Вот опять окно, 
Где опять не спят. 
Может - пьют вино, 
Может - так сидят. 
Или просто - рук 
Не разнимут двое. 
В каждом доме, друг, 
Есть окно такое. 

Не от свеч, от ламп темнота зажглась: 
От бессонных глаз! 

Крик разлук и встреч - 
Ты, окно в ночи! 
Может - сотни свеч, 
Может - три свечи... 
Нет и нет уму 
Моему покоя. 
И в моем дому 
Завелось такое. 

Помолись, дружок, за бессонный дом, 
За окно с огнем! 

Марина Цветаева

     Был в Нижнем Новгороде муж благочестивый по имени Козьма Минин, по ремеслу мясник, проводивший жизнь свою в целомудрии и прочих добродетелях. Он, любя безмолвие и постоянно имея Бога в сердце своем, надолго разлучался с женой своей, уходя в особую комнату.

Однажды, когда он спал в этой комнате, явился ему чудотворец Сергий и повелел собирать казну, нанимать ратных людей и идти на освобождение Московского государства. Пробудившись, Козьма пребывал в великом страхе, но подумал, что устроение войска для него непривычно, и не придал этому сну значения. И в другое время было ему такое же видение, во второй раз, – и снова он пренебрег им.

И вот спустя некоторое время снова явился ему Преподобный Сергий и сказал с укором: "Разве я не говорил тебе? Такова воля Божия – помиловать православных христиан и от шумного мятежа привести к тишине, потому-то я и велел тебе собрать казну и нанять ратных людей, чтобы они, с Божией помощью, очистили Московское государство от безбожных поляков и прогнали еретиков". И еще сказал ему Преподобный: "Старшие не возьмутся за такое дело, но младшие начнут его, начинание их будет делом благим и придет к доброму завершению". И как бы дав ему наказ, отошел и стал невидим.

Козьма, проснувшись в трепете и великом ужасе, почувствовал, что все внутренности его сдавлены, и так он ходил с больным животом, молился Преподобному Сергию об исцелении и каялся о своей небрежности, обещая исполнить все, что тот повелел, и размышляя, как и с чего начать дело.

И вот, по Божию Промыслу, избрали его всем городом в земские старосты, поручив ему попечение обо всем городе, чтобы он выполнял и устраивал земские дела, по обычаю. Козьма же, увидев в этом действие Божия Промысла, возложил упование на Бога и, обнадеженный Преподобным Сергием, стал думать, как исполнить дело Божие. В земской избе и везде, где бывал, он обращался ко всем со слезами, плача и рыдая: "Московское государство, – говорил он, – и прочие города, большие и малые – все разорены безбожниками, люди благородные, от вельмож до простых, – все побиты, жены их и дочери опозорены на глазах их и уведены в плен, и невозможно рассказать об этом бедствии. Говорят, что Москва и прочие города до сих пор заняты еретиками, завоевали поганые почти всю российскую землю. Только наш город, по благодати Божией, сохраняется Богом, и мы живем так, словно ничего не боимся. Враги наши, поляки и литовцы, а вместе с ними и русские клятвопреступники, словно свирепые волки, разевающие пасти свои, хотят расхитить нас, как овец, не имеющих пастыря, и город наш предать разорению; мы же об этом совсем не заботимся и ни о чем не думаем".

Многие, слыша это, стали приходить в сокрушение, другие отходили, ругаясь. И как сказал святой Сергий: "Младшие скорее возьмутся за дело", так и получилось. Молодые слушали охотнее, скоро соглашались и говорили своим отцам: "Что в нашем богатстве? Только на зависть поганым. Если они придут и возьмут наш город, разве не сделают они то же, что и в других городах? И разве устоит наш город в одиночку? Нет, давайте отдадим всю свою жизнь и богатство на Божию волю и начнем собирать и нанимать ратных людей. А некоторые из нас и сами могут пойти, мы готовы положить головы за освобождение христианской веры".

Слыша это, все нижегородцы положились на Божий Промысл и человеколюбие Его и как, с Богом, начали, так и сделали. Весь город подписался под приговором, чтобы во всем слушаться Козьму, и отдали Козьме этот приговор.

Он прежде всего начал с себя: кое-что немногое оставил в доме, а остальное имущество свое отдал в общий котел для снаряжения ратных людей. Точно так же и другие купцы и торговые люди стали приносить много денег. Иные же хоть и не желали, по скупости своей, но приносили уже с принуждением, потому что Козьма, получив власть над ними по их приговору, с Божией помощью, и ленивых приводил в трепет. Между тем и уездные люди, не одного Нижнего Новгорода, но и прочих городов, тоже везли деньги кто сколько мог, по его повелению. И собрали весьма богатую казну.

