Базилик, продающийся в московских супермаркетах, как правило, выращен в Израиле или в подмосковных теплицах

Шпинат, латук и Золотой павлин

Неформальными офисами Деда Хасана считались рестораны «Старый фаэтон» на Боль­шой Никитской (у входа в который его и расстреляли) и «Каретный двор» на Поварской. Раньше тут находилась редакция журнала «Дружба народов» — ее со скандалом высе­лили в 2005 году. Типичная московская ирония судьбы: главной версией убийства Деда Хасана называют конфликт между этническими группировками — кланом Хасана, в котором преобладали курды-езиды, кланом Тариэла Ониани по кличке Таро, где главенствовали сваны, и разрозненными азербайджанскими силами, важную роль в которых играл Ровшан Джаниев по кличке Ровшан Ленкоранский. Осведомленное издание «Росбалт», предсказавшее гибель Деда Хасана за 10 дней до его убийства, называет одним из мотивов конфликта передел оптового рынка зелени в Москве. Именно за него с 2009 года конкурируют Ровшан Ленкоранский и близкий к Деду Хасану вор в законе Бахыш Алиев по кличке Ваха.

Влияние крохотных этнических группировок на жизнь Москвы еще ждет своего исследователя. Взять хотя бы горских евреев: единственное место их компактного проживания — село Красная Слобода на севере Азербайджана, где живет около 3–4 тысяч человек. В Москве их несколько больше — 10–15 тысяч. По меркам мегаполиса — сущая ерунда, но именно горские евреи более всего заметны на рынке московской недвижимости: представители диаспоры контролируют торговые центры «Москва», «Гранд», «Электронный рай», «Европейский», рынок «Садовод», гостиницу «Украина» и проч. Важной их вотчиной был и Черкизовский рынок, где даже существовала своя горская синагога.

Начавшаяся война между владельцами оптовых рынков пока никак не отразилась на буднях торговцев

О влиянии езидов из­вестно гораздо меньше, хотя сама эта народность стоит отдельной книги. Езиды — это курды, которые поклоняются Солнцу, Луне, огню и Золотому павлину, их религия древнее и христианства, и ис­лама, при этом главного архангела езидов Малаки-Тауса — который и предстает в образе Золотого павлина — соседи езидов веками считали падшим ангелом, а самих езидов — дьяволо­поклонниками. Еще езидам нельзя есть салат-латук, потому что в XIII веке в иракском городе Мосуле убили и забросали кочанами латука одного важного езидского святого (по другой версии — из-за резни, которую устроили калифы Оттоманской империи в полях латука на северо-востоке Ирака, откуда родом езиды). В Москве живет буквально пара тысяч езидов. Дед Хасан был как раз езидом и старался окружать себя езидами (хотя его клан не был мононациональным, в нем хватало и азербайджанцев, и грузин — сам Усоян родом из Тбилиси). Для мира езидов Дед Хасан был важной фигурой — глава Национального союза езидов мира даже объявил семидневный траур после его убийства. Впрочем, московские езиды с журналистами о нем говорят неохотно — человек был уважаемый, кто ж его не знал, много нам помогал, а больше о нем сказать нечего.

Почему криминальные группировки стали бороться за петрушку, кинзу и по­мидоры? Вплоть до конца нулевых их интересовали совсем другие объекты. Например, Черкизовский рынок, нелегальный оборот которого оценивался от скромных нескольких десятков мил­лиардов долларов до 125 миллиардов — именно такую сумму называл нынешний политзаключенный, а тогда председатель профсоюза работников Черкизовского рынка Леонид Развозжаев. Или игорный бизнес, другая традиционная вотчина воров в законе.

