Джин Тоникс

Самая необычная вещь, которую я когда-либо писала.
Честно предупреждаю. :)
Естественно, АУ. Вряд ли Роулинг вообще продумывала этот вопрос - особенно в той его части, что потомственному колдуну Блэку, чтобы стать крестным отцом, нужно креститься самому. :) Эх, молодежь пошла... (с) отец Иосиф

КРЕЩЕНИЕ.

Посвящается Ракуган, которая подкинула мне в нужное время нужную ссылку, моей подруге, которая зацепилась за случайно сказанные в пылу описания творческих планов слова, Мародерам - всем вместе и каждому по отдельности ;-).

«Но без этих технологий нам не выжить - вообще» (с) Алькор

-Смотри, вон оно!
-Эта какая-то не такая, - неуверенно произнесла Лили.
-Крест есть? Есть. Значит, нам туда.
-Джеймс, я же говорю, что она странная!
-Нам какая разница? Что, до ночи тут шататься?
-Я предлагала в наш храм…
-А если нас там ждут? Лили, себя не жалко – магглов пожалей! Они-то чем виноваты, если за нами трупоеды подтянутся? Думаешь, им не все равно – церковь, не церковь…
-Решайте быстрее, а? Либо сюда, либо дальше. Сколько можно над Лондоном кружить?
И – после паузы:
-Надо было путеводитель купить… Там хоть карты есть. А то сверху черта с два разберешь. Может, это тоже универмаг какой-то?

Молодой священник деловит и серьезен. Подчеркнуто-серьезен.
Вот времечко выпало на его долю…
Повсеместное падение нравов ощущалось во всем. В количестве народу на службе, в количестве монет в кружке для пожертвований. В хилой очереди к исповеди. Даже в лицах – почти всегда равнодушных. Ни следа религиозного экстаза.
Он начал служить всего два года назад. А кажется, прошла вечность. И первоначальное горение сменилось тлением.
Даже таинство евхаристии не вызывало прежней бьющей через край радости – когда казалось, что вот-вот разверзнутся небеса и сам Господь рука об руку с Божией Матерью снизойдет благословить верующих… Будто они достойны благословения.
Прихожане были как на подбор невежественны и непочтительны, на службе шушукались, а на любые замечания реагировали так, словно их смертельно оскорбили.
И попробуй причастия лишить – за дело – тут же пойдут жаловаться епископу. И тот, снисходительно улыбаясь, скажет: «Ну же, отец Джозеф. Будьте снисходительны. Других прихожан у нас нет. Не заслужили, видимо. Разве вы сами не грешны?».
Джозеф – не Иосиф. Светский человек наш епископ…
Легко ему говорить – будьте снисходительны. Православие – это прежде всего вера. И где она?
День не задался с самого начала. На исповеди его долго терзала экзальтированная дама средних лет, вознамерившаяся, видимо, стать святее Николая-угодника. Беда с этими новообращенными – за каждым признанием так и слышится гордость за собственную смелость. И обещание «не грешить» звучит как обещание грешить еще больше – чтобы потом каяться с большим жаром. Какой там духовный рост – удержались бы на месте хотя бы, а не пали еще ниже…
Потом к нему прицепился молодой интеллектуал, накануне пообщавшийся с очередными протестантами. Плодятся, как тараканы… и ведь каждый искренне считает, что открыл Истину. Получил откровение из рук самого Господа… Моисеи доморощенные.
На предложение почитать труды Святых отцов или, например, письма Феофана Затворника интеллектуал ответил презрительным фырканием. Не говоря уже о том, что новоявленный ревнитель истинного благочестия изъяснялся на таком чудовищном сленге, что священник понимал его с большим трудом.
А когда выяснилось, сколько треб нужно провести в этот день, захотелось спрятаться в алтаре. И не выходить до вечера.
Прихожане еще ладно… но визитеры!
Вон, опять пришли два шалопая и молодая девица.
Спасибо хоть ненакрашенная. И ведет себя прилично.
А ее спутники откровенно озираются по сторонам.
Не иначе, в первый раз в святое место зашли. Забежали.
Оба черноволосые, только один растрепанный и в очках, а второй – ослепительный красавец с хвостом на затылке. Тьфу, прости господи… Скоро юбки носить начнут.
Красавец держал на руках ребенка, завернутого в клетчатое одеяльце. Почему-то в красно-желтое, а не голубое, как у нормальных людей принято. И прижимал к себе малыша так, будто его вот-вот отнимут.
Весь в коже, на ногах высокие тяжелые гриндера со шнуровкой…
Рокер, что ли? Или вовсе металлист?
И что он здесь вообще делает, интересно? Они же все поголовно сатанисты. Такие детей не крестят…
Приметная троица устроилась на скамейке. Для немощных.
Лохматый уселся боком, держа в поле зрения дверь. Девушка разглядывала стоящих прихожан.
А рокер углубился в знакомую книжечку с крестом на обложке. Закусив губу от усердия.
«Обряд крещения».
Английский текст – уступка. Церковнославянский куда торжественнее. Но здесь – не Россия.
А он был в России. Всего один раз – но запомнил.
Псково-Печорский монастырь. Осколок древнего благочестия среди моря безбожия.
Даже воздух там – другой…
В России – гонения. И немногочисленные верующие приходят в храм, чтобы найти Бога. А здесь – болото.
Англичане вообще холодноваты. Он, потомок русских эмигрантов, иногда чувствовал это. Все чаще чувствовал.
Они похожи на фарисеев из Евангелия.
Те, что пришли сюда, еще ничего. Но остальные… Англикане, протестанты, даже католики… все они – либо по-дурному экзальтированны и улыбчивы по поводу и без – ни дать ни взять, слабоумные, либо просто равнодушны.
Так надо. По будням ходят на работу. По воскресениям – в Церковь. Размеренная, спокойная жизнь. В которой слишком уж откровенно разделяют Божие и Кесарево.
Хотя для них и Бог – кесарь. Еще один из начальствующих. И не факт, что первый из них.
Может, и прав епископ – все эти люди, его паства, лучше, чем ничего. Чем потрясший его рассказ о храме, где священник служил Литургию один. Каждый день.
В России.
-Господу помолимся!
И в ответ – хор:
-Господи помилуй…
А красавец в непотребном «прикиде» изучает чин крещения. Не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Внимательно и не торопясь – словно инструкцию к только что купленному телевизору.
Он что, всерьез надеется все это вот так, с ходу, выучить?!
Раздражение росло. А ведь Богослужение идет. Ладно хоть служит – не он…
Такое бывало все чаще – и все чаще священнослужитель Иосиф со страхом чувствовал, что готов выбежать из церкви – куда угодно.
В голову – во время Литургии! – лезли такие мысли, что казалось, они оскверняют и храм, и иконы святые, и само Служение…
Ребенок на руках у рокера захныкал. Девушка тут же обернулась к ним – но красавчик спокойным и явно привычным движением достал из-за пазухи бутылку с молоком или смесью. И сунул ее младенцу, не отрываясь от чтения.

