Слова - дрова.
Нас греет речь,
Нас мыслей обжигает пламя.
Душа пытливая, как печь,
Все время топится словами.

И сырость слов,
И сырость дров
Один и тот же грех имеют:
Трещат,
Дымят,
Но мало греют
И душу в непогодь,
И кров.

Что такое костер?
Я отвечу вам
Просто и прямо:
Без огня -
Это куча
Отжившего хлама.

Не плачь, моя душа! Я выйду в чисто поле,
Я сяду на траве, она мне взор живит.
Я глубже подышу один в просторной воле,
И там никто тебя, душа, не уязвит.
Как хороша трава! Высокая, густая,
Колышется она, лисят переплетая,
Кузнечик в ней трещит, жужжит пчела над ней...
Здесь, лежа на траве, я сердцем молодей!

Да, хорошо в траве! Спешу ей наслаждаться - 
Недолго ей дано здесь пышно разрастаться,
И высохнет она, взойдет трава другая...
Быть может, из меня, в земле перегнивая,
Ботаник, как-нибудь, его себе сорвет,
Под именем иным в науку занесет,
И будет слыть цветок тот - "Нирузам болванчик",
Лишь потому, что он из сердца недр растет!

* * *
Осенний вечер в скромном городке,
Гордящемся присутствием на карте
(топограф был, наверное, в азарте
иль с дочкою судьи накоротке).

Уставшее от собственных причуд,
Пространство как бы скидывает бремя
величья, ограничиваясь тут
чертами Главной улицы; а Время
взирает с неким холодом в кости
на циферблат колониальной лавки,
в чьих недрах все, что мог произвести
наш мир: от телескопа до булавки.

Я понимаю нетерпенье
От жизни
Ждущих
Больших благ.
Что было жизнью поколенья,
То для эпохи
Только шаг.

Если что случится -
Да хранись от зла! -
Уходя в больницу,
Сделай все дела.

Чтобы сердце грелось -
Нежность торопи.
Если не успелось -
Объяснись в любви.

Поступись в гордыне,
Снизойди до птиц:
Семечками дыни
Угости синиц.

Плюнь на все бумаги,
Пылью не тряси.
Сироте-собаке
Кости отнеси.

Выходя из дома,
Брось поклон земной
Всем, всему живому,
Бывшему с тобой.

Если жив останешься,
В этом не раскаешься.

Наш мир беднеет.
В мире что-то гибнет.
Был мамонт,
А у мамонтов тропа.
От мамонтов остались
Только бивни,
Да кости белые,
Да черепа.
 

Была тайга,
Дремотна и космата,
Была сосна,
Была, да стала пнем.
Теперь лишь пни остались
В три обхвата
Да корни,
Поразмытые
Дождем.
 

И только память
Сохранить сумела,
Как осенью,
Заполонив поля,
Тайгой шумела
И тайгой темнела
В три человечьих роста
Конопля.