Все изменилось в 2009-м, когда прекратил существование и «Черкизон», и все казино и игорные клубы. За контроль над вскоре появившимися нелегальными казино стали враждовать между собой Следственный комитет и прокуратура, а торговцы с Черкизовского рынка переехали на рынок «Садовод», среди совладельцев которого есть однокурсник Владимира Путина и Александра Бастрыкина по юрфаку ЛГУ Ильгам Ра­гимов. Воевать с такими противниками людям Ха­сана, Таро и Ровшана было не по плечу — вероятно, поэтому и обострилась борьба за другой привлекательный актив — крупнейший в России овощной рынок, который часто на­зывают Покровской базой. Оборот торговли на «По­кровке», по некоторым оценкам, превышает 9 миллиардов долларов в год. Считается, что он и стал причиной войны воров в законе, в которой погибли уже более 30 авторитетов.

На крупнейшей в России Покровской оптовой овощной базе работает несколько тысяч человек

«Это моя территория»

Пять утра. Первая электричка с Курского вокзала в сторону области забита, как в час пик. С каждой станцией становится все теснее. Коробейники вместо лейкопластыря и книг предлагают чай и халяльную самсу. Торговля идет бойко. За исключением меня и бабушки с коляской, все пассажиры — узбеки, таджики и представители других национальностей, не говорящие по-русски. Все, кроме бабушки, дружно выходят на станции Красный Строитель и, спрыгнув с платформы, удаляются вглубь пром­зоны. Сюрреалистичная картина: ранним утром по тропинке через поле, среди сугробов, сгоревших строительных бытовок и труб мусоро­сжигательного завода бредут несколько сотен сонных гастарбайтеров из Закавказья и Средней Азии. Все они исчезают за воротами со скромной вывеской «Авто­стоянка». Именно здесь находится крупнейший в СНГ плодоовощной рынок — «Покровка». По подсчетам экспертов, ежедневно на Покровской овощной базе продается морковки, петрушки, помидоров и других овощей на 20–40 миллионов долларов.

«Покровка» больше даже почившего «Черкизона». Это гигантский левиафан; целый мир, который виден из космоса: на Google Maps легко рассмотреть невероятных размеров поле, заставленное крохотными спичками-фурами. Весь комплекс делится на две большие части. Одна — официальная: здесь в крытых складах вполне легальные компании торгуют импортными фруктами и овощами, можно спокойно ходить между складов, прицениваться, продавцы готовы показать все документы и выписать накладную. Вторая, важнейшая часть — с ово­щами и зеленью из России и стран СНГ, которыми торгуют прямо с фур. И вот ее-то формально нет во­все — по документам это вообще не рынок, а временная стоянка грузового автотранспорта. Но о том, что происходит на ее территории, узнать не так-то просто

Все люди, сошедшие с электрички, спокойно проходят в ворота «Автостоянки». Я пытаюсь за­теряться в толпе, но успеваю сделать буквально несколько шагов по тер­ритории рынка — меня мгновенно вычисляет бдительный кавказец в кожаной куртке. Заготовленная история о том, что хочется купить фруктов подешевле, не производит на него никакого впечатления. «Это частная территория. Здесь покупают только свои. Чужим нельзя», — говорит он, выводя меня под руку за пределы ­рынка.

Гастарбайтеры, работающие на Покровской овощной базе, приезжают на рынок в пять утра, на первой электричке

Мы идем мимо фур с заведенными двигателями — их более трехсот, и это при том, что конец января считается низким сезоном. По словам работников, перед новогодними праздниками торговля ве­дется одновременно с 400–450 машин, а перед въездом на рынок стоит очередь фур, ожидающих когда освободится место. Начиная с 6.30 утра из ворот начинает выезжать вереница «газелей», которые спешат до начала утренних пробок развезти товар клиентам. Снаружи слышится только шум голосов и бурчание двигателей; над забором стоит плотный смог от выхлопных газов. Вскоре мне все же удается попасть внутрь — в заборе обнаружилась дырка, через которую работники выходят справлять нужду.