Служба шла и шла – а отец Иосиф, забыв о Литургии, наблюдал за этой компанией. Даже передвинулся поближе. И подальше от алтаря.
Девушка тут же уставилась на него. Ее глаза были пронзительно-зелеными.
Он сделал еще шаг… и оторопел.
Девушка пришла в ужас. Это было видно.
Она вцепилась в лохматого и прошептала ему что-то на ухо.
Тот перевел взгляд на священника, сунув в карман руку.
Даже красавчик оторвался от своей книжечки.
И в глазах всех троих плескалось отчаяние.
На памяти отца Иосифа случалось всякое – но такое?
Они что – настолько боятся, что их прогонят прочь?
Красавец передал ребенка девушке и поднялся со скамьи, готовый…
А Бог его знает, к чему.
Но серые глаза сверкнули весьма выразительно.
Отец Иосиф поспешно отступил.
Пусть сидят, в самом-то деле. Жалко, что ли...

-А если он Пожиратель?!
-Да ладно тебе, Цветочек. Маггл как маггл. Только в мантии. Наверное, сейчас это модно. Что только не носят… Успокойся. Он же ушел.
-Эй, Сохатый, глянь. «Отрекаюсь от сатаны и всех дел его…»
-А это вообще кто?
-Ты меня спрашиваешь?
-Неучи, - Лили невольно улыбается. – Это дьявол. Зло.
-А, Волдеморт, что ли? Так давно уже… Не бери в голову, Бродяга.
Лили Поттер – бывшая Эванс – вздрагивает всем телом. А ее спутники ухмыляются.
Одно слово – Мародеры…
А чужой взгляд нет-нет да и обратится в их сторону.
И от этого взгляда становится холодно.
А если?..

Служба идет и идет. А отец Иосиф нет-нет да и посматривает в ту сторону, где терпеливо ждут трое молодых англичан, отчего-то выбравших именно православную церковь – из всех, которые существуют в Лондоне.
Интересно, зачем им вообще это нужно? Ведь явно в первый раз пришли – и в последний…
После службы – венчание. Потом – отпевание. И только потом дойдет черед и до них.
Обычная рутина. Обычный день.
Если бы не крещение.
В этот храм редко приносят детей.
Приходят потомки русских эмигрантов. Приходят новообращенные. Редко, но приходят.
А детей почти нет.
Откуда им, собственно говоря, взяться, если прихожан в храме – всего-ничего?
Православие в Англии _не популярно_. И не было никогда.
Даже русские с громкими, исковерканными чужим языком фамилиями легко находили себе невест-англичанок. И детей крестили где-то еще. Не здесь.
Ладно хоть по православному обряду… хотя скорее всего и этим не мучались. Зачем обижать возлюбленных?
Кесарю – кесарево. А для них кесарь – синоним слова «жизнь»…
-Оглашенные, изыдите!
Троица, естественно, осталась на месте.
Пусть их…
Современная молодежь. Не знающая ничего ни о вере, ни о Христе. Хотя большинство из них искренне думает, что знает все на свете.
Сытые, благополучные… и от благополучия этого бесятся.
Бунтуют против старших, уходят из семьи… куда угодно.
А эти вот – пришли. И тоже от семьи. Не иначе.
Византийское великолепие, русская церковь… экзотика вроде модного нынче учения Будды. Зараза с Востока – как будто западных умствований не хватало.
Посмотришь на это все – и хочется, чтобы Антихрист поскорее явил свой лик богомерзкий. Потому что за ним – Царство. Пришествие Господа.
Торжество Добра над Злом.
Интересно, нынешние молодые понимают хотя бы, что есть зло?

Они все-таки дождались. Хотя отец Иосиф надеялся, что терпение у странных посетителей лопнет, и они потребуют обратно заплаченные за обряд фунты и уберутся восвояси.
-Как зовут малыша?
-Гарри.
-Георгием наречем…
-А почему не Гарри? – вскидывается лохматый.
«Мне что, весь Катехизис пересказывать?»
-Положено так, - цедит отец Иосиф сквозь зубы. Господи… и чего пришли, спрашивается? Амулет получить в виде креста?!
-Тогда ладно, - неожиданно легко уступает лохматый. И это странно. Обычно убеждать приходится. И долго.

-Ваше имя?
-Сириус. Сириус Блэк.
В Англии детей как только не кличут. Но все же проверить нужно…
-Это имя? Не прозвище?
Красавчик неожиданно приходит в ярость. Откровенную… и столь непривычную в этих стенах.
-Я что, виноват, что меня так назвали? Хотите, предъявляйте претензии родителям…
Он порывается продолжить страстный монолог, обвиняющий непонятно кого непонятно в чем…
Но девушка гладит его по плечу и шепчет что-то успокаивающее.
-Я не хотел Вас обидеть.
Родителям не откажешь в интуиции. Красавчик действительно похож на звезду.
Мальчик-звезда.
Интересно, этот тоже будет просить прощения у своей матери? Или не за что?
Уайльд. Оскар Уайльд. Грешник. Его сказка.
Не о нем бы в святом месте думать…
Отец Иосиф уже знает ответ, не задавая вопроса.
Но задать его – надо.
-А в святом крещении как наречен?
-Что?
Серые глаза, еще недавно пышущие гневом, смотрят с изумлением. Искренним.
-Вы крещены?
-Нет, разумеется! – красавчик пожимает плечами.
Девушка неожиданно бледнеет. «Я совсем забыла…» - шепчет она растерянно.
-Тогда вы не можете быть восприемником.
-Почему?
Отец Иосиф терпеливо объясняет, стараясь подавить раздражение:
-Крестным отцом может быть только тот, кто крещен сам. Понимаете?
Наверное, голос прозвучал слишком резко. Потому что Лохматый, оправившись от шока, тянет красавца за рукав.
-Пошли отсюда, Сир. Найдем еще что-нибудь… или действительно – в храм Лили…
-Там тоже нужно, чтобы крестный был крещен… - в голосе девушки – слезы.
Так и хочется крикнуть – вы инопланетяне, что ли? Пришельцы с Альфа-Центавры? Или еще откуда?!
-Если надо – я тоже крещусь! – яростно выдыхает красавец, выдирая руку.
Господи… даруй терпение.
А он-то надеялся уже, что чужаки покинут храм…

