/ic.pics.livejournal.com/rebrik/845681/201866/201866_original.jpg" target="_blank">https://ic.pics.livejournal.com/rebrik/845681/201866/201866_original.jpg 1600w" />

Знаю прекрасного и удивительного человека. Прекрасного потому, что в нем сочетание внешнего и внутреннего действительно симфоническое. Если "по умному", то полная личная синергия, что очень не часто встречается.

Может быть и есть в нем какие-то сучки и шероховатости, но замечать их нет желания, а искать не хочется. И не потому, что боюсь разочарования. Просто он православный инок, то бишь монах. Вернее, иеромонах.

Заниматься поиском отрицательностей у священника в клобуке действо непотребное, да и приумножать количество собственных грехов на старости лет данными "расследованиями" никакого желания нет, тем паче, что у этого монаха еще и удивительность есть.

Дело в том, что вопрос: Чего ты в монахи подался? - не только мирские задают, белым священникам это тоже крайне интересно. Когда-то и я не удержался, спросил:

- Монахом то, чего стал?

- Понимаешь - ответил мне иеромонах, - в моей жизни до пострига все было очень успешно и здОрово, надо ведь было Бога хоть как то отблагодарить.

Вот так то...

Знаю прекрасного и удивительного человека. Прекрасного потому, что в нем сочетание внешнего и внутреннего действительно симфоническое. Если "по умному", то полная личная синергия, что очень не часто встречается.
Может быть и есть в нем какие-то сучки и шероховатости, но замечать их нет желания, а искать не хочется. И не потому, что боюсь разочарования. Просто он православный инок, то бишь монах. Вернее, иеромонах. 
Заниматься поиском отрицательностей у священника в клобуке дело непотребное, да и приумножать количество собственных грехов на старости лет данными "расследованиями" никакого желания нет, тем паче, что у этого монаха еще и удивительность есть.
Дело в том, что вопрос: Чего ты в монахи подался? - не только мирские задают, белым священникам это тоже крайне интересно. Когда-то и я не удержался, спросил:
- Монахом то, чего стал?
- Понимаешь - ответил мне иеромонах, - в моей жизни до пострига все было очень успешно и здорово, надо ведь было Бога хоть как то отблагодарить.
Вот так то...

иеросхимонах Симон (Гаджикасимов)




Тогда, в 1989, в Оптиной я ничего о нем не знал.
Даже когда он, увидев мои рваные туфли, привез мне из Калуги новые, я лишь удивился его заботливости и сердечности, но ничего не расспросил о его прошлой жизни.
Помнится, что мы говорили с ним о литературе, вернее, о новых публикациях в толстых журналах. Я приехал в Оптину позже, чем отец Симон (тогда он был монахом Силуаном) и новости о книгах, напечатанных в "Новом мире", "Нашем современнике", "Неве" и "Москве", были у меня "свежее".
Он больше слушал и что удивительно, никогда не рассуждал о поэзии и музыке...
О старцах мне рассказывал оптинских. Подробно и удивительно интересно. О Гоголе, о Толстом, о Достоевском и еще о тех, кого Оптина коснулась.

Лишь позже я узнал, кто он.
Поэт-песенник, автор многих популярных шлягеров 80-х годов.
Репертуар ВИА "Веселые ребята" был богат его стихами, которые распевались и слушались практически в каждом доме.

Монастырская жизнь не проста.
Ушел он из монастыря.

Сегодня на Mail.Ru увидел ссылку на фильм о нем, о поэте и переводчике Онегине Юсифе оглы Гаджикасимове в миру и о православном иеросхимонахе Симоне.
Вот эта ссылочка
http://vkontakte.ru/video_ext.php?oid=-10399682&id=144679942&hash=e6e9b0010d7dc69f&hd=1

Ушел ко Господу отец Симон 30 июля 2002 года.

Прости меня, отче...

Из творчества Онегина Гаджикасимова:

Льёт ли тёплый дождь, падает ли снег,
Я в подъезде против дома твоего стою.
Жду, что ты пройдёшь, а быть может нет.
Стоит мне тебя увидеть... О, как я счастлив!

Странно и смешно наш устроен мир,
Сердце любит, но не скажет о любви своей.
Пусть живу я и не знаю, — любишь или нет?!
Это лучше, чем признаться, слышать «нет» в ответ!

А я боюсь услышать «нет»!
Песню подобрал на гитаре, я;
Жаль, что ты её не слышишь, потому что в ней,

Грусти не тая, я тебя назвал Самой нежной и красивой!
О, и это правда! По ночам, в тиши, я пишу стихи;
Пусть твердят, что пишет каждый в девятнадцать лет!

В каждой строчке только точки после буквы «Л».
Ты поймёшь, конечно, всё, что я сказать хотел,
Сказать хотел, но не сумел!

По ночам, в тиши, я пишу стихи;
Пусть твердят, что пишет каждый в девятнадцать лет!
В каждой строчке только точки после буквы «Л».
Ты поймёшь, конечно, всё, что я сказать хотел!

Но тает снег весной всегда.
Быть может мне ты скажешь — «да».
Быть может мне ты скажешь — «да».
Быть может мне ты скажешь — «да».