Внутри кипит жизнь — народу больше, чем в метро в час пик. Процесс покупки занимает считаные минуты: к распахнутым дверцам фур подбегают люди, обмениваются парой слов, стороны быстро пересчитывают деньги, и к фуре подъезжает «газель», в которую перегружают коробки с товаром. Под ногами — месиво из снега, картонных коробок и раздавленных даров природы. Но смотреть лучше вперед — вокруг круговорот «газелей», перемещающихся между фурами так виртуозно, как не смог бы и самый лихой водитель маршрутки.

Здесь невозможно услышать ни одного русского слова, а в ответ на мое «здравствуйте» люди испуганно шарахаются в сторону. Вскоре меня подхватывает еще один стремительный азербайджанец и тащит к выходу со словами: «Ты что тут делаешь? Это моя территория. Здесь нельзя». Перед выходом меня заводят в будку охраны, снимают на видеокамеру и выпроваживают.

Укроп раздора

В другой части рынка, где торгуют импортом, куда спокойнее — это череда складов, похожих на провинциальный гипермаркет. На входе — фотогалерея воришек, внутри, среди палет с мандаринами, черешней и прочими фруктами, ездят автокары. На некоторых складах висят даже вывески — «Фруктовый мир», «Голд фрукт» — и свежие прайс-листы. Продавцы охотно идут на контакт: хочешь мандаринов? Не вопрос, минимальная партия — 5 коробов. Впрочем, когда речь заходит о соседях с автостоянки, все умол­кают: «Никто здесь не будет говорить с журналистами. Дураков нет».

Наиболее оживленное место — отделение платежной системы Contact, где осуществляются денежные переводы в страны СНГ. Неподалеку, в трехэтажном здании, перед которым ранним утром припаркованы Porsche Сayenne и спортивные Porsche 911, находится офис  «Новые Черемушки» — оно сдает торговцам склады и является арендатором земли под вторую часть рынка, где по документам находится стоянка грузового транспорта. По данным СПАРК–«Интерфакс», ЗАО «Новые Черемушки» контролируют выходцы из Дагестана, сводные братья Алиасхаб Гаджиев и Игорь Исаев. Помимо этого им принадлежит оптовый плодоовощной комплекс «Зеленоградский», рынки у метро «Теплый Стан» и в подмосковном Ступино, небольшой банк РБА, несколько агрофирм в Московской области, Московский комбинат шампанских вин и производитель алкогольной продукции РИСП. В «Новых Черемушках» отказались от интервью — предварительно уточнив, не относятся ли вопросы к жалобам жителей Бирюлево.

Район Бирюлево-Западное находится всего в километре от базы, и жители действительно бесконечно жалуются во все инстанции — на грязь, повышенную преступность в районе, приезжих, которые снимают квартиры и живут в них десятками, шум и пробки, которые создают «газели», паркующиеся ночью прямо во дворах домов. Водители «газелей» приезжают с вечера — и все окрестности базы запружены ими так плотно, словно здесь спасаются от потопа все «газели» вселенной. Но жалобы остаются без ответа — чиниовники столичной мэрии отвечают дипломатично: «Покровская плодовоовощная база является стратегическим объектом продовольственного обеспечения Москвы, поэтому перенос ее невозможен». Вероятно, более конкретные ответы про Покровскую овощную базу вообще невозможны. БГ опросил несколько десятков владельцев известных компаний, импортирующих фрукты, представителей торговых сетей, аналитиков и не получил ни одного комментария — говорить под запись о «Покровке» отказались решительно все. 

Понять механизм работы рынка, маскирующегося под автостоянку, БГ удалось с помощью нескольких нынешних и бывших работников «Покровки», рассказавших детали на условиях анонимности. 