-Что нужно? Еще один крест? Сейчас сбегаю… - красавчик, явно решивший, что дело только в неимении нужных _аксессуаров_, тут же настроился на деловой лад.
"Господи, ну вот за что мне это наказание?!"
-Я сам, - откликнулся Лохматый.
-Я не могу этого сделать. Вы должны…
-Сколько еще нужно заплатить? Вы только скажите... - наперебой. И девушка уже улыбается - с облегчением и надеждой. И украдкой вздыхает.
Час от часу не легче… Здесь что - супермаркет?!
-Дело не в деньгах, - отец Иосиф сдерживается из последних сил. - Вы первый раз переступили порог Церкви. Вы, судя по всему, не знаете даже тех основ веры, которые известны любому малышу в этой стране. Вы не можете стать наставником мальчика на пути к Господу…
-Зато я могу умереть за него, если нужно! - вырвалось у красавца.
Отец Иосиф опешил.
Красивые слова. Затертые, как все в этом старом мире. Где давным-давно не осталось ничего подлинного - разве что намоленные прошлыми поколениями верующих храмы и освященные иконы… или золото и бриллианты на шеях разряженных блудниц. Где рассудок властвует над чувствами, а приличия - над добротой и сердечностью. Где давно уже редким гостем стала любовь - подлинная, самоотверженная, когда брат готов положить душу свою за брата, христианская любовь…
Матери убивали в утробе детей - потому что те посмели появиться не вовремя. Не дождались конца учебы, или свадьбы, или еще чего-нибудь, когда станет уже _неприлично_ оставаться бездетной. Мужчины женились, потому что так принято, - а потом изменяли женам, потому что рядом с ними было очень уж пусто и тоскливо. И искренне думали, что все дело в длине ног или затейливой прическе - вот что страшно. Или просто потакали собственной похоти.
Они считали фунты, искренне надеясь, что когда-нибудь смогут купить себе хоть немного счастья.
А те, чья душа никак не могла заснуть, метались туда и сюда, пытаясь получить хоть глоток свежего воздуха, хоть как-то найти опору в болоте. И ошибались - раз за разом, получая вместо хлеба искусно притворяющийся им камень.
Сектантство. Жар души, растрачиваемый впустую, брошенный алчным свиньям на съедение.
И над царством тлена сладко улыбаются голливудские красавцы, утешающие страждущих сказками. О неземной любви и неземной страсти, приводящей всегда к счастливому сладкому финалу в виде свадебного торта. О героях, которые всегда побеждали Зло… с помощью вовремя вставленной обоймы. И были могучи, бесстрашны… такие, что млеющие зрители со смутным удовольствием ощущали, что от них самих не то что победы - борьбы даже не потребуется. Потому что на пути Дьявола грудью встанет кто-то другой - а они с удовольствием будут рукоплескать ему с той стороны экрана…
Даже доброе в язычестве и то исчезло, как дым. Легендарное мужество, например - когда воин, подняв меч, рвался в самую гущу схватки, дабы добыть себе в подвигах славу и бессмертие. Или прикрыть собой товарища.
Приверженность чему-то более высокому, нежели трижды проклятый комфорт откормленного тела и спящей души. Готовность отдать жизнь - во имя… Да хоть чего-нибудь, Господи! Хоть чего-нибудь…
Даже война стала битвой научных умов, а не цепью самоотречений, подлинной отваги и великих подвигов. Когда все решал честный добрый меч.
Даже невесты, перед тем как идти к алтарю и клясться в вечной верности избраннику, подписывали брачный контракт на случай развода.
Серый, высушенный, скукожившийся мир…
А у красавца эта высокопарная фраза прозвучала… слишком искренне. Так, словно он действительно имел в виду то, что сказал.
Отец Иосиф ждал от его спутников смешков. Юные нынче циничны - и отчего-то они до смерти боялись таких вот слов. Защищались от них гулким щитом хохота. До конца сопротивляясь клинку собственной человечности.
Каждая душа по природе христианка…
Но ни лохматый парень, ни рыжеволосая девушка даже не улыбнулись. Наоборот - было полное впечатление, что они восприняли выкрик будущего крестного их сына, как нечто само собой разумеющееся. Привычное. Настоящее.
-Извините, - пробормотал мальчик-звезда. - Я не хотел кричать. Просто…
-Нам правда очень нужно, - вступила в разговор девушка. - Мы не сможем придти сюда еще раз. Слишком опасно.
-Пожалуйста, - серые глаза будущего крестного некоего Гарри глядели умоляюще.
Отец Иосиф перестал что-либо понимать. Вообще.
Что опасного - в том, чтобы зайти в храм? Какая опасность вообще может грозить в доброй старой Англии - за исключением дорожных происшествий, пожаров и ИРА?
И что самое странное - отец Иосиф чувствовал, что ему не солгали.
Что не смогут. Что опасно.
Он, конечно, не духовидец, как святые… но верил. Не мог не верить.
Слишком уж они оказались… подлинными.
И к тому же изъяснялись на приличном, чистом английском языке. Без всякого словесного мусора.
Раздражение вдруг рассеялось.
Будто больной зуб наконец выдрали.
В конце концов - кто знает… может, священный обряд для этих двоих - взрослого и маленького - окажется первым шагом на пути к истинной вере?
-Нужен крест. Белая длинная рубашка. Для взрослых. Спросите в магазине. А вот тапочек у нас нет…
-А тапочки зачем? - удивился красавец.
-Ну как же… ботинки промокнут.
-Глупости какие. Пусть себе мокнут.
-В ботинках в купель нельзя.
-Значит, босиком постою.
Ну точно - с Луны свалились. А как же грибок? Микробы? Болезни?
На прошлой неделе одна прихожанка, помешанная на гигиене и до смерти боявшаяся заражения, осведомилась, не собираются ли уважаемые батюшки принять меры и перестать наконец раздавать причастие одной ложицей и наливать теплоту в сосуды, из которых неизвестно кто до тебя пил? Не лучше ли использовать пластиковые стаканчики?
Слышавшие разговор священники, собравшись после к трапезе, дружно потянулись к бутылке водки. Хотя обычно предпочитали кагор…
-Еще что-нибудь?
-Свечи.
Оба, не сговариваясь, посмотрели на девушку и в один голос объявили.
-Мы быстро. Если что - хватай Гарри и беги. Поняла?
Девушка невозмутимо кивнула.
И ее спутники тут же исчезли в притворе, где располагалась церковная лавка.
Юная мать поправила одеяльце. Ребенок безмятежно спал.
-Странно, - сказала она, ни к кому не обращаясь. – Обычно он такой беспокойный. Мы же все время на нервах – а он чувствует… Здесь всегда так… спокойно?
Где – здесь?
В церкви?
В Англии?
На планете Земля?
Отец Иосиф решился задать встречный вопрос.
-Вы женаты?
Та заметно удивилась.
-Конечно. У нас же сын!
Господи… можно подумать, это веский довод. В наше-то время…
Девушка посмотрела на него… и внезапно сказала:
-Вы извините нас… мы понимаем, что так нельзя. Но иначе не получилось. У меня родители погибли несколько месяцев назад. Автокатастрофа. А мы обещали – еще до… - голос девушки задрожал, – что окрестим Гарри. Как полагается. Мы оттягивали, оттягивали… но ему уже целых три месяца. А война все идет и идет…
Она вздохнула.
Какая война? В Ирландии, что ли? Так там все время беспорядки. А здесь – Лондон. Спокойный благополучный Лондон.
-Война? – тем не менее спросил он.
-А если людей убивают целыми семьями – как это называется? – устало поинтересовалась девушка.
А отец Иосиф устал удивляться.
В нынешнем мире, ежели надо, убивают домами. Кварталами. Городами.
Разве бомба разбирает правых и виноватых? Ей все равно…
Инопланетяне. Точно.
-Мы и не хотели ребенка – в такое-то время. Но так получилось. Если уж Гарри вздумалось именно сейчас появиться на свет… наверное, он знает, что делает?
Она горько улыбнулась.
-А другой крестный нам не нужен. Только Сириус. Он лучший друг Джеймса. И если с нами что-нибудь… случится… если мы…
Она снова замолчала… и вдруг твердо закончила, расправив плечи:
-Если нас убьют, он сможет позаботиться о Гарри. Я знаю. Он все для него сделает. И для нас.
Ей явно было не по себе – и поэтому она не умолкала.
А отец Иосиф слушал этот невероятный монолог, чувствуя, что все внутри – оживает…
-Мы сами выбрали это. Бороться. Рисковать всем. Умереть, если понадобится. Сразу после школы. Потому что если не мы – то кто? Кто сможет его остановить? Но Гарри – он ничего не выбирал, понимаете?
Отец Иосиф машинально кивнул. И неожиданно для себя самого произнес:
-«Я есмь воскресение и жизнь… Верующий в меня, если и умрет - оживет»…
Та улыбнулась – и это было совсем не обидно.
-Что вы, господин пастор, мы на такое и не надеемся.
Она помолчала и добавила:
-Умирать ведь не страшно. Почти. Страшно хоронить тех, кого любишь…
-Есть и вечная жизнь.
-Наверное. Но мне пока не очень хочется в этом убедиться на собственном опыте, - она усмехнулась. – А придется, скорее всего. Лишь бы с Гарри ничего не случилось. Он такой маленький…
Странно стоять напротив чужой беды. Неизбывной, невероятной, тяжкой, словно жернов на шее…
И даже помочь нельзя. Потому что ничего не понятно.
Двое между тем вернулись – почти бегом. С пакетами.
-Пойдемте со мной, - обратился отец Иосиф к Сириусу.
-А можно мы тоже? – спросил лохматый.
-Хорошо, - отец Иосиф не стал спорить. Что страшного случится, если они посмотрят? Все трое?
Он, она и маленький Гарри…

