только две рюмки Игоря и одна – Димкина. Я махнул рукой, взял рюмку Игоря, предложил Диме чокнуться, крикнул поющему Игорю:
- Твоё здоровье! Ты лучший!
И выпил.
А Игорь пел:
- А-а-а! А-а-а! А-а-а!
Мужики, целующиеся на диване, исчезли. Я показал в угол, где они сидели, и слегка толкнул Диму:
- Как ты думаешь, куда они пошли?
Дима пожал плечами:
- Понятия не имею. Я за ними не наблюдал.
Я вздохнул и выдал:
- Зря. А я наблюдал. Пушкин когда-то говорил, как мы не любопытны.
Потом я попытался подняться:
- А где тут ТУВАЛЕТ?
Дима показал пальцем:
- Выйдешь отсюда. Налево. И еще раз налево.
Я пошел к выходу. Вышел. Налево. Еще раз налево. Потом еще. И зашел куда-то не туда.
Всё было как в тумане. Танцующие молодые девушки, целующиеся парни. Я долго искал туалет. Потом спросил у охранника. Он показал куда идти. Я нашел что-то похожее на туалет, подошел к двери. Некоторое время изучал, мужской или женский. Потом предположил, что общий. Вошел.
Юная леди в красном платье подмывалась сидя на биде. Посмотрела на меня и заманчиво улыбнулась.
- Простите, - сказал я.
Юная леди сказала:
- Ничего страшного.
Я спросил:
- Правда?
Она ответила:
- Да, - и продолжила подмывать мохнатку.
- Это очень забавно, - я подошел к зеркалу и взглянул на свое измученное Текилой отражение, - Ужасное лицо! Ужасный Мир! Вы знаете, девушка, что Пушкин был страшный блядун. Он бы точно не упустил момента. И воспользовался ситуацией.
Девушка улыбнулась, ничего не ответила, закончила подмываться, встала с биде, оторвала бумагу, вытерла промежность, бросила бумажку в урну и пошла.
Я еще раз взглянул на себя в зеркало:
- Боже мой…
Девушка остановилась в дверях, повернулась ко мне и спросила:
- Неужели вы натурал?
Я смотрел на нее через зеркало.
- Да.
- Ну и как вам?
Я пожал плечами:
- Не знаю. Странно.
Она с улыбкой вздохнула и сказала:
- Жалко, что вы не Пушкин.
- Жалко, - согласился я.
- Может быть в другой раз, - улыбнулась девушка и вышла.
Я хотел что-то крикнуть ей вслед. Может быть что-то предложить. Я ведь видел её мохнатку. Её прелестную мохнатку. Еще не раздроченную. Молодую мохнатку. Блин, через эту самую мохнатку к нам выглядывает Бог! А мы суем туда свои синие головки членов, тыркаемся, тремся, пытаемся упереться в небеса. Зачем? А затем, чтобы потом оттуда выглядывал Бог! Чтобы рождались детишки. Я подумал о своей Алисе. О том, что она очень хочет, чтобы у нас появился младенец, посланник с небес.
О чем ты, Степанков? Приди в себя. Дергай в зал. Пой в караоке.
Как же так? А пописать? Я вошел в кабинку, расстегнул ширинку, достал член и стал справлять нужду. Сначала струя пошла влево. То бишь, я не попал в унитаз. Потом я приметился, пристелялся. Струя направилась аккурат в нужник.
В это время в туалет ворвалась пара хохочущих девушек. Одна из них возбужденно говорила:
- Я люблю твою попочку больше всего на свете. Ты только не кончай быстро.
- Угу.
- Потерпи.
Они зашли в соседнюю кабинку. Я закончил писать и через минуту услышал стоны наслаждения. Вау! Как в приличном порнофильме из серии «Дом – 2».
- О! Да! Ниже! Да! Еще! Целуй меня! Трахни меня!
Мне стало любопытно. Минут пять я слушал стоны. А потом решил подсмотреть. Я встал ногами на унитаз, приподнялся на цыпочках, зацепился руками за край перегородки и заглянул в соседнюю кабинку.
