Настроение сейчас - Спокойное
…Никелодеон все-таки соединился с Джетиксом, и полки уродцев разворачивались в боевой порядок. Пятачок этого уже не видел, развороченный бок не оставлял ему шансов, и только толстая лапа друга держала его в этом мире.
– Винни, – спросил он вдруг, – а мы и правда англичане?
– По рождению, – сумрачно отозвался медвежонок. – Только по рождению.
– У меня штаны клетчатые. Наверное, я шотландец. – Кровь точила по боку тонкой струйкой и говорил Пятачок все тише.
– Конечно, шотландец. Они же самые стойкие воины! – Винни безуспешно попытался сглотнуть комок, вставший в горле. – Я всегда подозревал, что ты Мак Пятак!
– Нет.. О`Пятачок. Так правильнее… и красивее… О’Пятачок вступает в бой… Ты же напишешь… – Пятачок шумно выдохнул. И не вдохнул.
– О, Пятачок… – Медвежонок замер, боясь потревожить друга. Время просто остановилось, пропали и звуки и запахи, пропал весь мир. Пропал и сам Винни, уставший на этой безнадежной войне, и казалось ему, что там впереди ему приветственно машет лапой небольшого роста воин в клетчатых штанах, и надо нагнать его, сказать, чтобы он вернулся, ведь это же ужасная ошибка, да и О’Пятачок скорее ирландская фамилия…
* * *
Карлсон сидел на дереве и отчаянно мерз. Утренний холод пробирал до костей, но комплекту теплой одежды разведчик предпочел десяток противопехотных гранат – вес тот же, а пользы больше. Перелететь через линию фронта днем было нереально – у расплодившихся уродцев были счетвереные пулеметы. Поэтому Карлсон покрывался гусиной кожей, вытирал нос, мрачно оглядывал окрестности, но не двигался с места. Транспорт запаздывал.
– И-и-и, бразза! Лук, лук, хиариз энисинг стрэйндж! – Из подлеска выбралась пара редкостных страшилищ. Они гордо называли себя бобрами, но Карлсон даже после знакомства с Айболитом не мог представить, как из бобра можно сотворить нечто подобное.
А, проклятье! Обертка от аварийной шоколадки выпала из кармана!
Ждать было некогда, в любой момент могло подойти подкрепление, и Карлсон ударив по кнопке на животе, кинулся в атаку. Заложив вираж, он с ходу успокоил этого приметливого, и развернулся было ко второму, но тот оказался не прост. Это подобие бобра уже стояло у дерева с «Стингером» на плече, уворачиваться не было никакой возможности, и Карлсон ринулся в крутое пике, желая только подобраться поближе, чтобы и уродца задело осколками.
Отморозок запаниковал, выронил оружие и тонко заверещал от ужаса – лицо падавшего на него Карлсона было перекошенной маской праведного гнева.
– Лови плюшечку, голодяй! – Карлсон как на учениях метнул четыре гранаты, накрывая цель квадратом, и попытался выйти из пике. Попытка оказалась удачной, пике перешло в бреющий полет над краем болота. За спиной ухнули взрывы (есть еще один, мелькнула мысль), и что-то мелкое и тяжелое с металлическим стуком цвиркнуло по несущему винту, Карлсона мотнуло, и он на полной скорости врезался в болото, подняв фонтан брызг. «Врут про свой осколок», – успел подумать летун, после чего мысли закончились.
* * *
Тихим болотным течением вдоль берега влекло здоровенное замшелое бревно. Иногда у этого бревна отрывалась пара цепких золотистых глаз, после чего курс корректировался. Наконец бревно остановилось и разинуло зубастую пасть, из которой деловито выбрался Чебурашка. По свисающей маскировке пушистый малыш взобрался на голову крокодила, снял огромные очки-консервы, вынул из ушей затычки и огляделся.
– Эх, зеленый, чего-то я не вижу его. Неужто опоздали?
– Нет. Все по расписанию. До контрольного времени минута – как раз нам до берега добраться.
– Тогда двинули. Только давай-ка не напрямую, а вдоль во-о-о-он тех камышей. Как-то примяты они странно.