Забавно, до чего одежда меняет человека.
Облаченный в белую длинную рубаху босоногий Сириус уже не похож на слугу дьявола.
Он похож на архангела. Хоть сейчас икону пиши.
Вместе с кое-как брошенной на скамейке кожаной одеждой слетела и маска. Обнажая суть.
Самоотверженность. Храбрость. Сила. И уязвимость.
И – как завершающий аккорд – почти неземная красота.
И дело не в физическом совершенстве. Сколько красивых лиц – насквозь глянцевых, как страницы модных и пустых журналов – сияет с витрин и афиш?
Редчайшее согласие телесного, душевного и духовного.
Таким не страшна старость – с годами они обретут лишь бОльшую глубину. Большую красоту. Ослепляющую уже сейчас, притягивающую взоры. Взрезающую каменные мешки, в который облеклось большинство людских сердец, как хирург скальпелем.
-Когда вы родились?
-3 апреля.
И перед глазами как будто раскрывается нужная страница в пожелтевшем от времени Церковном календаре.
«… Серафим».
Серафим.
Ангельский чин.
Ангел…
Пламенный.
И в серых глазах – пламя. Непонятное.
Не то, которое озаряло его самого – когда он принимал сан. Когда прижимался губами к кресту.
Не то, которым сияли новообращенные, первый раз подходя к Чаше с плотью и кровью Христовой.
Но все равно – правильное.
Человек – через великую Жертву – усыновлен Господу. Он облекается во Христа. Становится почти Богом.
Он волен выбирать – с кем он. С Искупителем – или с Диаволом.
Он волен выбирать – грешить ему или карабкаться, то и дело спотыкаясь, по лестнице, ведущей в небо. В рай.
А ангелы созданы, чтобы служить. Не рассуждая и не переча. Не выбирая судьбу…
-Я готов, - и вскинутый подбородок, и плечи развернуты. Только меча в руке – не хватает.
Перед тем, как раздеться, юноша отдал другу – Джеймсу? – отполированную деревянную палочку. Так, как передают меч. Почти с благоговением.
И тот принял ее на раскрытую ладонь – и, подержав так некоторое время, бережно положил за пазуху.
Отец Иосиф уже не удивлялся. Ничему.
Отречение от Дьявола и дел его. Со всей силой. Со всей ненавистью, только здесь – и сейчас – дозволенной.
-Крещается раб Божий Серафим во имя Отца – аминь…И Сына – аминь… И Святаго Духа – аминь!
Большой серебряный крест холодит пальцы.
Они не стали покупать цепочку. Ограничились шнурком.
Черным, как прядь волос, срезанная в знак подчинения Богу.
Странно, но подсказывать почти не приходится. Видно, красавчик, нареченный Серафимом, действительно успел выучить все, что нужно. Или сам Господь пришел ему на помощь, ибо такова Его святая воля – чтобы все свершилось так, как должно?
Доверчиво протянутые руки - для Таинства миропомазания.
Свеча в руке – и толстенькая желтая капля огня на ее вершине. Гордая и неколебимая – хотя прихожане то и дело жалуются на сквозняк, который так и норовит загасить пламя…
Небрежным движением убранная с лица мокрая прядь – прежде чем прикоснуться губами к святым иконам.
И по завершении Таинства - освобожденная, довольная улыбка.
-Теперь черед Гарри, верно?
И – после некоторого колебания – сердитый вопрос:
-Его тоже в бассейн? Там вода холодная!
-Нет, не в бассейне. Вон там…
Новокрещенный, одним молниеносным движением оказавшись рядом с серебристым большим тазиком, без лишних слов опускает пальцы в воду, чтобы проверить ее температуру.
Истинное святотатство… А отцу Иосифу смешно.
«Архангел», до удивления беззаботный, пока дело касалось его самого, ощетинился, как ежик, как только речь зашла о ребенке. Чужом, между прочим. Большинство отцов и о своих так не заботится…

Младенец, немилосердно выдернутый из теплого одеяльца, недовольно хнычет.
-Шшш… Все хорошо, Гарри. Потерпи. Так надо.
И тот успокаивается. Улыбается во весь беззубый рот, пока его переодевают в крестильную рубашечку, – и, оказавшись на руках восприемника, тут же хватает в кулачок длинную прядь.
Рыжеволосая Лили пожимает плечами.
-Теперь вы понимаете, почему нам нужен именно Сириус, господин пастор? Он такая хорошая нянька…
-А я виноват, что вы, балбесы, ничего в детях не понимаете?!
И все трое смеются. Явно привычно… и до странности беззаботно.
Будто уверились, что никто – кто бы он ни был – _здесь_ их не настигнет.
-Будешь переодеваться?
-Потом. Некогда.
Отец Иосиф машинально поднимает соскользнувшее с плеч Серафима полотенце. И кладет на скамью – рядом со скомканной одеждой. Кожаная куртка, брюки… мишура. Разве можно судить по ней о рождественской елке? Искусственная она – или самая настоящая, из леса?
Отец Иосиф не противится посторонним мыслям. Они все равно одолевают.
Но _эти_ мысли, по крайней мере, не рвут на части душу… И не пахнут тлетворным дымом геенны огненной.

-Крещается раб Божий Георгий во имя…

-Спасибо Вам, - тихо говорит девушка, принимая в свои объятия – и в объятия теплого одеяльца – своего сына. Георгия.
-Не за что…
-Спасибо, - эхом откликаются оба ее спутника. И лохматый, и красавец. Серафим.
И неожиданно для самого себя он осеняет крестным знамением всех четверых.
Мать и отец торопливо спешат к выходу.
А крестный их сына остается.
-Тут еще книга. Красивая. Я пока не всю прочел – но мне понравилось. Вот это. «Не убоюсь зла, потому что Господь – со мной»…
Молчание. Долгое.
-А можно – не со мной, а с Гарри?
Отец Иосиф не знает, что ответить. Не пересказывать же Евангелие. Целиком. Не объяснять же сейчас, что вера – это не сделка. И каждый спасается сам.
Этому спасение ни к чему. Не о себе беспокоится…
А Серафим задает следующий вопрос – не дожидаясь ответа.
-Ваш Бог… Он может сделать так, что меня убьют – а их нет?!
На _это_ что ответить? Помоги же, Всемогущий!
А слова одни. На всех. И на грешницу, съевшую во время поста кусочек сыра… и на этого вот парня, который, наверное, так и не узнает, что это вообще такое – пост. Не успеет.
-На все воля Господа…
-Значит, не может… - устало и безнадежно. – Все равно – спасибо. И простите нас. Так нужно.
Серафим явно привычным движением выхватывает из-за пазухи свою драгоценную деревяшку.
-Так будет лучше для всех. Спасибо. Обливиэйт!

