Имя Чунни сегодня в России, возможно, никому и ничего не говорит, но в конце XIX века этот маэстро был невероятно популярен у себя на родине, в Испании. Успех к нему пришёл вполне закономерно — Чунни был сочинителем опереток и другой, как бы сейчас выразились, «лёгкой музыки», мотивы которой моментально расходились по всей стране. Знатоки жанра утверждали, что лучшим произведением этого композитора являлась оперетта « La Gran via» — «Главная улица», одними из главных персонажей в которой были мадридские карманники. В этом произведении уличные воры были представлены симпатичными и остроумными людьми, и оперетка вполне успешно шла на мадридской сцене и в провинции. И вот один из прототипов персонажей «Главной улицы» забрался в карман маэстро Чунни, ехавшего в переполненном трамвае по своим делам. Трамвайный «щипач» сработал чисто: композитор хватился пропажи много позже, когда собирался расплатиться за что то в лавке. В пропавшем бумажники было около 300 песет (вполне приличные по тем временам деньги), визитки и несколько фотографических карточек с факсимильным автографом Чунни, заготовленные заранее для раздачи многочисленным поклонникам и поклонницам его таланта. Потужив о пропаже, композитор пошёл в полицейский участок и сделал там заявление о краже, составил описание самого бумажника и его содержимого. Честные полицейские предупредили его сразу, что шансы поймать карманного вора в данной ситуации весьма незначительны. Да Чунни и сам понимал это, а потому и особо не надеялся ни на что, а действовал больше «для порядка».

Случись это с кем нибудь ещё, пожалуй, тем бы все и закончилось, но тут в дело вмешались газетные репортёры, специализировавшиеся на криминально полицейской тематике. Несколько такого рода газетчиков постоянно крутились возле полицейского участка, рассчитывая первыми «заарканить» криминальную историю, годную для поднесения публике в качестве сенсации. Заметив знаменитого композитора в участке, они поспешили осведомиться у дежурных: по какому поводу любимец публики осчастливил служивых своим посещением? Узнав о приключившейся с композитором напасти, каждый из них счёл необходимым «дать заметку в вечерний выпуск», и тем же вечером о краже бумажника Чунни знал уже весь Мадрид.
Утром уже следующего дня композитор получил по городской почте большой пакет, распечатав который он с изумлением обнаружил вложенные в него 300 песет и письмо следующего содержания. «Глубокоуважаемый маэстро! — почтительно начал своё послание неизвестный ему автор. — Наш товарищ по ошибке, о которой он горько сожалеет, вчера в трамвае присвоил ваш бумажник со всем его содержимым. Но тем же вечером, узнав из газет об этой своей ошибке, он глубоко раскаялся и, призвав на помощь Председателя нашего сообщества, попросил помочь исправить досадную оплошность, допущенную им. По поручению сеньора Председателя мы, мадридские карманники, честь имеем возвратить вам при сём послании означенные выше 300 песет, присовокупляя к этому наши глубочайшие извинения. Дабы избежать в будущем подобных печальных казусов, мы позволили себе оставить ваши фотографические карточки, одну из которых, по распоряжению сеньора Председателя, мы, прежде увеличив её до размеров портрета, планируем поместить в зале, где происходят собрания нашего сообщества при обсуждении насущных вопросов нашей внутренней жизни. Наши действия продиктованы тем уважением, которое испытывает весь цех мадридских карманников к человеку, своим талантом возвысившему и увековечившему наше ремесло в оперетте „Главная улица“. Письма было подписано: „Les tges Ratas“, так в оперетте Чунни были названы трое мадридских карманников.
Растрогавшийся маэстро поспешил ответить через газеты благодарственным письмом, обращаясь к неведомому ему «сеньору Председателю» и его работникам, с выражением искреннего восхищения их благородством. И опять тема карманников и бумажника композитора была основной темой для разговоров мадридцев в тот вечер.