Гена молча заработал хвостом и лапами. На выходах он никогда не спорил с Чебурашкой. Большие, чуткие уши, острое зрение в любое время суток, здравый смысл – все это делало маленького зверька лидером. В лагере же Чебурашка тушевался, забивался в палатку и занимался какими-то своими мелкими делами, изредка выбираясь погреться у костра и послушать, как Гена поет.
При ближайшем рассмотрении примятость обернулась целой просекой, в конце которой друзья увидели знакомую толстенькую фигуру, лежавшую ничком.
Карлсон был жив, но без сознания.
– Щас, щас мы его, – «товарищ Че» быстро вытащил из небольшого рюкзака аптечку. – Так, глюкоза, адреналин, вена… Готово. Засекай, Гена, время – через пятнадцать секунд встанет.
Карлсон открыл мутные глаза. Потом зашевелил опухшими, разбитыми губами, поминутно отплевываясь:
– Еще глюкозы. Че, дай еще…
– Хватит. Нам еще сколько назад плыть.
– Не боись, у меня в НЗ сто тысяч пачек глюкозы, мне б силы до него добраться.
– Что до Базы, что до НЗ – все одно переться. Так лучше сразу на базу. Да и командир ждет. Гена, поднырни под него, у меня сил не хватит такую тушку наверх затащить.
– Поднырни… Я что, подводная лодка, что ли? – заворчал крокодил, стаскивая постанывающего Карлсона на место поглубже.
– Нет, – совершенно серьезно ответил Чебурашка. – Ты гораздо лучше любой подводной лодки. Я бы не променял тебя на сто тысяч подводных лодок.
Потом он уложил поудобнее Карлсона, снова впавшего в забытье, и накрыл его маскировочной сеткой. И всю обратную дорогу держал его за руку, боясь упустить пульс.
* * *
Тонко очиненый карандаш постукивал по карте, привлекая внимание.
– Противник вышел к линии Болото Ягишны – Ромашково – Простоквашино – Зачарованный лес. Есть опасность вторжения в Джунгли и Север. Паравозик долго оборонялся, но, в конце концов, его заставили отойти в само Ромашково. Простоквашино оказалось под фланговой угрозой, и я предлагаю его оставить.
Малыш поднял голову и обвел собравшихся холодным взглядом. Вроде и цвет глаз не изменился, все тот же голубой – но сейчас вместо летнего неба было северное сияние, стылое и беспощадное.
– Не согласен. – Тут же откликнулся из дальнего угла Дядя Федор. – Я из Простоквашино не уйду.
– Неподчинение приказу? – Взгляд малыша налился тяжестью. – Военное время, знаешь ли…
– А какая мне разница, где лечь? – отозвался Дядя Федор. – Мне уже отступать некуда.
– Это ты, Дядя Федор, правильно говоришь, – подошел сбоку полосатый Матроскин, – нам из Простоквашино уходить нельзя. Там еще как фишка ляжет, а уйдем – все, обратно не возьмем.
– Ладно, Шарик – понятное дело, с коллективом, а ты, Печкин, чего молчишь? Тоже геройствовать будешь?
– Так ить враги первым делом что брать будут? Мосты, банки, почту. Как я им своими руками почту отдам? Не, я в Простоквашино, там на холме сподручно будет.
Тут Малыш заметил, что Печкин необычайно спокоен и суров, на голове бескозырка, а из распахнутого ворота выглядывает чистехонькая тельняшка.
– Ну а это-то зачем? – Командующий жестом показал на бескозырку.
– Да ты просто не в курсе, командир, – засмеялся Дядя Федор, – Печкин в морской пехоте мичманил, да списан был по ранению. Все нормально, все по праву. Ну, скажешь еще что?
– Если решились – держитесь крепче. Против вас Жирный Луи с папашей и всем семейством. И Арнольд. Я могу рассчитывать на вас? Если вы хотя бы вечер продержитесь – я смогу перебросить подкрепление в Зачарованный лес, у них там совсем худо.
– Совсем? – прищурился Дядя Федор, – Сова поди-ка депешу прислала?