Отец Иосиф, привычно собрав длинные волосы в хвост, спешит по оживленной улице, чтобы успеть купить все необходимое до вечерней службы.
Почему-то все кончается одновременно.
Стиральный порошок. Зубная паста. Даже хлеб.
К счастью, в супермаркете есть все. Почти.
Кроме Бога. Хотя евангелисты и водрузили на рекламный щит изображение _их_ Христа. С приветливо распахнутыми руками. И номером телефона.
Иисус, готовый простить хоть самого сатану – если тот наконец признает правоту Бога. Словно Господь – это римский император. Которому важно, чтобы поклонялись ему – все. И убийцы, и блудодеи, и даже откровенные богохульники…
Чушь какая в голову лезет.
Всего лишь магазин. Всего лишь шоппинг.
А хочется - чтобы наступил наконец завтрашний день.
Завтра - его черед служить литургию.
Отец Иосиф выбирает средство для мытья посуды – подешевле.
Суета, все суета…
Главное будет завтра.
Завтра он будет служить. Служить Господу.
Завтра он вложит свой камень - _кирпич_ - в основание престола Божия.
Всего лишь служба. Всего лишь Евхаристия.
Всего лишь этот мир – погрязший в грехах. И те, кто смог вырваться из сладких объятий сатаны.
Они подойдут к чаше – и благоговейно поцелуют ее основание, вкусив Крови и Тела Христова.
А если не найдется желающих – не пост же Великий! – он причастится сам. Со служками.
Потому что Господь – жив. И каждый воин его – здесь – наперечет.
Каждая Евхаристия – удар меча. В лицо Врагу.
Мир держится Литургией.
И не отцу Иосифу его рушить.
Хлебные ряды… а хочется – стать на колени и молиться.
Ведь молитва – это тоже клинок. Разящий – либо защищающий от зла.
И непременно помянуть «за здравие» воина Серафима и младенца Георгия.
И завтра. И послезавтра. И послепослезавтра.
Всегда.
Еще бы вспомнить – кто это…

Источник: http://d-tonks.livejournal.com/49862.html

Прочла  в дискуссии на форуме:

Сэр Исаак Ньютон сформулировал Закон Всемирного тяготения словами:
 

"Сила притяжения двух тел прямо пропорциональна произведению их масс и обратно пропорциональна квадрату расстояния между ними".

Задумалась над словами: " Сила притяжения двух тел прямо пропорциональна произведению их масс..."

Озарило: А может ну его, это похудение?  Быть может тогда  так  долго ожидаемое тело ко мне притянет со страшной силой намного быстрее?! )))

P.S.

весьма ученые диалоги о существующем, чего нельзя потрогать руками : http://forum-slovo.ru/index.php?topic=50507.40;topicseen

и ещё фото: http://lubopytnosti.ru/blog/43646859521/

Однажды русская и немецкая компании договорились провести совместные соревнования по гребле на восьмиместных байдарках. Обе команды долго и упорно тренировались и когда обе были на пике формы устроили соревнования, но...

Немцы победили с преимуществом в 1 км. 

После поражения русская команда была деморализована. 

Топ-менеджмент решил выяснить причину провала. Была создана рабочая группа для подготовки предложений по изменению и реструктуризации в команде. После многих недель изысканий было установлено, что в немецкой команде гребли семеро и один рулевой… а в русской  один на веслах и семеро рулевых!!!!!!!!!!

Топ-менеджментом русской компании была привлечена консалтинговая компания для подготовки и проведения реструктуризации команды. Получив солидный гонорар и внедрив показатели KPI, ССП и ISO 9001 и проведя маркетинговые исследования, консалтинговая фирма пришла к выводу: Слишком много сотрудников в русской команде подает команды и слишком мало гребет….

После реструктуризации русская команда выглядела так:  четыре рулевых…  два старших рулевых,  один рулевой директор,  и один гребец. Кроме того для гребца была введена персональная система оценки показателей эффективности и расширен круг обязанностей, чтобы повысить его ответственность.

На следующий год немецкая команда опять убедительно победила с отрывом в 2 км. В результате очередного поражения, топ менеджментом русской компании была нанята консалтинговая компания по аудиту и оценке эффективности команды. Было принято решение расформировать гребную команду…

Гребец, как основной виновник неэффективности команды был уволен, все плановые инвестиции на 2014-2015 годы в новую лодку и весла были отменены. Топ менеджменту была объявлена благодарность, а сэкономленные деньги были выплачены топ-менеджменту в качестве премии.

и ещё советы от него же, про то, как жить дальше... см ссылку:

http://zdrava2015.net.ua/15-sovetov-v-trudnuyu-min...lya-garsia-markesa/#more-10489

Справиться с болью утраты легче, чем побороть досаду от приобретения, которое тебя ограничивает..

можно, конечно повернуться к нему спиной, перестать замечать, на время... но это не выход.

То,что приобретено,уже есть в твоей жизни,

и оно терпеливо ждёт, когда ты найдёшь для него место в в твоём доме,

а для этого его, дом, надо освободить от нагромождений...

P.S. купила роскошный диван и 2 кресла )) горюю.

Ничто не проходит бесследно. Новое приобретение выводит тебя из привычной зоны комфорта в неизведанное...

Ты никогда уже не будешь прежним, ибо старое  и ветхое должно либо  исчезнуть, или преобразиться ...

новое приобретение мгновенно меняет твою жизнь кардинально... и навсегда.

Книга священника Константина Пархоменко "Православие в деталях"

читать он-лайн:

https://books.google.kz/books?id=OVkDCwAAQBAJ&pg

ДНЕВНИК  НЕ РОЖДЁННОГО РЕБЁНКА

Убитые, не рожденные дети, никуда не исчезают

Двадцать лет назад культовый советский и российский фантаст Борис Стругацкий опубликовал в газете «Невское время» заметку под названием «Фашизм — это очень просто. Эпидемиологическая памятка». Приводим ее текст целиком.



Чума в нашем доме. Лечить ее мы не умеем. Более того, мы сплошь да рядом не умеем даже поставить правильный диагноз. И тот, кто уже заразился, зачастую не замечает, что он болен и заразен.

Ему-то кажется, что он знает о фашизме все. Ведь всем же известно, что фашизм – это черные эсэсовские мундиры, лающая речь, вздернутые в римском приветствии руки, свастика, черно-красные знамена, марширующие колонны, люди-скелеты за колючей проволокой, жирный дым из труб крематориев, бесноватый фюрер с челочкой, толстый Геринг, поблескивающий стеклышками пенсне Гиммлер и еще полдюжины более или менее достоверных фигур из «Семнадцати мгновений весны», из «Подвига разведчика», из «Падения Берлина»...

О, мы прекрасно знаем, что такое фашизм – немецкий фашизм, он же гитлеризм. Нам и в голову не приходит, что существует и другой фашизм, такой же поганый, такой же страшный, но свой, доморощенный.

И наверное, именно поэтому мы не видим его в упор, когда он на глазах у нас разрастается в теле страны, словно тихая злокачественная опухоль.

Мы, правда, различаем свастику, закамуфлированную под рунические знаки. До нас доносятся хриплые вопли, призывающие к расправе над инородцами. Мы замечаем порой поганые лозунги и картинки на стенах наших домов. Но мы никак не можем признаться себе, что это тоже фашизм. Нам все кажется, что фашизм – это черные эсэсовские мундиры, лающая иноземная речь, жирный дым из труб крематориев, война...

