Давайте я вам расскажу обо всем поэтапно. Сначала выходит реклама о приеме заявок. Все эти заявки поступают в базу. Мы их отслушиваем и сортируем. Ставим на заявке пометки либо «да», либо «нет», либо «?». Бывает так, что по фонограмме ошибок нет, но это скучно. Человек профессионален, но не дает эмоциональной яркости. А профессионально поющих у нас много. Тогда мы обращаемся к анкете.

Смотришь репертуар, видишь, что человек слушает много музыки разной, думаешь: «Все-таки надо его пригласить» Или видишь примитивный список песен и понимаешь, что не имеет смысла, потому что человек дальше этого не прыгнет. Но в основном мы оцениваем голос, тембр, технические возможности, культуру пения.

Заявок подается много, в разных сезонах от девяти до четырнадцати тысяч. Из этих анкет нужно отобрать 1000 для очного прослушивания. Тысяча человек всего! Их приглашают уже на кастинг в «Останкино». Выглядит это так: за длинным столом сидит комиссия, состоящая из представителей Первого канала во главе с Ю.В.Аксютой, четырех музыкальных продюсеров, представителей Universal и режиссерско-постановочной группы.

Участники приходят группами по 10 человек. Как правило, мы просим спеть а капелла две песни, русскую и английскую. Здесь учитываются тембр, музыкальность, техника. И конечно, харизматичность. Потому что бывают люди вроде и поющие, но на камере они никак не выглядят. А поскольку шоу телевизионное, то важно, чтобы у человека глаза горели.

Те, кто прошел кастинг, попадают на этап слепого прослушивания, где наставники отбирают себе команды. Этот этап уже показывают по телевизору. На слепых прослушиваниях задача музыкальных редакторов — обмануть наставников. Мы стараемся всех участников вытянуть на пятерку. Даже если у человека возможности на 4 с минусом. Но мы стараемся найти такую песню, в которой он бы выглядел хорошо.

Обычно мы уже на кастинге понимаем, как далеко способен пройти участник. Но бывают и другие случаи: ребята сильные, наши фавориты, а наставники к ним не поворачиваются. Такое случается каждый сезон. В этом году — Варя Визбор. Вот пожалуйста, ярчайший персонаж, но тренеры не повернулись. Не поймали эту фишку. Видимо, привыкают, что люди поют хиты, а тут человек спел авторскую песню в совершенно другой манере.

Наставники тоже устают. Иногда они чуть-чуть расслабляются, заслушиваются и забывают про кнопку. «Ой, как круто, ну давай ты нажимай, это твоя». В результате песня закончилась, а кнопку не нажали. И потом сожалеют об этом.

«Голос» — это непросто. Во-первых, люди мало спят, особенно накануне съемок. Репетиции, съемки заканчиваются в 11 вечера. Пока они доедут домой, пока покушают, потом мысли и волнения, утром рано вставать, потому что в 10 часов нужно снова быть на площадке.

Если бы нынешний наставник Баста подал свою заявку, какие были бы у него шансы? Конечно, мы больше ориентируемся на мелодическое пение. А рэперы на него в меньшей степени заточены. Тем не менее нам приходят заявки от рэперов, и мы их тоже берем, хотя очень немного. Так что я думаю, что у Басты был бы шанс. У него интересные тексты и у него есть тембр — и это то, за что мы точно бы зацепились.

Варвара Визбор

Внучка Юрия Визбора появилась в эфире «Голоса», но не прошла слепое прослушивание: ее выступление было холодно встречено участниками жюри. Зрители посчитали это несправедливым.

В детстве мне нравились песни деда. Причем я слушала эти самые песни, а потом узнавала, что это дед их написал. Или что моя бабушка Ада Якушева их сочинила. Их творчество мне близко — и оно всегда будет меня настигать. Но в моем случае это не будут три аккорда. Почему-то сложился стереотип, что Варвара Визбор — это значит, я играю на гитаре и пою песни у костра. Пожалуйста, нет!

«Голос» я смотрела со второго сезона. Помню, удивлялась, почему все участники единогласно говорят спасибо Юрию Викторовичу Аксюте. «Что такое? — думала. — Может, это прописано в договоре?» А когда я попала туда и прошла все круги подготовки, то все поняла. Потому что именно ему хочется сказать спасибо. Как и всей команде «Голоса», впрочем.

Меня пригласили на закрытый кастинг, на слепое прослушивание. Соответственно, нужно было подготовить несколько песен и спеть без аккомпанемента. Среди прочих я спела «Зиму», которую написал дед. Так и прошла кастинг. У меня были песни из репертуара Долиной, был «Дельтаплан» Леонтьева, были «Расскажите, птицы» и «Белая дверь» Пугачевой, я их разучивала.

