С первого июня нам запретили курить. В последнее время стало модным запрещать: ругаться матом, афишировать «нетрадиционные» сексуальные отношения, выражать несогласие с религиозными учениями и смотреть классический балет лицам до 16 лет. Недокурившие россияне затягиваются последними сигаретками в пабах с плохой вентиляцией и грустно качают головой: «Ну, а что вы хотели? У нас всегда так. Ну, вы понимаете, не так, как в нормальных странах».
Вот сидит в «Жан-Жаке» молодой мужчина, закатывает глаза и рассказывает о том, что еще годик-другой — и его здесь не увидят. Он смел, умен и готов идти на риск. Ах, чуть не забыла. И еще у него родители живут в Берлине, а здесь лоботрясу оставили квартиру в пределах Садового.
Рядом сидит другой, постарше. Говорит, что ему нечего терять. По российским законам невозможно вести бизнес честно, и это ему порядком надоело. Хочется спокойной честной жизни, и чтобы утром можно было не откапывать три часа машину из сугроба, а потом давать взятку за то, что пытался все-таки успеть. Благо, удалось прикупить домишко в стране с мягкой зимой, когда вести бизнес по суровым неписанным законам еще не успело надоесть.
В их хор вливается женский голос. Она молодец, не боится трудностей переезда. Главное, чтобы детям было хорошо. Свежий воздух, фрукты. Что? Кем она собирается работать? Но ведь с детьми слишком много хлопот, работать и здесь времени не хватает. А мужу по контракту предлагают хорошую зарплату. Справимся как-нибудь.
У четвертого гостеприимные земляки сбиты в диаспоры в любой точке планеты, пятый не рвался натирать стаканы с первого курса института, а хорошо учился на никому здесь не нужной технической специальности. Уже на пятом курсе его готовы были принять в американской аспирантуре с небольшой стипендией и местом в кампусе.
И вот мы сидим с ними за одним столом, а за соседними сидят другие компании, похожие на нас, как колонии одинаковых бактерий в соседних пробирках. Заказываем резиновые стейки и одинаково жалуемся на то, что в Париже, конечно, это заведение не продержалось бы и дня. После мы поймаем такси, и каждый поедет в свою сторону. Я, например, поеду на Пречистенку, и пока не поверну в замке ключ, меня будет совсем не отличить от любого другого человека из этой компании.
За годы в Москве я научилась быть похожей на москвичку и уже сама в это поверила. Мне неловко указывать адрес по прописке, потому что я никогда по ней и не жила. Я живу в центре, потому что у меня нет своей квартиры в спальном районе и времени, чтобы из него по утрам выбираться. Работаю и зарабатываю деньги, потому что за 28 лет моей жизни мне так и не повстречался мужчина, который скажет: «Дорогая, работа — не женское дело. Сходи лучше в салон красоты, а на сдачу посиди с подружками в “Пушкине”».
У меня все хорошо, и даже лучше, чем у многих ровесников. Если повесить на глаза шоры, закрывающие прошлое и будущее, мне даже можно позавидовать.
Любые разговоры о том, что скоро все станет совсем плохо, вгоняют меня в панику. Мне некуда уезжать. У меня нет недвижимости, от продажи которой можно купить домик в Барселоне, а на сдачу — кафе на берегу. Нет богатых родственников, любовников и друзей. Я работаю бизнес-тренером. Профессия, нежно любимая и приносящая регулярный доход вместе с удовольствием от процесса, привязана к языку еще крепче, чем профессия журналиста, которой мне никогда не удавалось прокормиться даже в Москве.
Я могла бы тогда, в 18 лет, не глупить и остаться на факультете прикладной математики. И сейчас бы сидела в прохладном офисе в жаркой Калифорнии и писала сложный код, вычисляющий траекторию полета курицы, заправленной в рогатку.
Но тогда, 10 лет назад, я поверила, что все будет хорошо. Россия вставала с колен, и кто знал, что только для того, чтобы принять более сексуальную позу? Умные дяденьки в пиджаках говорили о светлом будущем, помалкивая о том, что будущее своих собственных детей они видят в странах, где и так все хорошо. Неужели те, кто размахивал флагом перед тлеющим зданием парламента, делали это только для того, чтобы привезти партию китайских телефонов и продать подороже тем, кто привез клетчатый баул турецкой джинсы?
Почему за двадцать лет вы, умные и талантливые, в хороших костюмах и сексуально седеющей щетине, не придумали ничего лучше, чем вывести капитал в офшоры и бежать, поджав хвост? Почему бы вам хотя бы не попытаться напрячь мозги и все исправить? Ведь это вы виноваты в том, что происходит. Вы получили от России то, что хотели, не думая о том, что ей теперь в одиночку растить плоды вашего удовольствия.
Вариант «забить и уехать» хорош, но не подходит девочке Алисе, которая плохо училась в не лучшем вузе и не умеет теперь ничего, кроме как складывать слова в предложения. А еще по разным, но довольно похожим причинам не подходит миллионам других людей. И все мы останемся здесь. Предлагаете валить? Заберите нас собой, а? Только объясните для начала этим справедливым и удобным странам, какого черта мы не остались у себя.

Алиса Мясищева