Сейчас Академия наук, выполняя указ президента, лихорадочно формулирует научное определение фашизма. Надо полагать, это будет точное, всеобъемлющее, на все случаи жизни определение. И разумеется, дьявольски сложное.

А между тем фашизм — это просто. Более того, фашизм — это очень просто!

Фашизм есть диктатура националистов. Соответственно, фашист – это человек, исповедующий (и проповедующий) превосходство одной нации над другими и при этом активный поборник «железной руки», «дисциплины-порядка», «ежовых рукавиц» и прочих прелестей тоталитаризма.

И все. Больше ничего в основе фашизма нет. Диктатура плюс национализм. Тоталитарное правление одной нации. А все остальное – тайная полиция, лагеря, костры из книг, война – прорастает из этого ядовитого зерна, как смерть из раковой клетки.

Возможна железная диктатура со всеми ее гробовыми прелестями, скажем диктатура Стресснера в Парагвае или диктатура Сталина в СССР, но, поскольку тотальной идеей этой диктатуры не является идея национальная (расовая), это уже не фашизм. Возможно государство, опирающееся на национальную идею, скажем Израиль, но, если отсутствует диктатура («железная рука», подавление демократических свобод, всевластие тайной полиции), это уже не фашизм.

Совершенно бессмысленны и безграмотны выражения типа «демофашист» или «фашиствующий демократ». Это такая же нелепость, как «ледяной кипяток» или «ароматное зловоние».

Демократ, да, может быть в какой-то степени националистом, но он по определению враг всякой и всяческой диктатуры, а поэтому фашистом быть просто не умеет. Так же как не умеет никакой фашист быть демократом, сторонником свободы слова, свободы печати, свободы митингов и демонстраций, он всегда за одну свободу — свободу Железной Руки.

Могу легко представить себе человека, который, ознакомившись со всеми этими моими дефинициями, скажет (с сомнением): «Этак у тебя получается, что лет пятьсот-шестьсот назад все на свете были фашистами: и князья, и цари, и сеньоры, и вассалы...»

В каком-то смысле такое замечание бьет в цель, ибо оно верно «с точностью до наоборот»: фашизм – это задержавшийся в развитии феодализм, переживший и век пара, и век электричества, и век атома и готовый пережить век космических полетов и искусственного интеллекта.

Феодальные отношения, казалось бы, исчезли, но феодальный менталитет оказался живуч и могуч, он оказался сильнее и пара, и электричества, сильнее всеобщей грамотности и всеобщей компьютеризации.

Живучесть его, безусловно, имеет причиной то обстоятельство, что корнями своими феодализм уходит в дофеодальные, еще пещерные времена, в ментальность блохастого стада бесхвостых обезьян: все чужаки, живущие в соседнем лесу, отвратительны и опасны, а вожак наш великолепно жесток, мудр и побеждает врагов. Эта первобытная ментальность, видимо, не скоро покинет род человеческий. И поэтому фашизм – это феодализм сегодня. И завтра.

Только, ради бога, не путайте национализм с патриотизмом! Патриотизм – это любовь к своему народу, а национализм – неприязнь к чужому. Патриот прекрасно знает, что не бывает плохих и хороших народов – бывают лишь плохие и хорошие люди. Националист же всегда мыслит категориями «свои-чужие», «наши-не наши», «воры-фраера», он целые народы с легкостью необыкновенной записывает в негодяи, или в дураки, или в бандиты.

Это важнейший признак фашистской идеологии – деление людей на «наших и не наших». Сталинский тоталитаризм основан на подобной идеологии, поэтому-то они так похожи, эти режимы – режимы-убийцы, режимы – разрушители культуры, режимы-милитаристы. Только фашисты людей делят на расы, а сталинисты – на классы.

Очень важный признак фашизма — ложь.

Конечно, не всякий, кто лжет, фашист, но всякий фашист обязательно лжец. Он просто вынужден лгать.

Потому что диктатуру иногда еще как-то можно худо-бедно, но все-таки разумно обосновать, национализм же обосновать можно только через посредство лжи – какими-нибудь фальшивыми «Протоколами» или разглагольствованиями, что-де «евреи русский народ споили», «все кавказцы – прирожденные бандиты» и тому подобное. Поэтому фашисты лгут. И всегда лгали. И никто точнее Эрнеста Хемингуэя не сказал о них: «Фашизм есть ложь, изрекаемая бандитами».

Так что если вы вдруг «осознали», что только лишь ваш народ достоин всех благ, а все прочие народы вокруг – второй сорт, поздравляю: вы сделали свой первый шаг в фашизм. Потом вас осеняет, что высоких целей ваш народ добьется, только когда железный порядок будет установлен и заткнут пасть всем этим крикунам и бумагомаракам, разглагольствующим о свободах; когда поставят к стенке (без суда и следствия) всех, кто идет поперек, а инородцев беспощадно возьмут к ногтю...

И как только вы приняли все это – процесс завершился: вы уже фашист. На вас нет черного мундира со свастикой. Вы не имеете привычки орать «Хайль!». Вы всю жизнь гордились победой нашей страны над фашизмом и, может быть, даже сами лично приближали эту победу. Но вы позволили себе встать в ряды борцов за диктатуру националистов – и вы уже фашист. Как просто! Как страшно просто.

И не говорите теперь, что вы совсем не злой человек, что вы против страданий людей невинных (к стенке поставлены должны быть только враги порядка, и только враги порядка должны оказаться за колючей проволокой), что у вас у самого дети-внуки, что вы против войны... Все это уже не имеет значения, коль скоро приняли вы Причастие Буйвола.

Дорога истории давно уже накатана, логика истории беспощадна, и, как только придут к власти ваши фюреры, заработает отлаженный конвейер: устранение инакомыслящих – подавление неизбежного протеста – концлагеря, виселицы – упадок мирной экономики — милитаризация — война...

А если вы, опомнившись, захотите в какой-то момент остановить этот страшный конвейер, вы будете беспощадно уничтожены, словно самый распоследний демократ-интернационалист.

Знамена у вас будут не красно-коричневые, а, например, черно-оранжевые. Вы будете на своих собраниях кричать не «Хайль», а, скажем, «Слава!»

Не будет у вас штурмбаннфюреров, а будут какие-нибудь есаул-бригадиры, но сущность фашизма – диктатура нацистов — останется, а значит, останутся ложь, кровь, война – теперь, возможно, ядерная.

Мы живем в опасное время. Чума в нашем доме. В первую очередь она поражает оскорбленных и униженных, а их так много сейчас.

Можно ли повернуть историю вспять? Наверное, можно – если этого захотят миллионы. Так давайте же этого не хотеть. Ведь многое зависит от нас самих. Не все, конечно, но многое».

В книге Н. E. Зегимель «Необходимые правила для купцов, банкиров, комиссионеров и вообще для каждого человека, занимающегося каким-либо делом», опубликованной в 1881 в году Санкт-Петербурге, изложен «кодекс чести» или общепринятые правила поведения российских предпринимателей формировавшиеся в течение столетий. Увы, в ХХ веке, пришло племя. знающее, что устная договоренность н данное слово не стоят ничего. А вместе с ним пришли юристы)

Группа нижегородских купцов-старообрядцев с сыновьями, 1900-е. Фотограф - Максим Дмитриев.