Вся территория неформально разделена между несколькими владельцами. С октября по конец июня укроп, петрушку и салат привозят в Москву из Узбекистана и Грузии, менее популярную зелень — шпинат, кинзу, зеленый лук, щавель и тархун — из Азербайджана, а рукколу, розмарин, орегано, базилик и другие пряные травы — из Израиля. С июня же по сентябрь на рынке продают зелень, выращенную на плантациях Московской, Калужской, Рязанской, Тульской областей. Такими плантациями владеют как родственники продавцов, так и близкие к рынку люди. Например, владельцам компании «Новые Черемушки», которые сдают помещения под рынок, принадлежат 17 тысяч гектаров на юге Подмосковья, на которых выращивается зелень.

Жители района Бирюлево-Западное жалуются на грязь и высокую преступность, в которой обвиняют торговцев с «Покровки»

Впрочем, страна происхождения не так важна. Так, например, на лотках круглый год продаются бакинские помидоры, которые москвичи любят больше, чем любые другие. Но зимой для помидоров из Азербайджана не сезон, поэтому под видом бакинских в это время года продают испанские, которые покупают на соседней части рынка. Перевоплощение происходит здесь же — на рынке есть ­специальные люди, которые продают ­сертификаты производителей нужной страны.

Летом зелень на подмосковных план­тациях оптовики покупают примерно по 40 рублей за килограмм. Попав на рынок, она становится вдвое дороже — 80–100 рублей. Из килограмма укропа и петрушки в среднем получается 35–40 пучков. Но получить прибыль довольно сложно, рассказывают торговцы: подмосковную зелень нужно продать в тот же день, иначе даже в холодильниках она начинает быстро вя­нуть. Завяла половина — окупился. Продал 70% то­вара — получил прибыль.
Как понять, откуда взялся тот пучок салата, который вы принесли сегодня домой? Если он куплен в магазине вроде «Перекрестка», то, скорее всего, он выращен в одном из крупных подмосковных тепличных хозяйств — агрокомбинате «Московский» (занимает 90% ле­гального рынка зелени), «Белой Даче» или «Объединенных технологиях». Каждый день эти хозяйства привозят в столицу около 6 тонн салата. На прилавке может также оказаться салат из Израиля, Германии или стран ближнего зарубежья — вероятно, он прошел через одного из продавцов, ра­ботающих в «импортной» части Покровской овощной базы. На базу салат попал либо легально, пройдя все таможенные процедуры, либо был ввезен из Узбекистана — и стал «европейским» уже на рынке, где ему приобрели все необходимые сертификаты.
А вот салат и прочая зелень, продающаяся в овощных киосках, на рынках и в небольших магазинах, почти наверняка прошла через «серую зону» Покровской базы. Более 90% подобных торговых точек через родственников или выходцев из одного города связаны с оптовиками, работающими на овощебазах Москвы. Именно по таким точкам каждое утро развозят товар «газели» с «Покровки». Эта зелень не облагается никакими налогами и провозится в страну в обход таможни — фурами или даже поездами из Узбекистана, Киргизии, Азербайджана. И заканчивает она свой путь в том числе и на деревянных ящиках закутанных в платки бабушек у метро — которые, как ни печально это признавать, редко растят петрушку дома на подоконнике.

Обрушение Бауманского рынка в 2006 году, в результате чего погибли 66 человек, связывают с переделом овощного рынка в Москве

Почему рухнул Басманный рынок?

Продажа зелени — лакомый кусок, поэтому разборки в стиле 1990-х годов случаются на рынке регулярно. Не успели летом прошлого года осудить банду, которая похищала предпринимателей с «Покровки», как в декабре были пойманы еще одни похитители, которые удерживали предпринимателя, требуя с родственников 10 миллионов рублей. Говорят, что торговцы исчезают в окрестностях «Покровки» чуть ли не каждую неделю, но в полицию практически никто не обращается.