– Совсем. – Малыш прошелся вдоль стола с картой. – Пятачка положили, Винни ранен, Иа ранен, ладно хоть легко. Карлсон лично летал.
– Понял. Добровольцев со мной отпустишь?
– Куда вас девать, бери. Но не больше трех, а то знаю я вас – весь личный состав сманите! – Малыш уже даже знал, кто эти добровольцы.
– Тогда мы пошли. Вперед, гвардия, нам еще окопы рыть. Персей, Тесей, Язон – не забоитесь, а?
– Цэ, – отозвался голос, кажется Тесея. – Я на Минотавра одын ходыл – не забоялся. Пошли уже.
* * *
Вечер накрыл Таинственный лес, и чем ближе подходила ночь, тем тише становилось на войне.
– Вот я никак не пойму, говорил Винни-Пух, регулярно прикладыаясь к фляжке. – Кролик, ты же умный, вот объясни мне, что происходит?
– Война, – пожал плечами Кролик. – War never ends. И все такое.
Уши у Кролика понуро свисали из прорезей в каске, очки в очередной раз погнулись, на щеке красовалась длинная царапина, а камуфляж был в таких лохмотьях, словно его драла стая собак. Хотя и в самом деле, была стая каких-то лающих мутантов, но назвать их собаками можно было только в наркотическом бреду.
– И все же не понимаю. Вот смотри, мы – англичане, Карлсон – швед, Маугли – не разберешь, но пусть индиец. Тесей так вообще грек. И еще их там взвод набирается, герои Эллады. Герда – датчанка, Чипполино – итальянец, да и Буратино, говорят тоже наполовину оттуда. – Винни на секунду замолчал, опять промочив горло. – Как так получилось, что мы воюем в России?
– Тебе что-то не нравится? – Кролик попытался изобразить ушами вопрос, но сил уже не хватило. – А как русские бьются ты не видел? При мне Баба-Яга в своем болоте на отряд трансформеров пластилиновую ворону спустила – я думал, поседею. Они же пока ее отогнали половину отряда положили. А она то в ворону обернется, то в собаку, то в корову. А массу-то никуда не денешь. Ты собаку размером с корову видал когда-нибудь? А Двое-из-ларца? Ты где еще таких диверсантов видел? А Серый Волк как бился? Он же в одиночку половину Севера удерживал!
– Да я не о том, остынь ты – Винни протянул другу фляжечку и с умилением наблюдал, как тот утоляет жажду. – Я понять хочу, почему мне самому с родственниками воевать не противно. Ты же их видел сегодня?
– Видел. – Кролик коротко хохотнул. – Только что-то не понял, вот этот глупый огородник-хлопотун – мой родственник? А этот, в полосатом купальнике – родственник О’Пятачка? Бред. Чем такие родственники, лучше быть сиротой.
– Ага. «Ну и дела!…» – передразнил Винни-Пух. А представь, каково эллинам было. Это вот их боги? А Это – Геракл? В Аид, всех! Персей до сих пор успокоиться не может, все порывается под покровом ночи в атаку пойти.
Оба еще по разу приложились к фляжке.
– Вот я одно не пойму, – медленно произнес медвежонок, глядя в костер. – Будет ли подкрепление? Сколько лет мы уже бьемся, а, ушастый? Ты посмотри – Малышу уже скоро полтинник, мы тоже уже не мальцы, даже Дяде Федору – и тому за тридцать. Где подкрепления? Кто нас сменит?
Кролик молчал и тоже избегал встречаться с медвежонком взглядами.
– А ведь какие имена были… Ладно, промолчу про центр. А вспомни Арменфильм? Киевнаучфильм? Свердловск? Ленинград? Таллинн? Где они? Где подмога? Неужели мы – все, что стоит на пути сериальных мутантов?
– Пока все, – коротко отозвался подошедший к огню Малыш. – Вся надежда на то, что те, кого мы защищали все это время, и дальше будут звать нас к себе. Чтобы мы защищали их детей. Пока нас помнят – мы в строю. Пока нас зовут – мы будем биться!
* * *
…Мам, включи мультики, – раздался откуда-то издалека тонкий голос, – ну, пожалуйста, включи…
© cancerogen
