Лужкову на канале «Россия» простили пчел, коней и миллионершу-жену

«Самому лучшему овцеводу»

Казалось бы, при чем тут Лужков? Сакраментальная фраза Сергея Доренко, которой он в конце прошлого века начинал и заканчивал буквально каждую свою программу, мгновенно всплыла в памяти, когда на канале «Россия» в ток-шоу «Прямой эфир» нежданно-негаданно появился бывший лучший, но опальный московский мэр.

Такого, пожалуй, и старожилы не припомнят — чтобы отрешенному от должности да еще и освистанному вслед политику посвятили спустя неполных три года «песнь песней» на главном федеральном канале.

Освистали, правда, на другом федеральном канале, пришив ему «Дело в кепке», где смешали в одну кучу успешный бизнес жены, поместье с крытым манежем для лошадей на Рублевке и — главное — увлечение пчелами, которых мэр Лужков удушливым летом 2010-го предпочел изнемогавшим от смога москвичам. «Почему пчелы стали ему дороже людей?» — устрашающе завывал на НТВ диктор, озвучивающий компромат на московского мэра. «Почему наш мэр такой не событийный? Почему не был с нами в тяжелую минуту, когда мы задыхались от дыма?» — вторил ему вновь мобилизованный на борьбу с врагом Доренко, бешено вращая глазами. А вскоре и отрешили Лужкова от его беспокойного хозяйства и, казалось даже, еще немного — и ответит он по всей строгости закона и за жену, и за лошадей, и за смог, душивший москвичей в то время, когда сам он пчел кормил.

Но причудлива и извилиста современная российская жизнь. Никто не застрахован здесь от резких поворотов судьбы. «Удел по судьбе» (так назвали этот выпуск «Прямого эфира») Юрия Михайловича — фермерское хозяйство в Калининградской области, куда и прибыл с дружеским визитом ведущий программы Борис Корчевников. «Одного из самых ярких политиков постсоветской эпохи мы застали в самый разгар посевной», — так начинает он свой сюжет, выполненный в лучших традициях Главной редакции пропаганды Гостелерадио СССР. Неспешную беседу с героем («которого считали новым Курбским, а он стал фермером») автор ведет на фоне бескрайних полей, где пасутся племенные овцы, в стенах конезавода, где бьют копытом красавцы-кони, в хозяйском доме, у входа в который раскинулся «по законам сказки» дуб зеленый. Сидя за столом и прихлебывая чай из кружки с надписью «Самому лучшему овцеводу» (подарок дочерей), Юрий Михайлович в простецкой клетчатой рубашке с гордостью рассказывает о своем большом хозяйстве — 342 ульях, спасенных от гибели лошадях, овцах старинной романовской породы и членстве в престижной английской ассоциации овцеводов, о жене и детях, которые в его новой «жизни после взлета» стали ему главной поддержкой и опорой.

Медоточивый Борис Корчевников не скупится на комплименты и сантименты. Свои краски к благостному портрету бывшего московского мэра добавляют и двое его близких друзей в студии «Прямого эфира» — журналисты Генрих Боровик и Андрей Караулов. «Почему Юрий Михайлович выбрал Калининградскую область, а не Альпы, не Швейцарию? — интересуется у них Корчевников. — Он привязан к нашей земле?» «Очень привязан, — со знанием дела подтверждает Караулов. — Он по-есенински любит Россию. Он любит месить землю ногами… Можно себе представить, чтобы Ельцин на пенсии разводил овечек? А Лужков все умеет. Он и печку сам сложить может…»

Сам Лужков с гордостью показывает Корчевникову сеялку — подарок любимой жены к 75-летию. Про жену говорит с любовью и восхищением, а лучший друг Караулов в студии опять-таки усиливает его рассказ собственными наблюдениями: что, мол, семья для Лужкова, как для каждого россиянина, — самое главное, а уж равных Елене Николаевне и вовсе нет. С ее стороны любовь была, а не расчет.

Про политику Лужков в беседе с Корчевниковым почти не говорит. Разве что упоминает, что пострадал за свою идею вернуть выборы губернаторов, высказанную им в эфире у Владимира Познера. Однако он и до сих пор от этой идеи не отказался. А вот в некоторых грехах кается: «Диктаторские замашки были. Сознаюсь. Но вот посмотри: овечки — попробуй среди них ввести режим демократического правления и обсуждения?» «На родине Канта он сам стал философом», — умиляется журналист, иллюстрируя сию сентенцию следующим лужковским пассажем: «В стаде всегда надо иметь козла. Стадо баранов всегда идет за козлом». (Почти по Пушкину: «К чему стадам дары свободы?..» — И. П.) Двусмысленность этих высказываний ни сам Корчевников, ни близкие друзья героя в студии почему-то не замечают. А может, и нет ее, этой двусмысленности? Может, это только мне кажется?

О своем «уделе по судьбе» Юрий Михайлович говорит так: «Выкинули — без каких-либо объяснений. Отрешили — не уволили… Но я москвич, я живу Москвой, я ее люблю, я русский человек, я тревожусь за нашу страну… Я не жалею. Не жалею, не зову, не плачу». Публика в студии едва не рыдает.

И все-таки: при чем тут Лужков? Как сказал в финале программы Караулов, «больше всего сегодняшнему эфиру удивится сам Юрий Лужков, который лишний раз убедится, что мы живем в свободной стране и его дело не пропало». («Не все пропало», — мягко уточнил Генрих Боровик.)

А вскоре и доказательство свободы подоспело. И явление опального прежде Лужкова на федеральном ТВ объяснилось. Таки будут выборы! Мэра Москвы как раз и будем по новой выбирать! И не исключено даже, что Юрий Михайлович снова пожелает баллотироваться. Вот оно как!

Правда, жизнь опять проявила свою причудливость и замысловатость. Помните «Дело в кепке»? «Почему наш мэр не был с нами в тяжелую минуту, когда мы задыхались от дыма? Почему пчелы стали для него дороже людей?» Закон парных случаев. Ровно в тот день, когда действующий столичный мэр Собянин попросился в отставку, произошло задымление в московском метро, и москвичи, оказавшиеся под землей, задыхались от дыма. А наш мэр таки не был с нами в тяжелую минуту. Впрочем, у него есть смягчающее вину обстоятельство: он, в отличие от Лужкова, в эту «тяжелую минуту» не пчел кормил, а с Путиным встречался, что и показали новости всех федеральных телеканалов. И Путин аварией в метро его не попрекнул — напротив, за работу на посту мэра похвалил и желание снова баллотироваться на этот ответственный пост одобрил. Так что у каждого свой «удел по судьбе». Главное — держать нос по ветру и вовремя учуять, когда лично для тебя жареным запахнет. Чтобы судьба не уделала.

Ирина Петровская

Обозреватель «Новой»