Демон Коммунизма (Великий Игва).

…Нет, ну когда они наконец  поймут: всё должно быть строго регламентировано. По свистку, по звонку (пусть и своему для каждого) – чтобы не было альтернативы. Даже намёка на возможность какого-то свободного выбора. Вот вам – никакой иерархической борьбы, никаких сомнений и колебаний относительно предназначения и пути. Всё разумно, открыто, рационально. Конечно, люди не равны исходно – разные генетика, темперамент, интеллектуальный потенциал.  Самое высокотехнологичное (дублированное многократно для исключения ошибок) тестирование с заданной периодичностью, дифференцированное целенаправленное воспитание. И все - не рано или поздно, а в положенный срок окажутся на своих местах. В конце концов, так происходит и сейчас в жизни, только с изрядной долей несправедливости, и очень многие просто не успевают найти и занять своё место. А тут возможность несправедливости будет исключена в принципе. Именно это, по сути, и есть главенствующий принцип – исключение несправедливости, разве лучшую основу для гармоничного общества можно найти? Ведь источник несправедливости - в главенстве личных эгоистичных желаний над общим благом!

Больше появится возможности думать о необходимом и важном, а не о пустом и личном, делать полезное и нужное, а не бесполезное/вредное и раздорное. А личное – ну там сердечные привязанности, любовь наконец… Строго пресекать – не наказанием, а отрицанием значимости, примата личного над общественным (примат личного – хорошо сказал!). Принципиальной. Да, будут страдать. Но разве не страдания именно этого рода, когда физически ты не лишаем и морально не обвиняем, не виновен ни в чём ни перед кем, только лишь с собой не в ладу – разве не они делают душу чище, помыслы выше, а дух свободнее? Иночество многовековой практикой это доказало со всей очевидностью. А личной ответственности будет столько, сколько надо, сколько под силу нести – на своём месте. И реализовываться будет в каждом именно то, что и должно, к чему и склонен в наибольшей степени. Счастье каждого – через благополучие и прогресс общества, и общественное счастье – через счастье каждого. Да, будут отдельные случаи личного бунта, преступления. Как необходимая иллюстрация для контраста – чтобы видна всякому была опасность, деструктивная направленность эгоизма, гордыни и своеволия. И ясна стала истина: жертвовать чем-то личным во имя общего блага – не только требование разума, но и величайший из возможных в истории героизм, ставший массовым, ставший общепринятой нормой. Иначе непротиворечивое устойчивое развитие в современных условиях просто недостижимо – неужели эту очевидную истину так трудно принять?..

Демон Максвелла.

…Нет, кризис миропонимания был неизбежен в глобальном масштабе. Чего добились в технологии – исключительно благодаря боговдохновлённому любопытству гениев – а в философии просто как дети малые. С непонятной блестящей игрушкой в руках. А ведь ситуация всё больше напоминает обезьяну с гранатой. Наука, изучающая (со времён Локка) только воспроизводящееся – не как будто не наблюдают каждый день того, чего ранее никогда не наблюдали, чего точно и рядом раньше не было – в себе, в обществе. Видят новое – и кричат: а, это и раньше было, мы просто не видели. А что значит было? Что они знают о времени? Что не являлось в чувстве, вИдении, действии – не было того в них. А значит, и нигде не было. И что значит видеть? А научиться ценить непредсказуемое, невероятное, нереальное в их понятиях – им слабО. Глупцы. Там, где нужно видеть душой и слушать сердцем – обращаются к науке. А там, где нужно вычленять и анализировать факты – обращаются к мифам. Всё наоборот. «Человек состоит из веры. Но верой он и творит себя. Во что человек верит – то он и есть» (Бдагхавад-гита, начало 1в до новой эры). А во что верят они? В науку? Но наука – это только инструмент. Ты вот веришь в своё перо? А когда строгаешь доску – веришь в рубанок? А вот самураи (и гоплиты, кстати) в свой меч, как ни странно, верили… Понимаешь, почему? Они вот, люди мысли, хотят знать. До конца – хотя бы в общих чертах. Будто поле истины ими засеяно, и они знают, что там взойдёт. Не задумываясь о том, что они будут делать с этим знанием, и готовы ли они к нему, в любом приближении или сжигающему то, что должно сгореть, или плавящему рудой то, что должно быть выплавлено (так было всегда). Не задумываясь, что полагая основой себе знание, они тем самым полагают конечность, обрыв себе и Богу. Оно им надо?..