Выступление на «Голосе» — это колоссальное волнение. Не зря на репетиции многие поют лучше, чем в день съемок. Я, если честно, такого не испытывала ни на поступлении в институт, ни на одном из концертов.

На «Голосе» меня воспринимают как представителя русского рэпа — и проецируют на меня все плохое, что существует в этом жанре. Была сложная задача — побороться с этим предубеждением.

Если к участнику на слепых прослушиваниях поворачивался я и еще кто-то из коллег, то люди шли к ним. Выбирали наставников, которые известны как серьезные исполнители. Хотя были и такие, кто намеренно стремился в мою команду. Потому что думали, что мы будем постоянно читать рэп. Поэтому я свою команду называл штрафбатом. В нее пошли те, кого не забрали другие.

Когда Биназир один в один прочитала рэп-композицию «Gangsta’s Paradise», Александр Борисович Градский рассказал, что подобную музыку, только на русском, пел еще в 1969 году и даже дал ей совет: «Надо попадать в первую долю». Вообще же, про русский рэп в целом он говорит, что тексты хорошие, а музыка неинтересная. Таким образом на «Голосе» я в полной мере испытал на себе дискриминацию. (Смеется.)

Я показывал редакторам «Голоса», очень, кстати, профессиональным людям, фотографии с концертов, и они в шоке от того, сколько зрителей приходит. Мы, рэперы, серьезно к себе относимся, думаем, что нас все знают, а на самом деле это не так. Например, Александр Борисович спрашивал меня, кто такой Ассаи: «Я его видел в «Вечернем Урганте», а это нормально, что молодой человек свою программу назвал «Я легенда»?»

Из того, что происходит за кадром «Голоса», можно было бы собрать отдельное шоу. Александр Борисович — человек, который знает тысячу историй про отечественных и зарубежных музыкантов. Рядом с ним и Григорием Лепсом я себя чувствую мальчонкой. Это как в детстве попасть на тусу, где взрослые пацаны сидят.

Самое интересное, что у участников «Голоса» все очень по-настоящему. Искреннее горение, переживание трагедий. Люди принесли на это шоу все, что у них есть.

Куда деваются все эти хорошо поющие ребята после «Голоса»? Возьмем того же Антона Беляева — он сам пишет песни, делает аранжировки, вот поэтому у него все случилось. А остальные возвращаются в свои кавер-группы.

«Голос» — это сложно. Представьте, они приходят в 9 утра, целый день не знают, когда им нужно выходить, потом бах — и ты поешь. Это натуральное казино, но на него подсаживаешься — на этот кураж, на адреналин. Выступать на «Голосе» страшно. Я бы на него не пошел, даже если бы умел петь.

Иеромонах Фотий

Православный священник в финале популярного телешоу — почти сенсация. Словно этого мало, насельник Свято-Пафнутьева Боровского монастыря активно пользуется мирскими средствами коммуникации. У Фотия есть страница в «ВКонтакте», аккаунт в инстаграме, это интервью он давал по Skype, а на вопросы слушателей священнослужитель с удовольствием отвечает во время трансляций в Periscope.

Большое напряжение, конечно, испытываешь. Я ведь не привык ни к съемкам, ни к огромной аудитории. Вот. А то, что это состязание, добавляет нервозности. Но на все воля Божья. Победу делает не мой голос, а выбор других сил.

Активное голосование за меня я объясняю тем, что присоединилась огромная аудитория православных, которая раньше не смотрела этот проект. А теперь они его смотрят — и я им нравлюсь. И получилось так, что у меня огромный перевес.

Я подавал заявку еще на второй сезон «Голоса», и мне пришло предложение на кастинг. Но не получилось. Я побоялся спрашивать у нашего митрополита разрешения. Решил все это оставить и больше не пытаться. А на четвертый сезон сам Первый канал попросил за меня митрополита, и тот дал разрешение.

Без споров не обходится обсуждение ни одного участника проекта. Даже самые обычные люди, о которых можно говорить только хорошее, — оказывается, и о них мнения публики разделяются. Так же и у меня. Только споры горячее, потому что это касается веры. У людей есть сложившиеся стереотипы. Многие ревнители благочестия, особено консервативно настроенные, ведут себя даже агрессивно. Но таких меньшинство.

Я не интересовался этим, но знаю, что мой наставник, Григорий Лепс, достаточно верующий, если можно так выразиться. Богобоязненный человек. Он, может быть, не знает каких-то канонов, но знает, когда идет пост, и поздравляет с церковными праздниками. У него дома есть большая коллекция икон. Баста тоже верующий, берет у меня всегда благословение, как положено. Он в свое время пономарил в церкви. У него есть даже разрешение носить скуфью, подрясник — есть фотография с ним в подряснике.