О Боже! Рыжая девушка запихала крашеной блондинке кулачок в анус и орудовала им. А блондинка стонала:
- А-а-а! Вау! Круто! А-а-а!..
- Помочись на меня, - говорила рыжая, - пусти фонтан.
- Боже мой!.. Как так можно разработать жопу!? – неожиданно для себя сказал я.
Обе девушки посмотрели на меня и один голос заорали:
- Пошёл вон!!!
Я поскользнулся на краю унитаза, сорвался вниз и хряпнулся жопой на пол. Мало того, головой я ударился о стену, руку ушиб об унитаз. Плюс ко всему я еще сел в лужу. То ли моча, то ли вода. Скорее, моча. Такие же, как я «меткие» стрелки не умеющие направлять струи аккурат в нужник.
- Блин! – проговорил я.
- Дебил! – крикнула одна из девушек.
Дальше я вновь услышал стоны:
- А! А! Круто! С-супер! А!
Я, прихрамывая, вышел из туалета и пошел в караоке-бар.
Карабейников взволновано спросил:
- Мы тебя потеряли. Где ты был? Я хотел посвятить тебе еще одну песню. Уже объявил. Смотрю, Коли нету.
Я широко улыбнулся, как он всегда меня просит, хлопнул его по плечу и воскликнул:
- Давай!
- А чем от тебя воняет? – спросил Игорь.
- Морем, - ответил я, - Зажигай!!!
И он зажег.
Потом нам принесли еще шесть рюмок Текилы.
Что я помню? Помню, что пытался петь в караоке. Помню, зазвучала лиричная музыка, я пригласил Карабейникова на медленный танец. Нам долго аплодировали, пока мы танцевали. В общем, полный КАРАОКЕ.
Назвать это место Голубым Ночным Клубом – это не верно. Это ночной Клуб полной Распущенности и Развращенности. Тут мужчины могут трахать друг друга, где-нибудь в темном уголке. Тут девушка может запихивать свой маленький кулачок в анус другой девушке. А та будет кричать:
- Су-упер!
Ночной Клуб – ОДИН ИЗ МОИХ ПЕРВЫХ КРУГОВ АДА.
Я напился до беспамятства. Временами я терялся в пространстве и во времени.
Мы с Карабейниковым целовались в засос. А на ухо я ему шептал:
- Ты же понимаешь… что я… не голубой.
Он в ответ улыбался и кивал головой.
Игорь устроил на сцене стриптиз. И звал меня с собой. Я сказал, что не умею танцевать. Похер!
Бред. Картинки. Люди. Лица. Ад. Сатана. Бред.
Игорь растрясает меня. Кричит в ухо:
- Поехали домой, Колюня.
Я прихожу в себя и радуюсь:
- Домой. Конечно, домой. Уже сил… моих… нетути…
Мы уходим отсюда. Слава Богу! Прохожу мимо туалета, говорю Игорю:
- Щас, поссу.
Захожу в туалет. Там сидит на биде и подмывается наш знакомый Дима. Я морщусь, дую губы и почему-то говорю ему:
- Привет!
Он с улыбкой, которой я раньше не замечал на его лице, машет мне рукой и продолжает подмываться.
Я захожу в кабинку и кричу Диме оттуда:
- Тебя что? Оттрахали что ли?
Он не сразу, но говорит:
- Нет. Это любовь.
- Ясно, - выхожу из кабинки, застегиваю ширинку и продолжаю, - А мне девушка, сидя здесь, говорила, что Пушкину бы тут понравилось. Думаю, нет. Пушкин был натурал.
- Все мы когда-то были натуралами.
- Правда? – почему-то спросил я.
Дима с улыбкой кивает головой. Я вышел из туалета. Игоря уже нет.
Выбрался из Клуба на свежий воздух. Посмотрел на утреннее небо. Вдохнул свежего воздуха.
Из окна такси выглянул улыбающийся Игорь.
- Бегом сюда, Коля! Едем домой! Спать.
Метки: сергей решетников решетников гей-клуб пидоры роман пидоры ночной клуб литература кино |
Страницы: | [1] |