Демон Байрона

Когда я впервые обнаружил в себе желание наказать людей за их глупость, эгоизм и неблагодарность, по зрелом размышлении я понял, что не стану этого делать. Во-первых, это принесло бы мне не удовлетворение, а ожесточение и разочарование. Во-вторых, то, чего бы мне хотелось пожелать упорствовавшим в духовной слепоте и пороках людям – они делают с собой сами, и без меня прекрасно справляясь с погружением в одиночество, равнодушие и страдание.  И в-третьих, никто никаких уроков из этого не извлекал и не извлечёт – кроме меня, возможно.

Люблю злых, жестоких, коварных, лицемерных людей. Во-первых, от них ясно, чего ожидать, а если ошибёшься /что случается очень редко/ – это только ко благу. Во-вторых, если тебе придётся с ними что-нибудь сделать, тебя потом не будут так мучить угрызения совести. В-третьих, из кого-то надо делать кривые зеркала, отражающие порядком поизносившийся жупел Ада.

Иногда мне становится жалко людей, совсем неплохих в общем-то, впадающих в отчаянье и уныние по пустяковым, эмоопьяняющим обычно поводам. Было бы забавно на миг им приобрести моё вИдение, и понять со всей очевидностью, что все они в самой своей глубине, в самой сути своей есть одно, и взаимное недоверие, отчуждение и эксплуатация - худшее, что они способны делать и делают ежедневно не только для других, но и каждый сам для себя, в погоне за «реальными», но такими коварными привычными и понятными целями. И тогда я развлекаю их, под видом иллюзий и фантазий высвечивая в тумане надежд миражами мечты  горизонты, которые они сами от себя закрывают. Показываю попутно, какие они  - каждый в отдельности – уникальные, интересные и значительные. Я их не обманываю; у каждого свой путь, и конечный пункт тоже. Но мне крайне редко удаётся отвлечь чей-то взор от жалости к себе или тщеславия, всех этих плясок низких страстей пред трансцедентно далёким и равнодушным (как им кажется) ликом Вечного, Всесущего и Неизменного, чтобы за самоизнуряющей жаждой лудомана им наконец повезло хотя бы на короткое время прекратить пускать на ветер это своё значительное, уникальное и неповторимое – невосполнимое ни в одном из миров.

Сердце, сердце!
Волнами пульса
не пробить перину
этих слов сумасшедших.
Что за безделица!
опять зажмурься -
и прорвёт плотину
голосами живых и умерших.

Холстину терпенья
ковырял украдкой -
причаститься бражно
тайной работы;
страх растворенья
сметён доргадкой:
где ты, не важно,
а важно - кто ты!

Заходится сердце -
невыносимо
в глиняных стенах
ему колотиться.
Невидимок-умельцев
пальцы незримо
освежуют из плена -
чтоб свободнее биться.

Летал по улицам,
переходам,
в подземки чрево
нырял отважно.
Был скормлен курицам
слепым иксодом,
был мусорным севом,
клочком бумажным.

Все огни, все теченья -
сердца моего кровь,
что стонет стигматик,
поют жизнелюбы...
Потерялся в движеньи -
просто не прекословь
там, где галактик
встречаются губы.

Я был, я буду
всем, что случилось,
что пало каплей
в котёл вселенной.
Смех ниоткуда.
Награда? Милость.
Без пониманья
растаял пеной...

Невнятны речи
на дне колодца,
всё в жёлтом свете
и очень людно.
Я бессердечен,
а сердце бьётся
 в дырявой клети...
Забавно, чудно.