Стабильную прибыль здесь получают только контролеры рынка, которые собирают с торговцев деньги за место и охрану. Средняя такса с приезжающей машины с товаром — 50–70 тысяч рублей. Рынок неформально разделен на несколько частей, но кто стоит за каждой из групп, торговцы узнают, только когда начинается передел рынка.
Продавцы рассказывают, что настоящая война разгорелась в 2005-м — между людьми, контролировавшими «Покровку», и азербайджанцами, которые владели конкурирующим оптовым базаром зелени в здании Басманного рынка. Летом 2005 года произошла серия убийств людей, связанных с Покровским рынком: после этого азербайджанцы якобы начали демпинговать и переманивать к себе продавцов и клиентов с Покровской базы. Противостояние закончилось февральской ночью 2006 года, когда рухнула крыша Басманного рынка и под ее обломками погибло 66 человек, большинство из ко­торых были родом из азербайджанского города Гянджа. Следствие пришло к выводу, что причиной обрушения стал ненадлежащий контроль за техническим состоя­нием здания и коррозия одной из вант, державших крышу. Но торговцы с «Покровки» не поверили в случайность — не верят и теперь.
Сейчас в Москве три крупнейшие плодоовощные базы — Покровская база, Дмитровский оптовый рынок и Хлебниковская овощная база. Через них, по оценкам экспертов, проходит до 95% овощей и фруктов, продающихся в Мос­кве. 

Хлебниковская база находится около аэропорта Шереметьево и принадлежит структурам группы БИН, которую контролируют вы­ходцы из Ингушетии братья Саит и Михаил Гуцериевы (последний более известен как владелец нефтяной компании «Русснефть»). Дмитровским овощным рынком — пустырем на пересечении МКАД и Дмитровского шоссе, куда перебрались выжившие оптовики с Басманного, по официальным данным, вла­деет родственник президента Кабардино-Балкарии Арсена Канокова Тимур Каноков и его партнер Артур Карданов. Не чужд торговле овощами и сам президент: свою карьеру он начал кладовщиком Москворецкой плодоовощной базы, затем стал дирек­тором Дорогомиловского рынка, а сейчас в его холдинг «Синдика» входят не­сколько бывших колхозных рынков — Тушинский, Усачевский и Братиславский.

Средняя такса с приезжающей фуры с товаром — 50–70 тысяч рублей

Нынешний конфликт между контролерами разных рынков начался в 2009 году. В феврале-марте 2009 года волна убийств выходцев из Азербайджана прошла на востоке столицы, когда были застрелены так называемые «смотрящие» за торговыми рынками столицы. Причиной стал передел «Покровки». Сотрудник МВД в отставке, который занимался борьбой с организованной преступно­стью, рассказал БГ, что война происходила между кланом Бахыша Алиева, близкого к Деду Хасану, и Ровшана Джаниева, которого сейчас в воровской среде считают главным заказчиком убийства Деда Хасана. Торговцы с «Покровки» добавляют, что самые неспокойные времена на базе на­ступили прошлой весной, когда был убит человек, известный на рынке как Данабаш — это имя нетрудно найти в криминальной хронике: так звали расстрелянного на Красной Пресне предпринимателя Ильгара Джабраилова, считавшегося «начальником секретариата» Деда Хасана и отвечавшего за связи клана с азербайджанским бизнесом.

Гибель знаменитых криминальных авторитетов 1980–1990-х годов за передел рынка укропа и петрушки кажется нелепостью. Возможно, вся эта история — про закат бренда «криминальная Россия», годами поставлявшего материал для голливудских сценариев: классические vory v zakone, с та­туировками и звучными погонялами, становятся уходящей натурой — на их место давно пришли бесстрастные люди в костюмах и погонах. Именно поэтому грузные авторитеты вынуждены проливать кровь не за нефть, наркотики и госзаказы, а за фуры с кресс-салатом. Впрочем, участие в этом рынке нефтяного олигарха и людей, близких к президенту небольшой республики, подсказывает, что и здесь, видимо, есть за что бороться. 

http://bg.ru/society/ljudi_gibnut_za_kinzu-17142/?chapter=2