А в это время дворяне, и дети боярские, и стрельцы из города Смоленска, покинув свои дома, стояли близ Арзамаса, потому что их город, Смоленск, был взят польским королем Жигимонтом6, а жены и дети их были отведены в плен. Они, не желая отказываться от христианской веры, не присоединились к еретикам и пришли под Москву, но стоявшее здесь казачье войско, проявляя самоволие, оказалось несогласным с дворянами, стало завидовать им и хотело побить. Те разгневались, но не захотели начать междоусобную войну, а ушли из-под Москвы в арзамасские земли и переходили с места на место, не вредя ничем православным христианам, ожидая милости Божией, пока Он не ущедрит людей Своих.

Услышал Козьма, что это люди благочестивые и искусные в воинском деле, а кроме того хотя и бедствуют и пребывают в большой нищете, но христианам насилия не чинят, и послал к ним с просьбой, чтобы они приходили в Нижний, пообещав помочь с пропитанием и дать денег. И те с радостью пришли, а было их около двух тысяч и даже более.

Чем более умножалась казна, тем больше приходило и ратных людей, словно со всей вселенной. Воеводой избрали князя Дмитрия Михайловича Пожарского, как способного к устроению ратных дел. И, подготовив полки, отправились на освобождение Московского государства.

Когда они пришли в Троице-Сергиев монастырь, было с ними огромное войско. Отслужили молебен, и Козьма поведал Архимандриту Дионисию о явлении Преподобного, о чем мы писали выше. Услышав об этом, Архимандрит, изливая горячие слезы по ланитам, возблагодарил Святую Троицу, и Пречистую Богородицу, и Преподобного Сергия и никому не рассказывал о том, пока не исполнилась благодать Божия.

После молебна Архимандрит Дионисий со всем Священным Собором вышел из монастыря провожать войско и, взойдя на гору, называемую Волкуша, осенял крестом войско, идущее мимо, и повелел кропить святой водою. Сильный ветер дул в лицо ратникам, так что они едва могли усидеть на конях, и от этого были в войске великий страх и сомнение немалое. Под конец подъехали князь Дмитрий и Козьма и, взяв у архимандрита благословение, отправились в путь, и когда архимандрит вслед им еще раз осенял их крестом, внезапно встречный ветер переменился и стал дуть в спину ратникам, от обители Святой Троицы, словно от самого гроба чудотворца Сергия. И были веселье и радость среди воинов, потому что они получили надежду и ожидали милости Божией.

Вскоре они пришли под Москву и сильно потеснили поляков и литовцев.

Но извечный враг, всегда ненавидевший род человеческий, снова начал строить козни, по грехам нашим. Между боярами князя Дмитрия Трубецкого и князя Дмитрия Пожарского и у их советников появилась зависть и великая вражда, да и между войском дворянским и казаческим обнаружилось несогласие, так что едва не началось междоусобное кровопролитие.

Услышав о разногласиях, поганые поляки и литовцы с гетманом своим Хоткевичем, тотчас налетели от Можайска, словно хищные птицы, как будто желая когтями своими разорвать стадо Христово, и беспрестанно день и ночь нападали на православных. Воинство же христианское обоих полков, как уже было сказано, было в раздоре, друг другу не помогали, но, сопротивляясь поганым, каждый полк выступал отдельно. А казаки не только не помогали дворянам, но и похвалялись, что сами разорят дворянские полки.

Узнав об этом, Архимандрит Дионисий и Келарь Авраамий весьма опечалились. Призвав Преподобного чудотворца Сергия, скорого помощника, они оставили обитель, пришли под Москву и вместе с Козьмой умоляли всех помириться и тем самым не чинить препятствий ратному делу, долго уговаривали их и наконец помирили. Ратников из обоих полков они призывали к себе, угощали их всякими яствами и напитками и таким образом, долгими уговорами, склонили и их к братолюбию. Казакам же, которые говорили с негодованием, что они обеднели, а жалованье им не платят, обещали отдать всю Сергиеву казну. "Если, – сказали им, – поможет вам Господь, и вы устоите; если же не выстоите, и одолеют поганые – все будет разграблено". Услышав это, казаки с радостью обещали стоять за веру Христову и головы свои положить.

И вот в подходящее время оба полка, дворяне и казаки, кликнули кликом чудотворцевым: "Сергиев! Сергиев!" – и единодушно устремились на поганых. И помог им Господь Бог, по молитвам Преподобного Сергия: били они и рубили врагов и покрыли поля московские телами поганых; оставшиеся же побежали без оглядки и убежали в свою землю.

