Приближался праздник еврейской Пятидесятницы, и ученики Христовы возвратились из Галилеи в Иерусалим. В сороковой день после воскресения Иисуса Христа они собрались в одном доме. Иисус Христос явился им и беседовал с ними, говоря: "так написано, и так надлежало пострадать Христу и воскреснуть из мертвых в третий день; и проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах, начиная с Иерусалима. Вы же свидетели сему. Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие (учение Христово) всей твари. Кто будет веровать и крестится, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет. Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками; будут брать змей, и если что смертоносное выпьют, не повредить им; возложат руки на больных, и они будут здоровы".

Потом Спаситель сказал ученикам, что скоро пошлет на них Святого Духа; а до того времени повелел им не расходиться из Иерусалима. Он сказал: "Я пошлю обетование Отца Моего на вас; вы же оставайтесь в городе Иерусалиме, пока не облечетесь силою свыше; ибо Иоанн крестил водою, а вы через несколько дней будете крещены Духом Святым".

Беседуя с учениками, Спаситель вывел их из города в сторону Вифании, на гору Елеонскую.

Ученики, обрадованные словами Спасителя, обступили Его и стали спрашивать: "не в это ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю?"

Спаситель же сказал им: "не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти. Но вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый, и будете проповедовать обо Мне в Иерусалиме, и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли".

Сказав это, Иисус Христос, подняв руки Свои, благословил учеников Своих; и когда благословлял, стал отдаляться от них и возноситься на небо, и скоро облако взяло Его из вида их.

Так Господь и Спаситель наш Иисус Христос вознесся человечеством Своим на небеса и сел одесную (по правую сторону) Бога Отца Своего, т. е. Его человеческая душа и тело приняли (такую же) славу нераздельно с божеством Его, а божеством Своим Он всегда был и будет на небе и везде.


Вознесение Господне
Ученики поклонились вознесшемуся Господу и долго продолжали стоять и смотреть на небо вслед Ему. Тогда явились перед ними два ангела в белых одеждах и сказали: "мужи галилейские! Что вы стоите и смотрите на небо? Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, опять придет (на землю) таким же образом (т. е. во плоти человеческой), как вы видели Его восходящим на небо". После этого ученики Иисуса Христа возвратились в Иерусалим с великою радостью и оставались там все вместе, ожидая сошествия Святого Духа. Все они единодушно пребывали в молитве, будучи всегда в храме Божием, прославляя и благодаря Бога. С ними были некоторые жены и Мария Пресвятая Матерь Господа Иисуса Христа со Своими сродниками. В эти дни апостолы, помолившись, выбрали по жребию из других учеников Христовых двенадцатого апостола Матфия, на место погибшего Иуды-предателя.

Вознесшись на небо, Иисус Христос, по собственному Его обещанию, невидимо всегда находится на земле среди верующих в Него и опять придет на землю видимым образом, чтобы судить живых и мертвых, которые тогда воскреснут. После сего настанет жизнь будущего века, т. е. другая, вечная жизнь, которая для истинно верующих и благочестивых людей будет вполне блаженною, а для неверующих и грешников весьма мучительною.

"Всегда быть одному слишком много для меня" -- так думает отшельник. "Всегда один и один -- это дает со временем двух".
Я и меня всегда слишком усердствуют в разговоре; как вынести это, если бы не было друга?
Всегда для отшельника друг является третьим: третий -- это пробка, мешающая разговору двух опуститься в бездонную глубь.
Ах, существует слишком много бездонных глубин для всех отшельников! Поэтому так страстно жаждут они друга и высоты его.
Наша вера в других выдает, где мы охотно хотели бы верить в самих себя. Наша тоска по другу является нашим предателем.
И часто с помощью любви хотят лишь перескочить через зависть. Часто нападают и создают себе врагов, чтобы скрыть, что и на тебя могут напасть.
"Будь хотя бы моим врагом!" -- так говорит истинное почитание, которое не осмеливается просить о дружбе.
Если ты хочешь иметь друга, ты должен вести войну за него; а чтобы вести войну, надо уметь быть врагом.
Ты должен в своем друге уважать еще врага. Разве ты можешь близко подойти к своему другу и не перейти к нему?
В своем друге ты должен иметь своего лучшего врага. Ты должен быть к нему ближе всего сердцем, когда ты противишься ему.
Ты не хочешь перед другом своим носить одежды? Для твоего друга должно быть честью, что ты даешь ему себя, каков ты есть? Но он за это посылает тебя к черту!
Кто не скрывает себя, возмущает этим других: так много имеете вы оснований бояться наготы! Да, если бы вы были богами, вы могли бы стыдиться своих одежд!
Ты не можешь для своего друга достаточно хорошо нарядиться: ибо ты должен быть для него стрелою и тоскою по сверхчеловеку.
Видел ли ты своего друга спящим, чтобы знать, как он выглядит? Что такое лицо твоего друга? Оно -- твое собственное лицо на грубом, несовершенном зеркале.
Видел ли ты своего друга спящим? Испугался ли ты, что так выглядит твой друг? О мой друг, человек есть нечто, что должно превзойти.
Мастером в угадывании и молчании должен быть друг: не всего следует тебе домогаться взглядом. Твой сон должен выдать тебе, что делает твой друг, когда бодрствует.
Пусть будет твое сострадание угадыванием: ты должен сперва узнать, хочет ли твой друг сострадания. Быть может, он любит в тебе несокрушенный взор и взгляд вечности.
Пусть будет сострадание к другу сокрыто под твердой корой, на ней должен ты изгрызть себе зубы. Тогда оно будет иметь свою тонкость и сладость.
Являешься ли ты чистым воздухом, и одиночеством, и хлебом, и лекарством для своего друга? Иной не может избавиться от своих собственных цепей, но является избавителем для друга.
Не раб ли ты? Тогда ты не можешь быть другом. Не тиран ли ты? Тогда ты не можешь иметь друзей.
Слишком долго в женщине были скрыты раб и тиран. Поэтому женщина не способна еще к дружбе: она знает только любовь.
В любви женщины есть несправедливость и слепота ко всему, чего она не любит. Но и в знаемой любви женщины есть всегда еще внезапность, и молния, и ночь рядом со светом.
Еще не способна женщина к дружбе: женщины все еще кошки и птицы. Или, в лучшем случае, коровы.
Еще не способна женщина к дружбе. Но скажите мне вы, мужчины, кто же среди вас способен к дружбе?
О мужчины, ваша бедность и ваша скупость души! Сколько даете вы другу, столько даю я даже своему врагу и не становлюсь от того беднее.
Существует товарищество; пусть будет и дружба!
Так говорил Заратустра.