Источник: chronopus.com

Поделиться

Поделитесь с друзьями Поделиться на Facebook Отправить в Twitter Рассказать Вконтакте Поделиться с друзьями Создать демотиватор Добавить надпись на фото

Источник: http://fishki.net/2014570-neobhodimye-pravila-dlja...uwegosja-kakim-libo-delom.html © Fishki.net

преподобный Серафим Саровский » О цели христианской жизни

«всесовершен ваш дух и душа и тело в пришествие Господа нашего Иисуса Христа» (1 Сол. 5:23).
   И все сии три части нашего естества созданы были от персти земной, 

http://azbyka.ru/otechnik/Serafim_Sarovskij/o-tseli-khristianskoj-zhizni/

Мысли - время!

На кухне, где-то за закрывающим всю стену гарнитуром перегорела проводка. Духовка, микроволновка, чайник и даже котел, обогревающий квартиру, отключились. Понимаю, что до вечера выживу, но к утру простуда будет обеспечена. Холодно все же. Ноябрь на дворе.
Благо, что церковный сторож вкупе со старостой всего прихода и его окрестностей, в электрических схемах домов, в развитом социализме построенных, разбираются, молоток с отверткой и пассатижами в руках держать умеют и у них даже прибор есть, который во глубинах штукатурных провода видит. 
Взмолился я пред ними всей своей протоиерейской сущностью:
- Братцы, выручайте, пропаду ведь в холоде и голоде, один кот живой останется, его рыба в холодильнике, он ее и мороженной сожрет. 
Откликнулась, братия. Пришли. Все обследовали. Аппарат свой провода ищущий применили, штук пять дырок в трех стенах проколотили. Бесполезно. Ни тебе провода сгоревшего, ни коробки распределительной. 
- Тайны мадридского двора, - сказал церковный сторож.
- Мистика поповской квартиры, - отреагировал староста.
Мне сказать было нечего. Я просто наблюдал за дырявыми стенами, развороченными панелями европейского ремонта, гипсовой пылью и песком на полу.
В квартире воцарилась тишина, которую иногда называют мертвой.
Вопросительно взглянул на своих помощников, чего делать то будем?
- Погодь, батюшка, - ответил на мой немой вопрос церковный сторож, - я мыслям время дал.
- Да, - подтвердил староста, - мыслям время нужно, - а затем добавил фразу, которую я до дня нынешнего истолковываю: «Если человек не хочет слышать шепот вечности он будет вынужден услышать её гром».
Православная медитация молчанием и анализ мыслей временем был закончен ревом кота, который забрался в стенной шкаф, где мы его, отодвигая от стены, благополучно замуровали, то бишь закрыли.
- Идея! – воскликнул церковный сторож.
- Она! – вдохновенно ответил староста.
И они вдвоем, вручив чайник, пряники и сахар, отправили мою полноценную сущность в келью к компьютеру, всем своим видом показывая, чтобы не лез в «дело сие».
Смиренно, но внутренне стеная от неопределенности своего ближайшего будущего, исполнил указанное распоряжение.
Минут через десять стук, урчание и сопения из кухни меня уже не интересовали, так как в голову ворвался многоголосный хор всего православного интернета, который, как всегда при начале поста, начинает рассуждать о многодетности, контрацептивах, беременностях и девственности.
Забыв о возможном холоде и голоде, уже начал сочинять достойный «отлуп» спорщикам, но не успел. Позвали на кухню.
Гудела микроволновка, посапывал нагревающийся котел, над газовой плитой работала вытяжка, а староста с церковным сторожем потребовали чайник, горяченького попить.
Как сделали?
Просто. Дали время мыслям.
Вот и думаю теперь, может быть действительно не громыхать, а шепотом, с молчанием и, главное, со временем все решить, предварительно отправив в келью некоторых… ?

http://forum-slovo.ru/index.php?topic=1252.260;topicseen

Трагический парадокс

XX век поставил человеческое сознание перед парадоксами, которых оно прежде не знало. И одним из самых поразительных и трагических является тот, который всеми осознаётся сегодня под именем «кризис». В чём его существо и почему он возник?

Очевидным является тот факт, что человечество изначально живёт мечтой создания рая на земле и в течение всей истории прилагает все усилия для её осуществления. Но вот теперь, в начале третьего тысячелетия, обнаруживается, что все эти усилия – а с ними и всё море крови, пролитое во имя этой мечты, –оказались не только тщетными, но и привели человечество к результатам прямо противоположным.

В чём причина?

Потрясающий научно-технический прогресс, достижение высокого уровня жизни в развитых странах при одновременном резком снижении в них христианской религиозности – всё это приводит, как утверждает статистика, большое число людей не к обещанному блаженству, а к разочарованию в жизни, потере её смысла, к нравственным извращениям, тяжёлым нервно-психическим расстройствам и самоубийствам. Антикультура, аморализм, псевдорелигии развиваются сегодня с такой катастрофической скоростью, что уже реально угрожают уничтожить на нашей планете все традиционные духовные ценности.

Но жажда комфорта, обещаемого научно-технической революцией, настолько заворожила всё человечество, что оно забыло не только о духовных, нравственных и религиозных ценностях, но и о самой своей жизни, не говоря уже о жизни своих потомков.  Наслаждение, выгода, власть – вечные страсти и неизменные спутники комфорта – буквально свели с ума и окончательно поработили современного человека, заставляя его губить даже то, без чего невозможна жизнь: саму природу, частью которой он сам является. В результате кризисы, в первую очередь экологический, всё сильнее поражают современный мир. Человечество оказалось перед реалиями, которые угрожают не только благополучию человека, но и самой жизни на земле и всё с большей силой ставят под сомнение избранный путь развития.

Научно-технологический уровень нашей цивилизации делает сегодня в принципе возможным, чтобы усилия даже очень узкого круга лиц могли в течение нескольких часов безвозвратно погубить по меньшей мере все высшие формы жизни. Академик РАН Н.Моисеев в своей работе «Быть или не быть… человечеству?» писал: «Глобальная катастрофа может разразиться столь стремительно, что люди окажутся бессильны. Надежды на технику совершенно напрасны, нас уже не спасут новые технологии... Необходимы новые заповеди...».

Поистине парадоксальное явление! Невольно вспоминаются библейские слова: Когда я чаял добра, пришло зло; когда ожидал света, пришла тьма (Иов. 30, 26).Куда же ведёт человека современная цивилизация? Где источник надвигающейся глобальной катастрофы?

Нет сомнений, что он коренится в той главной идее, которой живёт человечество. Ответим на простой вопрос: на что сегодня, как правило, обращено основное внимание в воспитании и образовании человека? Конечно же, на то, чтобы дать ему знания, профессию, навыки культуры поведения; на то, чтобы он мог получить максимум материальных и культурных благ и таким образом как можно лучше устроиться здесь, на земле. Здесь – вот тот код, который определяет содержание всей жизни современного человека, современной цивилизации. Но почему такая устремлённость к «здесь» ведёт не к предполагаемому всеобщему процветанию, а к окончательной планетарной трагедии? Ответ находим в одном из основных законов человеческой природы.

Но прежде чем сказать о нём, обратимся к следующему факту.