Тогда власти троицкие привезли из монастыря, из казны и из ризницы, все дорогие вещи: сосуды служебные, золотые и серебряные, шапки архимандричьи, тоже золотые и серебряные, ризы, стихари, поручи, орари, пелены, украшенные дорогими камнями, – все это привезли в табор к казакам и положили перед ними. Те, хотя и намеревались и желали получить добычу и с радостью поспешили за обещанным, но когда увидели привезенное, стали говорить, стыдясь друг друга: "Все это, – говорили они, – собиралось долгие годы, да и принесено в дар Господу, для службы". Устыдились казаки и ударили челом начальствующим, а потом избрали от себя именитых людей, послали их в обитель, проводив с честью, и все привезенное вернули в Сергиеву казну в полной сохранности.

Спустя некоторое время Преподобный Сергий на своем подворье у Богоявления, в Москве, явился галасунскому Архиепископу Арсению, избавил его от голодной смерти и поведал ему об очищении Московского государства. На следующий день русские люди взяли приступом Китай-город, а вскоре взяли и Кремль7, побили окаянных поляков, оставшихся же отправили в заточении.

 

Так, по молитвам Пречистой Богородицы, и святых московских чудотворцев, и Преподобного чудотворца Сергия, явлением его, была одержана преславная победа и одолели врагов, так что государство, долгие годы попираемое нечестивыми, очистилось, и корабль христианский, проплыв сквозь беды жизни сей, словно по много волнуемому морю, достиг тихого пристанища.

ЖИТИЕ И ЧУДЕСА ПРЕПОДОБНОГО СЕРГИЯ ИГУМЕНА РАДОНЕЖСКОГО.
ЗАПИСАННЫЕ преподобным Епифанием Премудрым, иеромонахом Пахомием Логофетом и старцем Симоном Азарьиным.

Метки: История России, Кузьма Минин, Православие,Сергий Радонежский, святые, 

чудеса

Я буду ждать тебя мучительно,
Я буду ждать тебя года,
Ты манишь сладко-исключительно,
Ты обещаешь навсегда.

Ты вся - безмолвие несчастия,
Случайный свет во мгле земной,
Неизъясненность сладострастия,
Еще не познанного мной.

Своей усмешкой вечно-кроткою,
Лицом, всегда склоненным ниц,
Своей неровною походкою
Крылатых, но не ходких птиц,

Ты будишь чувства тайно-спящие,
И знаю, не затмит слеза
Твои куда-то прочь глядящие,
Твои неверные глаза.

Не знаю, хочешь ли ты радости,
Уста к устам, прильнуть ко мне,
Но я не знаю высшей сладости,
Как быть с тобой наедине.

Не знаю, смерть ли ты нежданная
Иль нерожденная звезда,
Но буду ждать тебя, желанная,
Я буду ждать тебя всегда.

Константин Бальмонт

 В процессе жизни человеческая душа проявляет себя как самосознающая личность. которой присущи : ум, воля, сила ( эмоции и чувства), характер и темперамент, направленность и мировоззрение.

Уровень личности определяется прежде всего УМОМ , иерархически царящим над чувствами посредством воли.. Правильное мировоззрение согласует их между собой, задавая личности положительную направленность. При отсутствии мировоззренческих ориентиров согласованность душевных сил нарушается.

  Мировоззрение - стержень личности, её становой хребет. Искривление стержня или его изломы уродуют душу..А без мировоззрения личность уподобляется выброшенной на берег "студенистой медузе".

Георгий Михайлов

Когда-то в годы нэпа,

Когда-то в моду степа

И черно-бурых лис через плечо

Встречались, расставались,

На карточки снимались,

Слова любви писали горячо.

Малиновый бантик

И бантик зеленый,

Оранжевый кантик

И двое влюбленных,

Как колокольчики звенят

Слова далеких дней:

Люби меня, как я тебя,

И помни обо мне.

Все было по-другому,

Наивные альбомы,

Цветущие герани на окне.

Летящий чей-то почерк,

И двух коротких строчек

Хватало быть счастливыми вполне.

Малиновый бантик

И бантик зеленый,

Оранжевый кантик

И двое влюбленных,

Как колокольчики звенят

Слова далеких дней:

Люби меня, как я тебя,

И помни обо мне.

Смешно, но все же грустно,

Что мы скрываем чувства

И этих странных слов не говорим.

Я поливаю фикус,

Прошу тебя, откликнись

И пару строк на память подари.

Лариса Рубальская

Сильные люди не ломаются - их пытаются сломать.

 Это - нокдаум, но – не накаут…

Это – шах, но – не мат…

А  значит: это состояние - тайм-аут для переоценки, осмысления,

восстановления сил и эскалации неизменно существующих возможностей …

О.