Существует определённая иерархия и соподчиненность планов бытия. Есть физический уровень, самый низший, хотя до сих пор и не разгаданный человеком. Есть – биологический, принципиально возвышающийся над миром физическим. В свою очередь этот уровень оказывается низшим по сравнению с психическим (наглядно свидетельствуют об этом, например, потрясающая сила человека, находящегося в состоянии аффекта, или смерть матери при известии о гибели ребёнка). Ещё более высокий уровень, которому подчинены в человеке и биологические, и психические стороны жизни – это нравственный. Ради правды и совести человек способен пожертвовать всем своим благополучием. Сама жизнь перед их лицом теряет свою ценность. Сколько «мучеников за идею» знает история!

Однако высшим уровнем бытия является духовный, перед которым даже нравственность оказывается вторичной, подчинённой. Если нравственность человека оценивается по характеру его отношения к другим людям, к семье, закону, окружающей природе, к внешнему миру, то есть по его поступкам, то духовность – это совсем другая категория. Она познаётся по сокровенным побуждениям души, по её чистоте от всякой внутренней грязи, прежде всего от рабства трём главным идолам, на алтари которых человек от начала своего бытия на этой земле приносит все свои силы, таланты и часто саму совесть – это искание наслаждений (комфорта, удовольствий, развлечений…), материального изобилия и славы (похвал, наград, чинов, известности…), или, по выражению аввы Дорофея, сластолюбия, сребролюбия, славолюбия.

Духовность, естественно, предполагает высокую нравственность, но нравственность далеко не всегда является свидетельством истинной духовности. Ибо нередко человек с безупречной, с точки зрения общественной морали, нравственностью бывает заражён такой гордыней, честолюбием, завистью, алчностью и т.п., что действительно является «святым сатаной». В таком случае нравственность теряет всю свою значимость.

Эта соподчинённость уровней бытия говорит об очень важном. Оказывается, дух человека, как некий маточный раствор, порождает «кристаллы» всех низших уровней жизни человека, определяя содержание и характер всех направлений его жизнедеятельности. В свою очередь сам дух человека, его сущность формируется, в конечном счёте, той высшей целью, которую человек ставит перед собой в жизни.

Эта цель может быть обращена к исканию смысла жизни, истины, святости, правды. О такой духовности писал апостол Павел: Плод же духа: любовь, радость, мир, милосердие… Не будем тщеславиться, друг друга раздражать, друг другу завидовать (Гал. 5, 22,26).

Но конечная цель человека может и не подниматься выше удовлетворения запросов желудка, искания славы, богатства, наслаждений или стремления к приобретению знаний, к эстетическому развитию, к карьерному росту. И тогда все духовные ценности и идеалы – искание истины, Бог, душа, вечность, чистота совести, любовь к другому человеку, жертвенность, бескорыстность – становятся помехой этой жизни и превращаются в ничто.Но разве не очевидно, как при такой «духовной» установке будет развиваться и деятельность отдельного человека, и жизнь общества, народов, и цивилизация в целом?

Роковые последствия такой плоской, чисто материалистической «духовности», перспектива которой полностью уничтожается неминуемой смертью человека, всегда видели мудрые люди. Известный русский общественный деятель Иван Сергеевич Аксаков произнёс в связи с этим замечательные по своей силе и пророческому пафосу слова: «Прогресс, отрицающий Бога и Христа, в конце концов становится регрессом; цивилизация завершается одичанием; свобода – деспотизмом и рабством. Совлекши с себя образ Божий, человек неминуемо совлечёт – уже совлекает с себя – и образ человеческий, и возревнует об образе зверином».

Кажется, что сказано слишком сильно. Но разве современные, небывалые по своим масштабам и остроте проблемы – нравственные, социальные, экологические, экономические, военные и множество других  – не свидетельствуют о характере «прогресса», отвергшего Христа, Его духовные и нравственные ценности?

Разве пропаганда (узаконенная!) всякого рода безнравственности и открытого глумления над телом и душой человека, свобода каких угодно извращений, господство золотого тельца, диктат коррупции, преступного мира и т. д. – не свидетельство одичания мира, отвернувшегося от Христа?

Разве современная демократия не является фактическим деспотизмом явной и скрытой финасово-промышленной олигархии и завуалированным рабством народов?

Наконец, полная вседозволенность оккультизма, магии, колдовства, вплоть до сатанизма и открытого попрания всякой святыни («религиозная свобода»), узаконенная пропаганда культа жестокости и насилия – разве это не совлечение с себя современным цивилизованным обществом образа Божия и человеческого и не «ревность об образе зверином» - антихристе?!

Дух творит себе формы! Какова духовность человека, общества – таковы и внешние плоды жизни. Эта простая истина является ключом к тайне парадокса нашей цивилизации. Она прямо следует из возвещённого Христомосновного закона человеческой жизни и деятельности: Не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться?... Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это всё приложится вам(Мф. 6: 31,33).Под Царством Божиим в данном контексте подразумевается не просто Царство вечной жизни, но святость души в этой, земной жизни. Ибо Христос сказал: Царство Божие внутрь вас есть (Лк. 17, 21).

Человеку, как и обществу, поставившему целью своей жизни созидание этого Царства внутри себя, будет приложено всё необходимое и для внешней жизни. Ибо ясно, что все кризисы порождены отступлением человека от бесспорных, святых норм духовной и нравственной жизни. Ведь этот евангельский закон можно прочитать и наоборот: «Если же будете искатьпрежде всего, не Царства Божия и правды Его, то потеряете,в конечном счёте, и что есть, что пить и во что одеться», то есть само земное благополучие.

Таков ответ на центральный вопрос современности: почему человечество приближается не к триумфу полного благоденствия на земле, а с катастрофическим ускорением – к окончательной и бесповоротной трагедии?

Принципиальная ошибка человеческого сознания заключаетсяв изначальной идее цивилизации - в том, что человек стихийно, без-умно усматривает цель своей жизни не в духовном и нравственном развитии, а прежде всего  в славолюбии, сребролюбии, сластолюбии – в культе этих языческих идолов. Они, порабощая ум, ослепляют его, в результате чего деятельность человека приобретает ложный характер и бумерангом обращается против него. Страсти, став богами человечества, ведут его к гибели, поскольку они по самой природе своей есть страдание (славянское слово «страсть» означает страдание) и смерть, и потому их культивирование равносильно самоубийству. Отсюда логически закономерный результат этой роковой ошибки – кризисы,всё возрастающие и числом, и мерою.

Человек жаждет плодов, не думая о корнях. Но без заботы о них древо жизни засыхает, и сами плоды его становятся горькими и ядовитыми.

Напротив, легко представить себе, какова бы стала общественная, экономическая и культурная жизнь, если бы общество поставило своей целью такое воспитание человека, при котором он понимал бы, что плодов без корней не бывает, и действительно стремился бы к честности, справедливости, братолюбию, бескорыстности – к святости Царства Божия и правды Его. Вся жизнь изменилась бы, и искомый рай пришёл бы на землю. Только осознание этой очевидной истины может стать началом исцеления и спасения мира.

Осипов Алексей Ильич

Профессор Московской Духовной Академии

http://alexey-osipov.ru/books-and-publications/stati/tragicheskiy-paradoks/

Любовь – это не чувство. Любовь – это состояние воли.

Любовь, как говорит апостол Павел, это совокупность совершенств. А совершенств, добродетелей невозможно достичь без волевых усилий. «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит» — такое возможно только при волевом состоянии человека.

Именно в силу того, что любовь – волевое состояние, Господь дает заповеди о любви к Богу и к ближнему. Если бы любовь была только чувством, то, естественно, никакой заповеди о любви не могло бы быть…

Священник Даниил Сысоев